А это значит — придется еще раз пообщаться с этим Дергачом. И потребуется ваша помощь. Хотя на вас, Вадим, честно говоря, надежда слабая. Вы, пожалуй, только все испортите.
Вот Геннадию Петровичу помочь как-то больше хочется. Вы-то что молчите, Геннадий Петрович? Что вы про все это думаете? Когда вы пришли ко мне в первый раз, вы про вашу жену рассказывали совсем другое. Она, по вашим словам, такая тихая, домашняя, а она, оказывается, довольно крутая была — собиралась заниматься бизнесом, общалась с уголовными элементами. Как это все понимать? Вы должны быть со мной предельно откровенны, если хотите, чтобы я вам помогал. Предельно, понимаете? Говорите мне все, что было, с кем общалась ваша жена, кто был ее любовником. Все, понимаете, абсолютно все, до мельчайших подробностей. Иначе ничего у нас с вами не получится.
— Понимаете, Константин Дмитриевич, — глядя в сторону и вертя в руках свою шапку, бубнил Серов, — Юленька довольно молода, ей в марте должно исполниться тридцать семь, очень красива, вы сами видели на фотографии, вот и Вадим не даст мне соврать.
— Хороша, спору нет, — подтвердил Вадим. — Высокая, статная, и на свои годы не выглядит никак. Ну, двадцать восемь от силы можно ей дать. Моя и то старше кажется, хотя ей только тридцать один стукнуло в январе.
— Так вот, — продолжал Серов. — Это, наверное, моя ошибка, что мы жили на даче затворниками. Ей нужно было общение с людьми, она была лишена этого.
Она порядочная женщина, и, насколько мне известно, не было у нее никакого любовника. Но ее тянуло к людям, и она стала в последнее время общаться с Ниной, снова сошлась с ней. А уж она ее, видимо, и познакомила со своими друзьями.
— Вы особенно на Нинку бочку не катите, Геннадий Петрович, — надулся Вадим. — Мы с вами товарищи по несчастью, так и держитесь чувства товарищества…
— Но я же говорю правду, Вадим! — в отчаянии закричал Серов. — Константину Дмитриевичу нужна правда! И нечего тут темнить. Твоя Нина была женщина, мягко говоря, очень общительная и компании водила с разными людьми. А Юленьку именно она совращала с пути истинного, это точно.
— Может быть, — как-то сник Вадим и уткнулся глазами в пол.
— Итак, Вадим, в тот вечер вы с Ниной крупно повздорили по известным причинам, — уточнил Савельев. — Она позвонила этому Женьке и договорилась, что они с Юлей приедут к ним. Что было дальше? Поконкретней…
— Что поконкретней? Оделись они с Юлей и ушли.
На прощание обматерила она меня. Я спросил: куда едете? Она ответила — не твое дело. Хлопнула дверью, и они ушли. Я остался один. На другой день я позвонил Женьке, он приехал. Ну что же еще?
— Да, хватит, пожалуй. С вами двумя разговаривать очень сложно, слишком уж вы разные люди. А проблема у вас одна. Вы дайте мне координаты этого Женьки, и все пока. Я наведу справки о нем. Это мое дело.
А вы мне за это заплатите, я работаю не бесплатно, Вадим, вы знаете? У вас есть возможность оплатить мои услуги? Судя по вашим словам, вы сейчас в большом минусе.
— Я заплачу вам, я! — крикнул Серов срывающимся голосом. — Ведь если вы найдете Юлю, то найдете и Нину!
— Хорошо, будем составлять договор.
Они составили договор, и Серов выдал Константину аванс. Костя проводил эту странную парочку и задумался. Снова ему предстояла встреча с Романом Дергачом. Сталкивались они совсем недавно — менее полугода назад, когда Савельев своими расследованиями предотвратил убийство старого бизнесмена из русских эмигрантов Дорохова и посадил на французскую скамью подсудимых авторитета Заславского, чьей правой рукой был именно Роман Дергач. В свою очередь, Дергач помог уйти от российского правосудия организаторше ряда преступлений, связанных с делом Дорохова, Татьяне Гриневицкой. И первая их встреча закончилась боевой ничьей. И вот снова этот человек, о котором в криминальном мире было известно очень немного, настолько незаметным, серым был этот человек. Впрочем, тогда, осенью прошлого года, он не наводил подробных справок о Дергаче, это ему было ни к чему. А вот теперь надо было тщательно изучить эту темную личность…
Глава 4
В дверь скромной двухкомнатной квартиры в спальном районе Москвы позвонили. Хозяин квартиры, в теплом шерстяном спортивном костюме советского производства и в теплых шлепанцах, пошел открывать.
