— И до кого дослужились?
— По-вашему, до старшего лейтенанта.
— А род войск какой? Если не секрет, конечно, — уточнил Давыдов.
— Самый массовый — пехота.
— Вот видите, а вы сердились, — обратился майор к соседке. — А как вас правильно называть согласно иерархии?
— Мы не католики, официального сана у меня нет, мы называем таких, как я, — проводник.
— А вы говорили — проповедник, — не отказал себе в возможности зацепить собеседницу Анатолий.
Та сердито поджала губы:
— Пан Станислав — святой человек. Именно это я и имела в виду.
— То не так, — священник покачал головой, — я просто служитель Господа.
Давыдов вернул «Sony» владельцу, ему удалось четко поймать по меньшей мере четыре станции, и потребовалось для этого совсем не много времени, у приемника присутствовала функция автопоиска, тиранить его в режиме ручной настройки не было никакой необходимости. Про себя майор решил, что на всякий случай сообщит по команде о странном представителе «Истинной церкви».
Встречал его сам Андронов. За время отсутствия Давыдова Владимир Иванович раздобрел, заплыл жирком, голова подернулась сединой, но глаза смотрели по-прежнему задиристо и молодо.
— А мы уж думали, тот или не тот, — стиснул он Анатолия в объятиях, — слышали, что в штабе какой-то Давыдов объявился, да думали: ты или не ты? Может, однофамилец. Звонить и выяснять вроде неудобно, все-таки начальство. Вот, думаю, приедешь, и посмотрим.
— Я это, тот самый, никакой не однофамилец. И уж совсем не начальство, а представитель летучей ремонтной бригады, — отшутился Анатолий.
— Вот и добро. Я на машине, так что до места доберемся с комфортом. У тебя это все?
Подполковник кивнул на сумку.
— Все, я налегке.
— Тогда пошли, машина на стоянке.
— Спасибо за поездку, — обернулся Давыдов к стоящей у выхода из вагона проводнице.
— Счастливого пути, — ответила та.
— До видзення, пан майор, — донеслось из тамбура. Давыдов посмотрел поверх головы проводницы, на верхней ступеньке стоял и приветливо улыбался его сосед по купе.
— Билет не забыл? — спросил у Анатолия подполковник. — За командировку придется отчитываться.
— А? Что? — переспросил тот. Проповедник сбил его с толку. Странный он все же какой-то. — Нет, все в порядке. — Анатолий похлопал себя по карману с кошельком и билетами.
Машиной у Андронова оказался желтый «Москвич-412», по внешнему виду — трудяга и помощник.
— Ты чего такой завешенный? — спросил Владимир Иванович, выруливая со стоянки на привокзальную улицу. — Дома все в порядке?
— Дома более-менее, — кивнул майор, — сосед попался в купе странный.
Анатолий, не переставая глазеть по сторонам — все же, почитай, почти десять лет здесь не был, — рассказал о поляке. Вид за окнами был знакомый, вот столовая железнодорожников и дом отдыха поездных бригад. А вот эти домики со спутниковыми тарелками вроде как новые.
— Может, это и шпиономания, но уж больно он мне показался странным.
— Черт его знает! Ты ж говоришь — он бывший военный, поэтому и такой эрудированный насчет погон и родов войск, потом погранцов он не раз видел, через границу же ездит. Хотя, по нынешним временам, кто здесь только не болтается. А уж конфессий развелось на любой вкус. По всей Карелии молельные дома пооткрывали, едут со всей Европы, и заметь, средства у них на это есть. Школы в поселках закрывают, а эти ребятишки, наоборот, обосновались уже почти в каждом населенном пункте. Ведут агитацию.
— И за что агитируют?
— А сразу и не поймешь. Андреев свернул влево, и здание вокзала скрылось из виду. Машина выехала на главную улицу поселка Лоухи. Возле местного узла связи показалось внушительное сооружение: кирпичная коробка, заканчивающаяся с одной стороны башенкой с островерхой крышей и крестом наверху.
