Радуются, смеются. А у нее — слезы не просыхают.
— В Москву.
— Подвезем телку, Оленька? Ножками далеко не уйдет.
— Подвезем…
Дружная пара, как выяснилось — молодожены, не только довезла до кольцевой дороги — доставила прямо к родительскому дому. Хотела Ксана достать из сумочки хотя бы полтинник, да спохватилась — сумка осталась в коттедже. В ней не только деньги и документы — пистолет. Странно, но девушка не огорчилась по поводу допущенной оплошности — даже порадовалась. Есть причина навестить покинутый особняк. Обязательная — а как же иначе? — встреча с Собковым как бы осталась «за кадром».
— Извините, я — без денег…
— Чепуховина! Возьми визитную карточку. Позвонишь — встретимся.
Удивительный человек, этот Костя. Вроде, серьезно говорит и, вроде, подшучивает. Какой-то коктейль из правды и неправды.
Проводив взглядом машину, Ксана медленно пошла к знакомому под"езду…
Отставной вертухай встретил полуночницу без встревоженных вопросов и нравоучительных наставлений. Мать крепко спала. Привыкли родители к излишне самостоятельной дочери, доверяли ей, не донимали расспросами.
— Ужинать будешь? Впрочем, какой там ужин, завтракать впору.
— Сыта, — коротко ответила Ксана. — В гостях была на дне рождения,
там и наелась, и напилась…
— Тогда марш в постель, егоза…
Девушка разделась, скользнула под прохладную простынь, закрыла глаза.
Но сон не шел. В голове — какая-то мешанина из рванных обрывков воспоминаний. Свадьба Рассказовых, мерзкие наставления Столкова, знакомство с сибиряком, застолье в коттедже, наконец, «розовая» комната на втором этаже. Она, будто наяву, ощущала мужские об"ятия, поцелуи прожигали на ее теле раны.
Разве уснешь?
Что только она не делала! Считала до трех тысяч, заставляла себя расслабиться, вспоминала приятное — ничего не помогло. Когда затрещал, предусмотрительно заведенный отцом, будильник, девушка по прежнему лежала с открытыми глазами.
Ровно в девять утра стажер Банина вошла в кабинет, занимаемый двумя сыщиками. Слава Богу, Дымов отсутствует. Ксана неизвестно по какой причине испытывает по отношению к нему чувство вины, его присутствие как бы давит на нее.
А вот Столков — на месте. Увидев вошедшую девушку, отложил в стороны бумаги, вопросительно сощурился. Будто раздевает стажера и осматривает ее голое тело. Ну, до чего же неприятная личность! Слава Богу, «командировка» завершена и сегодня же она возвратится к прежнему наставнику.
— Ну, и как, стажер, нашла шрам у своего хахаля или не нашла?
— Прежде всего, хахалями не занимаюсь! Учусь бороться с преступностью, а не разглядывать голых мужиков!
Не ожидая приглашения, Банина уселась на стул, стоящий возле стола Дымова, подальше от капитана. Расправила на коленях короткую юбчонку. Передразнивая сыщика, прищурилась. В переводе: еще будут вопросы или мне можно заняться поручениями старшего лейтенанта?
— Не выпендривайся, красуля, — зло прошипел Василий. — Мы с тобой не в бардаке и не на бульваре…
— Извините, товарищ капитан, но таких, как вы, в бордель не пускают. Вдруг заразите проституток стыдными болезнями… Простите за дерзость. Просто ответила вам тем же, — Столков кивнул. Сейчас не до разборок с хамкой. Наказание за оскорбление последует позже. — Теперь — по интересующему вас вопросу. Шрам на предплечье не обнаружен.
— А может быть, тебе было не до разглядываний? — Столков облизнулся, будто голодный кот. — Другое было в голове? Не то место ощупывала.
Девушка не ответила. Ограничилась брезгливым взглядом и недоуменным шевелением плечиками. Грамотный, образованный, и — непроходимый хам и глупец!
— Ладно, шутки в сторону, — нахмурился капитан. — По всем данным
шрам должен быть. Можно изменить внешность, сделать пластическую операцию,
изменить цвет волос, но шрама не скрыть. Лично я на девяносто процентов
уверен: Поронин и терминатор — одно и тоже лицо… Ты с ним еще
встречаешься? Кстати, подполковник продлил срок твоего пребывания под
моим началом на три дня.
Стажер снова пожала плечами. До чего же красноречив этот жест: то показывает обиду, то выражает недоумение, то — равнодушие, то — презрение.
— Мне все равно. Прикажете — встречусь. Работа есть работа.
— Считай — приказываю! Нужны пальчики Поронина. Как это сделать — сама придумаешь. Мне недосуг заниматься мелочевкой. Можешь быть свободна.
Появилась еще одна причина для посещения коттеджа Некуды! Кроме оставленных документов и оружие. Она увидит Сергея! Какое это счастье! А капитан получит желанные «пальчики». Только не Поронина…
На следующий день Банина поехала в коттеджный поселок. Автобус полз, переваливаясь с боку на бок, скрипя изношенными суставами. Было бы лучше и удобней воспользоваться экспрессом, но Ксане хотелось продумать предстоящую встречу, спланировать свое поведение, заранее заготовить ответы на возможные вопросы Сергея.
На зоне, где она жила с родителями, лучшым другом сопливой девчонки был немолодой зек. Дочку вертухая заключенные любили. Наверно, она напоминала им об оставленных на воле семьях. Философ, такую кликуху приклеили старичку, любил ее больше всех.
В свободное время она забиралась к нему на колени, забрасывала недетскими вопросами.
— За что тебя посадили?
