Бэрден отвернулся от окна и, когда он заговорил, Уэксфорд понял, что так внимательно разглядывал инспектор.
— Давно у вас эта машина?
— С прошлого понедельника. Я продал свою и получил эту от нашей фирмы.
— И мисс Марголис никогда её раньше не видела?
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— А по-моему, понимаете, мистер Кэркпатрик. Думаю, мисс Марголис потому и не пошла с вами, что ей не хотелось ехать в такой броской машине.
Выстрел попал в цель. В который уже раз Уэксфорд восхитился проницательностью Бэрдена. Кэркпатрик, красневший от любого пустяка, теперь побелел. То ли от злости, то ли от горькой обиды.
— Она женщина со вкусом, — продолжал Бэрден. — Не удивлюсь, если она хохотала до упаду, увидев ваше розово-фиолетовое транспортное средство.
Кажется, он задел Кэркпатрика за живое. Знатоку искусства и пылкому ухажеру не пристало пользоваться таким нелепым средством передвижения. Оно было хуже позорного клейма или желтой повязки на рукаве. Постыдное свидетельство профессиональной принадлежности.
— А что такого смешного? — вызывающе спросил Кэркпатрик. — Какого черта она решила, будто может потешаться надо мной? — Раздражение сослужило ему плохую службу, заставив забыть об осторожности. — Я же не становлюсь другим человеком только потому что вынужден ездить на машине с рекламным лозунгом. Прежде она не чуралась ни меня, ни моих денег… — Он сболтнул лишнего, и его гнев внезапно утих: Кэркпатрик вспомнил, где находится и кто его собеседники. — Я хочу сказать, чо раньше давал ей образцы товара. Я…
— Несомненно, в качестве платы за оказанные услуги.
— Какого черта? О чем это вы?
— Вы сказали, что она показывала вам картины своего брата без его ведома. Это большая любезность, мистер Кэркпатрик. По-моему, за такое не жалко отдать флакончик лака для ногтей или кусок какого-нибудь мыла. — Уэксфорд улыбнулся. — Что же вы сделали? Взяли напрокат машину попроще?
— Я же вам говорю: мы никуда не ездили. Будь иначе, мы бы взяли её машину.
— О, нет, — тихо возразил Уэксфорд. — Вы не могли взять её машину. Радиатор прохудился. По-моему, вы раздобыли зеленую машину и поехали с мисс Марголис в Стауэртон.
Все ещё возмущенный насмешками над своим автомобилем, Кэркпатрик прошептал:
— Наверное, кто-то видел меня в Стауэртоне. Которн? Ну же, скажите, с вас не убудет.
— Почему Которн?
Лицо Кэркпатрика пошло красными пятнами.
— Он же из Стауэртона, — пробормотал торговец, немного запинаясь на свистящих и шипящих согласных. — И вечеринка была у него.
— Вы собирались в Шотландию, — задумчиво сказал Уэксфорд. — Вам надо было сделать крюк, чтобы заехать в Стауэртон. — Он тяжело поднялся и подошел к карте на стене. — Посмотрите, вот Лондонское шоссе, и вы должны были ехать по нему на восток, в Кент, если вам не хотелось через Лондон. В любом случае, Стауэртон вам не по пути.
— Ну, и что? Мне надо было убить целый вечер. Я не хотел приехать в Шотландию в первом часу ночи. Наверное, я мог думать лишь о том, что Энн не со мной. Боже, её даже не оказалось в Стауэртоне, она не пришла на эту вечеринку!
— Я знаю, — сказал Уэксфорд, возвращаясь к креслу. — Ее брат и мистер Которн тоже знают. Но откуда это известно вам? Ведь вы вернулись в Сассекс только сегодня утром. Знаете, очная ставка все прояснит. Вы не станете возражать?
Кэркпатрик разом обмяк. Возможно, просто устал от бесполезного вранья. Красавчик оказался хлипковат для треволнений. Внешность его была привлекательна благодаря вальяжному наклону головы, улыбке на губах. Но теперь у него под носом блестел пот, карие глаза, самая красивая деталь его облика, сделались похожими на глаза собаки, которой наступили на хвост.
— Хотел бы я знать, какую цель вы преследуете, — мрачно сказал Кэркпатрик. — Кто меня видел, и что я там, по его мнению, делал?
— Я вам скажу, мистер Кэркпатрик, — сказал Уэксфорд, пододвигая кресло.
— Когда мне вернут мой ковер? — спросила Руби Брэнч.
— Мы не химчистка, вы же знаете. Мы не выполняем срочных заказов.