— Вот, смотри, — комбат мотнул головой влево, — кирха не кирха, костел не костел, а не поймешь что. Наши православные с миру по рублику на часовню собирают, а эти вон какое сооружение отгрохали.
Давыдов поглядел в окно. Размеры объекта культа впечатляли, кирпича и стекла при его строительстве явно не жалели.
— Молельный дом, — прочитал он на вывеске.
— Он самый, а уж кто под вывеской этих борцов за чистоту веры прячется, можно только гадать. Так что я не удивлюсь, если сосед у тебя был не простой парень. Ну, флаг ему в руки! Приедем, звякнем для очистки совести куда надо. Куда он, говоришь, следует?
— В Чупу.
— Вот и пусть с ним чупинские эфэсбэшники разбираются. Ты давай рассказывай, что и как, где тебя все это время носило?
Всю дорогу до Кестеньги они вспоминали знакомых и делились семейными новостями.
ГЛАВА 5.
РЫЦАРИ ПЛАЩА И ШПАГИ.
Относительно давнего окончания своей военной карьеры пан Станислав Кахерский бессовестно лукавил. Его карьера не только не прервалась в пору туманной юности, но и была весьма успешной. Развивалась она ровно, если не считать одного зигзага, когда подающий надежды поручик был замечен командованием и переведен, разумеется с его согласия, из пехоты в разведку.
Всего парой недель раньше он уверенно ступил на крыльцо старинной часовни, притаившейся в глубине прилегающих к Сенной площади безликих питерских домов — ровесников Достоевского, несомненно, служивших в качестве приюта его персонажам. Неторопливо, наступая на каждую ступеньку, пан Стась поднялся на крыльцо и уверенно потянул ручку дубовой двери, потемневшей от времени и сырого климата. На серой древесине тускло отсвечивала новенькая металлическая вывеска, на ней крупным торжественным шрифтом значилось: «Христианская церковь истинного Бога». Здание часовни не раз перестраивалось. Во времена, предшествовавшие эпохе демократии, в нем размещались какие-то учреждения хозяйственного характера, и уж совсем недавно его арендовали приверженцы «истинной веры». За дубовой дверью оказался коридор, имеющий несколько дверей по обе стороны прохода. Кахерский прошел до конца узкого помещения, в конце которого виднелась еще одна дверь. Перед ней был установлен стол, возле двери — вешалка. За столом восседал молодой человек в костюме и при галстуке, с бейджем, приколотым к лацкану. Из кармана его пиджака выглядывала антенна «Моторолы».
— Чем могу служить? — молодой человек встал из-за стола и вышел навстречу посетителю. Станислав прочитал надпись на его «этикетке»: «Аркадий — работник миссии Христианской церкви истинного Бога» и сказал:
— Было бы неплохо, Аркадий, если бы вы сообщили господину Пенязю о моем визите.
— Извините, — юноша холодно улыбнулся, — господин проректор сегодня не принимает посетителей, — может быть, вы побеседуете с кем-нибудь из работников миссии?
— Меня он примет, — Кахерский протянул молодому человеку синюю визитную карточку с лазерной наклейкой.
— Подождите, пожалуйста, — попросил мальчик с бейджем и исчез за дверью. Спустя несколько минут он появился снова.
— Прошу, господин проректор согласился вас принять. — «Попробовал бы он не принять», — усмехнулся про себя посетитель, идя за «привратником» по ковровой дорожке, устилавшей небольшую приемную. Дорожка упиралась в очередную дверь. Аркадий вежливо постучал, а затем распахнул перед посетителем тяжелую створку. Кахерский молча прошел в комнату, и дверь за ним бесшумно затворилась. Комната оказалась обставлена по-казенному скупо. Несколько полу кресел, массивный стол, не менее внушительный шкаф — по-видимому, ровесники часовни, — сейф и телефонный концентратор явно новее, из числа тех, коим место в офисе какой-нибудь фирмочки-однодневки, стремящейся произвести впечатление на посетителя. Узкое стрельчатое окно было завешено тяжелыми шторами. На стенах — календари и плакаты религиозного содержания. За столом сидел тучный пожилой мужчина благообразной наружности. Возраст хозяина давно перевалил полувековую отметку. Одет он был строго, «глухим» покроем костюм соответствовал фасону, распространенному среди протестантских священников. Лампа дневного света оставляла на его лысине яркие блики. Кахерский подошел к столу и вежливо остановился, как положено младшему по званию перед старшим. Армейское приветствие здесь было неуместным, а лезть первым с рукопожатием к хозяину кабинета гость считал прямым нарушением субординации, что и было не удивительным, учитывая разницу в чинах. Хозяин был полковником, а посетитель — майором.
