Голос судьи превратился в шепот и, нахмурив брови, он добавил:
— Ты, конечно, понимаешь, что произойдет, если я открою следствие против настоятеля храма Бесконечного Милосердия. Буддийская свора ринется ему на помощь. Они развяжут кампанию при дворе, воспользуются влиянием в нашей провинции, преподнесут богатые подарки знатным людям. Даже если бы я был в состоянии привести неоспоримые доказательства его бесчестья, это ничего бы не дало, ибо я был бы переведен на пост в приграничье прежде, чем успел завершить следствие. Может случиться и так, что меня отправят в столицу закованным в цепи по ложному обвинению.
— Значит ли это, благородный судья, что мы совершенно беспомощны? — возмущенно спросил секретарь.
Судья грустно покачал головой. Подумав, он глубоко вздохнул и заметил:
— Ах, если бы удалось начать процесс, завершить его, осудить преступников и их казнить, и все это — за один день! Но ты же знаешь, что закон это строго запрещает. Даже если я получу полное Признание, потребованный мною смертный приговор должен еще быть утвержден судом империи. Потребуются недели, чтобы мой отчет туда поступил, а до этого он пройдет перед глазами властей округа и провинции. У буддийской клики будет вполне достаточно времени, чтобы замять дело и навлечь на меня опалу. И все же я с радостью рискнул бы своей карьерой, да что там, жизнью, если бы видел хоть малейшую возможность избавить наше общество от этой язвы! Но представится ли когда-нибудь такая возможность? Это маловероятно. Пока же, секретарь, ни слова из того, что было сказано, не должно выйти из твоих уст! Я тебе запрещаю даже возвращаться к этой теме. Я уверен, что у отца настоятеля есть шпионы среди служащих этого суда. Может повредить каждое слово, сказанное о храме
Бесконечного Милосердия. Теперь же давай посмотрим, способна ли та старая женщина отвечать на вопросы.
Когда секретарь Хун вернулся вместе с жалобщицей, судья усадил ее в удобное кресло напротив и благожелательно заговорил.
— Я очень расстроен, сударыня, что вижу вас в таком тяжелом положении. Вы мне сказали, что вашего мужа звали Лян. Мне бы хотелось, чтобы сейчас вы очень подробно рассказали, каким образом он умер и об обидах, которые были вам нанесены.
Трясущейся рукой старая женщина порылась у себя в рукаве и извлекла оттуда свиток, завернутый в поблекший шелк. Держа его обеими руками, она почтительно протянула свиток судье.
— Пусть господин судья соблаговолит прочитать эти документы, — сказала она дрожащим голосом. — Мой старый ум сегодня так страдает, что мысли слишком быстро путаются. Я не в состоянии связно рассказать о выпавших на мою долю и на долю моей семьи ужасных испытаниях, но в этих бумагах господин судья найдет все подробности!
Произнеся эти слова, она откинулась на спинку кресла и снова из ее глаз хлынули слезы.
Приказав секретарю подать бедной женщине чашку очень крепкого чая, судья Ди развернул шелк. В его руках оказался плотный свиток пожелтевших от времени документов. Они выглядели зачитанными. Развернув первый, судья убедился, что он содержит длинное обвинение, написанное грамотеем в изысканной манере и изящными иероглифами.
Он принялся его читать. В документе содержался рассказ о ссоре не на жизнь, а на смерть семей двух богатых негоциантов Кантона по имени Лян и Линь. Этот Линь сначала соблазнил жену Ляна, а затем безжалостно преследовал всю его семью, которую постепенно лишил состояния. Когда судья закончил читать, он взглянул на дату и с удивлением поднял голову:
— Но, сударыня, этот документ был составлен свыше двадцати
лет назад!
— Поток времени не смывает преступления! — мягко ответила
женщина.
Судья бросил взгляд на другие документы и увидел, что они касаются более свежих эпизодов того же дела. Самый последний был двухлетней давности. В конце каждого документа стояла одна и та же фраза, написанная красной тушью: «Жалоба отклонена из-за недостаточности доказательств».
— Я вижу, — сказал судья Ди. — что все происходило в городе Кантоне. Почему покинули вы древнее жилише вашей семьи?
