— Будем говорить толково. Мне нужен человек, который смог бы очистить отравиллский свинарник, выкурить отсюда крыс, больших и малых. Это мужская работа. Вы мужчина?
— Не стоит ударяться в поэзию, — проворчал я. — Если у вас есть честная работенка по моей специальности и вы согласны прилично заплатить, может, я и возьмусь. Но все эти глупые слова насчет выкуривания крыс и очистки свинарников для меня пустой звук.
— Ладно. Я хочу, чтобы Отервилл был очищен от мошенников и взяточников. Так вам понятно?
— Сегодня утром вы этого не хотели, — заметил я. — Почему захотели теперь?
Он объяснил мне — громко, бурно и пространно, большей частью в непечатных выражениях. Общий смысл сводился к тому, что он построил Отервилл буквально по кирпичу, собственными руками, и намеревался оставить его в своем полном владении, а в противном случае — стереть с горного склона. Как ему посмели угрожать в его собственном городе?! Он их не трогал, но когда некоторые стали указывать ему, Илайхью Уилсону, что ему можно, а чего нельзя, он решил показать, кто есть кто. К концу речи он указал на труп и хвастливо произнес:
— Теперь увидят, что старик еще не совсем выдохся.
Шутовство Уилсона сбивало меня с толку. Мне не удавалось нащупать, что за этим скрывалось.
— Это ваши дружки его подослали? — спросил я, кивнув на мертвеца.
— Я с ним говорил только на этом языке, — сказал он, похлопывая по пистолету. — Но думаю, что они.
— Как это случилось?
— Как, как — очень просто. Я услышал, как открылась дверь, зажег свет, увидел его, выстрелил, и вот он, любуйтесь.
— Когда?
— Около часу ночи.
— И с тех пор он тут валяется?
— Вот именно. — Старик свирепо захохотал и снова принялся за свое: — Вам что, вид мертвеца действует на нервы? Или вы призраков боитесь?
Я засмеялся. Наконец-то я понял. Старый черт был смертельно напуган. За его кривлянием скрывался страх. Поэтому он и шумел, поэтому и не давал убрать тело. Ему нужно было все время видеть покойника, чтобы отогнать ужас — это было наглядное доказательство, что он сумеет за себя постоять. Теперь я имел точку опоры.
— Вы действительно хотите очистить город? — спросил я.
— Сказал — хочу, значит — хочу.
— Мне нужна полная свобода, никому никаких поблажек, и я веду дело, как считаю нужным. И задаток в десять тысяч.
— Десять тысяч долларов! Какого черта я стану давать столько денег человеку, которого вижу впервые? И который пока что только болтает!
— Не дурите! Когда я говорю «мне», это значит агентству «Континентал». Их-то вы знаете.
— Знаю. И они знают меня. И пора бы понять, что я могу…
— Не в том дело. Люди, которых вы хотите отдать в химчистку еще вчера были вашими друзьями. Может быть, завтра вы опять подружитесь. Мне на это плевать. Но в ваших политических играх я не участвую. Меня нельзя нанять, чтобы я их только припугнул, а потом дать мне отставку. Если вы хотите, чтобы дело было сделано, то заплатите за все целиком. Что останется, вам вернут. Или делать работу с начала до конца, или не делать ее вовсе. Вот так. Да или нет?
— Какого черта, конечно нет! — взревел он.
Уилсон подождал, пока я спущусь по лестнице, и потребовал меня обратно.
— Я старый человек, — проворчал он. — Будь я лет на десять помоложе… — Он насупился и пожевал губами. — Я дам вам этот паршивый чек.
— И разрешение действовать до конца, как я сочту нужным.
— Хорошо.
— Тогда перейдем к делу. Где ваш секретарь?
Уилсон нажал кнопку у кровати, и бесшумный секретарь явился из какого-то тайного убежища. Я сказал ему:
— Мистер Уилсон хочет выписать чек на десять тысяч долларов сыскному агентству «Континентал» и послать агентству в Сан-Франциско письмо с разрешением использовать эту сумму для расследования преступности и политической коррупции в Отервилле. В письме должно быть ясно указано, что агентство может вести расследование по своему усмотрению.
Секретарь вопросительно взглянул на старика. Тот набычился и кивнул круглой седой головой.
