Потом он взял у Сары трубку, и я услышала его бас:
— О да, он такой обма-а-анщ-и-и-к...
— Черт! Настоящий Джон Дюпре, встаньте, пожалуйста! Так что там за история, Мерсер?
— Прими во внимание, что Медицинский колледж в Тулейне закрыт до десяти утра, то есть они открылись всего час назад. Я только что оттуда. Единственный Джон Дюпре, которому их прославленное заведение выдавало диплом, кстати, с отличием, закончил сие образовательное учреждение... сейчас, сейчас... в тысяча девятьсот тридцать третьем году от рождества Христова. Тридцать девятый — это немножечко раньше, чем родился наш Дюпре, как мне кажется. И я готов поставить все свои деньги на твою идею о том, что какого-нибудь достойного чернокожего брата могли назвать в честь Джефферсона Дэвиса. А когда ты вернешь мне моего белого друга?
— Мы здесь закончили. Вылетаем завтра в полдень.
— Я встречу вас в «Кеннеди», тогда мы сможем поговорить по дороге. А сейчас Сара выписывает мне ордер на обыск кабинета Джона Дюпре. Я поеду прямо туда, потому что не хочу предупреждать его персонал. Я просто приду и скажу, что мне надо задать ему еще несколько вопросов о Джемме Доген. А пока Сара посмотрит статьи, где говорится о врачебной практике без лицензии. В ордере будут указаны все его дипломы, некоторые записи о пациентах, регистрационная книга. Возможно, мне повезет, и я найду что-нибудь, что укажет на его причастность к отравлению конфет или к нападению на Мо.
— Буду держать за тебя пальцы на удачу. Держи нас в курсе.
— Дай мне Чэпмена. Я должен сказать, что безумно по нему соскучился.
25
Пока Майк принимал душ и одевался, готовясь к банкету в честь конференции, я завернулась в халат с гербом, взяла телефон в постель, задрала ноги на спинку кровати и позвонила в Вашингтон Джоан Стаффорд. Я назвала оператору номер Джима Хэджвилла и не поверила своим ушам, когда наконец услышала в трубке голос подруги.
— Я ненавижу мелодрамы, но где ты пропадала в мой трудный час?
— Я перезвонила, как только получила твое сообщение. Дрю тоже пытался до тебя дозвониться, но...
— Думаю, больше он не будет даже пытаться. Когда он все-таки дозвонился, трубку снял Майк, и он наверняка решил, что я тут кручу роман с другим мужчиной. Джоан, ты должна мне помочь. Ты можешь точно вспомнить, когда Дрю сказал тебе, что хочет со мной познакомиться?
— Зачем ты вмешиваешь его в это дело об убийстве той женщины, Алекс? Ты просто слишком остро на все реагируешь. Ты должна раз и навсегда забыть, что тебе пришлось пережить с Джедом и его...
— Одно с другим никак не связано. Просто странно, сначала Дрю знакомится со мной, а через неделю я узнаю, что врач, чье убийство я расследую, оперировала его жену, которая скончалась на операционном столе. Как все это началось? Вот что я хочу выяснить.
Джоан помолчала, обдумывая ответ. Сейчас я ощущала себя скорее прокурором, ведущим допрос, нежели подругой, и мне очень не хватало возможности посмотреть ей прямо в глаза, чтобы решить, правду ли она говорит.
— Джоан?
— Я не пытаюсь юлить. Я просто смотрю в свой календарь. Помнишь благотворительный прием в храме Дендур в начале марта? Мы с Джимом как раз уходили, когда ты пришла. Ты стояла прямо перед саркофагом с мумией, которую привезли на выставку из Британского музея...
— И кто из нас выглядел лучше?
— Лично мне показалось, что мумия, но именно в этот момент Дрю сказал Джиму, что знает, кто ты и хочет поближе с тобой познакомиться. Так как мы уходили, я просила его позвонить нам и сообщить, когда свободен, чтобы я могла пригласить вас обоих к себе на вечеринку.
— И когда он тебе позвонил? Это тоже записано у тебя в календаре?
Снова молчание.
— Он не звонил тебе, пока не прочитал в газете объявление о смерти Джеммы Доген, да? И о том, что я веду это дело? За день или за два до той вечеринки, которую ты назначила независимо от него? И ты просто поставила еще один стул?
