— Примерь барахлишко. Если подойдет, то можно пройтись по свежему воздуху. На дворе весна.
— А я что, кошка, что ли? Сними колотун, лекарь хренов! Я сейчас сдохну!
Белый вынул из кармана футляр, похожий на тот, в котором носят подарочные варианты авторучек с золотым пером, но достал из него заряженный шприц.
После укола девушка откинулась на подушки и некоторое время лежала с закрытыми глазами. Прошло еще какое-то время, и она засмеялась.
— Все в порядке? — спросил Белый.
— Смешно. С детства мечтала о принце-рыцаре, красавце с атлетической фигурой, а когда думала о замужестве, то представляла себе такого валенка, как ты.
Марго резко сбросила одеяло, поднялась на ноги и скинула рубашку.
Белый хотел отвернуться, но не смог. Он любовался ей, как изящной статуэткой, как совершенством. Рыжей было чем гордиться. Она погладывала на своего спасителя и посмеивалась.
— Ну что, я поправилась? Скоро полностью восстановлю свой вес. Я права, лекарь?
— У тебя получится.
Она высыпала покупки на стол. Футболки, плавки, свитер, джинсы, кроссовки. Лицо девушки вытянулось от негодования.
— Эй! Что это такое? А где шмотки от Версаче, Кардена, духи от Диора, туфли от Ле Монти. Ты решил снарядить меня в колхоз на картошку?
— На улице грязь. Когда ты поправишься, мы пойдем в кабак, тогда и подберем соответствующий наряд.
— Деревенщина!
Белый не обращал внимания на ее выпады. Он знал, что перед ним пациент со сломленной психикой, и даже разговаривал полушепотом.
Марго оделась, заколола волосы и стала совсем обычной, но лекарь продолжал смотреть на нее с восхищением.
— Я готова, доктор. Вперед!
Они вышли на улицу. Марго взяла его под руку, и парочка неторопливо направилась к скверику. Светило солнце, и последние грязные сугробы растекались в лужи.
— Как тебя зовут? — тихо спросил Белый.
— Анита Экберг.
— Может, я и деревенщина, но вырос в Москве и «Сладкую жизнь» видел на кинофестивале. Я вообще большой любитель кино. Это она стала для тебя эталоном женской красоты?
— Нет, конечно. Вообще-то меня зовут Галя. Галина Ушакова. Какая проза.
— Проза? В Сергее Есенине тоже не звучат колокола, а какая поэзия. Имя и дух разные вещи.
Девушка посмотрела на кавалера и покачала головой.
— Ты человек с тройным дном. Вид у тебя всегда хмурый, замкнутый, злой. Делаешь ты добро, говоришь мягко. Ну а видок — как у человека в футляре.
Сергей засмеялся.
— Хорошее сравнение. Он Беликов, а я Белый. Что-то есть общее.
«Как бы чего не вышло!»
— Видать, не замарала тебя зона. А?
— Человека нельзя замарать, если он того не хочет. Ты вот выстояла! Честь тебе и хвала. Это и есть дух. Надо твоим родным сообщить, что ты жива.
— Нет у меня родных. Я дочь полка. Мой отец воспитывал меня в духе «сапога». Теперь покоится на Ваганьковском кладбище. Погиб от бандитской пули при захвате особо опасного преступника. Мне тогда пятнадцать лет было.
— Мент?
— Капитан милиции. А я его дочь. Бывший лейтенант, а теперь наркоманка и подружка беглого зека.
— Я бы тебя подружкой не назвал бы. Да и не лезу ни к кому со своей дружбой. Я врач, а ты больная. Клички и звания оставим за воротами. Встанешь на ноги и вперед! Служи отечеству.
— Обиделся, дуралей? Нет, я свое отслужила. Со мной все кончено.
Память отца позорить не буду. Ну а как баба, может, и скажу еще свое слово.
Если выживу. Вашими заботами, доктор, у меня силенки появились.
— Мой вклад копеечный. Твоя воля и твой дух победили. Сильная ты женщина. Завидую.
— Шутник. Я слабая баба, которая втемяшила в свою куриную башку, что она боец невидимого фронта. Идиотка. Не те книжки в детстве читала.
Школьные подружки в кино на «Историю любви» бегали, а я в «Кинотеатре повторного фильма» «Чапаева» пять сеансов подряд смотрела. С ребятами во дворе в войну играла. Анку-пулеметчицу изображала. Куклу в руки стеснялась брать, а у витрины «Детского мира» часами могла смотреть на фарфоровых невест в белых платьях. Вот если бы меня мать воспитывала, а то нет. Оперуполномоченный в доме командовал.
