— Хороши шутки! Попытка изнасилования и убийства!
— Даже если бы ты открыла свою принадлежность к полиции, максимум, что бы им дали — это три месяца за угрозу изнасилования. Сами бы они и рта не раскрыли.
Сэнди внимательно посмотрела на меня.
— Как ты думаешь, они специально поджидали нас?
— Конечно! Тот, кто это подстроил — кто бы он ни был — всеми силами старается помешать нам найти Пауэрса.
Сэнди остановила машину на углу 42-й улицы и Лесингтон-авеню.
— Мне пора на работу. Попытаюсь все-таки выяснить адрес Шеда.
Я пересел за руль и дождался, пока Сэнди поймает такси. Потом поехал в восточном направлении. Мне удалось найти стоянку недалеко от здания ООН. Я зашел в первую попавшуюся кондитерскую и попросил телефонную книгу Лонг-Айленда.
Сев снова за руль, я проехал тоннелем под Ист-Ривер и направился по автостраде Лонг-Айленда. Я собирался нанести визит брату Сибил Лоудер — экс-гангстеру, ныне почтенному коммерсанту, Вирту Коулу.
На металлической вывеске, укрепленной на высокой изгороди, было написано: «Вирт Коул. Песок и гравий». Через открытые ворота я проехал по немощенной дороге к высокому песчаному холму. У подножия холма стоял высокий бетонный барак, за ним зиял огромный песчаный карьер. Он был настолько широк и глубок, что в нем свободно уместились бы несколько самых крупных небоскребов Нью-Йорка. По дну карьера ползали два экскаватора. Большой бульдозер подталкивал выкопанный песок к воронке транспортера. Когда-то и я на таком работал.
Я поставил свой «форд» рядом с дюжиной других машин на плоской вершине холма и направился к бетонному бараку. К его открытой двери вела деревянная лестница, заканчивающаяся узкой террасой, висевшей над пропастью карьера.
Барак служил одновременно и конторой, и складом. Какой-то человек в комбинезоне, склонившись над столом, списывал цифры с узких бумажек в конторскую книгу. Другой, в халате, говорил по телефону — судя по всему, с водителем, грузовик которого потерпел аварию где-то на дороге. Когда я вошел, человек у письменного стола поднял голову.
— Вирт Коул? — спросил я.
— Внизу, в карьере. — Он встал, подошел к окну и показал пальцем вниз. — Вон, видите? В красной фуражке, рядом с транспортером.
— Как туда спуститься?
Он объяснил. Барак имел вторую, заднюю дверь, через которую я и вышел. По краю карьера проходила узкая тропинка. Слева поднималась отвесная стена холма, справа зияла яма карьера глубиной более ста метров. Тропинка вела к шаткой деревянной лестнице, спускавшейся в карьер. При каждом моем шаге по обе стороны от лестницы возникали маленькие песчаные потоки. Шурша, они скатывались вниз.
Человек в красной фуражке с большим козырьком, какие обычно носят рыболовы, был коренаст и крепко скроен. С виду ему было лет 55. Он был в сапогах, коричневых брюках и синей рабочей спецовке. Лицо загорелое, твердое. Не отрываясь, смотрел на ленту транспортера и что-то помечал в записной книжке.
— Вирт Коул? — Перекричать грохот машин было нелегко.
Он посмотрел на меня без всякого выражения. Глаза его были словно подернуты матовой пленкой, на щеках лежали глубокие складки, какие бывают у людей, привыкших глубоко прятать свой необузданный характер. Он молча кивнул. Я назвал себя.
— Я провожу расследование смерти вашего зятя.
— Разве в полиции своих людей не хватает?
— Я работаю не для полиции, мистер Коул. Меня наняла жена Харриса Смита.
Он посмотрел с непонимающим видом.
— Ах, да... Смит. Этот сумасшедший пианист, который застрелил Стю?
— Его жена не верит, что он совершил убийство.
— Но он, кажется, сознался...
— Может быть, он сознался под давлением. Вполне возможно, что он потерял голову и взял на себя то, что не совершал. Знаете, люди, использующие наркотики, способны на что угодно, лишь бы вовремя получить свою дозу.
Его лицо снова выразило недоумение.
— Я не вполне вас понимаю. Кому же тогда потребовалось убивать Стю?
— Это я и надеюсь узнать у вас.
