!
Мужской голос, резкий, возмущенный, голос, смутно знакомый, голос, который он слышал раньше. Но не здесь, не в Англии. О Боже, это голос из Балтимора! Голос отца, готового на убийство! Голос отца Холли. Барона Шерарда. Ад и проклятие!
– Холли, немедленно отойди от этого человека.
Но Холли превратилась в жену Лота. И хотя дышала тяжело и часто, но не двигалась. Джейсону казалось, что она влипла в него всем телом, так, что теперь их не разъединить. И это в присутствии отца?!
– Э… папа? – выдохнула Холли с таким трудом, словно шла по канату и могла упасть в любую минуту, словно хотела и стремилась упасть и…
– Да, Холли, я – твой отец и я здесь, у тебя за спиной. Пожалуйста, слушай, что тебе говорят. Твои руки обхватили шею Джейсона. Расцепи их и отойди.
– Это трудно, – прошептала она, жадно вдыхая запах Джейсона. – Очень трудно, папа. На нем нет рубашки.
– Это я вижу. Отступи, Холли. Ты можешь это сделать, я знаю, что можешь.
Рука отца легла на ее плечо, настойчиво потянула… но это было нелегко. Медленно-медленно она умудрилась отодвинуться на дюйм… на другой… Ей хотелось плакать, потому что тепло его тела больше не согревало.
Отец здесь, совсем рядом, и его рука лежит на ее плече.
Рассудок неожиданно вернулся, а вместе с ним и сознание того, что она наделала.
– Папа? Ты здесь, в Лайонз-Гейт? То есть, я хотела сказать, именно в этот момент, что крайне неудачно, во всяком случае, для меня. Не хочешь зайти в дом, выпить чаю?
Его маленькая девочка! Он как сейчас видел пятилетнюю малышку, босую, в мальчишечьих штанах и соломенной шляпе. Скрестив ноги, она сидела на палубе бригантины и вязала морские узлы. Господи Боже, сейчас ей почти двадцать один, и ее глаза затуманены похотью! Отцу тяжело смириться с подобным, но, как бы то ни было, его обязанность – оставаться спокойным и хладнокровным, держать ситуацию под контролем и спасти дочь от себя самой!
Алек откашлялся. Хорошо, что она больше не виснет на Джейсоне Шербруке!
Он снова откашлялся, стараясь выиграть время.
– Прежде всего объясни, почему ты так себя ведешь.
Холли нервно облизала нижнюю губу. Отец заметил этот чувственный жест и отчетливо осознал, что промедли он еще минут пять, и она, голая, лежала бы под Джейсоном на полу конюшни. Впрочем, могло быть и наоборот, и это голый Джейсон лежал бы на полу конюшни под страстной наездницей. Когда-то пятилетняя дочка вязала лучшие морские узлы на борту его корабля, но эта малышка осталась в прошлом.
– Джейсон, – велел Алек, не отрывая глаз от лица дочери, – пойдите наденьте рубашку и куртку.
Джейсон кивнул. Алек схватил дочь за руку и медленно притянул к себе.
– Здравствуй, милая. Признаюсь, ты всегда найдешь чем меня удивить.
– Прости. Не смогла с собой совладать.
– Нет, дорогая, я видел, ты полностью поглощена тем, что делала. Кстати, не можешь точно объяснить, что именно ты намеревалась делать?
– Я… я сама не знаю, – растерянно моргнула Холли. – Просто увидела Джейсона без рубашки и словно свалилась с обрыва.
Алек не счел нужным спрашивать, с какого именно обрыва свалилась дочь.
– О Господи, раньше мне бы в голову не пришло ничего подобного! Я стала привыкать к его лицу, а это требует времени. Но увидеть его полуголым… все равно что получить удар в живот.
Алек на секунду закрыл глаза. Он узнал все об ударах в живот в нежном тринадцатилетнем возрасте.
– Барон Шерард, – начал Джейсон, успевший застегнуть на все пуговицы и рубашку, и куртку, что в такую жару выглядело по меньшей мере странно. – Добро пожаловать в Лайонз-Гейт. Мы вас не ждали.
– Совершенно верно. Я хотел сделать сюрприз, – пояснил Алек, рассматривая молодого человека, оставившего десятки разбитых сердец в Балтиморе, когда решил вернуться на родину.
– Прошу прощения, сэр, за столь неприятную сцену. Клянусь, раньше ничего подобного не случалось. И больше не случится.