— Но сперва, — сказал я, когда секретарь заскользил к двери, — позвоните-ка в полицию, что у нас здесь убитый грабитель. И вызовите врача мистера Уилсона.
Старик объявил, что ему не нужны никакие чертовы доктора.
— Сейчас получите хороший укол в руку и заснете, — пообещал я, перешагивая через труп, чтобы забрать с постели черный пистолет. — Я останусь у вас, и завтра начнем разбираться в отравиллских делишках.
Старик явно устал. Когда он принялся нецензурно и довольно длинно объяснять, что думает о моей наглости и как никому не позволит тут распоряжаться, от его голоса почти не вздрагивали стекла.
Я снял с мертвеца кепку, чтобы получше его разглядеть. Лицо его ничего мне не говорило. Я водрузил кепку на место.
Когда я разогнулся, старик, несколько умерив пыл, осведомился:
— Получается у вас что-нибудь с поимкой убийцы Дональда?
— По-моему, да. Через день все будет кончено.
— Кто он? — спросил старик.
Вошел секретарь с чеком и письмом. Я передал их старику вместо ответа на его вопрос. Он поставил на обоих документах волнистую подпись, и, когда явилась полиция, бумаги, сложенные вчетверо, уже лежали у меня в кармане.
Первым из блюстителей закона в комнате оказался сам шеф, жирный Нунан. Он дружески кивнул Уилсону, пожал руку мне и взглянул искрящимися зеленоватыми глазами на мертвеца.
— Ну и ну, — заметил он. — На совесть сработано. Это Коротышка Якима. Глядите, какую мотыгу притаранил. — Он вышиб ногой дубинку из руки убитого. — Такой можно линкор потопить. Это вы его прихлопнули? — спросил он меня.
— Мистер Уилсон.
— Просто замечательно, — поздравил он старика. — Сколько народу избавили от хлопот, меня в том числе. Приберите тут, ребята, — велел он четверым полицейским, топтавшимся сзади.
Двое в мундирах подхватили Коротышку Якиму за ноги и плечи и удалились, а один из оставшихся подобрал дубинку и фонарик, лежавший под трупом.
— Вот здорово было бы, если бы все так разделывались с грабителями, — продолжал без остановки шеф. Он извлек из кармана три сигары, одну бросил на постель, другую сунул мне, а третью себе в зубы. — А я как раз интересовался, куда вы подевались, — сообщил он мне, прикуривая. — Тут намечается одна работенка, и я подумал, что вам будет интересно поучаствовать. Поэтому я здесь и оказался. — Он приблизил губы к моему уху и прошептал: — Едем брать Шепота. Хотите с нами?
— Угу.
— Я так и думал. Привет, док!
Он пожал руку новоприбывшему — круглому человечку с серыми глазами, из которых еще не выветрился сон.
Врач подошел к постели. Один из людей Нунана расспрашивал Уилсона насчет стрельбы. Я вышел вслед за секретарем в коридор и осведомился:
— В доме есть еще кто-нибудь, кроме вас?
— Да, шофер и повар-китаец.
— Пусть шофер побудет сегодня в спальне у старика. Я уезжаю с Нунаном. Вернусь, как только смогу. Не думаю, что здесь еще что-нибудь произойдет, но ни за что не бросайте старика без присмотра. И не оставляйте его наедине с Нунаном или с кем-нибудь из его команды.
У секретаря отвисла челюсть.
— В котором часу вы расстались вчера с Дональдом Уилсоном? — спросил я.
— Вы хотите сказать, позавчера, когда он был убит? Ровно в половине десятого вечера.
— Вы с ним были все время с пяти часов?
— С четверти шестого? Мы работали у него в редакции почти до восьми. Потом поехали в ресторан к Байярду и за ужином закончили дела. Он уехал в половине десятого, пояснив, что у него назначена встреча.
— Что еще он говорил об этой встрече?
— Больше ничего.
— Не намекнул, куда едет, с кем встреча?
— Нет, просто сказал, что назначена встреча.
— И вы не догадывались, в чем дело?
— Нет. А что? Вы думаете, что я что-то знаю?
— Я думал, что он что-нибудь сказал. — Я переключился на последние события. — Кто из посетителей был сегодня у Уилсона, не считая того, которого он застрелил?
