Соскользнув на несколько ярдов вниз, он хватался за дерево, отдыхал, потом двигался дальше. Ветер надрывно завывал в листве. Ник остановился у березы, обхватив рукой белеющий в темноте ствол, чтобы отдышаться. И когда под порывом ветра дерево закачалось, вздрогнул: казалось, от его прикосновения береза ожила.
Он упал еще раз десять, не меньше, пока спускался к дороге. Одежда его ниже пояса вымокла и была залеплена грязью. Он остановился, тяжело дыша, словно только что ушел от погони. Лицо и руки покрыла густая сеть царапин. Пробираясь через лес, он этого не замечал, но теперь порезы саднили и на коже выступили капли крови.
Наконец он понял, что дорога петляет, идя вверх от моря — с той стороны, откуда он начал подниматься, — и спускается вниз, на противоположную оконечность бухты, где он сейчас находился. Путь, проделанный им через поля и лес, вывел его к удаленному от ступенек концу дороги.
Он пошел обратно — к берегу. А оттуда вернулся в отель. Телефон зазвонил прежде, чем он успел снять ботинки.
— Ник? Ты что, не нашел это место?
— Откуда ты звонишь, черт побери?
— С Дьюэр-стрит, дом сорок девять.
— Что это за игры? Почему...
— Где ты был, Ник?
— Я шел в точности, как ты сказал. И забрел в какой-то лес.
— Лес?
— Там, на холмах есть...
— Ну да, конечно. Господи, как тебя туда занесло?
— Ты сам мне говорил...
— Дьюэр-стрит.
— Ну хорошо. Так где эта Дьюэр-стрит?
— Ты сейчас на ней находишься. Твой отель стоит на Дьюэр-стрит, одиннадцать. А номер моего дома — сорок девять. Это недалеко, совсем недалеко.
Ник хотел что-то сказать, но передумал и после паузы спросил:
— Ты что мне голову морочишь?
— Голову морочу? Да нет же, это очень просто. Мой номер — сорок девять. Пойдешь вдоль набережной — направление ты знаешь. Остается только следить за номерами.
— Дай мне переодеться.
— Некогда переодеваться.
— Я несколько раз падал в лесу. Я...
— Некогда, — в голосе появилась настойчивость, — ты потерял слишком много времени.
— Да какое это имеет значение? — воскликнул Ник. — Я только...
Но тут раздался двойной щелчок, а потом гудки отбоя.
* * *
Ник покинул отель и пошел к указанному месту.
«Странно, — подумал он, — я так и не узнал голоса. Конечно, люди меняются, меняется их внешность, седеют волосы, челюсть становится отвислой, появляются морщины, фигура расплывается. Но голос-то остается прежним».
И вдруг его осенило. Ведь голос мог принадлежать человеку, которого он никогда не видел. И если это действительно так, то все гораздо страшнее и загадочнее, чем он предполагал.
Он шел, пряча лицо от ветра и морских брызг, вглядываясь в номера домов.
Его отель под номером одиннадцать. Вот дом двадцать пять — прачечная. Далее бар, без таблички, но по счету — дом тридцать три. Еще немного — и он выйдет за черту города. Следующая улица вела к лесу. Дома кончились, виден стал и конец дамбы, за которой круто поднималась скала, закрывая вид на море. Остался позади последний фонарь. Линия огней оборвалась. От скалы дорога уходила в темноту.
«Ах ты, ублюдок! Что за игру ты затеял со мной?»
Ник замедлил шаг, размышляя, не повернуть ли назад. Но заметил неумело выведенные цифры на двойных воротах лодочной станции — две закорючки и два вертикальных мазка — кажется, кто-то нанес их непомерно большой для подобной цели малярной кистью. Несомненно, это был последний номер по Дьюэр-стрит.
Он вошел во двор, но вместо дома увидел с дюжину лодок и два сарая. С улицы проникал слабый свет. Ник двинулся в глубину двора, проходя между громоздившимися со всех сторон лодками.
— Эй! — позвал он.
Послышался какой-то шипящий звук. Потом с удаленной от улицы стороны двора появился светящийся шар, похожий на огонь Святого Элмо. Он покачивался из стороны в сторону. Маленький маяк, фонарь, освещающий путь.