Ничего не скажешь, джентльмен. Настоящий джентльмен, взявший на себя вину его дочери. Что же до Холли, та уставилась на Джейсона, как деревенская дурочка. Похоть по-прежнему цвела на ее щеках яркими маками, застилала глаза.
– Холли, – наставительно сказал отец, – неплохо бы выпить чаю. Иди в дом, найди Анджелу, а мы с Джейсоном скоро придем.
Мужчины смотрели вслед Холли, медленно бредущей к дому с низко опущенной головой. По-видимому, бедняга спорила с собой, потому что махала правой рукой, а это означало, что она пришла к какому-то решению и вынуждает себя с ним смириться.
– Похоже, она проиграла спор.
Это заставило Алека резко вскинуть голову.
– Вы знаете, что она делает? Джейсон пожал плечами:
– Как-то она уже спорила с собой обо мне. Я был рад, что та ее сторона, которая в тот день защищала меня, победила. Она не огрела меня по голове. Сэр, насчет увиденного вами…
– Да?
– Я уже говорил, такого раньше не случалось. Да и на этот раз все вышло потому, что я кидал на телегу чертово сено, очень разгорячился и, не подумав, сбросил рубашку. Мне очень жаль.
Алек Каррик стоял перед Джейсоном, скрестив руки на груди и широко расставив ноги. Люди с таким выражением лица вполне способны выхватить пистолет и выстрелить. На таком расстоянии пуля войдет точно между глаз.
– Может, объясните, почему моя дочь гладила вас по животу?
Джейсон едва не содрогнулся, вспомнив длинные изящные пальцы, запутавшиеся в его волосах.
– Но, сэр, она почти все время обнимала меня за шею, если не считать нескольких кратчайших моментов. Клянусь, я едва заметил прикосновение ее пальцев.
Он беззастенчиво лгал, но Алек не стал его уличать.
– Слава Богу, что не заметили… что это? Ах да, конюхи привели лошадей с прогулки. И слава Богу, что рядом никого не было. Страшно подумать, что сделала бы моя дочь, будь конюхи на месте. Сумела бы сдержать себя? Но может, продолжим нашу беседу дома?
– Разумеется. – Джейсон неожиданно ухмыльнулся. – Интересно, что будет твориться с кухаркой, когда она увидит вас?
– А какое отношение имеет ко мне кухарка?
– Если она упадет в обморок при виде вас, милорд, постарайтесь ее поймать, иначе весь ужин будет испорчен.
Кухарка взглянула на джентльменов, стоявших бок о бок, прижала руки к груди и разразилась чем-то похожим на итальянскую арию. И, не переставая петь, повернулась и вприпрыжку направилась на кухню: поразительное зрелище, если учесть ее объемы.
– Господи милостивый, мисс Холли, у меня просто глаза разбегаются. Слишком ослепительное зрелище для простой девушки вроде меня! Два поразительно красивых джентльмена, и внашем доме! Вы, наверное, старший брат мастера Джейсона, сэр? О Господи, наверное, кухарка лежит без чувств?
– Она запела, – пояснила Холли. – Да и сейчас поет. Это мой отец, Марта. Барон Шерард.
– Господи… сэр… вы… вы… не можете быть ничьим отцом. Вы – бог.
Глава 30
Вечером после восхитительного ужина, на который подали тюрбо из омаров и спаржи и сочное жареное седло барашка, кухарка окончательно расщедрилась и приготовила на десерт шоколадный крем, от которого запели бы даже ангелы.
На улице еще было светло, так что шторы в гостиной не были спущены, и в открытые окна вливался душистый ночной воздух.
Холли налила отцу чаю, добавила немного сливок, как он любил, и подала ему чашку. Она до сих пор ощущала запах Джейсона на своей коже. Как это возможно, если она приняла ванну перед ужином?
Ее рука дрогнула. Нельзя думать о Джейсоне. По крайней мере сейчас. Отец рассказывает забавную историю, следует прислушаться, чтобы понять смысл.
– Так что сделала Дженни с этим мистером Поли? – с деланным оживлением спросила она.
Алек рассмеялся:
– Дженни спросила, играет ли он на пианино, на что последовал утвердительный ответ, который она знала заранее, после чего погладила его по руке и заявила, что, несмотря на то, что игра на пианино, как вышивание и рисунки акварелью, – занятия женские, он выглядит вполне по-мужски. Бедняга глянул на меня, повернулся к зеркалу, кашлянул и очень вежливо попросил ее сделать чертежи для его яхты.