— Вам придется меня извинить, — сказал секретарь, умоляюще улыбаясь. — Этого я не могу вам сказать без разрешения мистера Уилсона. Мне очень жаль.
— Не приходил кто-нибудь из местных заправил? Скажем, Лу Ярд или…
Секретарь покачал головой и повторил:
— Мне очень жаль.
— Не будем из-за этого ссориться, — сказал я и направился к двери спальни.
Вышел доктор, застегивая пальто.
— Сейчас заснет, — торопливо сообщил он. — Пусть кто-нибудь с ним побудет. Я заеду утром. — Он пустился бегом вниз по лестнице.
Я вошел в спальню. Шеф и полицейский, который допрашивал Уилсона, стояли у кровати. Шеф расплылся в улыбке, словно мой приход доставил ему большую радость. Полисмен нахмурился. Уилсон лежал на спине и глядел в потолок.
— Здесь, пожалуй, все, — сказал Нунан. — Поплелись дальше?
Я не возражал и сказал старику: «Спокойной ночи». Он не глядя ответил: «И вам того же». Вошел секретарь с шофером — рослым, загорелым молодцом.
Шеф, второй блюститель порядка — лейтенант по имени Магро — и я спустились и сели в машину шефа. Магро рядом с водителем, мы позади.
— Будем брать на рассвете, — объяснил по пути Нунан. — У Шепота есть заведение на Кинг-стрит. Он обычно оттуда уходит, когда светает. Можно было бы разнести это местечко в пух и прах, но зачем нам лишние хлопоты? Возьмем его, когда будет уходить.
Я размышлял, собирается ли он брать Шепота или убрать. И спросил:
— А хватит у вас материала для ареста?
— У меня-то? — Он добродушно рассмеялся. — Если того, что дала нам эта дамочка Уилсон, не хватит, тогда я не я, а карманник.
Мне пришло в голову несколько остроумных ответов. Я оставил их при себе.
6. Заведение Шепота
Наша поездка закончилась на темной, обсаженной деревьями улице недалеко от центра. Мы вылезли из машины и направились к перекрестку.
Появился плотный человек в сером пальто и надвинутой на глаза серой шляпе.
— С Шепотом все накрылось, — сообщил плотный человек шефу. — Он позвонил по телефону и сказал, что решил засесть у себя в лавке. Говорит, попробуйте-ка меня отсюда выкурить, если сможете.
Нунан хихикнул, почесал ухо и весело осведомился:
— Сколько там с ним народу, по-твоему?
— Полсотни есть.
— Брось! Откуда столько в такое время?
— Все оттуда же, — огрызнулся плотный человек. — Они туда с полуночи перли без остановки.
— Да? Значит, кто-то ему стукнул. Может, не надо было тебе их туда пропускать.
— Может быть. — Плотный рассердился. — Но я делал, как вы велели. Вы сказали, впускать и выпускать всех, кто пожелает, а когда покажется Шепот…
— Взять его, — сказал шеф.
— Вот именно, — согласился плотный, свирепо взглянув на меня.
К нам подошли еще несколько человек и принялись молоть языками. Все были в плохом настроении, кроме шефа. Он как будто наслаждался всем этим. Я не понимал, что его так радовало.
Заведение Шепота размещалось в трехэтажном кирпичном здании посреди квартала. Первый этаж занимала табачная лавочка, служившая прикрытием для игорного зала наверху. В доме, если можно было доверять информации плотного, Шепот собрал полсотни друзей, настроенных на битву. Силы Нунана были рассредоточены вокруг здания — на улице перед входом и на соседних крышах.
— Ну, ребята, — дружелюбно заявил шеф, когда все высказались, — по-моему, Шепот так же хочет неприятностей, как и мы. Иначе он давно уже попытался бы прорваться, если там у него столько народу, хотя лично я не думаю, что они все в доме. Вряд ли их так много.
Плотный сказал:
— Черта с два их не много.
— А если он не хочет неприятностей, — продолжал Нунан, — может быть, имеет смысл с ним поговорить. Сходи, Ник, попробуй настроить его на мирный лад.
Плотный сказал:
— Черта с два я пойду.
— Тогда позвони ему, — предложил шеф.
Плотный проворчал:
— Ну, это еще туда-сюда, — и удалился.
Вернулся он абсолютно счастливый.
— Он говорит, — доложил плотный, — «пошли вы знаете куда».
