Это очевидно.
— Есть одна деталь. Автор не знает ни фамилии этого поклонника Мельпомены, ни что он за фрукт. Ты слышала, когда я спросил о нем автора, что тот ответил?
— "Я не растрачиваю своего времени, созерцая мужчин", — передразнила драматурга Соланж. — Этот Тео Дамьен очень мелочный, щепетильный и раздражительный человек. Кстати, его мужественность очень даже под сомнением.
— Из-за чего? Он не выглядит гомосексуалистом.
— У каждого свои причуды, Сим.
На следующее утро, едва войдя в свой кабинет, я тут же позвонил и позвал Лину Ламберт, секретаршу моего компаньона. Она быстро пришла, улыбающаяся, скромная, тактичная, аккуратная, как и подобает примерной секретарше. На ней был строгий серый костюм. Я предложил ей стул. Она села, скрестив ноги.
— Вопросы, которые я хочу задать вам, Лина, строго конфиденциальны. Вам знакома эта подшивка? В ней содержатся все газетные вырезки, касающиеся взломов сейфов. Некоторые отсутствуют. Вы брали какие-нибудь из них, чтобы кому-то их показать?
— Нет. А какие отсутствуют?
— Которые имеют отношение к краже бриллианта «Ухо мавританки». — Я сильно подчеркнул последние слова.
— "Ухо мавританки"... Помню, что я как-то просматривала эти вырезки, прежде чем подшить их и отнести в архив.
— Хорошо. Почему вы не сказали мне, что ваш муж находится в тюрьме в Канаде?
Она покраснела и заморгала.
— Откуда вам про это известно, мсье?
— Вы знали, что он взломщик сейфов, когда вы поженились?
— Нет. Тогда не знала. Я работала на фабрике измерительных приборов. Когда его арестовали, я решила поселиться во Франции у родственников. Мне не хотелось, чтобы вся Онтарио знала меня как жену вора.
— Но здесь, в Париже, вы ведь имели связи со взломщиками сейфов?
Она даже привстала.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Я не говорю о любовных связях, милочка. Просто вас видели с неким Умберто Кохином.
— А, да! Он знакомый моего мужа еще до того, как мы приехали в Канаду. Из тюрьмы муж написал Умберто, чтобы тот следил за мной. Ведь мой долг, как считает муженек, терпеливо ждать его освобождения. Умберто пригласил меня как-то вечером поужинать и намекнул о своих знакомствах в Канаде. Я не знала, что он преступник, до тех пор, пока не прочитала в газете, что его забрала полиция. Мы встречались один-единственный раз.
— Очень хорошо. И последнее, Лина. Вы никому не рассказывали обо мне и о моей работе?
— Никому. Могу поклясться, если хотите.
— Я верю. Это все, Лина.
Она встала несколько расстроенная.
— Вы расскажете о моем муже Феликсу... мсье Принсу?
— Нет! Конечно, нет. Но знайте, что все обязательно откроется. Феликс влюблен в вас, и лучше будет предупредить его заранее. Это не помешает тем серьезным отношениям, какие есть между вами, только не надо лгать. Вам нечего стыдиться.
Улыбнувшись, я добавил:
— А то все расскажу Феликсу сам. Ну, спасибо. Спасибо за все.
Я допросил и Фирмина. У того даже не было никаких соображений, куда могли пропасть газетные вырезки. Он ничего о них не знал.
В кабинет вошел Феликс.
— Как дела, Симон? Ты лучше себя чувствуешь?
— Спасибо, уже хорошо. Скажи, а почему ты мне ничего не рассказал о краже «Уха мавританки»?
— Не было повода. Это же не наш сейф. Никаких претензий не поступало. Для чего я буду говорить с тобой об этом деле?
— И то верно. До свидания.
Я снова нажал кнопку. На этот раз моей секретарши. Норма Орлеак тут же предстала перед моим столом, безупречно строгая и элегантная.
— Вы мне сказали, что подшивка газет цела, Норма?
— Так и есть.
— Посмотрите, пожалуйста, и скажите, может, все-таки отсутствуют какие-нибудь вырезки?
Она быстро просмотрела подшивку и удивленно подняла голову:
— Странно. Нет номера 16 — 64. Где говорится о краже бриллианта графа де Шодерло.
— Кто мог взять эту вырезку?
