девятнадцать пятнадцать. Он точен.
Адольф открыл дверь и побежал на кухню.
- Пельмени, вода закипела. Проходи.
- Спасибо, я не очень голоден.
- Очень или нет, но я тебя не отпущу даже немного голодного.
- Ладно, я пока спущусь к себе, соберусь и присоединюсь к трапезе. Ты достал то, что я просил.
- Конечно. Не переживай. Иди собирайся, только не долго, чтоб не остыли.
Александр спустился в свой подвал. Собирать в общем - то нечего. Он снял деловой костюм и переоделся в спортивный. Модельные туфли сменил на кроссовки с пружинящей подошвой.
Присел на диван, еще раз осмотрел свое временное жилище. Если он выживет, то еще раз заглянет сюда сегодня ночью. Если нет, то попрощается сейчас с этим уютным местечком, которое делило с ним самые смелые замыслы и сокровенные сны.
Он просто сидел, не думая ни о чем. Его не беспокоили переживания, опасения, страхи. Он был одновременно пуст и полон. В нем не осталось ничего неприятного, прилипчивого, что мешает жить, зато гармония и любовь наполняли его целиком.
Пора попрощаться с Адольфом. До вечера или навсегда. Хозяин дома уже разложил дымящиеся пельмени по тарелкам, и налил по рюмочке шнапса.
- Ну давай, за тебя! Много пить не будем, раз у тебя серьезное дело. Ночью приедешь, пропустим еще пару рюмочек.
Адольф не говорил ни слова о своих опасениях. Всем своим видом он показывал "все нормально, и не в таких передрягах бывали, сделаешь все в лучшем виде, и еще повеселимся как-нибудь вместе".
- А я хочу выпить за тебя, за твое гостеприимство, за твою смелость. Так что предлагаю объединить наши тосты в один.
- Отлично.
Они чокнулись и выпили. Шнапс слегка обжег горло, но взамен тут же подарил приятное тепло, разливающееся по всему телу.
Он принялся за пельмени. Вкусные, с перцем и майонезом. Явно не покупные, значит Адольф потратил немало времени, чтобы покормить добротным ужином своего постояльца.
- Ты ешь, я сейчас. - Он вышел из комнаты и вернулся минут через пять с небольшим свертком.
- Вот, то, что ты просил.
Александр оторвался от еды и размотал тряпку. Девяносто третья беретта, в отличном состоянии. Запасной магазин. Настроение поднялось до предела. С таким оружием его не остановят ни охранники, ни даже злобные собаки.
- А это от меня, подарок. На всякий случай.
Адольф достал из кармана брюк лимонку и положил на стол. Такие Александр видел только в кинофильмах про войну.
- Настоящая, с тех времен?
- Самая что ни на есть. Не подведет, гарантирую.
Отказываться от подарков нельзя, тем более от таких полезных.
- Спасибо.
Он снова посмотрел на часы. Восемь ноль пять. Пора.
Адольф перехватил этот взгляд. Засуетился, подкладывая добавку.
- Спасибо тебе, но мне уже пора. Спасибо за все.
Они встали.
- Саша, ты не забудь, я жду тебя сегодня ночью. Все равно в последнее время не спится. Так что приходи хоть под утро, не разбудишь.
- Чего там под утро, я постараюсь пораньше.- Он любыми путями пытался подбодрить радушного хозяина.
- Вот это разговор, вот это я понимаю.
- Пока, спасибо тебе за все.
- До встречи, будь осторожен.
Они обнялись и несколько секунд стояли молча. Потом Александр разложил по карманам подарки Адольфа и молча вышел из дома. Неподалеку горели желтые шашечки такси.
Как и накануне, двор был пуст. Отсутствовали случайные прохожие, не ходили подвыпившие молодые люди. Не зря все - таки район Пневматики называли глухим. Фольксваген пассат темно-синего цвета не стоял на том месте, где вчера расстались подполковник милиции Руденко и опасный преступник Александр Турчин. Возможно, он пришел слишком рано. Часы показывали без пятнадцати девять вечера. Думать о худшем не хотелось. Скорее всего, подполковник просто слишком пунктуальный человек.