— Вызывайте сюда всех ребят, — радостно приказал Нунан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Не стоит ударяться в поэзию, — проворчал я. — Если у вас есть честная работенка по моей специальности и вы согласны прилично заплатить, может, я и возьмусь. Но все эти глупые слова насчет выкуривания крыс и очистки свинарников для меня пустой звук.
— Ладно. Я хочу, чтобы Отервилл был очищен от мошенников и взяточников. Так вам понятно?
— Сегодня утром вы этого не хотели, — заметил я. — Почему захотели теперь?
Он объяснил мне — громко, бурно и пространно, большей частью в непечатных выражениях. Общий смысл сводился к тому, что он построил Отервилл буквально по кирпичу, собственными руками, и намеревался оставить его в своем полном владении, а в противном случае — стереть с горного склона. Как ему посмели угрожать в его собственном городе?! Он их не трогал, но когда некоторые стали указывать ему, Илайхью Уилсону, что ему можно, а чего нельзя, он решил показать, кто есть кто. К концу речи он указал на труп и хвастливо произнес:
— Теперь увидят, что старик еще не совсем выдохся.
Шутовство Уилсона сбивало меня с толку. Мне не удавалось нащупать, что за этим скрывалось.
— Это ваши дружки его подослали? — спросил я, кивнув на мертвеца.
— Я с ним говорил только на этом языке, — сказал он, похлопывая по пистолету. — Но думаю, что они.
— Как это случилось?
— Как, как — очень просто. Я услышал, как открылась дверь, зажег свет, увидел его, выстрелил, и вот он, любуйтесь.
— Когда?
— Около часу ночи.
— И с тех пор он тут валяется?
— Вот именно. — Старик свирепо захохотал и снова принялся за свое: — Вам что, вид мертвеца действует на нервы? Или вы призраков боитесь?
Я засмеялся. Наконец-то я понял. Старый черт был смертельно напуган. За его кривлянием скрывался страх. Поэтому он и шумел, поэтому и не давал убрать тело. Ему нужно было все время видеть покойника, чтобы отогнать ужас — это было наглядное доказательство, что он сумеет за себя постоять. Теперь я имел точку опоры.
— Вы действительно хотите очистить город? — спросил я.
— Сказал — хочу, значит — хочу.
— Мне нужна полная свобода, никому никаких поблажек, и я веду дело, как считаю нужным. И задаток в десять тысяч.
— Десять тысяч долларов! Какого черта я стану давать столько денег человеку, которого вижу впервые? И который пока что только болтает!
— Не дурите! Когда я говорю «мне», это значит агентству «Континентал». Их-то вы знаете.
— Знаю. И они знают меня. И пора бы понять, что я могу…
— Не в том дело. Люди, которых вы хотите отдать в химчистку еще вчера были вашими друзьями. Может быть, завтра вы опять подружитесь. Мне на это плевать. Но в ваших политических играх я не участвую. Меня нельзя нанять, чтобы я их только припугнул, а потом дать мне отставку. Если вы хотите, чтобы дело было сделано, то заплатите за все целиком. Что останется, вам вернут. Или делать работу с начала до конца, или не делать ее вовсе. Вот так. Да или нет?
— Какого черта, конечно нет! — взревел он.
Уилсон подождал, пока я спущусь по лестнице, и потребовал меня обратно.
— Я старый человек, — проворчал он. — Будь я лет на десять помоложе… — Он насупился и пожевал губами. — Я дам вам этот паршивый чек.
— И разрешение действовать до конца, как я сочту нужным.
— Хорошо.
— Тогда перейдем к делу. Где ваш секретарь?
Уилсон нажал кнопку у кровати, и бесшумный секретарь явился из какого-то тайного убежища. Я сказал ему:
— Мистер Уилсон хочет выписать чек на десять тысяч долларов сыскному агентству «Континентал» и послать агентству в Сан-Франциско письмо с разрешением использовать эту сумму для расследования преступности и политической коррупции в Отервилле. В письме должно быть ясно указано, что агентство может вести расследование по своему усмотрению.
Секретарь вопросительно взглянул на старика. Тот набычился и кивнул круглой седой головой.
— Но сперва, — сказал я, когда секретарь заскользил к двери, — позвоните-ка в полицию, что у нас здесь убитый грабитель. И вызовите врача мистера Уилсона.