— Я переселилась в Пуян, потому что сюда перебрался главный преступник. Линь Фан. Судья не припомнил, чтобы он когда-нибудь слышал это имя. Свернув документы, он сказал по-прежнему благожелательным тоном:
— Сударыня, я изучу эти бумаги самым тщательным образом. Как только приду к заключению, приглашу вас снова к себе.
Старуха медленно поднялась и, сделав глубокий поклон, сказала:
— Долгие годы искала я судью, способного исправить ужасающую несправедливость. Небу угодно, чтобы наконец я его нашла!
Секретарь Хун проводил ее до дверей присутствия. Когда он вернулся, судья заметил:
— На первый взгляд, я был бы склонен сказать, что это одно из прискорбных дел, в которых ловкий и образованный негодяй обогащается, разоряя десятки несчастных. Ясно, что горе и разочарования повредили ум этой старой женщины. Самое малое, что можно для нее сделать — это внимательно изучить дело, но я был бы очень удивлен, если бы нащупал хоть один слабый пункт в доводах защиты. По меньшей мере один из судей, занимавшихся этим делом, известен своими юридическими талантами и ныне заседает в суде империи.
Затем судья Ди вызвал Тао Гана. Увидев расстроенную мину своего помощника, он не мог не улыбнуться:
— Перестань же, улыбнись! Не думай больше об этом буддийском монастыре. У меня есть для тебя более интересное дело. Пойди к дому госпожи Лян и собери сведения, какие только сможешь, об этой особе и о ее семье. Затем разузнай, где живет богач Линь фан. Он должен проживать в этом городе, О нем мне тоже нужен отчет. Может быть, в поисках тебе поможет то обстоятельство, что обе семьи прибыли из Кантона и осели в Пуя-не недавно.
Отослав своих помощников, судья Ди приказал первому писцу принести несколько административных дел и погрузился в их изучение.
7. МА ЧЖУН ОБНАРУЖИВАЕТ ЗАБРОШЕННЫЙ ДАОССКИЙ ХРАМ. ЯРОСТНЫЙ КУЛАЧНЫЙ БОЙ ПЕРЕД СВЯТИЛИЩЕМ
Выйдя из кабинета судьи, Ма Чжун направился прямо к себе, где, сменив одежду, полностью изменил облик.
Прежде всего он снял ермолку и, тряхнув головой, растрепал тщательно причесанные волосы и обвязал их грязной тряпкой. Напялив затем слишком просторные штаны, стянул их у щиколоток плетенной из соломы веревкой, на плечи накинул заплатанную куртку, а вместо фетровых башмаков обул соломенные сандалии.
Вырядившись таким образом, он выскользнул из ямыня через заднюю дверь и смешался с прохожими. При виде его люди шарахались, чтобы дать ему пройти, а бродячие торговцы плотнее прижимали к себе свой хлам. Удовлетворенный достигнутым результатом, Ма Чжун бешено вращал глазами и от души развлекался.
Но очень скоро он понял, что его поручение отнюдь не будет таким легким, как ему вначале показалось.
В посещаемой бродягами харчевне под открытым небом он съел мерзкую еду, а потом пошел выпить вина в притон, выстроенный на месте недавней помойки, запах которой все еще стоял в воздухе. Вокруг него каждый делился своими несчастьями, пытаясь позаимствовать у своего соседа несколько грошей. Но все эти горемыки образовывали сравнительно невинную часть дна, которая встречается в бедняцких кварталах любого города, и Ма Чжуну никак не удавалось установить контакт с подлинным преступным миром, все обитатели которого держатся вместе и всегда в курсе того, что происходит на дне общества. Лишь на закате дня случайно услышанное слово направило его в нужном направлении. Он силился проглотить мерзкий напиток, не слишком гримасничая, когда обрывок разговора двух нищих заставил его насторожиться.
— Ты знаешь место, где бы можно было сбагрить тряпки? — спросил один из них.