— Здравствуйте, пан Станислав, как добрались?
— Благодарю вас, без приключений. Готов хоть сегодня приступить к работе.
— Где остановились?
— На квартире, той, что снял мой предшественник.
Говорили по-польски.
— Добже. Раз так, сразу введу тебя в курс дела. Что у нас тут за богадельня, ты в курсе?
— Мне объяснили еще дома. Чем предстоит заниматься?
— Пока вот этим, — хозяин кабинета достал из сейфа пухлую папку, положил ее на стол, припечатал тяжелой ладонью, — присаживайся. Хочешь кофе, чаю? Есть неплохой коньяк, а?
— Если пан полковник разрешит, я бы закурил, а то под моей новой вывеской дымить на людях не полагается.
— Дыми сколько угодно, сегодня у нас нет посетителей, — полковник поставил на стол пепельницу и принялся развязывать на папке тесемки.
— Помнишь дело в Лодзи, которым тебе пришлось заниматься?
Кахерский, прикуривая длинную сигарету, кивнул.
— Тогда всплыли два ствола времен Второй мировой, так вот следы их ведут сюда, к одному человеку. Только сейчас он хочет перебросить из России в Польшу уже целую партию оружия. Хотя лежит оно со времен той войны, но, по оперативным данным, все стволы в отличном состоянии. Под видом коллекционного оружие планируется морем доставить отсюда до Гданьска, а там его должен забрать получатель. Мы должны эту сделку предотвратить.
— Может быть, проще сообщить обо всем этом русским по официальным каналам? — предложил гость, наслаждаясь табачным ароматом.
— Не все так просто, — хозяин сердито сдул поползшую в его сторону змейку дыма, — я сказал предотвратить, а не сорвать. Оружие должно попасть не в Польшу, а вот сюда. Он достал все из той же папки карту Северо-запада России достаточно крупного масштаба, сложенную несколько раз вдоль и поперек, и ткнул толстым коротким пальцем в скопление едва заметных карандашных отметок, сделанных возле русско-финской границы. Станислав придвинул карту к себе, внимательно рассмотрел изображенную на ней местность.
— А что там такое? — спросил он, возвращая карту хозяину.
— Ничего там нет, брошенная деревня. Жители оттуда уехали несколько лет назад.
— И кому нужно доставить оружие?
— Никому. Его нужно там просто складировать, сделать несколько закладок в этом поселке и еще в двух других, таких же заброшенных, как и этот.
— А зачем все это? — удивленно пожал плечами майор. Это так далеко от зоны, представляющей для нас хоть какой-то мало-мальский интерес.
— Сейчас нет интереса, а потом он может появиться, — резонно ответил старый разведчик. — В нашем деле лучше меньше знать, тогда спокойнее спишь по ночам. Вы помните о предстоящем вступлении Польши в НАТО?
Молодой разведчик кивнул.
— В чем моя задача?
— Вот это правильнее, — похлопал его по плечу полковник, — познакомься, это и есть наш торговец. — На крышку стола легла фотография румяного пухлощекого человечка с интеллигентной бородкой, как у испанского средневекового гранда.
— Кто такой? — с любопытством взглянул на снимок Кахерский.
— Витольд Самойлович Альперович. Живет в Санкт-Петербурге, коллекционер, вхож в самые высокие круги. К нему часто обращаются за консультациями даже чиновники главного русского музея «Эрмитаж», городская элита охотно покупает у него старинные вещички. Наш подопечный имеет знакомых в милиции, городском правительстве и иностранных консульствах.
— А что он коллекционирует? Чем занимается?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40