— Но есть в человеке такие струны, которые долго молчат. До них никто никогда не добирался… А хочешь, я тебе стихи почитаю? — Рыжая остановилась и заглянула в глаза Сергея.
— Ну все. Поплыл парень. Кто из нас кольнулся?
— Стихи тоже наркотик. Но благородный.
— Нет, паренек. Так просто стихи по весне не читают. — Галя засмеялась, а Белый отвернулся.
***
Когда в дверь позвонили, Кузьмов вздрогнул.
Зря он согласился принять их у себя, надо было назначить встречу в метро, где много народу. После появления в его доме Белого он решил для себя главное. Белый свое отсидел, и с него хватит. Если он убьет Ефимова, то сядет снова или попадет под расстрел. Кузьмов решил сделать это сам. Он оформил отпуск, собрал чемодан и готовился к отъезду. Вечером Ефимов получит пулю в лоб, и прощай, Москва. Пусть ищут. Денег у него хватит надолго, где-нибудь приживется. А его высокое начальство ляжет под автоматные пули азиатов. Только ради этого он согласился подготовить справку для посредников. Пусть Артур знает, кто стоит у него на дороге. Кузьмов радовался, что пришло время для развязки. Жизнь в тисках страха стала невыносимой. Кузьмов готов был к любому концу, только бы это был настоящий конец. Теперь ему казалось, что он выбрал правильный путь.
Звонок повторился с большей настойчивостью. Кузьмов встал, вынул из кармана пальто пистолет и положил его в карман халата. Он специально надел широкий махровый халат из-за больших, вместительных карманов. Сегодня он не собирался расставаться с оружием. Люди, которых он ждал, были опасны и непредсказуемы, таким доверять нельзя.
На третий звонок хозяин открыл дверь. Перед ним стояли те самые посредники. Внутренний голос ему говорил, что нужно закрыть дверь и не пускать их, но он молча посторонился от двери.
Фил улыбнулся и поздоровался. Костылев прошел в квартиру и сделал быстрый обход. Вернувшись к исходной точке, он кивнул.
Фил вошел в квартиру.
— Вы что, господа, аптекаря испугались?
— Не вас, Василий Василич, а вашей глупости, — с пафосом заявил Фил, закрывая за собой дверь. — Люди в наше время пугливы. Оружия не имеет тот, кто нагибаться не хочет. Ну да ладно, не стану вас пугать. Живите с миром. Как наши дела? Справку подготовили?
— Подготовил, — сухо ответил Кузьмов. — Пройдите в комнату.
Нужная Филу справка на фирменном гербовом бланке лежала на столе.
Он прочитал документ и убрал его в карман.
— Выглядит как почетный диплом. Очевидно, вы правы. Азиатскую группировку интересует имя конкурента, а не идея слияния организаций.
— Странно, что вы до сих пор этого не поняли.
— Век живи, век учись. Сеня, верни господину Кузьмову его товар.
Костылев положил чемоданчик на стол и открыл крышку.
— Ваш героин в целости и сохранности. Двенадцать пакетов. Правда, вам придется найти другого покупателя. Кота мы арестовали.
— Очевидно, вы арестовали его деньги, а не личность. Кот сидит дома и дрожит от страха. Бедняга в панике. Его хозяева очень решительные люди, а Кот мелкая сошка в крупной игре.
— Это его трудности, — усмехаясь, обронил Фил. Прогуливаясь по комнате, он подошел к Кузьмову и вдруг резко ударил ребрами ладоней по предплечьям хозяина. У Кузьмова отнялись руки. Две беспомощные плети повисли вдоль туловища. Это произошло так быстро и неожиданно, что Кузьмов не успел открыть рта. Пистолет был конфискован в ту же секунду.
— И все же, Василий Василич, не уберегли вы себя от соблазна наклониться и поднять пушку.
Фил легонько толкнул хозяина плечом, и тот упал на диван.
— Боже мой, какая древность! — взвешивая на ладони оружие, продолжал гость. — «Вальтер» тридцать девятого года. Трофей! Да еще с гравировкой.
— Это пистолет отца, — гордо заявил Кузьмов, сжимая и разжимая пальцы, — Осторожно, он заряжен!
Фил продолжал ухмыляться. Подмигнув напарнику, он тихо сказал:
— А мы это сейчас проверим.