На пороге стояли двое высоченных парней в кожаных куртках и с непокрытыми бритыми головами.
Только что они судачили между собой о весело проведенной ночи, о телках. Но, уже выходя из лифта на седьмом этаже панельного дома, они замолчали. Они знали — обитатель этой квартиры любит тишину и неторопливый разговор.
— Добрый вечер. Роман Ильич, — приветствовали парни хозяина квартиры. — Как ваше самочувствие?
— Спасибо, ребятишки, — тихо произнес хозяин. — Только самочувствие мое неважное. Очень болит печень. Надо бы мне найти другого доктора. То, что мне прописал этот, не помогает. Ты не принес мне свеженького кефирчика, Володя?
— Забыл, Роман Ильич, — опомнился бритоголовый Володя, даже понятия не имеющий, где у человека печень. — Тут дела такие… Я сейчас сбегаю вниз за кефиром.
— Сначала о делах, Володя. Я потерплю. Заходите в комнату, снимайте обувь только. Вот вам тапочки на ваши гигантские ножищи, специально держу…
Крутые разделись и прошли в комнату. Убожество обстановки поражало их всякий раз, как они попадали сюда. Мебель шестидесятых годов, телевизор «Рекорд», правда, цветной, старомодный абажур, обилие книг в шкафах и на полках — вся эта обстановка настолько отличалась от того, как жили они сами и к чему успели привыкнуть за последние годы, что им становилось не по себе. И Роман, бледный, в васильковой «олимпийке» с лампасами и теплых шлепанцах, вызывал у них удивление — они не могли понять, почему человек, ворочающий сотнями тысяч долларов, должен жить вот так.
— Слушаю вас, ребятки, какие у нас проблемы? — улыбнулся Роман щербатым ртом. Он и на голливудскую улыбку пожадничал, ни к чему она ему была.
— Проблемы серьезные, Роман Ильич, — начал Володя. — Хозяин «Русской сказки» отказался нам платить, хозяин «Лесной поляны» тоже, хозяин казино в Верзилине тоже что-то темнит, даже владелец сраного кафе в Воронцове залупается, извините за выражение, Роман Ильич, — добавил Володя, увидев скривившееся лицо Романа. — Короче, как Заславского взяли, дела наши резко пошли вниз. Мы их сегодня объездили, так разговаривают, вы бы слышали…
Разве раньше бы они так разговаривали… Мы к вам в больницу не решались приходить с такими новостями, тревожить вас…
— Напрасно, — спокойно произнес Роман и так взглянул на здоровенного Володю, что тот побледнел. — Вы, падлы, все дело загубить решили? Все, что годами создавалось, и не вами, между прочим… Вы чем занимаетесь? Блядством, пьянством? Вы на что живете, сучары?!
Он встал с засаленного кресла и подошел к Володе.
Тот тоже вскочил. Роман не доставал ему и до подбородка.
— Звони по мобильному всем! Всем звони, паскуда! — шипел Роман, а глаза его наливались кровью. — Сюда всех! Немедленно! При полном параде! Ты что молчишь, Юркеш? Перетрахался ночью, все вниз ушло?
— Я что, я ничего… — лупил глаза дебилообразный Юркеш. — Я вас не хотел тревожить…
— Я вас обоих потревожу зато. — Он подбежал к старенькому серванту, открыл дверцу и вытащил оттуда «беретту». — Я вас кончу сейчас здесь, волков позорных, говнодавов, дармоедов.
Бритоголовые потеряли дар речи и стали медленно отступать к выходу. Этот маленький человечек с налитыми кровью глазами напоминал им какого-то сказочного злодея, способного совершить сейчас что-то ужасное. К тому же им довелось видеть Романа в деле, они знали, на что он способен.
— Сходи, однако, за кефирчиком, Володя, — вдруг произнес Роман и положил «беретту» на видавший виды диван. — А ты, Юркеш, звони всем. Сбор через час. Здесь.
