А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Тем самым он открыл среднюю дверь, то есть ту, которая была открыта, когда приехал первый патрульный автомобиль.
— Действительно, имеются признаки, указывающие на то, что последние выстрелы были сделаны тогда, когда стреляющий отходил по проходу в направлении кабины водителя, — продолжил сразу же Мартин Бек. — Очередь сделана влево. Одним из этих выстрелов, по-видимому, был убит Стенстрём.
— Техника ближнего боя, — вставил Гюнвальд Ларссон. — Очередями.
— Гюнвальд только что сделал очень удачное замечание, — сухо заявил Хаммар. — Он сказал, что ничего не понимает. Все указывает на то, что преступник был знаком с устройством автобуса.
— Вышеупомянутый человек умел, как минимум, манипулировать автоматом, открывающим двери, — педантично уточнил Эк.
В кабинете стало тихо. Хаммар наморщил лоб. Наконец он сказал:
— Значит, вы считаете, что кто-то вдруг встал посреди автобуса, перестрелял всех, кто в нем находился, и потом спокойно ушел? И что никто не успел среагировать? И водитель ничего не видел в зеркальце?
— Да нет, — ответил Колльберг, — не совсем так.
— А как же?
— Что кто-то со снятым с предохранителя, готовым к стрельбе автоматом спустился по задней лесенке со второго этажа автобуса, — сказал Мартин Бек.
— Тот, кто некоторое время сидел наверху в полном одиночестве, — добавил Колльберг. — Тот, у кого было время, чтобы выбрать самый подходящий момент.
— Водителю известно, есть ли кто-нибудь наверху? — спросил Хаммар.
Все выжидательно посмотрели на Эка, который снова откашлялся и сказал:
— В лесенку встроен фотоэлемент. Он связан со счетчиком на приборной доске. Каждый раз, когда кто-нибудь, купив билет у водителя, поднимается на второй этаж, счетчик прибавляет единицу. Водитель все время контролирует, сколько пассажиров находится наверху.
— А когда обнаружили автобус, счетчик показывал ноль?
— Да.
Хаммар несколько секунд стоял молча. Потом сказал:
— Нет, что-то тут не так.
— Что именно? — поинтересовался Мартин Бек.
— Реконструкция.
— Почему? — возразил Колльберг.
— Все слишком хорошо продумано. Сумасшедший, совершающий групповое убийство, не действует по так тщательно разработанному плану.
— Ничего подобного, — заявил Гюнвальд Ларссон. — Тот псих, который в Америке застрелил с вышки более тридцати человек, все дьявольски тщательно продумал. Он даже взял с собой еду.
— Да, — согласился Хаммар. — Однако об одном он все же не подумал.
— О чем же?
На этот вопрос ответил Мартин Бек:
— О том, как он оттуда выберется.
XII
Семью часами позже, в десять часов вечера, Мартин Бек и Колльберг все еще находились в управлении полиции на Кунгсхольмсгатан.
Уже было темно, дождь прекратился.
Кроме этого, ничего достойного внимания не произошло. На официальном языке это называлось «ход расследования без изменений».
Умирающий в Каролинской больнице по-прежнему умирал.
В течение дня явилось двадцать свидетелей, готовых дать показания. Девятнадцать из них, как оказалось, ехали в других автобусах.
Единственным оставшимся свидетелем была восемнадцатилетняя девушка, которая села на Нюброплан и проехала две остановки до Сергельсторг, где пересела в метро. Она сказала, что несколько пассажиров вышли одновременно с ней; это выглядело правдоподобно. Ей удалось опознать водителя. Однако это было все.
Колльберг непрерывно кружил по комнате и не спускал глаз с двери, словно ожидал, что кто-то ее выломает и ввалится в кабинет.
Мартин Бек стоял перед висящей на стене схемой. С заложенными за спину руками он покачивался на каблуках. Эта раздражающая привычка появилась у него много лет назад, когда он служил простым патрульным, и до сих пор ему не удалось избавиться от нее.
Их пиджаки висели на спинках стульев. Рукава рубашек они подвернули. Галстук Колльберга лежал на столе, а сам Колльберг потел, хотя в кабинете вовсе не было жарко. Мартин Бек зашелся в долгом приступе кашля, потом, задумчиво сжав пальцами подбородок, продолжил изучать схему.