— У меня? Стю был никчемным малым, но, насколько мне известно, врагов у него не было. Если бы у него случились неприятности, сестра обязательно сказала бы мне об этом.
— А может быть, у него были неприятности, о которых жена не знала?
Он пожал плечами.
— В таком случае, я о них тоже не знал бы.
— А может, и могли бы.
— От кого же?
Я собрал все свое мужество.
— От кого-нибудь из ваших друзей-гангстеров.
Складки на его лице углубились, в глазах промелькнуло неприязненное выражение.
— Мне нечего скрывать, — сказал он. — Когда-то я был гангстером, но теперь я с преступным миром не связан! Ни с кем из людей, с которыми я был связан раньше, не поддерживаю никаких отношений. Днем я слишком занят, а к ночи так устаю, что и в город ехать нет сил. У меня домик в Норт-порте: там я отдыхаю, смотрю телевизор. Мое предприятие на хорошем счету. Вот и все.
Я перевел разговор на другую тему:
— Мне кажется, дела у вас идут неплохо.
— Да, неплохо. Всем нужен песок. Район развивается, строится. Я зарабатываю кучу денег.
— Как мне кажется, карьер этот влетел вам в хорошую сумму.
Лицо его ничего не выражало.
— Прежде чем меня посадили, я успел скопить кое-что. Вы утверждаете, что работаете на жену Смита, но почему тогда вы так интересуетесь мной? Может быть, вы из налогового управления?
Я отрицательно покачал головой.
— Ваш зять швырял деньгами направо и налево. Гораздо большими деньгами, чем могло давать его кабаре. Вот я и раздумываю, откуда могли взяться эти деньги?
— Откуда же, как не из кабаре? Стю строго придерживался законов.
— Ну, не всегда. Раньше, например...
— Во всяком случае, с тех пор, как он женился на моей сестре.
— Но могли же у него быть и побочные источники дохода. Я надеялся, что вы, возможно, слышали что-нибудь от своих бывших друзей. Да, ведь вы же больше не связаны с преступным миром.
— Совершенно верно, — сухо подтвердил он.
— Мне кажется, вы не очень-то горюете о Лоудере?
Коул пожал плечами.
— Это небольшая потеря. Стю не был идеальным супругом для Сибил.
— Ваша сестра высказывается в том же духе.
— Вы допрашивали ее?
— Нет, просто задал несколько вопросов.
Жесткий огонь снова загорелся в его глазах.
— Только что, — начал я с вызовом, — вы сами сказали мне, что не представляете себе никакого мотива для убийства Лоудера и тут же сами намекаете на возможный мотив.
Он посмотрел на меня, как могильщик на свежего мертвеца.
— У меня нет детей. Сибил — единственный мне родной человек. Если вы пытаетесь вовлечь ее в неприятности, то будете иметь дело со мной, ясно?
— А я-то думал, что вы навсегда расстались со своими гангстерскими замашками...
— Если придется, я их вспомню. А сейчас убирайтесь!
Я выбрался из карьера. Прежде чем сесть в машину, мне пришлось вытряхнуть из ботинок и из-за отворотов брюк кучу песка. Были, конечно, гангстеры, которые навсегда порывали с преступным миром и становившиеся почтенными гражданами. Однако имелось гораздо больше, так называемых, экс-гангстеров, которые, прикрываясь вполне невинными занятиями, продолжали преступную деятельность. Хотелось бы мне знать, к какой из этих категорий принадлежит Вирт Коул.
Глава 10
Ист-Хэмптон удален от Манхэттена на полтораста километров и лежит на южном побережье Лонг-Айленда. Его называют «Золотоплавильней», или «Золотым тиглем».
В больших виллах и на просторных пляжах проводят здесь лето самые разные типы людей: богачи давние и богачи новые, представители богемы. Цены на землю здесь головокружительные.
Уже смеркалось, когда я свернул к прибрежной вилле Сэма Бэккета, тестя Элли Овермана. Не один я опаздывал к празднику: перед огромным домом только что остановился красный «феррари». Из дома выбежал Оверман.
— Ну, наконец-то вы приехали, — закричал он радостно. — Быстро сбрасывайте вашу потную одежду, и в бассейн! Боже мой, Мардж, ты становишься все ослепительней! Тебя просто нельзя отпустить одну на улицу. Прими мои поздравления, Чак!