— Эй?..
Вслед за ним появился еще один — тоже покачиваясь и слегка потрескивая, словно нес в себе заряд энергии. Пока Ник наблюдал за ними, шары приобрели синий оттенок. Каждый из них описал в воздухе параболу невысоко над землей, оставляя позади себя неяркий бело-синий след.
Потом их стало три. И они заиграли изумрудным светом, на их бледное холодное сияние больно было смотреть; три светящихся зеленых шара, неторопливо петляющих в воздухе, перемещаясь вверх-вниз, влево-вправо, находясь в беспрестанном движении, то и дело меняясь местами — когда один падал, другой взмывал вверх, оказываясь в зените.
Шары все набирали скорость, словно вышли на орбиты, на которых их энергия возрастала. Каждый шар отмечал свой путь светящейся линией, обрисовывающей арки и купола, и вместе они образовали собор сочного зеленого цвета.
— Что это?! — воскликнул Ник. — Чего ты хочешь?
Шары покраснели; причудливые арки и шпили вспыхнули пламенем, словно от прикосновения дьявольского перста.
Потом вдруг они озарились ослепительно белым светом, и в этом сиянии, вращаясь, сверкнуло сталью оружие, избранное для мести самим Господом, сверкнуло и исчезло в темноте.
— Что тебе...
Раздался свистящий звук, словно кто-то с шумом втянул в себя воздух, и Ник получил сильный удар по руке, хотя поблизости никого не было. Взглянул на руку — в бицепс ему вонзился тонкий нож.
— Ай!.. — Он отпрянул назад, всматриваясь в темноту. Приподнял руку и взялся за рукоятку ножа, пытаясь раскачать застрявшее в теле лезвие. Его обожгло болью.
Он отступил еще на шаг, налетев спиной на корму легкой гоночной яхты. Белое свечение было настолько ярким, что в глазах у Ника до сих пор стояли огненные полосы, вычерченные шарами в воздухе. А собор, словно чудесное видение, посетившее святого, все так же пылал, зависнув над землей.
* * *
Зено с ловкостью жонглера одной рукой поймал шары и побросал на землю те, что больше не излучали сияния.
«Ну вот и повеселились...» — подумал он.
С Марианной Новак тоже было не скучно. Мать часто говорила ему: «Что бы ты ни делал, постарайся получить от этого удовольствие».
По правде говоря, Марианне он тоже слегка поморочил голову. В первый вечер позвонил ей и назначил встречу в маленьком ресторанчике, в двух кварталах от моря. Ступеньки вели в погребок, увешанный рыболовными сетями и поплавками. Достаточно безвкусно обставленный, но немноголюдный в это время года и с хорошей кухней. Он заставил ее просидеть там час, а потом прислал записку, в которой ссылался на непредвиденные обстоятельства, задержавшие его.
На следующий день он попросил прийти в то же самое место, в то же самое время, к тому же столику. Через полтора часа к ней подошла девушка с одной алой розой и зарифмованным посланием:
«Чем сидеть с таким видом печальным, лучше в номер ты набрала: три ноль девять, ноль шесть ноль два».
Передавая цветок, девушка широко улыбнулась, и, когда наклонилась, стала видна чуть тронутая веснушками впадина между грудей.
Марианна позвонила и долго выслушивала его извинения. Потом сказала:
— Я приехала только ради тебя.
— Не совсем так, — возразил он, — скорее из любопытства, не так ли?
— Извини за резкость, но похоже, ты просто дурачишь меня!
— Да нет же. Я ездил на встречу за город. И надеялся вернуться к назначенному времени.
— Что тебе нужно?
— Увидеться с тобой.
Последовала долгая пауза — Марианна не стала спрашивать, зачем ему нужна эта встреча. Но Зено ответил на непрозвучавший вопрос:
— Причину ты знаешь сама.
— И что дальше? Завтра я снова приду сюда, сяду за тот же столик, или мне разрешается самой выбрать?
— Нет. — В голосе одновременно звучали извиняющиеся и нетерпеливые нотки. — Давай забудем про ресторан. Завтра я рано вернусь и вполне успею что-нибудь приготовить. Ты любишь рыбу?
— Да.