— Я не знаю, — с недоумением сказала она. Зазвонил мой телефон. Норма собиралась уходить, но я сделал ей знак остаться, указав на стул. В телефоне раздался тихий с присвистом голос, который произнес:
— Я сначала звонил Соланж, она дала мне этот номер. Это Тео Дамьен.
— Что вы хотите, мсье Дамьен?
— Вчера вечером я был несколько резок. Извините меня. Я сначала ошибся, сказав, что поклонник, записавший мое произведение, неизвестен. Сегодня, когда я рылся в своих бумагах, мне попалась его визитная карточка. У него магазин радиоаппаратуры и электротоваров. Кроме того, радиомастерская и неплохая студия грамзаписей. Но любопытно, что его фамилия нигде не фигурирует. Везде стоит только коммерческая марка фирмы «Марго».
— Огромное вам спасибо, мсье Дамьен.
Я повесил трубку. Как мне было известно, в Париже более трехсот магазинов радиоаппаратуры.
У меня, наверное, было странное выражение лица, но я был уверен, что Норма этого не заметила. Так, теперь кое-что становилось ясным. В моем мозгу молниеносно всплыли две картины.
... Подвал с решетками. Женщина в облегающих брюках и в свитере, сильно обтягивающем ее пышную грудь. Ослепительная блондинка. Грациозным движением мизинца она часто поправляла прическу, как будто хотела удостовериться на месте ли волосы или нет. Она была очень любезна и предупредительна: приносила мне завтрак и ужин. Два или три раза она наклонялась надо мной и с удовольствием целовала. А потом говорила:
— Ты не должен притворяться, что потерял память, как ты это пытаешься сделать, Симон. Может быть, ты знаешь, кто я?
Я отрицательно замотал головой, восклицая про себя: «Нет! Нет!»...
— Что нибудь случилось, мсье Лефранж? — спросила Норма.
— Нет, ничего. Послушайте. Ваш жених может иметь какое-нибудь отношение к пропаже вырезок из архива?
— Не думаю, это его абсолютно не интересует.
— Серьезно? Любопытные происходят вещи, как я вижу. И все для того, чтобы убить у меня всякую надежду восстановить память. Кстати, вы говорили, что у вашего жениха магазин радиотоваров и студия грамзаписи.
— Да.
— Ну вот...
Надо было притвориться спокойным. Если этот проклятый Фауст Женлис тот, кто пытался меня провести...
— Сколько времени вы знакомы с Фаустом?
— Приблизительно год. Могу узнать, о чем идет речь? У вас есть что-то против Фауста?
Я глупо усмехнулся.
— Пока нет. Я подумал об опере «Фауст». Если я не ошибаюсь, он был влюблен в Маргариту. Как называется магазин вашего Фауста?
— "Марго".
Надо было владеть собой. Я с трудом сдерживался.
... Я снова увидел себя в подвале. И опять увидел блондинку в свитере и брюках, которая после того, как поцеловала меня, сказала:
— Тебе нравится? Ты, наверное, подумал о всех красивых девочках, правда? Которых ты сможешь иметь с двумя миллионами франков в кармане. Таких, как я, например.
Адриана-Барбара продолжала свою игру, то обольщая, то убеждая, то уговаривая...
Я не мог больше выдержать и вышел из кабинета.
Норма сидела в секретарской, прижав телефонную трубку к уху. Она пристально посмотрела на меня.
— Оставьте ваши звонки, Норма. Вы мне нужны.
— Как скажете.
Она повесила трубку. Дисциплинированная, идеальная секретарша.
Правда, слишком робкая. И одевалась она так строго, что казалась старше своих лет. Я заметил, что она похожа на актрису Сильвану Мангано. У той тоже всегда скромное, почти ангельское лицо. Как сейчас у Нормы.
... И неожиданно картина опять сменилась. Я услышал ритмы самбо, появилась красивая роскошная женщина, фантастически обольстительная. Она напевала: «Пришел черный весельчак, он танцует без передышки»...
Это была та самая блондинка в парике из подвала.
— Что-нибудь случилось, мсье?
— Нет, отчего же.
— Вы так неожиданно замерли, будто увидели призрак.
— Увидел, увидел... Я хочу приобрести студию грамзаписи, Норма. Вы не могли бы поехать со мной, помочь мне ее выбрать?
— Как прикажете.