Уже в который раз за последние два дня Александр изменил одному из своих незыблемых ранее правил: обязательно просчитывать худший вариант. Просто на случай, если все действительно сложится плохо. Тогда не придется тратить драгоценное время на обдумывание вариантов спасения ситуации. А время, как известно, часто стоит слишком дорого. Особенно в экстремальные моменты.
Но именно в этот день думать о худшем не хотелось. Слишком много плохого случилось с ним в эту роковую июльскую неделю. Слишком много людей оказались подлецами. Большинство из них умерло. Но вместе с ними покинули этот мир его друзья. И даже те, кого он раньше друзьями не считал, кто оказался другом вдруг, в самый тяжелый момент.
Слишком долго струны его нервов вытягивались до крайнего состояния. Еще немного, и они лопнут.
Александр сидел на бордюре, курил и не верил, что наступил вечер, когда все закончится. Плохо или хорошо, уже не имело значения в обычном смысле. Хорошо уже потому, что он узнает правду. Еще лучше, если сможет отомстить. Еще лучше, если осуществив свою законную месть, сумеет скрыться.
Два желтых глаза с тихим урчанием ехали в его сторону. Началось. Сейчас Руденко откроет ему истину. Или выстрелит в упор, посмеявшись над доверчивым Робин Гудом. Сейчас нить клубка станет прямой.
Машина остановилась в метре от него. Он молча смотрел на тонированные стекла, даже не пытаясь угадывать, что они скрывают: правду или смерть.
Прошло еще несколько секунд. Водительская дверь отворилась.
Ты был прав, Александр, садись, поехали.
Тяжелая гора свалилась с плеч. Его не столько успокоил и обрадовал смысл фразы, сколько интонации голоса Юрия Николаевича, его обращение на ты.
Он молча сел в машину. Подполковник выглядел уставшим, но блеск его глаз был отчетливо различим даже в темноте.
- Я проверил. Ошибки быть не может.
- Вы уверены.
- Да, это Колесников. Не спрашивай, как я узнал, мне не хочется выливать грязь на организацию, призванную защищать людей. Даже если ей руководит Колесников Тем более, что большинство у нас - честные трудяги ежедневно рискующие потерять все. И уж точно не ради одной зарплаты.
Эта искренняя речь не показалась Александру высокопарной. Он уже успел привыкнуть к мысли, что Руденко не простой человек. И если бы ему дали написать книгу об идеальном милиционере, прототип можно было бы не искать.
- Что будем делать?- Александр не отдавал инициативу. Ему было необходимо убедиться в намерениях Руденко. Где та грань, за которую он не сможет переступить.
- Давай по порядку. Колесников сейчас на даче. Я с ним созванивался, на всякий случай договорился о встрече в одиннадцать вечера. Сказал, что выяснил много нового о твоем деле.
- И как он отреагировал?
- Занервничал. В то же время обрадовался. Спросил, поймали ли мы тебя. Я сказал, что мы очень близки к этому. Тут он дал маху, сам начал настаивать на встрече, сказал, что держит дело под личным контролем и хочет быть в курсе всех деталей.
- Ничего не выпытывал?
- Он, конечно, вовсе не мастер своего дела, но не настолько глуп, чтобы выяснять все нюансы по телефону.
- А где его дача?
- В Лозовом. Большой дом, чуть в стороне от остальных, на холме. Охраняется нашими сотрудниками. Вот тебе и еще одно служебное нарушение. Но все это мелочь, пол сравнению с твоим делом и этим ограблением.
- Юрий Николаевич, сейчас мы с вами вступим на скользкую почву. Я просто хочу отомстить. Иначе я не смогу чувствовать себя мужчиной до конца своих дней. У вас положение незавидное, поэтому надо найти компромиссный вариант. У меня предложение простое, вы сообщите мне координаты дачи и поедете спать. Завтра утром вы продолжите мои поиски за настоящее тяжкое преступление. Если поймаете, я совершенно справедливо предстану перед судом.
- Нет, Саша. Я не могу на это пойти. Я не мальчик-чистоплюй, жизнь Колесникова меня не интересует, тем более, после того, что он сотворил. Мне нужно вывести его на чистую воду, чтобы другим начальникам было неповадно. Мне нужно смыть позор со звания офицера милиции. И сделать это может только другой офицер.