Должно быть, она сокрушается из-за того, что времена, когда женщины носили вуаль, безвозвратно прошли, — подумал Бэрден. Он помнил вуаль своей бабки, плотную, непрозрачную, ниспадавшую на лицо из-под шляпы без полей и делавшую черты совершенно неузнаваемыми.
— Жаль, что мы не в Марокко, — сказал он. — Там вы могли бы носить чадру.
Руби угрюмо посмотрела на него и пониже надвинула шляпу, спрятав под ней глаза. Подбородок она укутала шифоновым шарфом.
— Теперь я меченая, — сказала Руби. — Надеюсь, вы это понимаете. Что будет, если я укажу на него, а он смоется? Тюрьмы нынче ненадежные, в газетах только об этом и пишут.
— Вам придется рискнуть, — сказал Бэрден.
Когда они сели в машину, Руби несмело спросила:
— Мистер Бэрден, вы так и не сказали, собираетесь ли дать ход тому, другому, делу. О содержании как бишь его… Ну, дома…
— Поглядим. Это зависит от вас.
— Я же всеми силами помогаю вам.
Они молчали, пока не добрались до окраин Кингзмаркхема. Наконец Бэрден сказал:
— Будьте откровенны со мной, Руби. Чем вы обязаны Мэтьюзу? Он расстроил ваш брак и тянул с вас деньги, вот и все.
Ее накрашенные губы задрожали, и Руби прижала к ним шарф, комкая его пальцами, покрытыми длинными серыми морщинами.
— Мы так много значили друг для друга, мистер Бэрден.
— Это было давно, — мягко сказал он. — Сейчас вы должны думать о себе. — Говорить такое было жестоко. Но, возможно, жестокость вообще свойственна правосудию, а инспектор уже привык если и не отправлять его, то, во всяком случае, ставить людей перед лицом закона. Но сейчас он уведет Руби от суда, уведет, чтобы узнать то, что хочет узнать. И жестокость послужит ему рабочим инструментом.
— Вам ещё почти десять лет до пенсии. Как вы думаете, станут ли женщины нанимать вас, если узнают о ваших делишках? А они непременно узнают, Руби. Ведь они читают газеты.
— Я не хочу, чтобы Джордж попал в беду. — Как прежде Уэксфорд, Бэрден не сразу вспомнил, что Мэтьюза зовут Джорджем. — Когда-то я с ума по нему сходила. Знаете, у меня не было ни детей, ни настоящего мужа. Мистер Брэнч годился мне в отцы. — Она замолчала и, просунув между шарфом и низко надвинутой шляпкой крошечный носовой платок, вытерла слезы. — Джордж сидел в тюрьме и так обрадовался, когда я нашла его.
Сам того не желая, Бэрден расчувствовался. Он едва помнил старого Брэнча, трясущегося и чудаковатого.
— Джордж получал у меня четыре фунта, — взволнованно продолжала Руби. — И сколько угодно выпивки. И добрую снедь. Но не хотел делить со мной ложе. До чего же это горько, мистер Бэрден, жить воспоминаниями и быть не в состоянии ничего изменить.
— Он не достоин вашей преданности. Ну же, выше нос, иначе мистер Уэксфорд подумает, что я вас пытал. Вы ведь никогда не слышали, чтобы Джефф Смит называл ту девушку Энн? Вы все это придумали, чтобы выгородить Обезьяну?
— Полагаю, так и было.
— Ну и молодец. Вы обыскивали комнату, когда обнаружили кровавое пятно?
— Я была слишком напугана. Послушайте, мистер Бэрден, я все думаю и думаю об этом. Джордж был там один несколько часов. В четверг, когда я ушла на работу, он составлял письмо. Может, они что-то забыли, а он нашел?
— Я тоже об этом думал, Руби. Похоже, великие умы мыслят одинаково.
Когда они добрались до полицейского участка, во дворе уже стояла шеренга из десятка мужчин. Все не выше пяти футов девяти дюймов, с темными волосами, от каштановых до угольно-черных. Кэркпатрик стоял четвертым слева. Руби с опаской засеменила по бетону. Настороженная, нелепая на своих шпильках и с закутанным лицом. Не слышавший её исповеди Уэксфорд еле сдерживал смех, но Бэрден смотрел на Руби с легкой грустью. Она скользнула глазами по лицам трех первых мужчин, на миг остановилась возле Кэркпатрика, подалась к нему, но потом зашагала в конец шеренги, то и дело оглядываясь. Затем она повернула назад. Кэркпатрик выглядел испуганным и смущенным. Руби остановилась перед ним. Казалось, между ними сверкнула искорка. Оба явно узнали друг друга. Но вот Руби двинулась дальше и задержалась возле человека, стоявшего крайним справа.
