— Понятно.
Местная письменность ещё не была переведена с кириллицы на арабскую вязь, поэтому Владимир Александрович без труда прочитал табличку у входа.
— Заходи, майор! Не бойся.
— Да чего уж теперь…
Асхабов оказался точно таким же, как на многочисленных газетных фотографиях: ещё не старик, но в возрасте. Горбатый нос, густые брови, губы в ниточку — словом, типичное «лицо кавказской национальности».
Форма сидела на нем ладно, хотя и не по-военному, скорее, как хорошо подогнанный штатский костюм. Владимир Александрович сразу обратил внимание на золотистую многолучевую звезду — высший орден республики, такой же, как Владимир Александрович видел утром.
Дверь за спиной гостей скрипнула, и они остались втроем в комнате с белыми стенами и портретом покойного президента над столом.
— С приездом, — улыбнулся хозяин, но руки не подал.
— Здравствуйте.
— Все в порядке?
Шамиль кивнул, а Виноградов пожал плечами.
— Как доехали?
— Шумно.
— Присаживайтесь. Да, я знаю про обстрел. И про все прочее…
Владимир Александрович покачал головой:
— Я имею в виду не засаду даже. Учитывая тайный характер договоренностей и специфику операции… Какая же тут секретность, если про мою поездку и про деньги в этом чертовом портфеле каждая собака знает? Не говоря про здешних так называемых полевых командиров?
— Нормально! Все так и было задумано, — усмехнулся хозяин, и увидев недоуменно поднятые брови майора добавил:
— Потом обьясню. Позже… Открывайте.
Владимир Александрович положил чемоданчик на полированый стол. Набрал комбинацию цифр и щелкнул замками:
— Прошу! Опись согласно договоренности.
Он поднял крышку, демонстрируя плотно уложенные пачки долларов:
— Двести тысяч ровно, старыми купюрами. Половина «стольников», половина — по пятьдесят и двадцать баксов.
— Хорошо, — даже на первый взгляд было видно, что валюта разного достоинства и по большей части уже побывала в употреблении. Асхабов взял в руки пристроенный поверх денег лист бумаги с подписями и печатью. Сверился:
— Да, все в порядке.
Конечно, даже подобный «винегрет» можно пронумеровать покупюрно, чтобы затем дать ориентировки и проконтролировать сбыт. Но похитители сделали все, чтобы затруднить эту задачу.
Ведь прежде чем всплыть где-нибудь по официальным каналам, валюта совершит в российском «теневом» обороте такой путь, что проследить его практически нереально. А за границей Интерполу и без нас проблем хватает.
— Могу теперь воспользоваться телефоном?
— Да, конечно.
Асхабов протянул Владимиру Александровичу черную трубку с кнопочками и антенной.
— А куда нажимать?
Хозяин помог набрать код, номер и сам дождался ответа:
— Алле? Кто говорит?
Невидимый собеседник представился и трубка вернулась к майору:
— Здравствуй, дядя Вася! Это я… Спасибо, добрался хорошо. Разок, правда, был дождик, но лично меня не замочило.
Виноградов помолчал, прислушиваясь.
— Да, конечно. И письмо, и фотографии Леночкинины… Сейчас вот рассматриваем, любуемся.
Собеседник ещё о чем-то спросил.
— Не-ет! Совсем наоборот! Все родственники уже в курсе — и знакомые, и не очень… Некоторые даже встречать меня ездили, но дедушка настоял, чтобы я у него поселился.
Владимир Александрович облегченно вздохнул: доклад окончен… Теперь, когда все контрольные слова были сказаны именно в той самой, строго-насторого определенной последовательности, можно было немного расслабиться.
— Ну, целую… Тете тоже приветик! Передаю трубку.
Пока Асхабов обусловленными фразами подтверждал по телефону благополучное прибытие «внука», майор обратил внимание на Шамиля.
Бородач наклонился над распахнутым дипломатом с деньгами и ухмыляясь поскребывал ногтем его пластиковые стенки. Не обнаружив внутри ни взрывных устройств, ни хитрой электронной защиты, сопровождающий повернул голову в сторону Виноградова:
— Молодец! Хитрый…
Виноградов развел руками и тихо ответил:
— Извини… Так спокойнее было, верно?
