затем шаги твои измерят восемь без одного и девять и один,
Как о том говорят, за ней первой честь и долг укрыть затем поможет тебе первое путешествие и не совсем последнее,
в лихую годину сокровища, ставшие славе нашей вершиной,
затем с трудом доберешься до самой околицы села,
а также княжьих отпрысков, у ног коих прекло затем оставишь околицу и в последних дворах посиди в тени стрехи,
няем мы все колени. В тени кремневой скалы стрела,
затем стой на месте все три пасхальные дни,
неприятелем пущенная в нас, не страшна. Так князь оберегает нас затем после прыжка упрись ногой в землю и еще одно движение,
в лихие времена от беды, словно солнце живительное.
затем с бережением считай ступеньки, однако не на последней остановись,
И труд мой был не напрасен, ибо не ведаю, отыщется ли затем пробьешься, коли приступишь в неведомый день,
во всем ведомом мне мире среди ведомых и неведомых людей затем вольготно бреди по лесу, заросшему бузиной,
светлый ум, коий найдет ключ к тайне, а стало быть,
затем остановись у источника и в святой четверг займись сложением,
и вход в твердыню. Тот, чей путь ведет не вниз,
затем вознеси молитву всевышнему и ищи, но только не дальше второй и еще седьмой, восьмой, десятой ели,
а вверх, может знать в равной мере и путь и место крепости.
затем стучи во вторые, шестые, седьмые и восьмые ворота,
Ведома тайна и мне, но я затем забуду ее, понеже князь сказал,
затем отвори седьмой замок и увидишь саженцы в глубине двора,
что только забвение прямо ведет к тихой бескровной смерти в старости затем подойди с опаской к четвертой ступени, и еще к одной,
иотпрыски мои смогут остерегаться беды и избежать княжьего гнева,
затем сложить положено первую, пятую и шестую,
не навлекут на себя кары, что злодея ждет у каждого порога.
затем достигнешь трех концов и конца всех концов,
А писал я, радный третилогофэт Кристаке Зогряну,
ибо ничего сию тайную грамоту во второе княжение светлого господаря уже нет,
Мойсея Мовилэ ничего,
на сорок первом году моей жизни, коий ничего,
божьим изволением последним не будет.
ничего.
«РАДНЫЙ ЛОГОФЭТ КРИСТАКЕ ЗОГРЯНУ ПРЕСТАВИЛСЯ В ШЕСТОМ МЕСЯЦЕ
ЛЕТА 7141 ОТ СОТВОРЕНИЯ МИРА. А КАКУЮ ПРИНЯЛ КОНЧИНУ, СКАЗАТЬ НЕВОЗМОЖНО».
— Ну вот теперь можно сказать, что перед нами подлинный вариант документа, — довольно заметил Виктор. — Остается один вопрос: не утеряно ли, вернее, не утеряли ли вы какой-нибудь страницы.
— Мы? — оскорбился Дан. — Пылинки и то не потеряли. Возможно, какая-нибудь страница отсутствовала с самого начала, когда замуровывали документ.
— Нет, пожалуй, — возразил Виктор. — На документе печать, она удостоверяет, что ничего не утеряно.
— Где ты увидел печать? — спросила Мария.
— Фраза о гибели третилогофэта так написана, что производит впечатление печати. Если бы грамота состояла из трех страниц, то и надпись растянулась бы на все три. Не кажется ли вам, что это как бы удостоверяет подлинность документа?
С Виктором все согласились.
— Так ты уверен, что в наших руках полностью весь документ? — сказала Лучия.
— Да, в этом я уверен. Полный текст документа в наших руках. Но где ключ к нему?
— А вот и автобус, — сообщил Дан. — Может, он подскажет ключ…
Действительно, вдали показался автобус.
— Урсу, может, поедешь ко мне? — спросил Виктор. — Отец уехал, так что мы могли бы спокойно заняться документом. Я все равно не усну, пока не разберусь в нем, пусть хоть целый месяц придется не спать.
Урсу молча кивнул.
Всю дорогу до города чирешары ломали головы над таинственной грамотой.
Где же ключ?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Поздняя ночь. Спал город, спали деревни, спала вся природа. В ночном мраке тонули блики и тени мраморного замка.
Из трех искателей, проникших в замок, не спал лишь один — человек со шрамом. Дымя папиросой, он без устали ходил по замковым помещениям.