— Люди Красного Храма тебе подскажут! — ответил другой. Ма Чжун хорошо знал, что воровские шайки имеют обыкновение собираться у заброшенных кумирен, но поскольку у большинства этих зданий или ворота или столбы покрыты красным лаком, ему трудно было угадать, где находится упомянутый храм в городе, который еще вчера был ему незнаком. Он решил довериться случаю. Выйдя на рыночную площадь, рядом с Северными воротами, он ухватил за плечо паренька в лохмотьях и грубо приказал:
— Отведи меня к Красному Храму!
Не задавая лишних вопросов, мальчуган углубился в лабиринт извилистых улочек. Добравшись до утопающего во тьме места, он рывком освободился и мгновенно удрал.
Ма Чжун увидел перед собой большой красный портал даосского храма, вырисовывавшегося на фоне ночного неба. Справа и слева поднимались высокие стены старых жилищ, нижняя часть которых исчезала под пристройками из кривых и плохо подогнанных досок. В те времена, когда храм еще привлекал верующих, там располагались мелкие лавочники, предлагавшие свои товары толпам паломников, но теперь они служили убежищем для отверженных.
Площадка была захламлена различными отбросами и нечистотами. Выделяемые ими тошнотворные запахи смешивались с вонью прогорклого масла, ибо совсем рядом старик в лохмотьях жарил на костре пирожки. Дымящийся факел, вставленный в щель стены, освещал неровным светом трех сидящих на корточках игроков в кости.
Ма Чжун неторопливо подошел к ним. Здоровенный парень с голой грудью и огромным брюхом восседал на перевернутом винном кувшине. Его длинные волосы и взлохмаченная борода были засалены и грязны. Полуприкрыв глаза, он наблюдал за игрой, левой рукой почесывая живот, а правую положив на нечто вроде дубинки. Остальные члены шайки держались чуть дальше, сидя на корточках в тени.
Ма Чжун посмотрел, как катятся кости. На него вроде бы никто не обращал внимания, и он спрашивал себя, как завязать разговор, когда сидевший на винном кувшине гигант, не поднимая головы, сказал:
— Твоя куртка, младший брат, мне очень бы пригодилась! Мгновенно все взгляды повернулись в сторону помощника судьи Ди. Один из игроков собрал кости и поднялся. Он не был так же крупен, как Ма Чжун, но его обнаженные руки были мускулисты, а из-за пояса торчала рукоять кинжала. Небрежно ее поглаживая, он с иронической улыбкой скользнул вправо от Ма Чжуна. Здоровяк же заговорил насмешливым тоном:
— Добро пожаловать в храм Совершенной Мудрости, младший брат. Думаю, что, побуждаемый благочестивыми мыслями, ты пришел в это святое место, чтобы совершить здесь какое-то жертвоприношение. В этом случае ты можешь быть уверен, что твоя куртка будет принята с благодарностью!
Говоря это, он медленно поднимал дубинку.
В мгновение ока Ма Чжун оценил положение. Непосредственная опасность выступала в двух видах — отвратительной дубинки перед ним и кинжала с правой стороны.
Когда толстяк заканчивал свою речь, Ма Чжун выбросил левую руку вперед, схватил правое плечо гиганта и, нажав большим пальцем на определенное место, парализовал руку, державшую дубинку. Но другой рукой противник Ма Чжуна ухватил его левое запястье с намерением дернуть на себя, одновременно коленом ударив в пах. В тот же момент Ма Чжун правой рукой, согнутой в локте, изо всей силы ударил в лицо мужчину с кинжалом. Локоть врезался в физиономию разбойника, рухнувшего с глухим воплем. В то же время кулак Ма Чжуна, продолжая свой путь, мощно ударил по незащищенному брюху колосса. Тот выпустил запястье Ма Чжуна и упал, согнувшись пополам, с остановившимся дыханием.
Коща Ма Чжун оборачивался, чтобы посмотреть, не следует ли ему снова заняться человеком с кинжалом, тяжелая дубина обрушилась на его спину, а мускулистая рука обхватила шею.