Мы вышли. Обычно, когда надо было что-то приобрести для офиса, этим всегда занималась Норма. Сев в машину, она выпрямилась и поправила юбку. Классическая секретарша.
— Какое заведение вы бы порекомендовали, Норма?
— Например, студию моего жениха.
— Прекрасно. Показывайте мне дорогу, ладно?
— Она находится в Гренелле, недалеко от площади Согласия.
Я управлял машиной и думал, что мы с Нормой как два острова. Два обособленных острова, разделенные океаном. О чем теперь думала эта скромная застенчивая девушка? Неужели это она та дьявольская личность в светлом парике из моего видения? Сейчас она сидит рядом со мной и делает вид, что наблюдает за дорогой.
— Вы, должно быть, очень влюблены в Фауста? — неожиданно сказал я.
— Достаточно, мсье.
— Оставьте это «мсье». Мы сейчас не у меня в кабинете.
— Но я все равно ваша служащая.
— Ну уж...
— Почему вас так интересует, очень ли я люблю Фауста?
— Ладно, хватит, я устал от этого маскарада, девочка. Она подняла голову и испуганно посмотрела на меня.
— Вы хорошо себя чувствуете, мсье?
— Я чувствую себя превосходно, Барбара.
— Барбара?
— Да, превосходно, как в том подвале магазина, где наверху торгуют пластинками. Где часто проигрывали пластинку «В первый раз...» Там были две блондинки. Одна настоящая, ее звали Адриана Прево. Ее задушили. Другая надевала парик и была загримирована, это была ты. Я находился в странном состоянии — среднем между бессознательным и наркотическим. Я отказывался идти вскрывать сейф. Один из ударов по голове, должно быть, оказался настолько сильным, что я потерял память. Но ваша шайка не верила мне. Временами появлялась Адриана, она говорила мне, что ее зовут Барбара. Она восхитительно целуется. Потом появилась другая блондинка. Она тоже называлась Барбарой и страстно целовалась. Это была ты.
— Вы бредите, мсье!
— Я уже достаточно бредил там, в подвале, когда отказывался открывать сейф графа де Шодерло. Я правильно еду?
— Магазин Фауста вон тот, в глубине.
— А теперь слушай как можно внимательней, девочка. Я почти понимаю твое стремление к неожиданному сказочному богатству. Также понимаю, что это идея Фауста. Ты слушалась его. Он тебе, наверное, говорил: «Ничего страшного, малышка. В общем, двое моих друзей им займутся. Он откроет сейф. И мы — миллионеры». Его приятели Аксель Буртор и Дени Монтаржи избили меня и приволокли в подвал магазина. Но я все равно отказывался. Потому что никогда не занимался подобными вещами. Тогда твой Фауст пошел на рискованный шаг. Он заставил меня поверить, что Соланж в опасности, тогда я и открыл сейф, взял бриллиант и меня снова заперли в подвале. В зарешеченном окне вдруг показалось незнакомое лицо. Это был Брессон, детектив, которому Соланж поручила меня отыскать. Я успел поговорить с ним, и тогда его заставили замолчать навеки. Его оглушили, а после привезли в заброшенный двор и зарезали кинжалом. Через три дня оглушили меня, чтобы привезти на то же самое место и прикончить. Но они потерпели неудачу. Им пришлось бежать. Так вот, здесь совершены два преступления, Барбара.
Она крепко сжала руки и впилась ногтями в ладони. Я подошел к развязке.
— Выбирай одно из двух. Ты поедешь со мной домой, но прежде заявишь обо всем в полицию. Кстати, это будет для тебя самое лучшее.
— А второе? — прошептала она.
— Мы посетим твоего любовника, пойдем на хитрость и... Ты знаешь его, но ты теперь знаешь и меня.
Она наклонила голову, закрыла лицо руками и зарыдала. Я остановил «симку» на небольшой тихой площади. В пятидесяти метрах от нас на узкой улочке находился магазин, в подвале которого я был заточен три недели. Прерывающимся от слез голосом Норма Орлеак произнесла:
— Я не знала, что произойдет убийство! Фауст клялся мне, что мы заживем, как в раю... если не будет осложнений.
Она продолжала исповедоваться. Говорила без остановки, будто освобождаясь с помощью своего многословия от непосильного груза греха. Наконец она прошептала:
— Я теперь понимаю, что он не любил меня на самом деле, раз требовал, чтобы я заменила Адриану, чтобы очаровывать вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13