Шамиль выругался — на своем языке, но вполне беззлобно и скорее даже с некоторым одобрением.
— Где расписаться?
Хозяин уже закончил разговор и достал ручку. Поставив автограф на поданном Виноградовым бланке, он шлепнул туда же печать, потом потряс бумагой в воздухе:
— Держи. Смотри, не потеряй!
Все трое весело и облегченно рассмеялись — ещё не союзники, но уже соучастники.
— Все, — Асхабов закрыл чемоданчик.
— Пересчитывать не будете?
— Нет. — Хозяин покачал головой, весело прищурил глаза и все же не удержался от пояснения:
— Мы с этим вашим… «дядей Васей» когда-то вместе Академию в Москве заканчивали. В одном номере два года жили, я у его дочери на свадьбе гулял.
— Нет вопросов!
Благодаря журналистам, биография нынешнего шефа республиканской гвардии была известна достаточно широко. Куда меньше знал Виноградов о прошлом своего непосредственного руководства, но ничего удивительного не было в том, что нынешние противники в недалеком прошлом списывали друг у друга лекции по тактике и за одним столом обмывали очередные воинские звания.
… А потом, конечно, было угощение.
Владимир Александрович давно заметил, что для людей, оказавшихся вне дома не по своей воле — в командировках, плаваниях, дальних экспедициях, на зоне, — единицей времени становится промежуток между приемами пищи. Жизнь течет от завтрака до обеда, потом — до ужина, потом — спасительный перерыв на сон, и все начинается сначала…
Убрав чемоданчик в сейф, хозяин проводил Виноградова и Шамиля в соседнюю комнату:
— Проголодались?
Выпить с дороги не предложили, здесь это было не принято.
За столом говорил в основном Асхабов. Владимир Александрович только поддерживал ни к чему не обязывающую беседу, налегая на овощи и баранину, а Шамиль молчал.
— Что известно про Самошина и Гвоздюка? Последняя информация есть? — Поинтересовался наконец майор.
— Нормально. Живы, здоровы… Скоро сами убедитесь.
Владимир Александрович кивнул:
— Надеюсь. Я ведь все равно должен оставаться здесь до конца.
— До конца чего?
— До окончания обмена. Но так, чтобы не слишком засветиться. Хотя, впрочем, уже…
— Да, — с выражением сытости на лице подтвердил Асхабов. — Они уже знают, что деньги на выкуп сюда доставлены.
— Ну, об этом известно не только похитителям.
— Правильно. Значит, тем более у них не возникнет теперь никаких сомнений.
— Сомнений в чем? Ведь все равно при обмене заложников…
Асхабов отмахнулся:
— Да не будет обмена… Еще чего — такие деньги всяким мерзавцам платить!
— Как это? — Положил вилку на скатерть Виноградов.
— Подожди. Подожди немного, сейчас поймешь.
Это прозвучало довольно сухо.
Хозяин отдал какой-то гортанный приказ Шамилю. Тот вытер губы, встал и не глядя в сторону Владимира Александровича вышел за дверь.
Оставшись наедине с Асхабовым, майор подумал, что незаметно и быстро убить этого крепыша вряд ли получится. Будет шум, возня, на крики прибежит охрана, которая сначала побьет, а потом все равно прикончит… С другой стороны, по местным обычаям вряд ли удобно отправлять гостя на тот свет сразу же после совместной трапезы.
Некоторое время сидели молча.
Затем хозяин, не поднимаясь, собрал на край стола остатки еды и грязную посуду. Накрыл все это полотняной салфеткой так, что теперь на скатерти оставались только хлебные крошки.
Скрипнула дверь.
В комнату по-кошачьи скользнула мужская фигура. Сразу же вслед за ней вошел Шамиль с огромным подносом: чайник, чашки, сахарница, печенье и сушки в фарфоровой вазе…
— Салам! — Шамиль занялся сервировкой, а незнакомец присел на свободный стул.
И он, и расположившийся напротив Виноградов разглядывали друг друга с нескрываемым интересом.
Неизвестно, что думал о Владимире Александровиче мужчина. На взгляд же майора этот человек ничем не выделялся: ватник, пропахшая костром шапка-ушанка с пятном от кокарды, борода, автомат…
— Это двоюродный брат Шамиля, — пояснил хозяин. — Младший.