— Какая разница? Я-то уж точно ничего не знала об этом, Алекс. Но я не могу его винить за то, что ему стало любопытно узнать о враче, которая нанесла такой удар по его личной жизни. Я с тех пор много говорила с ним, и ты действительно ему очень нравишься.
— Очень странно крутить роман с человеком, который, возможно, хочет установить контакт с покойной женой через прокурора, расследующего смерть врача, отправившего эту жену на тот свет...
— Ладно-ладно, сбавь обороты. Мне пора бежать. Ребенок плачет и...
— У тебя нет детей.
— Ну работает же эта отмазка для Нины, когда ты достаешь ее своими телефонными звонками. Я подумала, что и мне стоит ею воспользоваться, чтобы переждать, пока ты немного успокоишься.
— Извини.
— Послушай, ты с ним встречалась всего дважды. А Джим знает его целую вечность. Заканчивай это расследование и дай Дрю второй шанс.
Я устроилась в кровати, подперев голову рукой и прижав трубку к правому уху. Мы еще немного поболтали, пока я опять не вернулась к интересующей меня теме:
— Майк думает, что я все притянула за уши, но не кажется ли Джиму, что Дрю переживал достаточно сильно для того, чтобы затаить зло на доктора Доген, и... Я не хочу сказать, будто он сам напал, но вдруг он нанял кого-нибудь...
Джоан закричала на меня с того берега Атлантики:
— Помнишь, как ты мне рассказывала о том, что делала в первый год в офисе окружного прокурора? Когда работала в отделе, куда звонили всякие психи с жалобами? Помнишь, что ты делала, когда какая-нибудь липучка начинала тебя доставать? Ты говорила:
«Извините, мадам, но, кажется, нас сейчас разъединят». Будешь вести себя в том же духе, у меня телефон сломается на неопределенное время, — Джоан перевела дух. — Прислушайся к Майку. У него нюх на такие вещи. Я вернусь в Нью-Йорк во вторник, и мы сможем где-нибудь поужинать вместе. Позвони мне в воскресенье, когда прилетишь обратно.
Пока я звонила, Майк принял душ, побрился и вышел из ванны, одетый в темно-синий костюм. Он был почти готов спуститься вниз на коктейль, и на ходу завязывал и расправлял галстук.
Разговор с Джоан дал мне пищу для размышлений, и я приободрилась, как всегда после общения с ней. Нет причины ставить крест на Дрю, тем более что расследование набирает обороты и мы вряд сможем часто встречаться. Так что я смогу позволить себе проводить свободное время как захочу и решить наконец, что я чувствую к Дрю, когда дело будет закрыто.
— Ну что, затворница, собираешься провести еще один вечер в этой комнате или позволишь мне насладиться твоим присутствием?
— Дай мне полчаса. Я оденусь и спущусь вниз...
— То же самое ты сказала мне вчера.
Я махнула рукой, велев ему убираться из номера, и пошла в душ. Мой наряд для коктейлей представлял собой черное шелковое платье с юбкой в складку, которая развевалась при ходьбе. Когда я надела вечерние туфли на каблуках, то почувствовала себя гораздо лучше, чем в последние несколько дней. Я покрутилась перед зеркалом, чтобы еще раз полюбоваться на юбку.
Когда я спустилась, было уже около семи. Среди седин почтенных профессоров я сразу отыскала черную шевелюру Чэпмена и направилась к нему. По пути я попросила официанта принести мне «Девар» со льдом, но он ответил, что тут подают только односолодовый виски. И что он с удовольствием принесет мне «Гленротс».
Когда я подошла к Майку, он стоял ко мне спиной и разглядывал три огромных гобелена, закрывавшие почти всю южную стену зала. Рядом с ним стояла дама в платье без бретелек, ее кожа светилась, будто фарфоровая, а короткие платиновые волосы были красиво убраны под бриллиантовую тиару. Она кивала, соглашаясь с тем, что говорил мой коллега.
Я остановилась в двух шагах от них, не желая прерывать разговор и надеясь, что меня заметят.
