А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Голова с одной стороны, ноги — с другой. Сам весь целый, сила есть, голова соображает, но если собака сзади насядет — пиши пропало.
— Мне не приходилось такого испытывать, — заметил Лоза. — Не могу судить.
— А мне приходилось, — сказал Курков. — В Ширгарме колонна втянулась в ущелье, а «духи» сзади ударили. Дорога узкая, развернуться возможности нет. Сам пробраться к хвосту не могу…
Лоза смотрел на капитана с изумлением. О том, что тот был на Ширгарме, он ничего не знал. Как же так? Обычно подчиненным положено знать о своих командирах даже больше, чем те знают сами о себе. А тут такой прокол! Плохо.
— Так вы уже на Афгане были раньше? — спросил с таким же изумлением Краснов.
— Два года, — ответил капитан, глядя на удивленное лицо лейтенанта. — Потом год в Союзе. И вот опять. Говорят — зов Афгана… Только не я сам его услышал, а кадровики в штабе округа. Приказ в зубы и вот…
Неожиданное признание капитана меняло дело решительно и бесповоротно. Как если бы в компании спорящих о шахматных тонкостях вдруг обнаружилось, что один из беседующих — гроссмейстер. Тут было бы не до выяснения, кто кого переспорит. Туз, как говорится, и в Африке — туз!
— Приказывайте, — сказал Лоза, прекращая сопротивление. — Что нам делать?
Курков с интересом взглянул на лейтенанта. Он сразу понял, что именно повлияло на изменение его поведения, и улыбнулся.
— Прежде всего давайте еще разок осмотримся. Нами, — он сказал не «вами», а «нами», и это офицеры сразу заметили, — нами движет самодовольство. Чтобы от него отрешиться, погуляем по своей горке. И оглядимся. На предмет уязвимых мест…
— Откуда начнем? — спросил прапорщик. Был он человеком действия и предпочитал движение глубокомудрым рассуждениям. Можно и проиграть партию в шахматы, если противник сильнее, но отказать себе в возможности рубануть чужую пешку Зозуля не мог никогда.
Они начали с места, которое у лейтенантов вообще не вызывало сомнений, — с самой крутой точки Мамана, где каменная глыба горы стеной вздымалась над «зеленкой».
Заглянув вниз с высоты, Курков, к удивлению обнаружил, что стена далеко не отвесна. Над головокружительной пропастью нависал узкий карниз, по которому шла тропа. Она начиналась метрах в двух ниже плоской вершины Мамана на восточной стороне увала, подковой охватывала гору с южной стороны и обрывалась на западе так же неожиданно, как и начиналась.
— Как этот карниз образовался? — спросил Курков. — Натоптали?
— Такую не натопчешь, — сказал Краснов. — Ноги отпадут.
— Значит, вырубали? Тогда вопрос: зачем? Зря ведь никто силы класть не стал бы. Какую роль в обороне крепости играла эта дорожка?
— Тропа глухая, — сказал Лоза, с опаской заглянув вниз. — Я не знаю, кто и когда по ней ходил. Но сейчас ходить там вряд ли кому светит.
Они вышли к южному откосу увала. Здесь первозданность природы была меньше всего затронута рукой человека. Над дикими, пугающими крутизной стенами нависали огромные каменные глыбы. Отсюда открывался широкий вид на всю «зеленку» и далекие кряжи Гиндукуша. Явственно различались несколько горных планов. Первый — невысокие рыжие предгорные нагромождения — тянулся ровным рядом, будто сложенный по единому замыслу.
Второй ряд уже вздымал темно-бурые вершины значительно выше, словно пытался дотянуться до плеч тех голубовато-белых вершин, которые за его спиной призрачными тенями вписывались в безоблачное небо. Даже с огромного расстояния необузданность и дикость далеких гор вселяла трепет и уважение.
Найдя небольшую, свободную от камней площадку, Курков присел. Рядом на камнях устроились лейтенанты Лоза и Краснов. Прапорщик Зозуля стоял тут же, широко расставив ноги. Он знал — в случае чего ему по делу бежать первому, и не хотел занимать положения, которое мешало бы взять ноги в руки.
Солнце уже свалило и жгло без особой ярости. Горы на востоке, особенно нижние их ряды, начинали теряться в сгущавшихся тенях.