Джейсон, хорошо знакомый с Дженни Каррик, баронессой Шерард, кивнул, когда Холли заметила:
– Никогда не видела, чтобы она уклонилась от борьбы. И при этом неизменно невозмутима. Я все еще выхожу из себя настолько, что готова убить любого мужчину, когда тот с назидательным видом утверждает, что красивой леди не пристало копаться в грязи.
– Когда-то Дженни была такой же, как ты, – заверил Алек. – Но с тех пор, как вышла за меня замуж, приобрела такт и деликатность, а заодно – умение общаться с бизнесменами.
– Ну да, пожив с тобой, она способна общаться с самим дьяволом!
Алек рассмеялся и приветственно поднял чашку.
– Баронесса Шерард, – пояснила Анджела Джейсону, – научила Холли стоять на своем, когда почва под ногами достаточно тверда. В противном случае следует быстро отступить.
Алек взглянул на часы, потом на дочь и поднялся.
– Думаю, нам с Джейсоном есть о чем поговорить. Прошу дам извинить нас.
Холли стремительно вскочила.
– О нет, папа, только посмей вывести его из дома и пристрелить или сломать ему шею! Он ничего такого не сделал! Во всем виновата я. Это я набросилась на него! Да так поспешно, что едва не сбила на землю! Ты не можешь винить его, это слишком несправедливо!
– Но не могу же я назвать дочь идиоткой и сломать ей челюсть, не так ли?!
– Ты миллион раз называл меня идиоткой!
– Забыл, – вздохнул Алек.
– Послушай, папа, он был совершенно беспомощен и слишком вежлив, чтобы оттолкнуть меня. И что он мог поделать, кроме разве того, чтобы отогнать меня пинками?! Да и в конюшне никого не было, если, разумеется, не считать нас. Анджела никому ничего не расскажет, верно?
– Разумеется, нет, дорогая, но ты знаешь, что подобные вещи распространяются сами собой, сквозь щели в стенах.
– Нет, – упорствовала Холли. – Это невозможно.
– Идите спать, Холли, – велел Джейсон. – Сэр, смотрите, какая чудесная ночь. Не хотите посмотреть, как Пиккола резвится в загоне? Это ее любимое времяпрепровождение.
– Резвится в лунные ночи?
– Она с места не сдвинется, если небо затянуто тучами, – пояснила Холли, – И я не хочу спать. Я желаю говорить со своим отцом, убедить его, что совершила глупую ошибку, заверить, что, если кто-то умудрился что-то увидеть, я похороню соглядатая под ивой.
Алек подошел к дочери, зажал ей рот и тихо прошептал на ухо:
– Никаких тел, зарытых под ивой. И больше не смей открывать рот. Немедленно иди наверх и оставайся там.
Подошедшая Анджела взяла Холли за руку:
– Это как раз тот случай, когда почва колеблется под ногами, дорогая. Пойдем.
Пять минут спустя Алек, закурив сигару, стал молча размышлять об этом очень странном дне. Наблюдая, как дым поднимается к ясному ночному небу, он неожиданно заметил:
– Моя дочь – одна из самых сдержанных людей, которых я когда-либо знал. Даже в детстве она на все взирала бесстрастными глазами. Но сегодня она вела себя как буйнопомешанная.
Джейсон в отличие от Алека не считал Холли равнодушной и уж тем более не видел ее сдержанной и бесстрастной. Он просто не понимал, кого имеет в виду Алек.
– Сэр, я сказал вам чистую правду, – произнес он вслух. – Ничего подобного раньше не случалось. И я ни за что на свете не обесчестил бы вашу дочь.
– Судя по потрясенному выражению вашего лица, по отчаянию во взгляде, вы не солгали. После того как оказалось, что вы оба хотите получить Лайонз-Гейт, дочь написала в письме, что хотела бы оторвать вам голову, и весьма иронично упоминала о вашей красоте. Я живо представил презрительную усмешку, с которой она сочиняла это послание. Что вы думаете о моей дочери, Джейсон?
– У нее больше отваги, чем мозгов. Барон Шерард молча кивнул.
– То, что случилось сегодня, непростительно. Этого не должно было произойти. Кроме того, я вообще не намеревался жениться.