— Я и не представлял, что Оркни имел хоть какое-то отношение к Кливдену, зато знаю историю этих гобеленов, — рукой с «Джеймесоном» Майк указал на стену. Он рассказал женщине о том, что граф Оркнейский был первым английским фельдмаршалом и вторым после герцога Мальборо в битве при Бленеме. На гобеленах была показана победа английского оружия и, по словам Майка, аллегорически изображены военные искусства.
Любопытство взяло верх над хорошими манерами, и как только мне подали напиток, я обошла Майка, чтобы встрять в разговор.
— Твое здоровье! Рад, что ты выбралась к нам, детка. Позволь представить тебя герцогине.
Элегантная дама взяла бокал с шампанским в левую руку, а правой пожала мою. Когда Майк представил ее как Дженнифер, леди Тернбул, она запрокинула голову и расхохоталась. Но я достаточно часто читала модные журналы, сидя в джакузи, поэтому узнала бы ее даже без помощи Майка. Ее смазливое личико и стройная фигура часто украшали обложки или красовались под статьями наравне со снимками профессиональных моделей. А история об американской студентке, которая вышла замуж за престарелого лорда Тернбула и вскоре унаследовала его миллионы, не сходила с первых полос желтой прессы еще в мою бытность подростком.
— Жених Дженни каждый год выступает гарантом этой конференции со стороны британцев. Вот почему они здесь. Это вон тот парень, что разговаривает с твоим суженым.
Майк предложил леди Тернбул взять его под руку, и она обвила его локоть своей тонкой длинной лапкой, после чего повернулась и посмотрела на толпу. Я заметила лорда Уинделторна, он разговаривал с человеком, которого я тоже узнала благодаря журналам. Это был Бернард Карл, промышленный магнат, мужчина за пятьдесят, но выглядящий очень молодо.
— Мы с вашим детективом прекрасно проводим время, Александра. Он так много рассказал мне о вас, что я просто умирала от желания познакомиться.
— А ты не поверила, когда я рассказал, что мы с Криви объездили все ночные заведения в компании герцогини, да, Алекс?
Не успела я ответить, как Дженнифер протестующе подняла палец:
— Я все время говорю Майку, что я не герцогиня, но он упорно продолжает величать меня этим титулом. Мы обошли вчера всю округу, и он обещал оказать мне ответную услугу, когда я буду в Нью-Йорке.
Я не смогла представить леди Тернбул в платье без бретелек и бриллиантовой тиаре, сидящую на барном стуле в «Рао» и в окружении детективов из убойного отдела. Но я видела в этом баре достаточно политиков, звезд кино и важных шишек, чтобы понять, что для Майка нет ничего невозможного.
— В этом зале я чувствую себя нищенкой...
— Не говорите глупостей. Просто мы с Берни вынуждены быть при всем параде как хозяева этой вечеринки. И это так подходит к декорациям, правда?
Я побыла третьей лишней в компании герцогини и полицейского еще около получаса и выпила второй «Гленротс». Я все пыталась понять, присматривает ли мистер Карл за невестой, но он либо уже привык к ее поведению, либо был очень самоуверенным.
Незадолго до восьми Грэм начал ходить среди гостей и объявлять, что ужин подадут во Французской столовой. Леди Тернбул взяла Майка за руку и повела его по коридору, я же поплелась в хвосте, в компании занудного датского криминалиста, разглагольствующего о подростковой преступности. К сожалению, мне не удалось вовремя от него отделаться. Леди Тернбул заняла место во главе длинного банкетного стола. Она была ослепительна на фоне позолоченных стен и потолка, с которого свисало множество люстр разной величины, и в свете сотен свечей в оправе настольных канделябров.
Я прошла мимо нее, разыскивая таблички с нашими именами, но она указала Майку на стул подле себя:
— Раз уж это Французская столовая, то я чувствую себя вправе оставить рядом Эркюля Пуаро. На этой конференции так много говорят о преступлениях, что я смогу чувствовать себя в безопасности только в его присутствии.
— Пуаро был из Бельгии. Он не был французом, равно как и ты, Майк. Не забудь рассказать ей о своих корнях в Бей-Ридже, и, возможно, тогда она с радостью вернет тебя мне, — прошептала я ему на ухо, ужасаясь при мысли, что мне придется сидеть между австралийской специалисткой по пенитенциарной системе и немецким этнологом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— О да, он такой обма-а-анщ-и-и-к...
