— А где вы в это время находились?
— Я была в Питере.
— Л вообще вы в прошлом году были в Сочи? — настаивал на своём вопросе Стукало.
— Я там никогда не отдыхала.
— Тогда допрос будет очень короткий. Если вы в Сочи никогда не были, значит, вы в прошлом году не останавливались в санатории «Зелёная роща» под фамилией Агиловой Ксении Гордеевны?
— Конечно, нет, — растерявшись и уже не с прежней уверенностью, а скорее по инерции продолжала лгать Ксения.
— Если то, что вы говорите, верно, то, безусловно, вы в санатории «Зелёная роща» не знакомились и не дружили с генеральным директором питерского коммерческого «Евпорбанка» господином Транквиллиновым Тарасом Кондратьевичем, ну и, безусловно, с ним на его машине в Красную Поляну не ездили.
— Никакого Транквиллинова я не знаю, с ним не ездила ни в Красную Поляну, ни куда-либо ещё, — заверила она.
Завершив допрос Загорулько, Стукало дал ей возможность прочитать протокол, а потом подписать, после чего он как бы с удовлетворением, довольно произнёс:
— Вот видите, Ксения Тарасовна, как у нас все хорошо получается. На допрос у меня ушло всего лишь тридцать минут.
Поддавшись его благодушию, расслабившись, Загорулько с облегчением в голосе поинтересовалась:
— Алексей Михайлович, теперь мне можно уйти?
— Нет, Ксения Тарасовна, по-настоящему разговор между нами только сейчас начнётся.
— Вы же меня допросили, о чем ещё можно говорить?
— О том, что вы мне недавно дали ложные показания и тем самым совершили преступление. В связи с чем у меня возникли другие вопросы: почему вы обманули меня, кто вас натолкнул на такую глупость, и так далее…
— Почему вы так беспочвенно и бездоказательно пытаетесь обвинить меня во лжи? — возмутилась Ксеня.
— Сейчас будут почва и доказательства, — поднимаясь со стула и подходя к двери, заверил её Стукало.
Какой бы испорченной ни была Ксения Загорулько, она не могла на равных бороться с юристом-профессионалом, который, использовав её собственные показания, теперь намеревался с помощью будущей очной ставки изобличить её во лжи.
Открыв дверь своего кабинета и выглянув в коридор, Стукало произнёс:
— Тарас Кондратьевич, зайдите, пожалуйста, ко мне. Ксеня, к своему ужасу, увидела вошедшего в кабинет Транквиллинова. «Так вот из-за кого я попала в прокуратуру!» Она сразу вспомнила свои недавние показания и поняла, как теперь легко будет следователю доказать их ложность.
На очной ставке с Транквиллиновым она была вынуждена признаться в ложности ранее данных ею показаний, подтвердив все то, что сказал Транквиллинов.
Стукало отпустил Транквиллинова и вновь продолжил беседу с Загорулько:
— Ксения Тарасовна, у меня с тобой сейчас будет долгий разговор. Ты слушай меня очень внимательно. Если не разучилась думать и делать выводы из того, что услышишь, постарайся больше не лгать и найди умное решение, которое в процессе следствия не усугубило бы твоего положения. Мы оба должны быть откровенными. Ты такое условие беседы принимаешь?
— Не знаю теперь, что и сказать… Постараюсь быть откровенной, — не очень уверенно сказала она следователю.
— Мы с тобой установили, что ты в июне прошлого года отдыхала в санатории «Зелёная роща» вместе с Транквиллиновым. Этот факт ты подтвердила на очной ставке. Если бы ты не призналась, пришлось бы проводить очную ставку с телохранителем Транквиллинова, который видел тебя там. Кроме того, тебя по фотографии опознала уборщица твоего номера в санатории. Думаю, больше очных ставок делать не надо?
— Не надо. Факт своего проживания летом прошлого года в санатории «Зелёная роща» под фиктивной фамилией «Агилова» я подтверждаю, — подавленная массой неопровержимых доказательств, была вынуждена признаться Ксеня. — То, что я отдыхала на море, не является преступлением, — заметила она между прочим.
— Но ты все же сочла для себя необходимым данную информацию от меня скрыть. Спрашивается: почему?