Сны Лауры были полны ожиданием чирешаров. Тик и его новый приятель Траян между тем рассказывали друг другу разные увлекательные истории, борясь с наплывавшей тяжестью сна.
Чирешары приехали в город к полуночи. Усталость взяла свое — они сразу же улеглись. Лучия скоро заснула, мысленно приказав себе хорошо выспаться, чтобы утром разобраться во всей этой путанице. Мария лежала, думая о брате, скитавшемся в дальнем краю, и вскоре увидела его во сне. Дан приехал поздно и потому не заглянул в парикмахерскую, а у отца в тот вечер, как назло, было много клиентов. Когда же парикмахер наконец явился домой с тремя срочными телеграммами от Тика, Дан уже спал. Спал неспокойно, прерывисто дышал, мучимый тревожными снами. Отец не решился будить его.
В ту памятную для всех чирешаров и их друзей ночь бодрствовали только Виктор и Урсу. Приняв ледяной душ, ярко осветив комнату, они уселись друг против друга за стол, на котором лежали два ветхих, пожелтевших от времени листа. Наконец Виктор решился прервать молчание:
— Скажи, Урсу, если бы мы не искали в документе какой-то особый смысл, если бы мы, к примеру. Решили, что предложения просто бессмысленны, какими конкретными данными мы располагали бы?
— Ты хочешь сказать, что все, что написано…
— Нет, я вовсе не утверждаю, что эти фразы лишены всякого смысла, но если бы они были написаны, скажем какой-нибудь нелепой тайнописью, где И равно 1, А — 7. С — 3, как бы мы поступили?
— Понимаю, Виктор. Как бы мы поступили? Мы бы отыскали…
— Самые конкретные факты, верно? Бумагу, количество строк, цвет и качество чернил, почерк, дату, верно?
— Точно, — обрадовался Урсу. — Я думаю, с этого нам и надо начинать.
— Итак, подведем некоторые итоги: у нас два листа, подлинные, древние. В этом нет никакого сомнения. Каждый исписан с одной стороны. На одном обоснование, вступление логофэта, на другом собственно документ.
— Оба написаны одной и той же рукой, — напомнил Урсу.
— Да. Это тоже не подлежит сомнению. Дальше — сроки. В документе 29 строк. Дата выведена не очень ясно, но тоже не вызывает сомнений. Второе княжение Мойсея Мовилэ в точности совпадает с датой смерти Зогряну: 1633. Я заглядывал в энциклопедию. Единственно необычное тут это фраза, написанная другой рукой, другими чернилами.
— А что ж тут необычного? Мне она кажется вполне нормальной.
— Нет, я так не думаю.
— Ты что, не веришь в ее подлинность, Виктор? Ты же сам говорил, что это нечто вроде печати.
— Нет, Урсу, я мнения своего не меняю.
— Так в чем же дело?
— Почему она растянулась на двух страницах? Она ведь вполне могла уместиться и на одной.
— По-моему, тут нет ничего особенного. Просто так было удобно писцу. Ей-богу, Виктор, ты как-то все очень осложняешь.
— Да нет, у меня нет никаких особых идей по этому поводу. Просто отметим этот факт, единственно необычный в документе. Повторяю: прежде всего я подумал о споре Марии с Лучией. Итак, если отвлечься от текста, то в документе нет ни одного конкретного факта. Имен, названий местностей…
— Это естественно! — улыбнулся Урсу. — Если отвлечься от текста…
— Тут ничего естественного нет!
— Почему?
— Да потому что и в самом тексте нет конкретных данных: имен, названий местностей и т. д. А ведь где-то они должны быть!
— Виктор, ты не забывай, что текст зашифрован.
— Это ясно. Но зашифрован не тем обычным наивным, избитым приемом, когда 1 равна 3, а = п, т = 8. Зашифрована сама сущность фраз и содержащихся в них указаний… Если были бы зашифрованы буквы, мы бы за полчаса безо всякого труда прочитали его. Зашифрованы слова или предложения… Понимаешь, Урсу? Так где же конкретные данные?
— А может, прав был Дан со своей идеей о десяти заповедях? Он говорил, что третье предложение содержит указание на место — могилу человека, который завидовал богатству другого…
— Это несерьезно, Урсу. Документ был составлен не для жителей деревни, которые могут помнить такие детали, и не на короткий срок. Он составлен на века.