— Приходи ко мне. Отведаешь свежей рыбы. — И он дал ей адрес.
Прежде чем он повесил трубку, она сказала:
— А я сначала не узнала тебя.
На следующий день вечером она пришла к нему — он не переставал улыбаться, снова просил прощения, подливал шампанское, щедро отвешивал комплименты, а после обеда показал фокус, который она увидела в первый и последний раз.
Он подсмотрел, как она приходила в ресторанчик. Конечно же он был там. И видел, как она возвращалась обратно. Во второй вечер он даже вошел внутрь и наблюдал, как она комкает салфетки, коротая время за несколькими бокалами «шабли». Он морочил ей голову? Возможно. Хотя и не задавался такой целью. Это, скорее, была уловка, призванная замедлить ход событий. Оттянуть момент встречи. Не ради развлечения, нет. Просто оба они — его старые друзья. Не виделись много лет. И не хочется торопиться со «здравствуй» и «прощай».
Он рассчитывал, что у Марианны хватит терпения высидеть в погребке два вечера подряд. Другое дело — Ник Говард. Деловой человек, обремененный семьей. Поэтому Зено отправил его побродить в рощице — эта хитрость позволила несколько повременить со встречей и, как и в случае с Марианной, сбить с толку. Такой метод всегда срабатывал со зрителями. Отвлечь внимание. Дать пищу для размышлений. Сделать так, чтобы им стало не по себе, вызвать головокружение и, лишь когда у них все поплывет перед глазами, показывать фокус.
Ник Говард добрел до лодочной станции, усталый, растерянный, со ссадинами на лице. За полчаса до того он месил хлюпающую под ногами грязь, катился по склону лесистого холма, стоял в темноте, среди громоздившихся лодок, ожидая — что дальше? И тут появились сверкающие шары. А за ними — нож.
* * *
Ник обхватил себя одной рукой поперек туловища, зажав в кулаке рукоятку ножа. Голова слегка наклонилась вперед, как во время некоего ритуала. Зено метнул в темноту еще одно сверкающее лезвие — но неудачно выбрал момент. Потому что не мог предугадать, что случится в следующую секунду. Пока второй нож, перевернувшись в воздухе, летел к цели, Ник пытался вытащить первый, застрявший в теле. И, вскрикнув от боли, дернулся в тот самый момент, когда второй нож был уже на подлете. Лезвие вонзилось в корпус яхты и зазвенело, вибрируя. Ник лишь по звуку догадался об этом. Зено не знал, хватит ли Нику сил и смекалки, чтобы не выпустить из рук нож, извлеченный из тела.
Зено приближался к яхте, заходя справа, запустив при этом зеленый шар таким образом, что он обогнул яхту с левой стороны. Шар шипел, словно раскаленный металл, опущенный в воду. С противоположной стороны двора загрохотали доски, и стало слышно, как Ник навалился на ворота.
Входы и выходы... Зено зашел в один из сараев, примыкавших к забору, и, выбравшись на улицу, увидел, как двойные ворота приподнимаются, падают обратно, потом снова приподнимаются — Ник из последних сил старался их открыть. Зено ждал.
Ветер усилился, по морю побежала рябь. Но все равно сквозь свист ветра и шум волн можно было различить и другие звуки. Вытягивал мелодию саксофон, временами затихая, уступая место чьему-то голосу. Музыка доносилась из бара, попавшегося Нику на пути сюда. Сквозь входную дверь наружу просачивалось маленькое пятнышко бледно-розового света. Автобус, в котором сидело с пяток пассажиров, катил по синим лужам, переливающимся всеми цветами радуги. На какое-то время шум двигателя заглушил прибой...
Логичнее всего для Ника сейчас, пожалуй, было бы забежать в бар — там людно, можно позвонить в полицию; или броситься навстречу автобусу, размахивая руками, заставив водителя притормозить. Но Зено не беспокоился на сей счет. Слишком много возникнет вопросов, на которые Нику не захочется отвечать: «Как вы здесь оказались? Кто позвал вас сюда на встречу?»
Наконец ворота поддались, и Ник выскочил на улицу. Он обернулся, бросив взгляд на отель. И в отблеске огней увидел Зено, точнее, его силуэт. Лицо поглотила темнота. Некоторое время они стояли друг против друга.