— Черт! Настоящий Джон Дюпре, встаньте, пожалуйста! Так что там за история, Мерсер?
— Прими во внимание, что Медицинский колледж в Тулейне закрыт до десяти утра, то есть они открылись всего час назад. Я только что оттуда. Единственный Джон Дюпре, которому их прославленное заведение выдавало диплом, кстати, с отличием, закончил сие образовательное учреждение... сейчас, сейчас... в тысяча девятьсот тридцать третьем году от рождества Христова. Тридцать девятый — это немножечко раньше, чем родился наш Дюпре, как мне кажется. И я готов поставить все свои деньги на твою идею о том, что какого-нибудь достойного чернокожего брата могли назвать в честь Джефферсона Дэвиса. А когда ты вернешь мне моего белого друга?
— Мы здесь закончили. Вылетаем завтра в полдень.
— Я встречу вас в «Кеннеди», тогда мы сможем поговорить по дороге. А сейчас Сара выписывает мне ордер на обыск кабинета Джона Дюпре. Я поеду прямо туда, потому что не хочу предупреждать его персонал. Я просто приду и скажу, что мне надо задать ему еще несколько вопросов о Джемме Доген. А пока Сара посмотрит статьи, где говорится о врачебной практике без лицензии. В ордере будут указаны все его дипломы, некоторые записи о пациентах, регистрационная книга. Возможно, мне повезет, и я найду что-нибудь, что укажет на его причастность к отравлению конфет или к нападению на Мо.
— Буду держать за тебя пальцы на удачу. Держи нас в курсе.
— Дай мне Чэпмена. Я должен сказать, что безумно по нему соскучился.
25
Пока Майк принимал душ и одевался, готовясь к банкету в честь конференции, я завернулась в халат с гербом, взяла телефон в постель, задрала ноги на спинку кровати и позвонила в Вашингтон Джоан Стаффорд. Я назвала оператору номер Джима Хэджвилла и не поверила своим ушам, когда наконец услышала в трубке голос подруги.
— Я ненавижу мелодрамы, но где ты пропадала в мой трудный час?
— Я перезвонила, как только получила твое сообщение. Дрю тоже пытался до тебя дозвониться, но...
— Думаю, больше он не будет даже пытаться. Когда он все-таки дозвонился, трубку снял Майк, и он наверняка решил, что я тут кручу роман с другим мужчиной. Джоан, ты должна мне помочь. Ты можешь точно вспомнить, когда Дрю сказал тебе, что хочет со мной познакомиться?
— Зачем ты вмешиваешь его в это дело об убийстве той женщины, Алекс? Ты просто слишком остро на все реагируешь. Ты должна раз и навсегда забыть, что тебе пришлось пережить с Джедом и его...
— Одно с другим никак не связано. Просто странно, сначала Дрю знакомится со мной, а через неделю я узнаю, что врач, чье убийство я расследую, оперировала его жену, которая скончалась на операционном столе. Как все это началось? Вот что я хочу выяснить.
Джоан помолчала, обдумывая ответ. Сейчас я ощущала себя скорее прокурором, ведущим допрос, нежели подругой, и мне очень не хватало возможности посмотреть ей прямо в глаза, чтобы решить, правду ли она говорит.
— Джоан?
— Я не пытаюсь юлить. Я просто смотрю в свой календарь. Помнишь благотворительный прием в храме Дендур в начале марта? Мы с Джимом как раз уходили, когда ты пришла. Ты стояла прямо перед саркофагом с мумией, которую привезли на выставку из Британского музея...
— И кто из нас выглядел лучше?
— Лично мне показалось, что мумия, но именно в этот момент Дрю сказал Джиму, что знает, кто ты и хочет поближе с тобой познакомиться. Так как мы уходили, я просила его позвонить нам и сообщить, когда свободен, чтобы я могла пригласить вас обоих к себе на вечеринку.
— И когда он тебе позвонил? Это тоже записано у тебя в календаре?
Снова молчание.
— Он не звонил тебе, пока не прочитал в газете объявление о смерти Джеммы Доген, да? И о том, что я веду это дело? За день или за два до той вечеринки, которую ты назначила независимо от него? И ты просто поставила еще один стул?