— Хватка душителя, — подумал Ма Чжун. Он согнул свою могучую шею, чтобы упереться подбородком в руку нового противника, а пальцкг тем временем шарили за спиной. Его левая рука лишь оторвала клок одежды, но Правая крепко схватила ногу. Дернув из всех сил, он одновременно рванулся вправо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Ты, конечно, понимаешь, что произойдет, если я открою следствие против настоятеля храма Бесконечного Милосердия. Буддийская свора ринется ему на помощь. Они развяжут кампанию при дворе, воспользуются влиянием в нашей провинции, преподнесут богатые подарки знатным людям. Даже если бы я был в состоянии привести неоспоримые доказательства его бесчестья, это ничего бы не дало, ибо я был бы переведен на пост в приграничье прежде, чем успел завершить следствие. Может случиться и так, что меня отправят в столицу закованным в цепи по ложному обвинению.
— Значит ли это, благородный судья, что мы совершенно беспомощны? — возмущенно спросил секретарь.
Судья грустно покачал головой. Подумав, он глубоко вздохнул и заметил:
— Ах, если бы удалось начать процесс, завершить его, осудить преступников и их казнить, и все это — за один день! Но ты же знаешь, что закон это строго запрещает. Даже если я получу полное Признание, потребованный мною смертный приговор должен еще быть утвержден судом империи. Потребуются недели, чтобы мой отчет туда поступил, а до этого он пройдет перед глазами властей округа и провинции. У буддийской клики будет вполне достаточно времени, чтобы замять дело и навлечь на меня опалу. И все же я с радостью рискнул бы своей карьерой, да что там, жизнью, если бы видел хоть малейшую возможность избавить наше общество от этой язвы! Но представится ли когда-нибудь такая возможность? Это маловероятно. Пока же, секретарь, ни слова из того, что было сказано, не должно выйти из твоих уст! Я тебе запрещаю даже возвращаться к этой теме. Я уверен, что у отца настоятеля есть шпионы среди служащих этого суда. Может повредить каждое слово, сказанное о храме
Бесконечного Милосердия. Теперь же давай посмотрим, способна ли та старая женщина отвечать на вопросы.
Когда секретарь Хун вернулся вместе с жалобщицей, судья усадил ее в удобное кресло напротив и благожелательно заговорил.
— Я очень расстроен, сударыня, что вижу вас в таком тяжелом положении. Вы мне сказали, что вашего мужа звали Лян. Мне бы хотелось, чтобы сейчас вы очень подробно рассказали, каким образом он умер и об обидах, которые были вам нанесены.
Трясущейся рукой старая женщина порылась у себя в рукаве и извлекла оттуда свиток, завернутый в поблекший шелк. Держа его обеими руками, она почтительно протянула свиток судье.
— Пусть господин судья соблаговолит прочитать эти документы, — сказала она дрожащим голосом. — Мой старый ум сегодня так страдает, что мысли слишком быстро путаются. Я не в состоянии связно рассказать о выпавших на мою долю и на долю моей семьи ужасных испытаниях, но в этих бумагах господин судья найдет все подробности!
Произнеся эти слова, она откинулась на спинку кресла и снова из ее глаз хлынули слезы.
Приказав секретарю подать бедной женщине чашку очень крепкого чая, судья Ди развернул шелк. В его руках оказался плотный свиток пожелтевших от времени документов. Они выглядели зачитанными. Развернув первый, судья убедился, что он содержит длинное обвинение, написанное грамотеем в изысканной манере и изящными иероглифами.
Он принялся его читать. В документе содержался рассказ о ссоре не на жизнь, а на смерть семей двух богатых негоциантов Кантона по имени Лян и Линь. Этот Линь сначала соблазнил жену Ляна, а затем безжалостно преследовал всю его семью, которую постепенно лишил состояния. Когда судья закончил читать, он взглянул на дату и с удивлением поднял голову:
— Но, сударыня, этот документ был составлен свыше двадцати
лет назад!
— Поток времени не смывает преступления! — мягко ответила
женщина.
Судья бросил взгляд на другие документы и увидел, что они касаются более свежих эпизодов того же дела. Самый последний был двухлетней давности. В конце каждого документа стояла одна и та же фраза, написанная красной тушью: «Жалоба отклонена из-за недостаточности доказательств».
— Я вижу, — сказал судья Ди. — что все происходило в городе Кантоне. Почему покинули вы древнее жилише вашей семьи?