За спиной у Зено брызги, рассеянные в воздухе, пересекли улицу и, попав в свет береговых огней, вспыхнули радугой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Он упал еще раз десять, не меньше, пока спускался к дороге. Одежда его ниже пояса вымокла и была залеплена грязью. Он остановился, тяжело дыша, словно только что ушел от погони. Лицо и руки покрыла густая сеть царапин. Пробираясь через лес, он этого не замечал, но теперь порезы саднили и на коже выступили капли крови.
Наконец он понял, что дорога петляет, идя вверх от моря — с той стороны, откуда он начал подниматься, — и спускается вниз, на противоположную оконечность бухты, где он сейчас находился. Путь, проделанный им через поля и лес, вывел его к удаленному от ступенек концу дороги.
Он пошел обратно — к берегу. А оттуда вернулся в отель. Телефон зазвонил прежде, чем он успел снять ботинки.
— Ник? Ты что, не нашел это место?
— Откуда ты звонишь, черт побери?
— С Дьюэр-стрит, дом сорок девять.
— Что это за игры? Почему...
— Где ты был, Ник?
— Я шел в точности, как ты сказал. И забрел в какой-то лес.
— Лес?
— Там, на холмах есть...
— Ну да, конечно. Господи, как тебя туда занесло?
— Ты сам мне говорил...
— Дьюэр-стрит.
— Ну хорошо. Так где эта Дьюэр-стрит?
— Ты сейчас на ней находишься. Твой отель стоит на Дьюэр-стрит, одиннадцать. А номер моего дома — сорок девять. Это недалеко, совсем недалеко.
Ник хотел что-то сказать, но передумал и после паузы спросил:
— Ты что мне голову морочишь?
— Голову морочу? Да нет же, это очень просто. Мой номер — сорок девять. Пойдешь вдоль набережной — направление ты знаешь. Остается только следить за номерами.
— Дай мне переодеться.
— Некогда переодеваться.
— Я несколько раз падал в лесу. Я...
— Некогда, — в голосе появилась настойчивость, — ты потерял слишком много времени.
— Да какое это имеет значение? — воскликнул Ник. — Я только...
Но тут раздался двойной щелчок, а потом гудки отбоя.
* * *
Ник покинул отель и пошел к указанному месту.
«Странно, — подумал он, — я так и не узнал голоса. Конечно, люди меняются, меняется их внешность, седеют волосы, челюсть становится отвислой, появляются морщины, фигура расплывается. Но голос-то остается прежним».
И вдруг его осенило. Ведь голос мог принадлежать человеку, которого он никогда не видел. И если это действительно так, то все гораздо страшнее и загадочнее, чем он предполагал.
Он шел, пряча лицо от ветра и морских брызг, вглядываясь в номера домов.
Его отель под номером одиннадцать. Вот дом двадцать пять — прачечная. Далее бар, без таблички, но по счету — дом тридцать три. Еще немного — и он выйдет за черту города. Следующая улица вела к лесу. Дома кончились, виден стал и конец дамбы, за которой круто поднималась скала, закрывая вид на море. Остался позади последний фонарь. Линия огней оборвалась. От скалы дорога уходила в темноту.
«Ах ты, ублюдок! Что за игру ты затеял со мной?»
Ник замедлил шаг, размышляя, не повернуть ли назад. Но заметил неумело выведенные цифры на двойных воротах лодочной станции — две закорючки и два вертикальных мазка — кажется, кто-то нанес их непомерно большой для подобной цели малярной кистью. Несомненно, это был последний номер по Дьюэр-стрит.
Он вошел во двор, но вместо дома увидел с дюжину лодок и два сарая. С улицы проникал слабый свет. Ник двинулся в глубину двора, проходя между громоздившимися со всех сторон лодками.
— Эй! — позвал он.
Послышался какой-то шипящий звук. Потом с удаленной от улицы стороны двора появился светящийся шар, похожий на огонь Святого Элмо. Он покачивался из стороны в сторону. Маленький маяк, фонарь, освещающий путь.
— Эй?..