– До меня дошли подобные слухи, – медленно выговорил Алек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Мужской голос, резкий, возмущенный, голос, смутно знакомый, голос, который он слышал раньше. Но не здесь, не в Англии. О Боже, это голос из Балтимора! Голос отца, готового на убийство! Голос отца Холли. Барона Шерарда. Ад и проклятие!
– Холли, немедленно отойди от этого человека.
Но Холли превратилась в жену Лота. И хотя дышала тяжело и часто, но не двигалась. Джейсону казалось, что она влипла в него всем телом, так, что теперь их не разъединить. И это в присутствии отца?!
– Э… папа? – выдохнула Холли с таким трудом, словно шла по канату и могла упасть в любую минуту, словно хотела и стремилась упасть и…
– Да, Холли, я – твой отец и я здесь, у тебя за спиной. Пожалуйста, слушай, что тебе говорят. Твои руки обхватили шею Джейсона. Расцепи их и отойди.
– Это трудно, – прошептала она, жадно вдыхая запах Джейсона. – Очень трудно, папа. На нем нет рубашки.
– Это я вижу. Отступи, Холли. Ты можешь это сделать, я знаю, что можешь.
Рука отца легла на ее плечо, настойчиво потянула… но это было нелегко. Медленно-медленно она умудрилась отодвинуться на дюйм… на другой… Ей хотелось плакать, потому что тепло его тела больше не согревало.
Отец здесь, совсем рядом, и его рука лежит на ее плече.
Рассудок неожиданно вернулся, а вместе с ним и сознание того, что она наделала.
– Папа? Ты здесь, в Лайонз-Гейт? То есть, я хотела сказать, именно в этот момент, что крайне неудачно, во всяком случае, для меня. Не хочешь зайти в дом, выпить чаю?
Его маленькая девочка! Он как сейчас видел пятилетнюю малышку, босую, в мальчишечьих штанах и соломенной шляпе. Скрестив ноги, она сидела на палубе бригантины и вязала морские узлы. Господи Боже, сейчас ей почти двадцать один, и ее глаза затуманены похотью! Отцу тяжело смириться с подобным, но, как бы то ни было, его обязанность – оставаться спокойным и хладнокровным, держать ситуацию под контролем и спасти дочь от себя самой!
Алек откашлялся. Хорошо, что она больше не виснет на Джейсоне Шербруке!
Он снова откашлялся, стараясь выиграть время.
– Прежде всего объясни, почему ты так себя ведешь.
Холли нервно облизала нижнюю губу. Отец заметил этот чувственный жест и отчетливо осознал, что промедли он еще минут пять, и она, голая, лежала бы под Джейсоном на полу конюшни. Впрочем, могло быть и наоборот, и это голый Джейсон лежал бы на полу конюшни под страстной наездницей. Когда-то пятилетняя дочка вязала лучшие морские узлы на борту его корабля, но эта малышка осталась в прошлом.
– Джейсон, – велел Алек, не отрывая глаз от лица дочери, – пойдите наденьте рубашку и куртку.
Джейсон кивнул. Алек схватил дочь за руку и медленно притянул к себе.
– Здравствуй, милая. Признаюсь, ты всегда найдешь чем меня удивить.
– Прости. Не смогла с собой совладать.
– Нет, дорогая, я видел, ты полностью поглощена тем, что делала. Кстати, не можешь точно объяснить, что именно ты намеревалась делать?
– Я… я сама не знаю, – растерянно моргнула Холли. – Просто увидела Джейсона без рубашки и словно свалилась с обрыва.
Алек не счел нужным спрашивать, с какого именно обрыва свалилась дочь.
– О Господи, раньше мне бы в голову не пришло ничего подобного! Я стала привыкать к его лицу, а это требует времени. Но увидеть его полуголым… все равно что получить удар в живот.
Алек на секунду закрыл глаза. Он узнал все об ударах в живот в нежном тринадцатилетнем возрасте.
– Барон Шерард, – начал Джейсон, успевший застегнуть на все пуговицы и рубашку, и куртку, что в такую жару выглядело по меньшей мере странно. – Добро пожаловать в Лайонз-Гейт. Мы вас не ждали.
– Совершенно верно. Я хотел сделать сюрприз, – пояснил Алек, рассматривая молодого человека, оставившего десятки разбитых сердец в Балтиморе, когда решил вернуться на родину.
– Прошу прощения, сэр, за столь неприятную сцену. Клянусь, раньше ничего подобного не случалось. И больше не случится.