— Я переселилась в Пуян, потому что сюда перебрался главный преступник. Линь Фан. Судья не припомнил, чтобы он когда-нибудь слышал это имя. Свернув документы, он сказал по-прежнему благожелательным тоном:
— Сударыня, я изучу эти бумаги самым тщательным образом. Как только приду к заключению, приглашу вас снова к себе.
Старуха медленно поднялась и, сделав глубокий поклон, сказала:
— Долгие годы искала я судью, способного исправить ужасающую несправедливость. Небу угодно, чтобы наконец я его нашла!
Секретарь Хун проводил ее до дверей присутствия. Когда он вернулся, судья заметил:
— На первый взгляд, я был бы склонен сказать, что это одно из прискорбных дел, в которых ловкий и образованный негодяй обогащается, разоряя десятки несчастных. Ясно, что горе и разочарования повредили ум этой старой женщины. Самое малое, что можно для нее сделать — это внимательно изучить дело, но я был бы очень удивлен, если бы нащупал хоть один слабый пункт в доводах защиты. По меньшей мере один из судей, занимавшихся этим делом, известен своими юридическими талантами и ныне заседает в суде империи.
Затем судья Ди вызвал Тао Гана. Увидев расстроенную мину своего помощника, он не мог не улыбнуться:
— Перестань же, улыбнись! Не думай больше об этом буддийском монастыре. У меня есть для тебя более интересное дело. Пойди к дому госпожи Лян и собери сведения, какие только сможешь, об этой особе и о ее семье. Затем разузнай, где живет богач Линь фан. Он должен проживать в этом городе, О нем мне тоже нужен отчет. Может быть, в поисках тебе поможет то обстоятельство, что обе семьи прибыли из Кантона и осели в Пуя-не недавно.
Отослав своих помощников, судья Ди приказал первому писцу принести несколько административных дел и погрузился в их изучение.
7. МА ЧЖУН ОБНАРУЖИВАЕТ ЗАБРОШЕННЫЙ ДАОССКИЙ ХРАМ. ЯРОСТНЫЙ КУЛАЧНЫЙ БОЙ ПЕРЕД СВЯТИЛИЩЕМ
Выйдя из кабинета судьи, Ма Чжун направился прямо к себе, где, сменив одежду, полностью изменил облик.
Прежде всего он снял ермолку и, тряхнув головой, растрепал тщательно причесанные волосы и обвязал их грязной тряпкой. Напялив затем слишком просторные штаны, стянул их у щиколоток плетенной из соломы веревкой, на плечи накинул заплатанную куртку, а вместо фетровых башмаков обул соломенные сандалии.
Вырядившись таким образом, он выскользнул из ямыня через заднюю дверь и смешался с прохожими. При виде его люди шарахались, чтобы дать ему пройти, а бродячие торговцы плотнее прижимали к себе свой хлам. Удовлетворенный достигнутым результатом, Ма Чжун бешено вращал глазами и от души развлекался.
Но очень скоро он понял, что его поручение отнюдь не будет таким легким, как ему вначале показалось.
В посещаемой бродягами харчевне под открытым небом он съел мерзкую еду, а потом пошел выпить вина в притон, выстроенный на месте недавней помойки, запах которой все еще стоял в воздухе. Вокруг него каждый делился своими несчастьями, пытаясь позаимствовать у своего соседа несколько грошей. Но все эти горемыки образовывали сравнительно невинную часть дна, которая встречается в бедняцких кварталах любого города, и Ма Чжуну никак не удавалось установить контакт с подлинным преступным миром, все обитатели которого держатся вместе и всегда в курсе того, что происходит на дне общества. Лишь на закате дня случайно услышанное слово направило его в нужном направлении. Он силился проглотить мерзкий напиток, не слишком гримасничая, когда обрывок разговора двух нищих заставил его насторожиться.
— Ты знаешь место, где бы можно было сбагрить тряпки? — спросил один из них.