— Ну? — спросил Уэксфорд, едва они вошли в участок.
— На миг мне показалось, что это крайний.
Уэксфорд тихо вздохнул. Крайним стоял констебль Пич.
— Но потом я поняла, что ошиблась. Наверное, тот, в красном галстуке.
Кэркпатрик.
— Наверное? Почему наверное?
— Знакомое лицо, — ответила Руби. — Остальных я вижу впервые, но его лицо, кажется, уже попадалось мне на глаза.
— Да, да, понятно. Осмелюсь заметить, что теперь и мое лицо, по-видимому, кажется вам знакомым, хотя в прошлый вторник я не снимал у вас эту дурацкую комнату. — Ему почудилось, что скрытая вуалью физиономия Руби сделалась обиженной. — Я хочу знать, это Джефф Смит или нет?
— Ума не приложу. Сейчас я не узнала бы его. Я и поныне пугаюсь, когда вижу на улице темноволосых мужчин. Я знаю лишь, что на прошлой неделе видела где-то этого парня с красным галстуком. Может, во вторник. Я не помню. Он тоже узнал меня, вы заметили? — Руби жалобно всхлипнула и вдруг превратилась в маленькую девочку со старушечьим лицом. — Я хочу домой, — сказала она, метнув на Бэрдена злобный взгляд.
Он одарил её улыбкой философа. Она была не первой, кто доверился ему и жестоко раскаялся в этом.
Кэркпатрик вернулся в кабинет Уэксфорда, но не сел. После того, как Руби потерпела неудачу на опознании, он вновь обрел былую самоуверенность. Уэксфорду подумалось даже, что Кэркпатрик решил добавить несколько штрихов к автопортрету ценителя изящных искусств. Бросив на старшего инспектора сердитый взгляд, он взял со стола синюю стеклянную фигурку и принялся с видом знатока поглаживать её пальцами.
— Надеюсь, вы удовлетворены, — сказал Кэркпатрик. — Кажется, я проявил недюжинное терпение. Вы видели: эта женщина меня не узнала.
Зато ты её знаешь, подумал Уэксфорд. Ты был в Стауэртоне и, хотя не присутствовал на вечеринке и не состоял в сговоре с братом Аниты Марголис, тебе известно, что она так и не объявилась там.
Кэркпатрик расслабился и задышал ровно.
— Я очень устал и, как уже говорил, смиренно шел вам навстречу. Немногие люди выказали бы такую покладистость, проехав четыре сотни миль, — он осторожно водворил тридцатисантиметровую стеклянную глыбу обратно на стол и удовлетворенно кивнул, словно оценщик, сделавший свою работу.
Позер, подумал Уэксфорд.
— А теперь я хочу, чтобы меня оставили в покое и дали мне выспаться. Если вам надо узнать что-нибудь еще, лучше спрашивайте сейчас.
— И впредь не беспокойте меня? Нет, мы так не работаем, мистер Кэркпатрик.
Но едва ли Кэркпатрик слышал его.
— Повторяю: оставьте меня в покое. Не пугайте и не тревожьте моих домочадцев. Меня не опознали, значит, делу конец, и я…
Ты слишком болтлив, подумал Уэксфорд.
9
Дождь омыл город. В лучах заходящего солнца мостовые блестели, как золотые пластины, над ними курилась тонкая дымка. Насыщенный влагой воздух был теплым и неподвижным. Пока Дрейтон ехал по Хай-стрит на взятой у Которна машине и ставил её в переулке, он волновался так, что к горлу подкатывал комок, и констеблю хотелось глотнуть свежего воздуха, а не этой удушливой влаги.
Увидев Линду, Дрейтон испытал потрясение. В промежутке между встречами он предавался фантазиям на её счет и ожидал, что действительность разочарует его. Линда — всего лишь девушка, которая ему нравится и которой он завладеет, если сможет. Почему же тогда многочисленные покупатели лавки, среди которых были и хорошенькие девушки, кажутся ему безликими и такими одинаковыми? Чувственность, накатившая на него накануне вечером, обрела форму навязчивых раздумий о том, как вернее всего добиться своего, превратилась в холодные расчеты. Но теперь она вновь обрушилась на Дрейтона подобно ударной волне, и он неотрывно таращился на Линду, а в ушах у него все стоял звон дверного колокольчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28