Колльберг остановился на секунду, критически оглядел его и констатировал:
— Просто сил нет слушать, как ты кашляешь.
— Ты с каждым днем становишься все более похожим на Ингу.
В этот момент вошел Хаммар.
— Где Ларссон и Меландер?
— Ушли домой.
— А Рённ?
— В больнице.
— Ах, да. Есть какие-нибудь сведения оттуда?
Колльберг покачал головой.
— Завтра получите пополнение.
— Пополнение?
— Для подкрепления. Из других городов. — Хаммар помолчал и многозначительно добавил: — Решено, что это необходимо.
Мартин Бек долго и старательно вытирал нос.
— Кто это? — поинтересовался Колльберг. — Впрочем, может быть, лучше спросить, сколько их?
— Из Мальмё завтра приедет некто Монссон. Вы его знаете?
— Я уже встречался с ним, — без тени энтузиазма ответил Мартин Бек.
— Я тоже, — дополнил Колльберг.
— К нам хотят также прикомандировать Гуннара Ольберга из Муталы.
— Он парень что надо, — апатично произнес Колльберг.
— Больше мне ничего не известно, — сказал Хаммар. — Говорили, что приедет еще кто-то из Сундсвалла. Кто именно, не знаю.
— Ага, — прокомментировал Мартин Бек.
— Конечно, если раньше вы сами не закончите это дело, — хмуро закончил Хаммар.
— Гм, — хмыкнул Колльберг.
— Факты, судя по всему, указывают на то, что… — Хаммар осекся и испытующе посмотрел на Мартина Бека. — Что с тобой?
— Простуда.
Хаммар продолжал смотреть на него. Колльберг, видя этот взгляд, попытался отвлечь внимание Хаммара и продолжил за него:
— Факты, судя по всему, указывают на то, что кто-то застрелил девять человек в автобусе вчера вечером. И что преступник действовал в соответствии с известными международными образцами совершения сенсационных убийств: не оставил никаких следов и не был схвачен. Конечно, он мог покончить с собой, однако если он так поступил, нам об этом ничего не известно. У нас имеются две зацепки. Пули и гильзы, по которым можно будет, вероятно, найти оружие убийцы, и человек в больнице, который может прийти в сознание и сказать, кто стрелял. Он сидел сзади и поэтому должен был видеть убийцу.
— Это уже кое-что, — сказал Хаммар.
— Однако не густо, — продолжил Колльберг, — особенно, если этот Шверин умрет или окажется, что он потерял память. Он тяжело ранен. У нас нет никаких мотивов. И ни одного стоящего свидетеля.
— Может быть, они еще объявятся, — утешил его Хаммар. — А мотивы — это тоже не проблема. Групповые убийства совершают преимущественно психопаты, а мотивы их поведения являются часто элементом болезненного бреда.
— Да-да, конечно, — сказал Колльберг. — В науке у нас разбирается Меландер. Он со дня на день выступит с меморандумом.
— Наш самый большой шанс… — начал Хаммар, глядя на часы.
— …это внутренняя интуиция, — закончил Колльберг.
— Вот именно. В девяти случаях из десяти именно благодаря ей удается разоблачить преступника. Не задерживайтесь допоздна, это ничего не даст. Лучше, чтобы завтра вы были отдохнувшими. Спокойной ночи.
Он вышел, и в кабинете стало тихо. Через несколько секунд Колльберг вздохнул и спросил:
— Что с тобой?
Мартин Бек не ответил.
— Стенстрём?
Колльберг сам себе кивнул и философски сказал:
— Подумать только, сколько я наорал на этого парня за все эти годы. А теперь вдруг его нет, он погиб.
— Ты помнишь Монссона? — спросил Мартин Бек.
Колльберг кивнул.
— Это тот, с зубочисткой, — сказал он. — Не нравится мне этот массовый старт. Было бы лучше, если бы мы занялись этим делом самостоятельно. Ты, я и Меландер.
— Ну, Ольберг тоже пригодился бы.
— Конечно, — согласился Колльберг, — но сколько убийств было у него в Мутале за последние десять лет?
— Одно.
— То-то и оно. Кроме того, я не переношу манеры Хаммара провозглашать перед нами избитые банальности и совершенно очевидные истины. Внутренняя интуиция, психопаты, элемент болезненного бреда. Полный набор.