Старик объявил, что ему не нужны никакие чертовы доктора.
— Сейчас получите хороший укол в руку и заснете, — пообещал я, перешагивая через труп, чтобы забрать с постели черный пистолет. — Я останусь у вас, и завтра начнем разбираться в отравиллских делишках.
Старик явно устал. Когда он принялся нецензурно и довольно длинно объяснять, что думает о моей наглости и как никому не позволит тут распоряжаться, от его голоса почти не вздрагивали стекла.
Я снял с мертвеца кепку, чтобы получше его разглядеть. Лицо его ничего мне не говорило. Я водрузил кепку на место.
Когда я разогнулся, старик, несколько умерив пыл, осведомился:
— Получается у вас что-нибудь с поимкой убийцы Дональда?
— По-моему, да. Через день все будет кончено.
— Кто он? — спросил старик.
Вошел секретарь с чеком и письмом. Я передал их старику вместо ответа на его вопрос. Он поставил на обоих документах волнистую подпись, и, когда явилась полиция, бумаги, сложенные вчетверо, уже лежали у меня в кармане.
Первым из блюстителей закона в комнате оказался сам шеф, жирный Нунан. Он дружески кивнул Уилсону, пожал руку мне и взглянул искрящимися зеленоватыми глазами на мертвеца.
— Ну и ну, — заметил он. — На совесть сработано. Это Коротышка Якима. Глядите, какую мотыгу притаранил. — Он вышиб ногой дубинку из руки убитого. — Такой можно линкор потопить. Это вы его прихлопнули? — спросил он меня.
— Мистер Уилсон.
— Просто замечательно, — поздравил он старика. — Сколько народу избавили от хлопот, меня в том числе. Приберите тут, ребята, — велел он четверым полицейским, топтавшимся сзади.
Двое в мундирах подхватили Коротышку Якиму за ноги и плечи и удалились, а один из оставшихся подобрал дубинку и фонарик, лежавший под трупом.
— Вот здорово было бы, если бы все так разделывались с грабителями, — продолжал без остановки шеф. Он извлек из кармана три сигары, одну бросил на постель, другую сунул мне, а третью себе в зубы. — А я как раз интересовался, куда вы подевались, — сообщил он мне, прикуривая. — Тут намечается одна работенка, и я подумал, что вам будет интересно поучаствовать. Поэтому я здесь и оказался. — Он приблизил губы к моему уху и прошептал: — Едем брать Шепота. Хотите с нами?
— Угу.
— Я так и думал. Привет, док!
Он пожал руку новоприбывшему — круглому человечку с серыми глазами, из которых еще не выветрился сон.
Врач подошел к постели. Один из людей Нунана расспрашивал Уилсона насчет стрельбы. Я вышел вслед за секретарем в коридор и осведомился:
— В доме есть еще кто-нибудь, кроме вас?
— Да, шофер и повар-китаец.
— Пусть шофер побудет сегодня в спальне у старика. Я уезжаю с Нунаном. Вернусь, как только смогу. Не думаю, что здесь еще что-нибудь произойдет, но ни за что не бросайте старика без присмотра. И не оставляйте его наедине с Нунаном или с кем-нибудь из его команды.
У секретаря отвисла челюсть.
— В котором часу вы расстались вчера с Дональдом Уилсоном? — спросил я.
— Вы хотите сказать, позавчера, когда он был убит? Ровно в половине десятого вечера.
— Вы с ним были все время с пяти часов?
— С четверти шестого? Мы работали у него в редакции почти до восьми. Потом поехали в ресторан к Байярду и за ужином закончили дела. Он уехал в половине десятого, пояснив, что у него назначена встреча.
— Что еще он говорил об этой встрече?
— Больше ничего.
— Не намекнул, куда едет, с кем встреча?
— Нет, просто сказал, что назначена встреча.
— И вы не догадывались, в чем дело?
— Нет. А что? Вы думаете, что я что-то знаю?
— Я думал, что он что-нибудь сказал. — Я переключился на последние события. — Кто из посетителей был сегодня у Уилсона, не считая того, которого он застрелил?
— Вам придется меня извинить, — сказал секретарь, умоляюще улыбаясь. — Этого я не могу вам сказать без разрешения мистера Уилсона. Мне очень жаль.