— Какая разница? Я-то уж точно ничего не знала об этом, Алекс. Но я не могу его винить за то, что ему стало любопытно узнать о враче, которая нанесла такой удар по его личной жизни. Я с тех пор много говорила с ним, и ты действительно ему очень нравишься.
— Очень странно крутить роман с человеком, который, возможно, хочет установить контакт с покойной женой через прокурора, расследующего смерть врача, отправившего эту жену на тот свет...
— Ладно-ладно, сбавь обороты. Мне пора бежать. Ребенок плачет и...
— У тебя нет детей.
— Ну работает же эта отмазка для Нины, когда ты достаешь ее своими телефонными звонками. Я подумала, что и мне стоит ею воспользоваться, чтобы переждать, пока ты немного успокоишься.
— Извини.
— Послушай, ты с ним встречалась всего дважды. А Джим знает его целую вечность. Заканчивай это расследование и дай Дрю второй шанс.
Я устроилась в кровати, подперев голову рукой и прижав трубку к правому уху. Мы еще немного поболтали, пока я опять не вернулась к интересующей меня теме:
— Майк думает, что я все притянула за уши, но не кажется ли Джиму, что Дрю переживал достаточно сильно для того, чтобы затаить зло на доктора Доген, и... Я не хочу сказать, будто он сам напал, но вдруг он нанял кого-нибудь...
Джоан закричала на меня с того берега Атлантики:
— Помнишь, как ты мне рассказывала о том, что делала в первый год в офисе окружного прокурора? Когда работала в отделе, куда звонили всякие психи с жалобами? Помнишь, что ты делала, когда какая-нибудь липучка начинала тебя доставать? Ты говорила:
«Извините, мадам, но, кажется, нас сейчас разъединят». Будешь вести себя в том же духе, у меня телефон сломается на неопределенное время, — Джоан перевела дух. — Прислушайся к Майку. У него нюх на такие вещи. Я вернусь в Нью-Йорк во вторник, и мы сможем где-нибудь поужинать вместе. Позвони мне в воскресенье, когда прилетишь обратно.
Пока я звонила, Майк принял душ, побрился и вышел из ванны, одетый в темно-синий костюм. Он был почти готов спуститься вниз на коктейль, и на ходу завязывал и расправлял галстук.
Разговор с Джоан дал мне пищу для размышлений, и я приободрилась, как всегда после общения с ней. Нет причины ставить крест на Дрю, тем более что расследование набирает обороты и мы вряд сможем часто встречаться. Так что я смогу позволить себе проводить свободное время как захочу и решить наконец, что я чувствую к Дрю, когда дело будет закрыто.
— Ну что, затворница, собираешься провести еще один вечер в этой комнате или позволишь мне насладиться твоим присутствием?
— Дай мне полчаса. Я оденусь и спущусь вниз...
— То же самое ты сказала мне вчера.
Я махнула рукой, велев ему убираться из номера, и пошла в душ. Мой наряд для коктейлей представлял собой черное шелковое платье с юбкой в складку, которая развевалась при ходьбе. Когда я надела вечерние туфли на каблуках, то почувствовала себя гораздо лучше, чем в последние несколько дней. Я покрутилась перед зеркалом, чтобы еще раз полюбоваться на юбку.
Когда я спустилась, было уже около семи. Среди седин почтенных профессоров я сразу отыскала черную шевелюру Чэпмена и направилась к нему. По пути я попросила официанта принести мне «Девар» со льдом, но он ответил, что тут подают только односолодовый виски. И что он с удовольствием принесет мне «Гленротс».
Когда я подошла к Майку, он стоял ко мне спиной и разглядывал три огромных гобелена, закрывавшие почти всю южную стену зала. Рядом с ним стояла дама в платье без бретелек, ее кожа светилась, будто фарфоровая, а короткие платиновые волосы были красиво убраны под бриллиантовую тиару. Она кивала, соглашаясь с тем, что говорил мой коллега.
Я остановилась в двух шагах от них, не желая прерывать разговор и надеясь, что меня заметят.