Вслед за ним появился еще один — тоже покачиваясь и слегка потрескивая, словно нес в себе заряд энергии. Пока Ник наблюдал за ними, шары приобрели синий оттенок. Каждый из них описал в воздухе параболу невысоко над землей, оставляя позади себя неяркий бело-синий след.
Потом их стало три. И они заиграли изумрудным светом, на их бледное холодное сияние больно было смотреть; три светящихся зеленых шара, неторопливо петляющих в воздухе, перемещаясь вверх-вниз, влево-вправо, находясь в беспрестанном движении, то и дело меняясь местами — когда один падал, другой взмывал вверх, оказываясь в зените.
Шары все набирали скорость, словно вышли на орбиты, на которых их энергия возрастала. Каждый шар отмечал свой путь светящейся линией, обрисовывающей арки и купола, и вместе они образовали собор сочного зеленого цвета.
— Что это?! — воскликнул Ник. — Чего ты хочешь?
Шары покраснели; причудливые арки и шпили вспыхнули пламенем, словно от прикосновения дьявольского перста.
Потом вдруг они озарились ослепительно белым светом, и в этом сиянии, вращаясь, сверкнуло сталью оружие, избранное для мести самим Господом, сверкнуло и исчезло в темноте.
— Что тебе...
Раздался свистящий звук, словно кто-то с шумом втянул в себя воздух, и Ник получил сильный удар по руке, хотя поблизости никого не было. Взглянул на руку — в бицепс ему вонзился тонкий нож.
— Ай!.. — Он отпрянул назад, всматриваясь в темноту. Приподнял руку и взялся за рукоятку ножа, пытаясь раскачать застрявшее в теле лезвие. Его обожгло болью.
Он отступил еще на шаг, налетев спиной на корму легкой гоночной яхты. Белое свечение было настолько ярким, что в глазах у Ника до сих пор стояли огненные полосы, вычерченные шарами в воздухе. А собор, словно чудесное видение, посетившее святого, все так же пылал, зависнув над землей.
* * *
Зено с ловкостью жонглера одной рукой поймал шары и побросал на землю те, что больше не излучали сияния.
«Ну вот и повеселились...» — подумал он.
С Марианной Новак тоже было не скучно. Мать часто говорила ему: «Что бы ты ни делал, постарайся получить от этого удовольствие».
По правде говоря, Марианне он тоже слегка поморочил голову. В первый вечер позвонил ей и назначил встречу в маленьком ресторанчике, в двух кварталах от моря. Ступеньки вели в погребок, увешанный рыболовными сетями и поплавками. Достаточно безвкусно обставленный, но немноголюдный в это время года и с хорошей кухней. Он заставил ее просидеть там час, а потом прислал записку, в которой ссылался на непредвиденные обстоятельства, задержавшие его.
На следующий день он попросил прийти в то же самое место, в то же самое время, к тому же столику. Через полтора часа к ней подошла девушка с одной алой розой и зарифмованным посланием:
«Чем сидеть с таким видом печальным, лучше в номер ты набрала: три ноль девять, ноль шесть ноль два».
Передавая цветок, девушка широко улыбнулась, и, когда наклонилась, стала видна чуть тронутая веснушками впадина между грудей.
Марианна позвонила и долго выслушивала его извинения. Потом сказала:
— Я приехала только ради тебя.
— Не совсем так, — возразил он, — скорее из любопытства, не так ли?
— Извини за резкость, но похоже, ты просто дурачишь меня!
— Да нет же. Я ездил на встречу за город. И надеялся вернуться к назначенному времени.
— Что тебе нужно?
— Увидеться с тобой.
Последовала долгая пауза — Марианна не стала спрашивать, зачем ему нужна эта встреча. Но Зено ответил на непрозвучавший вопрос:
— Причину ты знаешь сама.
— И что дальше? Завтра я снова приду сюда, сяду за тот же столик, или мне разрешается самой выбрать?
— Нет. — В голосе одновременно звучали извиняющиеся и нетерпеливые нотки. — Давай забудем про ресторан. Завтра я рано вернусь и вполне успею что-нибудь приготовить. Ты любишь рыбу?
— Да.
— Приходи ко мне. Отведаешь свежей рыбы. — И он дал ей адрес.
Прежде чем он повесил трубку, она сказала:
— А я сначала не узнала тебя.