Женщина хихикнула, и лицо ее расплылось от удовольствия. Оверман поцеловал ее в губы. Спутник женщины сказал:
— Поэтому я и завидую вам, людям театра. Можете, если захотите, целовать любую женщину. От вас ничего другого и не ожидают. Попробовал бы я...
— Так есть же выход, Чак! — перебил его Оверман. — Вложи свои неправедно нажитые деньги в «Небоскреб из шелка» и дело в шляпе. Ты становишься театральным деятелем... Тебе откроется мир новых радостей!
— Кажется, наконец ты меня убедил, — ухмыльнулся мужчина.
Женщина взяла его под руку.
— Пойдемте в дом, — сказала она. — А то Элли со своими герлз окончательно заманит тебя в новый мир.
Все еще улыбаясь, Элли подошел к моей машине, ожидая встретить нового гостя. Увидев меня, он сразу перестал улыбаться.
— Вас пригласила Ингрид? — спросил он тихо.
— Нет. И вы неправильно истолковали то, что видели вчера в ее гардеробной. Там не было никаких личных чувств. Просто она была напугана и взволнована. Я — частный детектив. Она уговаривала меня поступить к ней на службу. Телохранителем...
Его лицо сначала прояснилось, но потом снова нахмурилось.
— А для чего ей понадобился телохранитель?
— Чтобы защитить ее от бывшего мужа, — сказал я, наблюдая за ним.
— От Шона? — Его лицо потемнело от гнева. — Опять он ей досаждает?
— Она сказала, что он звонил ей и обещал расправиться, если она не вернется к нему.
— Этого типа давно пора посадить в сумасшедший дом. Стоит ему выпить немного лишнего, как сразу же начинает приставать к ней. — Оверман покачал головой. — Но чтобы так серьезно — это впервые. — Он нахмурился, словно что-то вспомнил. — Но почему она мне об этом ничего не сказала? Я и сам способен о ней позаботиться. Пока я рядом, ей не нужен никакой телохранитель. Так вы, значит, охраняете ее на случай появления Шона?
— Нет, я отклонил ее предложение.
Он удивился.
— Почему же вы...
— Я занимаюсь расследованием убийства Лоудера.
— Но ведь его дело, кажется, уже закончено. Его ведь убил пианист, который раньше служил в его кабаре.
— Жена пианиста придерживается другого мнения.
— Его жена? Расскажите-ка поподробнее.
Я рассказал.
— Послушайте, ведь из этого можно сделать отличнейший фильм! Э... как вас зовут?
— Джейк Барроу.
— Вы здесь, очевидно, для того, чтобы выяснить, кто убил Лоудера? Не я ли?
— Все может быть.
— Нет, не может! Никто, имеющий отношение к «Небоскребу из шелка», не сделал бы этого! Лоудер собирался один финансировать ревю. Теперь нам приходится отчаянно выкручиваться, чтобы заманить меценатов, иначе зимой нам не видать подмостков.
— Но могут быть мотивы более сильные, чем эти соображения. Если я не ошибаюсь, Лоудер был бабником. Он мог связаться с какой-нибудь женщиной, а ее муж узнать об этом. И тому это могло очень не понравиться.
Он и глазом не моргнул.
— У Лоудера была прекрасная внешность. Женщины так и липли к нему. Но если у него и была связь с кем-нибудь из моего ревю, то мне об этом неизвестно.
— Вы не возражаете, если я поброжу немного среди ваших гостей? Я постараюсь быть как можно незаметнее.
— Вот этого не надо. Частный детектив, расследующий дело об убийстве — это только придаст компании остроту. Люди обожают сенсации, которые непосредственно их не касаются. Если бы было иначе — не существовало бы театра.
— А кто из присутствующих гостей имел дело с Лоудером в отношении ревю?
— Я, Ингрид, Карл Даноу... Это исполнитель главной роли и главная приманка для зрителей. Жена Карла — Оливия, она — его импресарио. Чертовски практична и упряма, когда дело касается денег. Пожалуй, больше никто. Авторов текста и музыки сейчас здесь нет.
Свою жену Рут он не упомянул.
Я подумал о Карле Даноу. Мне приходилось читать в газетах о его стремительном взлете. За несколько лет безвестный ресторанный певец превратился в звезду с мировым именем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20