— Очень приятно, — кивнул Виноградов, не зная, что ещё можно ответить.
— Он только что вернулся из банды. Видел там журналистов.
— Ого! — Владимир Александрович даже присвистнул.
— Это наш самый лучший разведчик… Еще с войны работал на Департамент нацбезобасности.
Асхабов дождался, пока всем нальют чаю и продолжил:
— Теперь мы знаем точно место, где держат заложников. И тот, и другой пока — в полном порядке. Передвигаются свободно, почти без присмотра. Спят вместе с двумя людьми из охраны…
— Это хорошо.
— Сегодня ночью он вернется в банду. Вступит в контакт с журналистами и передаст им, что надо делать.
— В каком смысле?
— Утром, пораньше, мы атакуем… И освободим заложников.
Владимир Александрович растерялся:
— Вы уверены, что именно так следует поступить? Опасность…
— Риска почти никакого. Все знают, что деньги доставлены в крепость и завтра после полудня бандиты будут ждать от меня посредников. В условленном месте — ведь считается, что база до сих пор не обнаружена. А мы заявимся чуть раньше, и прямо к ним домой!
Глупо пытаться исправить то, что не в твоей власти.
Поэтому Виноградов только пожал плечами:
— Мое мнение что-то изменит?
— Нет, — улыбнулся хозяин.
— Я могу доложить своему руководству?
— Нет, — опять улыбка, только более жесткая. — Потом.
Помолчали. Каждый по-разному…
— Что сейчас от меня требуется? — Чай был горячий, крепкий, но больше Владимиру Александровичу не хотелось.
— Напишите записку. Вы ведь, кажется, знаете господ Самошина и Гвоздюка лично?
Майору стало ясно, почему именно его кандидатура так устраивала всех с самого начала:
— Допустим. Допустим, знаю.
— Вот и прекрасно. Надо написать что-то такое, чтобы журналисты сразу поняли — это не провокация. Что человек, который к ним пришел, действительно друг. Понимаете? Какие-то только вам и им известные детали, эпизоды…
— Понял. А если я откажусь?
Настал черед Асхабова пожать плечами:
— Все равно операция состоится. Только риск будет больше.
Владимир Александрович уточнил:
— Значит, связаться с шефом мне нельзя?
— Незачем.
— Тоже верно… Сколько времени я могу думать?
— Нисколько, — вздохнул хозяин. — Надо идти прямо сейчас, чтобы к ночи добраться до банды.
Виноградов посмотрел на Шамиля, потом на его так и не проронившего ни слова брата-разведчика:
— Хорошо. Сейчас сделаю. Но… Есть условие.
— Какое?
— Я поеду с вами. И буду пристутсвовать — с начала до конца.
Понятно, что любым участием в штурме Владимир Александрович брал на себя часть ответственности за силовую операцию. В случае удачи это Виноградову никаких особых выгод не сулило — при трагическом же исходе на майора навешают всех собак. Впрочем, даже если он останется в стороне, одной только записки будет вполне достаточно… Поэтому, семь бед — один ответ!
— Ну, как?
Первым ответил Шамиль, сверкнув стеклами темных очков:
— Пожалуйста!
Вслед за ним хмыкнул Асхабов:
— Зачем? Хотя, конечно, воля ваша.
Бородатый разведчик молча опустил глаза. Может быть даже, он вообще не понимал по-русски…

* * *
Спал Виноградов не раздеваясь, но довольно крепко.
И проснулся легко, почти сразу же.
— Ну, едешь?
— Да, конечно.
То ли местный «спецназ» привык к ночным подьемам, то ли просто Владимира Александровича разбудили позже других — во всяком случае, из дома он вышел, когда штурмовая группа уже была готова к выходу.
Полная луна отражалась на склонах гор, которые матово-черной бахромой очертили высокий и звездный купол неба.
— Готов? — Раздался над ухом голос Шамиля.
— Оружие дай? — Попросил Виноградов.
— Зачем тебе, майор? В кого стрелять будешь?
— В себя. Если что… — Он хотел продолжить, но ладонь уже ощутила холодную и знакомую тяжесть пистолета ТТ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17