Ничего не скажешь, джентльмен. Настоящий джентльмен, взявший на себя вину его дочери. Что же до Холли, та уставилась на Джейсона, как деревенская дурочка. Похоть по-прежнему цвела на ее щеках яркими маками, застилала глаза.
– Холли, – наставительно сказал отец, – неплохо бы выпить чаю. Иди в дом, найди Анджелу, а мы с Джейсоном скоро придем.
Мужчины смотрели вслед Холли, медленно бредущей к дому с низко опущенной головой. По-видимому, бедняга спорила с собой, потому что махала правой рукой, а это означало, что она пришла к какому-то решению и вынуждает себя с ним смириться.
– Похоже, она проиграла спор.
Это заставило Алека резко вскинуть голову.
– Вы знаете, что она делает? Джейсон пожал плечами:
– Как-то она уже спорила с собой обо мне. Я был рад, что та ее сторона, которая в тот день защищала меня, победила. Она не огрела меня по голове. Сэр, насчет увиденного вами…
– Да?
– Я уже говорил, такого раньше не случалось. Да и на этот раз все вышло потому, что я кидал на телегу чертово сено, очень разгорячился и, не подумав, сбросил рубашку. Мне очень жаль.
Алек Каррик стоял перед Джейсоном, скрестив руки на груди и широко расставив ноги. Люди с таким выражением лица вполне способны выхватить пистолет и выстрелить. На таком расстоянии пуля войдет точно между глаз.
– Может, объясните, почему моя дочь гладила вас по животу?
Джейсон едва не содрогнулся, вспомнив длинные изящные пальцы, запутавшиеся в его волосах.
– Но, сэр, она почти все время обнимала меня за шею, если не считать нескольких кратчайших моментов. Клянусь, я едва заметил прикосновение ее пальцев.
Он беззастенчиво лгал, но Алек не стал его уличать.
– Слава Богу, что не заметили… что это? Ах да, конюхи привели лошадей с прогулки. И слава Богу, что рядом никого не было. Страшно подумать, что сделала бы моя дочь, будь конюхи на месте. Сумела бы сдержать себя? Но может, продолжим нашу беседу дома?
– Разумеется. – Джейсон неожиданно ухмыльнулся. – Интересно, что будет твориться с кухаркой, когда она увидит вас?
– А какое отношение имеет ко мне кухарка?
– Если она упадет в обморок при виде вас, милорд, постарайтесь ее поймать, иначе весь ужин будет испорчен.
Кухарка взглянула на джентльменов, стоявших бок о бок, прижала руки к груди и разразилась чем-то похожим на итальянскую арию. И, не переставая петь, повернулась и вприпрыжку направилась на кухню: поразительное зрелище, если учесть ее объемы.
– Господи милостивый, мисс Холли, у меня просто глаза разбегаются. Слишком ослепительное зрелище для простой девушки вроде меня! Два поразительно красивых джентльмена, и внашем доме! Вы, наверное, старший брат мастера Джейсона, сэр? О Господи, наверное, кухарка лежит без чувств?
– Она запела, – пояснила Холли. – Да и сейчас поет. Это мой отец, Марта. Барон Шерард.
– Господи… сэр… вы… вы… не можете быть ничьим отцом. Вы – бог.
Глава 30
Вечером после восхитительного ужина, на который подали тюрбо из омаров и спаржи и сочное жареное седло барашка, кухарка окончательно расщедрилась и приготовила на десерт шоколадный крем, от которого запели бы даже ангелы.
На улице еще было светло, так что шторы в гостиной не были спущены, и в открытые окна вливался душистый ночной воздух.
Холли налила отцу чаю, добавила немного сливок, как он любил, и подала ему чашку. Она до сих пор ощущала запах Джейсона на своей коже. Как это возможно, если она приняла ванну перед ужином?
Ее рука дрогнула. Нельзя думать о Джейсоне. По крайней мере сейчас. Отец рассказывает забавную историю, следует прислушаться, чтобы понять смысл.
– Так что сделала Дженни с этим мистером Поли? – с деланным оживлением спросила она.
Алек рассмеялся:
– Дженни спросила, играет ли он на пианино, на что последовал утвердительный ответ, который она знала заранее, после чего погладила его по руке и заявила, что, несмотря на то, что игра на пианино, как вышивание и рисунки акварелью, – занятия женские, он выглядит вполне по-мужски. Бедняга глянул на меня, повернулся к зеркалу, кашлянул и очень вежливо попросил ее сделать чертежи для его яхты.