— Не приходил кто-нибудь из местных заправил? Скажем, Лу Ярд или…
Секретарь покачал головой и повторил:
— Мне очень жаль.
— Не будем из-за этого ссориться, — сказал я и направился к двери спальни.
Вышел доктор, застегивая пальто.
— Сейчас заснет, — торопливо сообщил он. — Пусть кто-нибудь с ним побудет. Я заеду утром. — Он пустился бегом вниз по лестнице.
Я вошел в спальню. Шеф и полицейский, который допрашивал Уилсона, стояли у кровати. Шеф расплылся в улыбке, словно мой приход доставил ему большую радость. Полисмен нахмурился. Уилсон лежал на спине и глядел в потолок.
— Здесь, пожалуй, все, — сказал Нунан. — Поплелись дальше?
Я не возражал и сказал старику: «Спокойной ночи». Он не глядя ответил: «И вам того же». Вошел секретарь с шофером — рослым, загорелым молодцом.
Шеф, второй блюститель порядка — лейтенант по имени Магро — и я спустились и сели в машину шефа. Магро рядом с водителем, мы позади.
— Будем брать на рассвете, — объяснил по пути Нунан. — У Шепота есть заведение на Кинг-стрит. Он обычно оттуда уходит, когда светает. Можно было бы разнести это местечко в пух и прах, но зачем нам лишние хлопоты? Возьмем его, когда будет уходить.
Я размышлял, собирается ли он брать Шепота или убрать. И спросил:
— А хватит у вас материала для ареста?
— У меня-то? — Он добродушно рассмеялся. — Если того, что дала нам эта дамочка Уилсон, не хватит, тогда я не я, а карманник.
Мне пришло в голову несколько остроумных ответов. Я оставил их при себе.
6. Заведение Шепота
Наша поездка закончилась на темной, обсаженной деревьями улице недалеко от центра. Мы вылезли из машины и направились к перекрестку.
Появился плотный человек в сером пальто и надвинутой на глаза серой шляпе.
— С Шепотом все накрылось, — сообщил плотный человек шефу. — Он позвонил по телефону и сказал, что решил засесть у себя в лавке. Говорит, попробуйте-ка меня отсюда выкурить, если сможете.
Нунан хихикнул, почесал ухо и весело осведомился:
— Сколько там с ним народу, по-твоему?
— Полсотни есть.
— Брось! Откуда столько в такое время?
— Все оттуда же, — огрызнулся плотный человек. — Они туда с полуночи перли без остановки.
— Да? Значит, кто-то ему стукнул. Может, не надо было тебе их туда пропускать.
— Может быть. — Плотный рассердился. — Но я делал, как вы велели. Вы сказали, впускать и выпускать всех, кто пожелает, а когда покажется Шепот…
— Взять его, — сказал шеф.
— Вот именно, — согласился плотный, свирепо взглянув на меня.
К нам подошли еще несколько человек и принялись молоть языками. Все были в плохом настроении, кроме шефа. Он как будто наслаждался всем этим. Я не понимал, что его так радовало.
Заведение Шепота размещалось в трехэтажном кирпичном здании посреди квартала. Первый этаж занимала табачная лавочка, служившая прикрытием для игорного зала наверху. В доме, если можно было доверять информации плотного, Шепот собрал полсотни друзей, настроенных на битву. Силы Нунана были рассредоточены вокруг здания — на улице перед входом и на соседних крышах.
— Ну, ребята, — дружелюбно заявил шеф, когда все высказались, — по-моему, Шепот так же хочет неприятностей, как и мы. Иначе он давно уже попытался бы прорваться, если там у него столько народу, хотя лично я не думаю, что они все в доме. Вряд ли их так много.
Плотный сказал:
— Черта с два их не много.
— А если он не хочет неприятностей, — продолжал Нунан, — может быть, имеет смысл с ним поговорить. Сходи, Ник, попробуй настроить его на мирный лад.
Плотный сказал:
— Черта с два я пойду.
— Тогда позвони ему, — предложил шеф.
Плотный проворчал:
— Ну, это еще туда-сюда, — и удалился.
Вернулся он абсолютно счастливый.
— Он говорит, — доложил плотный, — «пошли вы знаете куда».
— Вызывайте сюда всех ребят, — радостно приказал Нунан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27