— Люди Красного Храма тебе подскажут! — ответил другой. Ма Чжун хорошо знал, что воровские шайки имеют обыкновение собираться у заброшенных кумирен, но поскольку у большинства этих зданий или ворота или столбы покрыты красным лаком, ему трудно было угадать, где находится упомянутый храм в городе, который еще вчера был ему незнаком. Он решил довериться случаю. Выйдя на рыночную площадь, рядом с Северными воротами, он ухватил за плечо паренька в лохмотьях и грубо приказал:
— Отведи меня к Красному Храму!
Не задавая лишних вопросов, мальчуган углубился в лабиринт извилистых улочек. Добравшись до утопающего во тьме места, он рывком освободился и мгновенно удрал.
Ма Чжун увидел перед собой большой красный портал даосского храма, вырисовывавшегося на фоне ночного неба. Справа и слева поднимались высокие стены старых жилищ, нижняя часть которых исчезала под пристройками из кривых и плохо подогнанных досок. В те времена, когда храм еще привлекал верующих, там располагались мелкие лавочники, предлагавшие свои товары толпам паломников, но теперь они служили убежищем для отверженных.
Площадка была захламлена различными отбросами и нечистотами. Выделяемые ими тошнотворные запахи смешивались с вонью прогорклого масла, ибо совсем рядом старик в лохмотьях жарил на костре пирожки. Дымящийся факел, вставленный в щель стены, освещал неровным светом трех сидящих на корточках игроков в кости.
Ма Чжун неторопливо подошел к ним. Здоровенный парень с голой грудью и огромным брюхом восседал на перевернутом винном кувшине. Его длинные волосы и взлохмаченная борода были засалены и грязны. Полуприкрыв глаза, он наблюдал за игрой, левой рукой почесывая живот, а правую положив на нечто вроде дубинки. Остальные члены шайки держались чуть дальше, сидя на корточках в тени.
Ма Чжун посмотрел, как катятся кости. На него вроде бы никто не обращал внимания, и он спрашивал себя, как завязать разговор, когда сидевший на винном кувшине гигант, не поднимая головы, сказал:
— Твоя куртка, младший брат, мне очень бы пригодилась! Мгновенно все взгляды повернулись в сторону помощника судьи Ди. Один из игроков собрал кости и поднялся. Он не был так же крупен, как Ма Чжун, но его обнаженные руки были мускулисты, а из-за пояса торчала рукоять кинжала. Небрежно ее поглаживая, он с иронической улыбкой скользнул вправо от Ма Чжуна. Здоровяк же заговорил насмешливым тоном:
— Добро пожаловать в храм Совершенной Мудрости, младший брат. Думаю, что, побуждаемый благочестивыми мыслями, ты пришел в это святое место, чтобы совершить здесь какое-то жертвоприношение. В этом случае ты можешь быть уверен, что твоя куртка будет принята с благодарностью!
Говоря это, он медленно поднимал дубинку.
В мгновение ока Ма Чжун оценил положение. Непосредственная опасность выступала в двух видах — отвратительной дубинки перед ним и кинжала с правой стороны.
Когда толстяк заканчивал свою речь, Ма Чжун выбросил левую руку вперед, схватил правое плечо гиганта и, нажав большим пальцем на определенное место, парализовал руку, державшую дубинку. Но другой рукой противник Ма Чжуна ухватил его левое запястье с намерением дернуть на себя, одновременно коленом ударив в пах. В тот же момент Ма Чжун правой рукой, согнутой в локте, изо всей силы ударил в лицо мужчину с кинжалом. Локоть врезался в физиономию разбойника, рухнувшего с глухим воплем. В то же время кулак Ма Чжуна, продолжая свой путь, мощно ударил по незащищенному брюху колосса. Тот выпустил запястье Ма Чжуна и упал, согнувшись пополам, с остановившимся дыханием.
Коща Ма Чжун оборачивался, чтобы посмотреть, не следует ли ему снова заняться человеком с кинжалом, тяжелая дубина обрушилась на его спину, а мускулистая рука обхватила шею.
— Хватка душителя, — подумал Ма Чжун. Он согнул свою могучую шею, чтобы упереться подбородком в руку нового противника, а пальцкг тем временем шарили за спиной. Его левая рука лишь оторвала клок одежды, но Правая крепко схватила ногу. Дернув из всех сил, он одновременно рванулся вправо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35