— Тут ты прав. Ну, а вот, например, в 19 строчке указание на эти ели — не может оно служить ориентиром в каком-нибудь конкретном месте?
— Выдумка! Не верю! Нет, никаких конкретных указаний в документе нет, ни имен, ни названий местностей. Именно это и не дает мне покоя. Если все так, как мне думается, мы никогда не сможем расшифровать документ.
— Почему же? — вскинулся Урсу.
— А потому, что часть текста, очевидно, все-таки утеряна. Третья страница.
— Но ты же сам говорил, что эта фраза приписана позднее.
— Правильно, но я только что заглянул в летопись Мирона Костина. Вот, сам посмотри… Видишь?
— Что именно?
— Сперва указан год от сотворения мира, потом год рождества Христова.
— Значит, ты все же считаешь…
— Нет, не считаю… Это только гипотеза. Возможно, отсутствует именно страница, на которой продолжена последняя фраза: «а от рождения Христова, спасителя нашего, 1633 год».
— В таком случае, — с какой-то неуверенностью продолжал Урсу, — все впустую, как утверждает и документ.
— Да нет, это всего лишь гипотеза, я же говорил тебе. Но мы не имеем права ничего опускать. Даже когда находим вещи, от которых начинает нас трясти как в лихорадке.
— А на этих страницах микробов больше чем достаточно.
— Еще раз повторяю, Урсу: в документе нет конкретных названий. Это вторая неоспоримая истина. Первая та, что фраза, удостоверяющая его, странная , а вторая — отсутствие конкретных данных. Это такая же странность, как и первая. Одни странности.
— Неужто в тексте Зогряну нет ничего тайного?
— Увидим. По-моему, самое время перейти к тексту.
— Господи! — жалобно протянул Урсу. — Мы и так знаем его наизусть. В нем 29 строк.
— Неточно. 29 строк-предложений. Каждая строка — это отдельное предложение. И это кажется мне странным.
— Почему?
— У меня такое ощущение, Урсу, что они были нарочно написаны так, чтобы каждая строка содержала предложение. Отнесись к документу без всякой предвзятости. Просто взгляни на эту бумагу: длинные и короткие фразы. Кто мог обязать логофэта сделать из каждой фразы строку или из каждой строки фразу? Во всяком случае не размеры бумаги и не традиция. В его время книжники выводили порой фразы, которые не умещались не то что в строке, но и на целой странице. Тебе не кажется это странным?
— Пожалуй… — признался силач. — Тогда и это «затем», которое так действовало мне на нервы…
— Говори, говори, — настаивал Виктор.
— …играет определенную роль между предложениями… будь оно неладно!
— Верно! Оно усиливает разрыв между предложениями. Я бы даже осмелился утверждать, что словечко это нарочно отрывает одно предложение от другого, придает в каком-то смысле каждому из них самостоятельное значение.
— Бррр! — Урсу воспользовался любимым восклицанием Тика. — До чего же все запутано!
— Именно! Ведь в таком случае получается, что у каждой фразы свой смысл, даже если весь текст, вся совокупность текста не имеет общего смысла.
— А слово «ничего» в конце?
— Еще одна странность. Почему он повторяет трижды слово «ничего»? Давай посмотрим еще раз. Записывай: 29 строк-предложений. У каждой фразы свой смысл, не связанный с общим смыслом текста. Постой, ведь это значит, что вообще нельзя говорить об общем смысле текста. Что же тогда? Что же получается? Как бы не потерять нить рассуждений… И это повторяющееся «ничего» в конце. Опять никакого просвета! Что могут скрывать эти предложения? Слова? Буквы? Ну-ка давай попробуем. Назови мне номер фразы, Урсу.
— Одиннадцать или восемнадцать, как хочешь…
— Одиннадцать? «Затем с трудом доберешься до самой околицы села». Каков смысл этой фразы, что в ней скрывается? Доберешься — куда? Что за околица села? Тут даже нет цифрового указания… А посмотрим девятую: «затем шаги твои измерят восемь без одного и девять и один». Здесь несколько цифровых обозначений: девять и один… Что это означает? Или десять? Буквы? Нет, ведь на свете нет алфавита, который состоял бы из десяти букв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42