— Я не люблю ни с кем, даже со следователем прокуратуры, делиться воспоминаниями о своей личной жизни.
— Я тоже в жизни придерживаюсь таких правил, — согласился Стукало. — Но я сейчас не пытаюсь копаться в чьём-то нижнем бельё, а выясняю обстоятельства, при которых было совершено несколько покушений на жизнь Транквиллинова. У меня есть основания подозревать тебя в одном таком преступлении.
— Чушь какая-то, я к этому совершенно не причастна!
— Тогда поясни мне, почему ты в санатории жила по подложному паспорту и где он теперь находится? — Видя, что Загорулько растерялась и, не зная, что ответить на поставленный вопрос, ничего не придумала и решила промолчать, Стукало подкинул ей для размышления ещё несколько каверзных вопросов: — Кто тебе поручил выманить Транквиллинова из Сочи? Зачем ты организовала с ним поездку в Красную Поляну? Как ты познакомилась с Валентиновым Сергеем Гавриловичем?
— Кто такой Валентинов? Такую фамилию я слышу впервые, — прервав молчание, поинтересовалась Ксения.
— Это тот Сергей, которого ты предпочла в Красной Поляне Тарасу Кондратьевичу. Между прочим, именно твой Сергей в поезде пытался убить Транквиллинова. Уж случайно не из ревности ли он пошёл на такой шаг?
Группа, которой было поручено убить Транквиллинова и в которую входила Ксения, в Сочи действовала по заранее разработанной инструкции. Так как проститутка в преступной среде находится на самой низшей ступени масти, то, безусловно, руководивший операцией Щербатый не нашёл нужным полностью посвящать Ксению в свой план. В этом плане ей была отведена определённая роль, и она её выполнила. В её отдельном эпизоде план для Ксении не казался таким уж страшным и опасным. Теперь же, когда Стукало соединил отдельные эпизоды в целую, законченную картину, Ксения поняла, какую опасную роль в операции бандитов ей пришлось сыграть.
Это открытие Ксению ошеломило, напугало, заставило на многое взглянуть по-новому. Стукало видел, что в душе девушки идёт борьба: продолжать дальше запираться или чистосердечно рассказать всю правду? Он решил Ксению не подгонять и дождаться, когда она пожелает с ним говорить.
И она заговорила:
— Руководитель нашей группы не сказал мне, что нам поручено сделать в Сочи. Я не знала, что парни приехали из Питера в Сочи, чтобы убить Транквиллинова.
— Если ты не знала, что они хотели Тараса Кондратьевича убить, то зачем выманивала его из Сочи? Зачем оставила его в Красной Поляне на съедение Сергею и его дружкам? Если бы ты не была причастна к покушению на убийство своего нового знакомого, то ты без боязни продолжала бы жить в санатории, а ты в течение часа после покушения на Транквиллинова покинула санаторий, боясь, что тебя задержат работники милиции.
— Так мне было приказано поступить, — тихо произнесла Загорулько.
— Кто тебе дал команду покинуть санаторий?
— Сергей Валентинов.
— Он что, в вашей группе был старший?
— Нет.
— Кто же в ней был старшим, руководителем?
— Щербатый, — промолвила Ксения.
— Кто он такой, ты его знаешь?
— Я его не видела ни разу и не знаю, — покачала головой Ксения.
— Тогда откуда тебе известно, что Щербатый был руководителем вашей группы?
— От Валентинова.
— Что он тебе говорил о Щербатом?
— Когда я своё задание выполнила, то Валентинов забрал у меня паспорт на имя Агиловой и по нему купил железнодорожный билет до Питера. Он меня провожал на вокзале и сообщил мне буквально следующее: «Щербатый сказал, что нам подстилка, то есть ты больше не нужна и чтобы я отправил тебя немедленно в Питер».
— Почему между вами состоялся такой откровенный разговор? Как ты смогла его побудить на откровенность?
— Мне не хотелось уезжать из Сочи. Я согласна была жить там на частной квартире и отдыхать на море, согласна была, чтобы на это время Валентинов стал моим покровителем. Он не возражал против такого решения, но все упиралось в указание Щербатого. Вот Валентинов и сообщил мне о нем. Из этого разговора я поняла, что Сергей, как и я, зависим от Щербатого.