— Так что скажете, други? Вы, Зозуля?
— Мое мнение, товарищ капитан: здесь глухо. Не пройдешь!
— Вы, Краснов?
— Зозуля дело знает. Где он не пройдет, другим делать нечего.
— Лоза?
— Насколько меня учили, такой рубеж непреодолим.
— Полковник Подгорный так учил? — спросил Курков. Они с Лозой, хотя и в разное время, кончали одно училище и знали многих преподавателей.
— Так точно.
— Тогда вы должны помнить и другое. Подгорный говорил:
«Естественный рубеж только способствует обороне, но не создает ее». Так?
— Да, было такое. А еще он любил говорит так. — Подражая известному им обоим голосу, Лоза произнес: — «Голова колхоза — это председатель, а голова колонны — авангард. Никогда не путайте, товарищи курсанты, даже если колхоз именуется „Авангардом“.
— Ты уклоняешься от темы, — заметил Курков. — Это профессиональное? Напоминаю суть разговора: наша горка автоматически не обеспечивает неприступного гарнизона.
— Согласен, — отозвался Лоза. — Вертолетный десант — и наше дело тугое. Только известно, что «духи» пока не летают.
— Кто знает, — загадочно произнес Курков.
— Вы всерьез? Есть какие-то сведения? — встревоженно спросил Краснов.
— А почему бы и не всерьез?
— Но они все сухопутные, — растерянно заметил Лоза.
— Вы слыхали о дельтаоперации палестинцев? Если нет, то зря. Она весьма поучительна. Группа палестинских боевиков напала на охраняемую базу израильтян с воздуха. Полетели на дельтапланах с малыми моторчиками. Набрали высоту, моторчики выключили и в полном безмолвии подошли к лагерю. Приземлились, открыли огонь. Вызвали панику. Нанесли немалый урон.
— Посмотрел бы я на «духа», который летает, — сказал Лоза иронически. — «Дух» Джаман на дельтаплане. Во! — И он показал большой палец.
— Может, и увидишь, если будем ушами хлопать, — сказал Курков довольно жестко. — Чтобы такого не случилось» действуем так. Усилим охрану со стороны лба. Будем ставить второй пост на ночное время. Сузим часовым сектора наблюдения и обстрела. Несколько проэшелонируем оборону. Для этого подготовим эспээсы за хранилищем в сторону обрыва. Хотя бы два.
Краснов слушал ротного серьезно, всем видом демонстрируя готовность выполнить любое дело, которое ему прикажут. Но в то же время в глазах лейтенанта плясали веселые чертики. «Новая метла, — думал лейтенант. — Никуда в таких случаях не попрешь».
И двадцатидвухлетний мудрец, понимая, что все приказанное ему придется осуществлять своими руками, успокаивал себя проверенной опытом истиной: «Поживем, пооботрется командир, успокоится».
В самом деле, природа создала их бугорок совсем не зазря. Только глупец рискнет ползти в гору по отвесу под прицелом автомата, даже если автоматчик один-одинешенек.
Лоза, который был погорячее и поупрямее Краснова, рискнул возразить:
— Не вижу смысла, товарищ капитан. Мы только что убедились, что со стороны отвеса гора неприступна.
— Верно, убедились, — ответил капитан без настойчивости в голосе. — Тем не менее, доведись мне искать выход на атаку, я бы пошел со лба.
— Как? — спросил Лоза с усмешкой.
— Пока не знаю, но искал бы именно с этой стороны. Трех парашютистов на одного часового, который прикрывает двести метров пространства, достаточно за глаза.
— К нашему счастью, еще раз скажу, «духи» не летают.
— Может быть, — согласился капитан. — Вполне может быть. И все же за основу примем мое решение. В порядке укрепления единоначалия. Пусть вас не смущает демократия. Большинством в один голос я решил…
— Есть! — безрадостно откликнулся Краснов. — Наше дело выполнять.
— Правильно понимаете ситуацию, — улыбнулся капитан. — Наконец-то порадовали меня, ребята. Кстати, Зозуля, много у нас на кухне пустых консервных банок?
— Найдем, если надо.
— Все, что соберете, свалите на карниз. Сегодня же. Подойдя к краю. Курков еще раз взглянул на непонятный для него выступ. Для чего все-таки люди тратили силы, вырубая его в скале?