Обалдевший от страха, вспотевший Володя мигом побежал за кефиром, а Юркеш судорожно стал обзванивать братву. Через час к подъезду подъехало не менее десяти иномарок, одна роскошнее другой. К ним спустился Роман в старенькой дубленке и видавшей виды ушанке, приветственно махнул всем рукой и сел в белый «Мерседес» на заднее сиденье.
— Начнем с «Русской сказки», — тихо произнес Роман. — Поужинать надо хорошенько после больничных харчей.
…Через полтора часа в ресторане «Русская сказка» был проведен настоящий погром. Все стекла разбиты, мебель превращена в груду деревянных обломков, запасы спиртного и продуктов уничтожены, работники и немногочисленные посетители жестоко избиты. Хозяина с выбитыми зубами и заплывшим левым глазом приволокли к Роману, сидевшему в «Мерседесе» и спокойно покуривавшему.
— Из-за вас, между прочим, я опять начал курить, — проворчал Роман, выходя из машины навстречу изуродованному хозяину ресторана. — А мне запрещено врачами. Я больной человек, понимаете вы? Никакого сострадания, Володя! Гражданин Фомин потерял дар речи, встряхни его, объясни, что я плохо себя чувствую и мне некогда.
Увесистый удар по почкам заставил хозяина застонать.
— Так вы когда заплатите-то? — как ни в чем не бывало спросил Роман. — Мне они такое рассказали, я и не поверил.
— Я заплачу, все заплачу. Хоть сегодня, — прохрипел хозяин ресторана.
— Ну вот, а они говорят невесть что..'. Что вы там такое устроили в ресторане? — укорял Роман. — Хоть бы бутылочку «Боржоми» мне принесли. Совести у вас нет. Езжайте с гражданином Фоминым и получите с него долг. Извините их, гражданин Фомин, они такие горячие, спасу с ними нет… А мы поехали дальше…
Они быстро получили что им причиталось и в «Лесной поляне», и в Верзилине. А вот охрана кафе в Воронцове встретила приехавших агрессивно, крутые, нанятые владельцем кафе ребята не поняли, с кем имеют дело, и открыли пальбу. Один из нападавших был ранен в ногу. Новый хозяин кафе, отчаянный парень, воевавший в Чечне и возомнивший себя суперменом, категорически не хотел платить дань рэкетирам и сам принял участие в перестрелке. Но силы были слишком неравны, его ранили в ногу, а потом приволокли к Роману.
— Ты что, парень? — тихо спросил Роман. — Зачем тебе все это? Жил бы себе спокойно…
— Пошел ты на хер! Спасу от вас нет! Из-за вас все дело в России гробится — опутали страну сетями на всех уровнях. Люди боятся свое дело открыть, никому неохота свои кровные вам отдавать ни за что… Ничего ты от меня не получишь, хочешь — сожги, хочешь — прирежь…
— Храбрый ты парень, однако, — похвалил его Роман. — Только все это дело не нами затеяно, я тоже человек подневольный, мне надо с тебя получить. Мы договаривались с прежним хозяином Димой, а он тебе, видать, плохо объяснил, что к чему. А скорее всего он объяснил тебе, что нашего хозяина нет, что мы теперь стадо и с нами можно обращаться как угодно.
Я тебе докажу, парень, что это не так. Я очень уважаю тебя как храброго паренька, но мне придется ликвидировать тебя. Сколько тебе лет?
— Двадцать четыре, — кривясь от боли в ноге, проговорил смельчак.
— Ну вот, двадцать четыре. И вся твоя жизнь уложилась в эти годы. И ради чего? Ради дурацких денег?
Нелепо, парень!
Его монотонный унылый голос сбивал хозяина кафе с толку. А твердые глаза говорившего не оставляли ему никаких шансов. И когда Роман вытащил из кармана пистолет и приставил его ко лбу хозяина, тот понял — убьет. И стало жаль себя.
— Заплачу, ваша взяла, — тихо произнес он.
— Ребята! — крикнул Роман. — Перевяжите его.
Это хороший человек, никогда его не обижайте. Я беру его под свою особую защиту. Как тебя зовут-то? И не познакомились даже.
— Валерой меня зовут, — представился раненый.
— Ты далеко пойдешь, Валера. И кафе твое будет процветать, не то что при Димочке, человеке малоинициативном и малограмотном. Никакой фантазии.
Я пришлю тебе дизайнера, мы из твоего кафе куколку сделаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22