Он снял оружие с предохранителя и нацелился хозяину в лицо.
Кузьмов и глазом не моргнул.
— А вы смельчак, господин Кузьмов.
И вновь Фил сделал резкое движение. Он круто повернулся к двери, не опуская руки с оружием, и выстрелил. Пистолет и вправду был заряжен. Пуля пробила голову Костылева и врезалась в стену, забрызгав обои кровью.
Семен Костылев умер раньше, чем понял, что с ним произошло. Его постигла та же участь, что и Женю Павлова на овощной базе. Тело Костылева сползло по стене и растянулось на полу.
— Лови! — крикнул Фил и, поставив «вальтер» на предохранитель, бросил пистолет на колени хозяина.
Кузьмов не реагировал. В глазах его затаилась злоба.
— Бери оружие, придурок. Зачем ты его доставал? Защищайся. — Фил выдернул из-за пояса «ТТ» и передернул затвор.
— Тебе нужны мои отпечатки на рукоятке? Это мы уже проходили. Я такая же сволочь, как и ты. Восемь лет назад подбросил пареньку наган и сгубил ему жизнь. Так что можешь стрелять, сам потом все обтяпаешь как надо. Стреляй! Я трус, сам не решался, а ты из тех, для кого жизнь человека и мухи равноценна. Стреляй.
Кузьмов закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.
— Весь аппетит испортил, фармацевт вонючий. Даже убивать противно.
Фил сделал два выстрела. Первая пуля сломала челюсть, вторая перебила шейную мышцу. Фил пристроил оружие по схеме и ушел.
Умирал Вася Кузьмов долго и тяжело. Более сорока минут он хрипел, теряя кровь. Фил уже добрался до другого конца Москвы, а Кузьмов все еще дышал и молил Бога о смерти. Трижды к нему возвращалось сознание, и трижды перед глазами вставал образ трех веселых друзей, которые распивали во дворе шампанское, отмечая поступление в институт. Клятву Гиппократа они уже знали наизусть. Все, на что у него хватило сил, это выронить из рук пистолет и отодвинуть его ногой в сторону. Последняя судорога тряхнула его в тот момент, когда Фил входил в свой офис.
***
Павел Лосев сидел над шахматной доской и решал задачку.
— Ну как успехи? — спросил он, разглядывая Фила.
— Нормально. — Фил положил на стол справку.
— А где Семен?
— Встретился со мной в метро, передал мне справку и умчался.
Попросил на завтра выходной. С бабой на дачу собрался. Пусть едет.
— Ну а мы?
— А мы встретимся в десять утра на конечной остановке шестьсот двадцать восьмого автобуса. В Свиблово. Ты меня подстрахуешь, когда я буду передавать документ Артуру. Я ему не доверяю.
— Да, с такими не шутят.
— Надеюсь, все кончится хорошо и больше мы в такое дерьмо не вляпаемся.
Фил пододвинул стул и сделал ход за приятеля.
— Мат, ваша светлость!
***
Кухонный кран подтекал, и крупные капли с шумом разбивались о раковину. Чижов нервничал и то и дело вскакивал с места и закручивал вентиль.
На минуту течь прекращалась и вновь начинала изводить парня.
— Хватит скакать. А чего ты ожидал, Андрюша? — тихо спросил Белый.
— Все закономерно.
— Все старания насмарку. Саранцев трус.
— Что делать, каждому свое. Саранцев передал исповедь Кузьмова в МВД. Что дальше? Бумаги попали к генералу Боровскому, а тот передал их Ефимову.
Замкнутый круг. Саранцев с самого начала предвидел конец этой истории. Так оно и вышло. Теперь мы знаем, что Боровский прикрывает Ефимова.
— Толку что? Или ты думаешь, мы генералов МВД тоже на нары отправим? Ты до Ефимова добраться не можешь.
— Значит, следует подключать прокуратуру.
— Совсем крыша поехала.
— А для начала мы поговорим с Ефимовым. Кто знает, может, крестный сам подскажет выход.
— Угу. Договорилась овца с волком прийти к нему на обед. Ты теряешь время, Серега. С Ефимовым надо кончать как с последним гадом. Назначь ему стрелку и устраивай поединок, если ты такой чистоплюй.
— Смерть одного или другого — это банально.
— А ты забыл, как ты Глухаря замочил? Это не банально. Ручонки уже в крови. Где твои принципы? Пора уже понять, что ты вернулся не в тот мир, из которого ушел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76