Затем они двинулись дальше. Задержались у артиллерийской позиции. Роту поддерживал огневой взвод, которым командовал лейтенант Королюк, невозмутимый добродушный омич.
— Пристрелянные рубежи у вас есть? — спросил Курков артиллериста.
Тот взглянул на ротного с удивлением:
— Зачем, товарищ капитан? В случае чего, обеспечу поддержку без пристрелки. Прямой наводкой.
— Ожидаешь танки? — спросил капитан насмешливо. — Или по отдельным «духам» будешь целить?
Артиллерист пожал плечами. Ирония капитана задевала, но не убеждала.
— Почему-то раньше такой вопрос не возникал. Я, в конце концов, вам придан. Ставьте задачи, выполню.
— Резонно, — согласился Курков. — Так вот, ставлю задачу. Ориентиры знаете?
— Так точно.
— Ориентир первый, влево двадцать. Что там у нас?
— Лощинка. Точнее, небольшая балка. Или еще точнее, овражек.
— Надо его пристрелять на всякий случай.
— Проще балочку заминировать, — предложил Лоза, стоявший рядом. — Набросать погремушек…
— Отставить! — отрезал капитан. — Вы же знаете, есть запрет на минирование местности. Здесь не наша земля. Он повернулся к артиллеристу.
— Погляжу на вас, ребята, — ну прямо мафия какая. Все, что здесь до меня сложилось, уже и не тронь. А сложилось плохо.
— Нужна перестройка, — заметил Лоза скромно.
Капитан метнул на него острый взгляд. Но ничего не ответил.
— Пристреляйте лощинку, — сказал он артиллеристу. — Переносом от репера…
Когда офицеры проходили мимо волейбольной площадки, Курков остановился. Посмотрел на крепко врытые столбы, на туго натянутую сетку. Зозуля ревниво наблюдал за ротным. Прапорщик был заядлым волейболистом, и площадка возникла в основном благодаря его немалым стараниям.
Похлопав ладонью по столбу, капитан огляделся по сторонам.
— Площадку отсюда перенести, — приказал он. И указал рукой вниз, к старому кладбищу. — Вон туда.
Прапорщик недовольно подумал, что работа предстоит большая и, ко всему, зряшная. Один раз они уже возились с этой площадкой, ровняя хребтину скального выхода, ребром прорвавшегося из недр горы. Потом засыпали неровности битым кирпичом и глиной. Утаптывали и трамбовали. И вот теперь все начинать сначала. Главное — для чего? Но недовольства Зозуля не выказал. Знал — все равно делать придется.
Зато Лоза не сдержался, возразил:
— Может, не стоит переносить? Сколько труда пропадет…
— Перенести, — повторил капитан спокойно, но жестко.
— Какой резон?
— Здесь не волейбольную площадку надо было разместить, а наблюдательный пункт. Чтобы приглядывать за нашей заставой. Насколько я понял, в волейбол приходят играть и парни из кишлака. Так?
— Приходят, — сказал Зозуля.
— Значит, каждый имеет возможность видеть отсюда всю систему охраны объекта. Как на ладони.
— Мы знаем кишлачных, — доложил Лоза. — Почему им не доверять?
— Детский разговор, — сухо, всем видом показывая нежелание обсуждать вопрос, сказал капитан. — У себя в Союзе мы тоже не афишируем среди населения системы охраны объектов. А ведь там мы дома…
9
— Вечером выходим, — предупредил Роджерс партнеров. — Еще раз проверьте оружие.
Наемники только что закончили обед и пребывали в блаженном состоянии сытости. Поскольку в это время хозяева оставляли их одних, они могли спокойно поговорить о своих делах наедине. С утра Мертвоголовый, переодевшись в крестьянскую одежду, выходил с моджахедами в разведку. В пути им встретились две боевые машины с советскими солдатами. Боевики посторонились, пропуская их. У Мертвоголового зачесались руки от желания пустить в угон русским машинам гранату, но строгий запрет Роджерса сработал, и немец остался мирным пуштунским обывателем. Теперь Курт делился с приятелями впечатлениями.
— У меня ощущение, что все пройдет гладко, — говорил он. — Я хорошо разглядел этих вояк. Двух, — он протянул руку к Леблану, держа средний и указательный пальцы вилкой, — вот на таком расстоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21