— Кого ещё ты знаешь из группы, которой было поручено ликвидировать Транквиллинова?
— Никого не знаю.
— Как это — никого не знаю, если ты с ними общалась?
— Те, с кем я общалась в Сочи, все убиты…
Стараясь доказать свою второстепенную роль в случившемся преступлении, Ксения уже не обманывала Стукало. Её признание стало вершиной откровения. Так она надеялась добиться расположения следователя, получить шанс, что он до суда не станет её задерживать.
Не надо было быть гением, чтобы разгадать её стратегию. Поняв желание Ксении, Стукало попытался как можно выгоднее им воспользоваться:
— Оставим-ка, Ксения, мы с тобой солнечный Сочи и вернёмся в Питер. Я так и не понял из твоего рассказа, как ты оказалась в этой преступной компании? Давай просвети меня.
Его вопрос не просто насторожил — он напугал Ксеню. Стукало понял это по её широко распахнутым синим глазам.
Душевное состояние девушки нетрудно было понять. Она желала в глазах Стукало выглядеть искренней, раскаявшейся, но вместе с тем боялась говорить правду о своей прошлой жизни. Она понимала, что на основании её показаний с командой, которой руководили воровские авторитеты типа Могилы и Спицы, правоохранительным органам одним махом справиться не удастся. Зная коррумпированность многих сотрудников милиции, она не сомневалась, что людям из команды Спицы станет известно, кто их выдал. Тогда получится, что она, одна, беззащитная, вынуждена будет ждать расправы банды, при этом никто, даже допрашивающий сейчас следователь, не станет её защищать, её отдадут на растерзание кровожадным зверям. Погибать в расцвете лет ей не хотелось. И она решила так: «Не стану ничего говорить о Спице, о его подпольном бизнесе и команде. Чем идти на такой риск, уж лучше пусть следователь меня посадит за то, что я уже натворила. Так мне дешевле обойдётся».
— На ваш вопрос я отвечать не стану, — категорично заявила она.
— Почему? — удивился Стукало внезапной перемене в поведении Ксении.
— Потому что хочу жить. Уголовники преступной «семьи», куда я по глупости угодила, не задумываясь лишат меня жизни за длинный язык.
— Ты кого-то сильно боишься?
— Да, — подтвердила Ксения.
— Я знаю очень многое о тебе, даже то, что ты кого-то боишься.
— И что же вы знаете обо мне?
— Я знаю, что ты работала в подпольном доме терпимости. Знаю, кому принадлежит это заведение. Знаю, кто и за какую сумму продал тебя твоему новому хозяину. И ещё многое другое мне известно. Моя информация верна?
— Верно, — вынуждена была согласиться девушка.
— Ты боишься того, кто тебя продал Тавурдинову и отправил со своими парнями в Сочи. Так я говорю? — пытаясь побудить Ксеню к откровенности с ним, поинтересовался Стукало.
— Не знаю, — чувствуя себя загнанным в угол зверьком, ответила она.
— Ты, Ксеня, глупости не говори. Ты же призналась, что не по своей воле поехала в Сочи. Мы оба знаем, кто был на тот период твоим хозяином. Поэтому, кроме него, никто другой не мог тогда тобой распоряжаться.
— Я боюсь называть его имя, но вы и без меня знаете, кто он такой, кто всеми нами руководил.
— Да, я знаю, кто он такой, но не я, а ты должна мне назвать его имя.
— Я вам его не назову.
Как потом Стукало ни пытался разговорить Ксеню, она Спицу не выдала. Так сильно была запугана девушка своим бывшим хозяином, что назвать его имя она категорически отказалась.
Стукало пришёл к выводу, что все дальнейшие его попытки склонить девушку к признанию останутся безуспешными, а поэтому их прекратил. Теперь у него оказалось достаточно оснований для того, чтобы задержать Загорулько в качестве соучастницы в подготовке и покушении на жизнь Транквиллинова, но что это ему давало, если руководители преступной группы в настоящее время для него оставались недосягаемыми и у него на них, кроме как через Ксению, не было выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73