- И что вы предлагаете?
- У меня с собой диктофон, мы запишем все его слова. Тебя реабилитировать полностью уже не удастся, поэтому тебе надо бежать. Думаю, деньги он прячет где-то недалеко. Возьмешь маленькую часть, в разумных пределах, и скроешься. Остальное вернем банку.
- Я должен отомстить. Я не играю в игры подставления левой щеки, когда получишь по правой. Тут мы не сможем договориться. Да и что такое диктофон. Тьфу. Его прикроют в верхах , а вас выбросят на свалку. Не идеализируйте власть имущих. Они своих не сдают. - Александр подчеркнул слово "своих" особо презрительной интонацией.
- Вот тут ты не прав. Я накопал кое - какие документы. Всю ночь вчера работал. Там все о Колесникове, начиная с мелких нарушений, заканчивая убийствами и ограблением, о котором ты мне рассказал. Диктофонная запись будет только дополнительной уликой. Мы посадим Колесникова, обязательно подключим прессу. Реабилитация чести мундира должна широко освещаться. Тогда это дело не замолчат. А в камере Колесникову придется несладко. До него обязательно доберутся, даже если будут круглосуточно охранять. Тем более, у охраны нет особых стимулов выслуживаться перед оскандалившимся начальником. Он никому не прощал мелких провинностей, если те не сулили барыша ему самому. Разве может твоя месть быть круче, чем отдать начальника милиции обозленным зэкам. Тем более, что многие в тюрьме по его вине, и не все справедливо. Это лучший выход.
Александр задумался. Вариант идеальный со всех позиций, но в нем кипело стремленье задавить Колесникова своими руками. Однако, Руденко по своему прав. Он твердолобый мужик, на уступки не пойдет. Дело профессиональной чести.
Если отказаться идти на компромисс, все вообще может сорваться.
Тогда Александр в который раз решил довериться господину-случаю. На даче может случиться всякое: сопротивление, стрельба, заварушка. Тогда он прикончит Колесникова без зазрения совести. Тем более не нарушит при этом своего слова. В том, что добровольно Колесников не сдастся, Александр не сомневался.
- По рукам.
Часы показывали двадцать минут десятого. До Лозового примерно час спокойной езды. Рановато.
- Теперь слушай внимательно, - торопиться Руденко не собирался, дачу охраняет два человека в будке у ворот. Они там круглосуточно. Еще один наверняка будет в доме. Личный телохранитель Колесникова Саша Воробьев, тезка твой. Он прошел Афган, Грузию, Чечню. Два года охраняет полковника. И не сдаст его, слишком тот ему помог в свое время. Небескорыстно, конечно, но у него слишком серьезное чувство долга и понятие о субординации. Я не хочу, чтобы кто-то погиб. Сашу придется нейтрализовать тебе. Вырубить и связать, завтра отпустим. Но он профессионал, учти это. Справишься?
- Справлюсь. - Александр был готов перегрызть глотки сотне профессионалов, которые помешают ему добраться до дерьма, разрушившего всю его жизнь. - И не в таких переплетах бывал.
Юрий Николаевич сердито посмотрел на Александра.
- Послушай, ты давно по ту сторону закона. Работали вы аккуратно, ничего доказать милиция не могла. И я, скрепя сердце, пошел на наше сотрудничество, кода понял, что ты порядочный и честный мужик, не убийца и не насильник. Но не напоминай мне о своем прошлом, очень тебя прошу. Нам предстоит совместно отработать, чтобы больше никогда не увидеться. Иначе я арестую тебя и посажу за решетку, ты меня понимаешь?
- Да. Я постараюсь вести себя корректно.
Странный он мужик, я таких людей в жизни не встречал, - думал Александр. Но он понимал: этот странный мужик прав на все сто процентов. Он переключил мозги на непосредственную подготовку к операции.
- Как я проникну в дом?
- Ляжешь на пол машины. Стекла тонированы. Меня знают, пропустят молча без досмотра, естественно. Я припаркуюсь так, чтобы из будки не были видны дверцы машины с одной стороны. Войду в дом. Ты обойдешь его слева. Там два окна ведут в кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27