Снова некоторое время было тихо. Потом Мартин Бек взглянул на Колльберга и спросил:
— Ну?
— Что «ну»?
— Что Стенстрём делал в том автобусе?
— Вот именно. Что, черт возьми, он там делал? Возможно, он был с девушкой, которая сидела рядом с ним. С медсестрой.
— Вряд ли он пошел бы вооруженным на свидание с девушкой.
— Возможно, он это сделал, чтобы произвести большее впечатление.
— Он был не такой, — сказал Мартин Бек. — Ты знаешь об этом так же хорошо, как я.
— Ну, во всяком случае он часто носил с собой пистолет. Чаще, чем ты. И намного чаще, чем я.
— Да, когда он был на службе.
— Я встречался с ним только на службе, — сухо заявил Колльберг.
— Я тоже. Несомненно, он был одним из первых трупов в том проклятом автобусе. И несмотря на это, он все же успел расстегнуть две пуговицы плаща и вытащил пистолет.
— Это указывает на то, что плащ он расстегнул раньше, — задумчиво сказал Колльберг. — Непонятно, зачем он это сделал.
— Согласен.
— Как там говорил Хаммар во время сегодняшней реконструкции?
— Он говорил примерно следующее, — сказал Мартин Бек. — «Тут что-то не так: сумасшедший, совершающий групповое убийство, не действует по столь тщательно разработанному плану».
— Ты считаешь, что он прав?
— В принципе, да.
— Это означало бы…
— Что тот, кто стрелял, вовсе не был сумасшедшим. Вернее, это убийство вовсе не было совершено для того, чтобы произвести сенсацию.
Kольберг вытер пот о лба сложенным платком, внимательно осмотрел платок и сказал:
— Герр Ларссон говорит…
— Гюнвальд?
— Да, он. Прежде чем отправиться домой, чтобы освежиться дезодорантом, он с высоты своей учености соизволил заметить, что ничего не понимает. Не понимает, например, почему сумасшедший не покончил с собой или не остался на месте преступления и не позволил себя схватить.
— Мне кажется, ты недооцениваешь Гюнвальда, — сказал Мартин Бек.
— Ты так полагаешь? — Колльберг раздраженно пожал плечами. — Да ладно, — добавил он, — все это чушь собачья. У меня нет сомнений в том, чти это групповое убийство. И, конечно же, стрелявший был сумасшедшим. Судя по всему, сейчас он сидит дома перед телевизором н наслаждается произведенным эффектом. В конце концов, с таким же успехом он мог совершить самоубийство. Нам ничего не дает то, что у Стенстрёма был при себе пистолет, потому что мы не знаем его привычек. Предположительно, он был вместе с той медсестрой. Хотя, возможно, и то, что он ехал в какой-нибудь ресторан или в гости к приятелю. А может, он поссорился со своей девушкой или его выбранила мать, он обиделся и поехал куда попало в первом попавшемся автобусе, потому что идти в кино было уже поздно, а если не идти в кино, то ему некуда было податься.
— Это все мы можем проверить, — сказал Мартин Бек.
— Да, завтра. Однако есть одна вещь, которую мы должны сделать сейчас, до того, как это сделает кто-нибудь другой.
— Осмотреть его письменный стол в Вестберге, — сказал Мартин Бек.
— Твое умение делать выводы достойно удивления, — констатировал Колльберг. Он сунул галстук в карман и надел пиджак.
Было сухо и туманно, ночной иней, как саван, покрывал деревья, улицы и крыши. Видимость была отвратительная, и Колльберг хмуро бормотал проклятия себе под нос, когда автомобиль заносило на поворотах. За всю дорогу до южного управления полиции они заговорили только один раз. Колльберг сказал:
— Как ты думаешь, преступники, совершающие групповые убийства, имеют, как правило, криминальное прошлое?
А Мартин Бек ответил:
— Чаще всего, да. Но не всегда.
В Вестберге было тихо и пустынно. Они молча прошли через вестибюль и поднялись по лестнице. На втором этаже нажали нужные кнопки на диске цифрового замка и вошли в кабинет Стенстрёма. Колльберг после минутного колебания уселся за его письменный стол и подергал ящики. Они оказались незапертыми.
Кабинетик был чистый, приятный и лишенный какой-либо индивидуальности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33