На следующий день вечером она пришла к нему — он не переставал улыбаться, снова просил прощения, подливал шампанское, щедро отвешивал комплименты, а после обеда показал фокус, который она увидела в первый и последний раз.
Он подсмотрел, как она приходила в ресторанчик. Конечно же он был там. И видел, как она возвращалась обратно. Во второй вечер он даже вошел внутрь и наблюдал, как она комкает салфетки, коротая время за несколькими бокалами «шабли». Он морочил ей голову? Возможно. Хотя и не задавался такой целью. Это, скорее, была уловка, призванная замедлить ход событий. Оттянуть момент встречи. Не ради развлечения, нет. Просто оба они — его старые друзья. Не виделись много лет. И не хочется торопиться со «здравствуй» и «прощай».
Он рассчитывал, что у Марианны хватит терпения высидеть в погребке два вечера подряд. Другое дело — Ник Говард. Деловой человек, обремененный семьей. Поэтому Зено отправил его побродить в рощице — эта хитрость позволила несколько повременить со встречей и, как и в случае с Марианной, сбить с толку. Такой метод всегда срабатывал со зрителями. Отвлечь внимание. Дать пищу для размышлений. Сделать так, чтобы им стало не по себе, вызвать головокружение и, лишь когда у них все поплывет перед глазами, показывать фокус.
Ник Говард добрел до лодочной станции, усталый, растерянный, со ссадинами на лице. За полчаса до того он месил хлюпающую под ногами грязь, катился по склону лесистого холма, стоял в темноте, среди громоздившихся лодок, ожидая — что дальше? И тут появились сверкающие шары. А за ними — нож.
* * *
Ник обхватил себя одной рукой поперек туловища, зажав в кулаке рукоятку ножа. Голова слегка наклонилась вперед, как во время некоего ритуала. Зено метнул в темноту еще одно сверкающее лезвие — но неудачно выбрал момент. Потому что не мог предугадать, что случится в следующую секунду. Пока второй нож, перевернувшись в воздухе, летел к цели, Ник пытался вытащить первый, застрявший в теле. И, вскрикнув от боли, дернулся в тот самый момент, когда второй нож был уже на подлете. Лезвие вонзилось в корпус яхты и зазвенело, вибрируя. Ник лишь по звуку догадался об этом. Зено не знал, хватит ли Нику сил и смекалки, чтобы не выпустить из рук нож, извлеченный из тела.
Зено приближался к яхте, заходя справа, запустив при этом зеленый шар таким образом, что он обогнул яхту с левой стороны. Шар шипел, словно раскаленный металл, опущенный в воду. С противоположной стороны двора загрохотали доски, и стало слышно, как Ник навалился на ворота.
Входы и выходы... Зено зашел в один из сараев, примыкавших к забору, и, выбравшись на улицу, увидел, как двойные ворота приподнимаются, падают обратно, потом снова приподнимаются — Ник из последних сил старался их открыть. Зено ждал.
Ветер усилился, по морю побежала рябь. Но все равно сквозь свист ветра и шум волн можно было различить и другие звуки. Вытягивал мелодию саксофон, временами затихая, уступая место чьему-то голосу. Музыка доносилась из бара, попавшегося Нику на пути сюда. Сквозь входную дверь наружу просачивалось маленькое пятнышко бледно-розового света. Автобус, в котором сидело с пяток пассажиров, катил по синим лужам, переливающимся всеми цветами радуги. На какое-то время шум двигателя заглушил прибой...
Логичнее всего для Ника сейчас, пожалуй, было бы забежать в бар — там людно, можно позвонить в полицию; или броситься навстречу автобусу, размахивая руками, заставив водителя притормозить. Но Зено не беспокоился на сей счет. Слишком много возникнет вопросов, на которые Нику не захочется отвечать: «Как вы здесь оказались? Кто позвал вас сюда на встречу?»
Наконец ворота поддались, и Ник выскочил на улицу. Он обернулся, бросив взгляд на отель. И в отблеске огней увидел Зено, точнее, его силуэт. Лицо поглотила темнота. Некоторое время они стояли друг против друга.
За спиной у Зено брызги, рассеянные в воздухе, пересекли улицу и, попав в свет береговых огней, вспыхнули радугой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60