Джейсон, хорошо знакомый с Дженни Каррик, баронессой Шерард, кивнул, когда Холли заметила:
– Никогда не видела, чтобы она уклонилась от борьбы. И при этом неизменно невозмутима. Я все еще выхожу из себя настолько, что готова убить любого мужчину, когда тот с назидательным видом утверждает, что красивой леди не пристало копаться в грязи.
– Когда-то Дженни была такой же, как ты, – заверил Алек. – Но с тех пор, как вышла за меня замуж, приобрела такт и деликатность, а заодно – умение общаться с бизнесменами.
– Ну да, пожив с тобой, она способна общаться с самим дьяволом!
Алек рассмеялся и приветственно поднял чашку.
– Баронесса Шерард, – пояснила Анджела Джейсону, – научила Холли стоять на своем, когда почва под ногами достаточно тверда. В противном случае следует быстро отступить.
Алек взглянул на часы, потом на дочь и поднялся.
– Думаю, нам с Джейсоном есть о чем поговорить. Прошу дам извинить нас.
Холли стремительно вскочила.
– О нет, папа, только посмей вывести его из дома и пристрелить или сломать ему шею! Он ничего такого не сделал! Во всем виновата я. Это я набросилась на него! Да так поспешно, что едва не сбила на землю! Ты не можешь винить его, это слишком несправедливо!
– Но не могу же я назвать дочь идиоткой и сломать ей челюсть, не так ли?!
– Ты миллион раз называл меня идиоткой!
– Забыл, – вздохнул Алек.
– Послушай, папа, он был совершенно беспомощен и слишком вежлив, чтобы оттолкнуть меня. И что он мог поделать, кроме разве того, чтобы отогнать меня пинками?! Да и в конюшне никого не было, если, разумеется, не считать нас. Анджела никому ничего не расскажет, верно?
– Разумеется, нет, дорогая, но ты знаешь, что подобные вещи распространяются сами собой, сквозь щели в стенах.
– Нет, – упорствовала Холли. – Это невозможно.
– Идите спать, Холли, – велел Джейсон. – Сэр, смотрите, какая чудесная ночь. Не хотите посмотреть, как Пиккола резвится в загоне? Это ее любимое времяпрепровождение.
– Резвится в лунные ночи?
– Она с места не сдвинется, если небо затянуто тучами, – пояснила Холли, – И я не хочу спать. Я желаю говорить со своим отцом, убедить его, что совершила глупую ошибку, заверить, что, если кто-то умудрился что-то увидеть, я похороню соглядатая под ивой.
Алек подошел к дочери, зажал ей рот и тихо прошептал на ухо:
– Никаких тел, зарытых под ивой. И больше не смей открывать рот. Немедленно иди наверх и оставайся там.
Подошедшая Анджела взяла Холли за руку:
– Это как раз тот случай, когда почва колеблется под ногами, дорогая. Пойдем.
Пять минут спустя Алек, закурив сигару, стал молча размышлять об этом очень странном дне. Наблюдая, как дым поднимается к ясному ночному небу, он неожиданно заметил:
– Моя дочь – одна из самых сдержанных людей, которых я когда-либо знал. Даже в детстве она на все взирала бесстрастными глазами. Но сегодня она вела себя как буйнопомешанная.
Джейсон в отличие от Алека не считал Холли равнодушной и уж тем более не видел ее сдержанной и бесстрастной. Он просто не понимал, кого имеет в виду Алек.
– Сэр, я сказал вам чистую правду, – произнес он вслух. – Ничего подобного раньше не случалось. И я ни за что на свете не обесчестил бы вашу дочь.
– Судя по потрясенному выражению вашего лица, по отчаянию во взгляде, вы не солгали. После того как оказалось, что вы оба хотите получить Лайонз-Гейт, дочь написала в письме, что хотела бы оторвать вам голову, и весьма иронично упоминала о вашей красоте. Я живо представил презрительную усмешку, с которой она сочиняла это послание. Что вы думаете о моей дочери, Джейсон?
– У нее больше отваги, чем мозгов. Барон Шерард молча кивнул.
– То, что случилось сегодня, непростительно. Этого не должно было произойти. Кроме того, я вообще не намеревался жениться.
– До меня дошли подобные слухи, – медленно выговорил Алек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48