— Я и не представлял, что Оркни имел хоть какое-то отношение к Кливдену, зато знаю историю этих гобеленов, — рукой с «Джеймесоном» Майк указал на стену. Он рассказал женщине о том, что граф Оркнейский был первым английским фельдмаршалом и вторым после герцога Мальборо в битве при Бленеме. На гобеленах была показана победа английского оружия и, по словам Майка, аллегорически изображены военные искусства.
Любопытство взяло верх над хорошими манерами, и как только мне подали напиток, я обошла Майка, чтобы встрять в разговор.
— Твое здоровье! Рад, что ты выбралась к нам, детка. Позволь представить тебя герцогине.
Элегантная дама взяла бокал с шампанским в левую руку, а правой пожала мою. Когда Майк представил ее как Дженнифер, леди Тернбул, она запрокинула голову и расхохоталась. Но я достаточно часто читала модные журналы, сидя в джакузи, поэтому узнала бы ее даже без помощи Майка. Ее смазливое личико и стройная фигура часто украшали обложки или красовались под статьями наравне со снимками профессиональных моделей. А история об американской студентке, которая вышла замуж за престарелого лорда Тернбула и вскоре унаследовала его миллионы, не сходила с первых полос желтой прессы еще в мою бытность подростком.
— Жених Дженни каждый год выступает гарантом этой конференции со стороны британцев. Вот почему они здесь. Это вон тот парень, что разговаривает с твоим суженым.
Майк предложил леди Тернбул взять его под руку, и она обвила его локоть своей тонкой длинной лапкой, после чего повернулась и посмотрела на толпу. Я заметила лорда Уинделторна, он разговаривал с человеком, которого я тоже узнала благодаря журналам. Это был Бернард Карл, промышленный магнат, мужчина за пятьдесят, но выглядящий очень молодо.
— Мы с вашим детективом прекрасно проводим время, Александра. Он так много рассказал мне о вас, что я просто умирала от желания познакомиться.
— А ты не поверила, когда я рассказал, что мы с Криви объездили все ночные заведения в компании герцогини, да, Алекс?
Не успела я ответить, как Дженнифер протестующе подняла палец:
— Я все время говорю Майку, что я не герцогиня, но он упорно продолжает величать меня этим титулом. Мы обошли вчера всю округу, и он обещал оказать мне ответную услугу, когда я буду в Нью-Йорке.
Я не смогла представить леди Тернбул в платье без бретелек и бриллиантовой тиаре, сидящую на барном стуле в «Рао» и в окружении детективов из убойного отдела. Но я видела в этом баре достаточно политиков, звезд кино и важных шишек, чтобы понять, что для Майка нет ничего невозможного.
— В этом зале я чувствую себя нищенкой...
— Не говорите глупостей. Просто мы с Берни вынуждены быть при всем параде как хозяева этой вечеринки. И это так подходит к декорациям, правда?
Я побыла третьей лишней в компании герцогини и полицейского еще около получаса и выпила второй «Гленротс». Я все пыталась понять, присматривает ли мистер Карл за невестой, но он либо уже привык к ее поведению, либо был очень самоуверенным.
Незадолго до восьми Грэм начал ходить среди гостей и объявлять, что ужин подадут во Французской столовой. Леди Тернбул взяла Майка за руку и повела его по коридору, я же поплелась в хвосте, в компании занудного датского криминалиста, разглагольствующего о подростковой преступности. К сожалению, мне не удалось вовремя от него отделаться. Леди Тернбул заняла место во главе длинного банкетного стола. Она была ослепительна на фоне позолоченных стен и потолка, с которого свисало множество люстр разной величины, и в свете сотен свечей в оправе настольных канделябров.
Я прошла мимо нее, разыскивая таблички с нашими именами, но она указала Майку на стул подле себя:
— Раз уж это Французская столовая, то я чувствую себя вправе оставить рядом Эркюля Пуаро. На этой конференции так много говорят о преступлениях, что я смогу чувствовать себя в безопасности только в его присутствии.
— Пуаро был из Бельгии. Он не был французом, равно как и ты, Майк. Не забудь рассказать ей о своих корнях в Бей-Ридже, и, возможно, тогда она с радостью вернет тебя мне, — прошептала я ему на ухо, ужасаясь при мысли, что мне придется сидеть между австралийской специалисткой по пенитенциарной системе и немецким этнологом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54