Философ раздумчиво чертил веткой на песке понятные только ему одному знаки. Говорил медленно, окаймляя каждую фразу длинными паузами.
— Вырастешь — поймешь… Сажают либо за честность, либо за глупость. Я сел и за одно и за другое, — старик вздохнул. В его груди забулькало, заскрипело. Позже Ксана узнала: туберкулез. Последняя неизлечимая стадия.
— Захотел лучшего, вот и загремел с семью годами на ушах… Тебе еще жить да жить. Вот и мотай на ус: прежде чем наступить ногой на землю — подумай: не опасно ли, не раздавить бы червяка либо лягушку. Живые существа, им тоже хочется дышать воздухом, кушать вволю… Ну и все прочее…
Неизвестно по какой причине Ксана, откинув голову на спинку сидения, вспомнила Философа. Прав был, старикан — нельзя наступать на «живые существа», они тоже имеют право на жизнь… Тот же Поронин. Разве он родился киллером? Нет, конечно, убийцей его сделала жизнь. Выдать — все равно, что наступить ногой, раздавить… Девушка еще не знала: любит ли она Сергея или их соединил случай? Зато была уверена: не выдаст!…
Дождавшись, когда девушка вошла в коттедж, Сергей принялся водить биноклем по улице и прилегающим участкам. Если ментовка заявилась не одна, сыскари находятся рядом, ожидают появления киллера. Выйдет — навалятся, обеззоружат, защелкнут на запястьях браслеты.
Зря надеются, рисковать он не будет!
Выждав минут пятнадцать и убедившись в относительной безопасности, киллер выбрался из баньки и, маскируясь разросшимся ягодным кустарником, пробрался в дом. Со стороны кухни. Затаился возле двери, ведущей в столовую. Снял «мухобойку» с предохранителя. За брючным ремнем — «диктатор»…
Увидев гостью, Неонила всплеснула ручонками, забегала вокруг нее.
— Господи, да как же так — без предупреждения? Пироги не испечены, закуска не изготовлена… Сереженька, как на грех, уехал по своим делам… Присаживайся, красавица, хотя бы чаем с вареньем угощу, кваском побалую… Филя, марш в кладовку!
Она так искусно подмигнула мужу, что Филимон все понял. Проверить: одна заявилась ментовка или вот-вот за ней пожалуют оперативники-омоновцы? Заодно убедиться: на месте ли постоялец, не удрал ли еще за речку в лесок?
Возвратившись с двумя банками клубничного варенья в одной руке и непремененой бутылкой горилки — в другой, Некуда громогласно об"явил результаты проверки.
— Все нормально, Нила. Вокруг — никого. Кроме разве соседского шалопая Ефимки. Кошку задумал мучить… Ну, я ему показал!… Ой, за что! — дернулся великан в сторону от жены, в очередной раз ущипнувшей его. — Я ведь ничего…
— Не болтай лишнего о… соседях!
Ксана не удержалась от смеха. Она все поняла. Вот это — семейная дрессировка, любой циркач позавидует! Опомнившийся от боли Некуда водрузил варенье на стол, открыл.
— Пробуйте! Самолично собирал, а Нила готовила. В медном тазике. Она знаете какая умелица!
Отпив полстакана горилки, закусил вареньем. Снял пробу и с того, и с другого. Гостья с удовольствием зачерпнула чайной ложкой. Лизнула розовым язычком.
— Какая прелесть! Клубничное — мое самое любимое… Просто об"ядение. Стыдно просить, но придется… Подарите баночку, а?
— Хоть две!
Ксана аккуратно, придерживая за крышку и стараясь не касаться стекла, на котором отпечатаны лапищи великана, опустила банку в целофановый пакет, уложила в сумку. Получив «пальчики» Филимона, Столков убедится: Поронин никакого отношения к знаменитому киллеру не имеет!
Стажер представила себе разочарованную мину на лице капитана и рассмеялась… Вдруг смех оборвался. Побледневшая девушка поднялась со стула и застыла, прижав руки к груди.
На пороге стоит Поронин. Вернее — Собков. Российский терминатор.
— Никаких чаев! — грубо приказал он. — Нам с Ксаной нужно поговорить. Немедленно… Пошли ко мне!
Девушка покорно пошла к лестнице. Будто овца в убойный цех. Снова на нее нахлынула непонятная слабость. Убей ее сейчас киллер, задуши — пальцем не пошевелит, не отстранится.
Некуды молча переглянулись. Хозяйка принялась убирать со стола, Филимон вышел покурить во двор. Заодно оглядеть окрестности поселка, лишний раз убедиться в безопасности…
— Думаю, оправдываться, тем более, каяться нет необходимости. Никакие признания не помогут. Да, я — киллер, по русски — наемный убийца. Такая же профессия, как, скажем, дворник либо слесарюга, либо банкир. Каждый зарабатывает на пропитание как может и чем может — старая истина. В эту ходку сколько я ликвидировал? Четверых? Годовая норма. Подстрелю еще одного, получу бабки — можно отдохнуть… Надеюсь, тебе все ясно?
Собков нервно ходит по комнате. Голова упрямо наклонена, сильные руки заброшены за спину. На собеседницу не смотрит. В голосе — нескрываемая гордость за свою профессию и всегдашнюю удачу.
Ксана сидит на диване, провожает киллера жалобным взгядом. Все, что сейчас говорит Сергей, стажер уже слышала от Дымова и Столкова. Казалось бы, она должна испытывать ужас и брезгливость, но общение на зоне с зеками сделало черное свое дело. Дочь вертухая сидела на коленях гнусных убийц, выслушивала исповеди рэкетиров и воров-карманников. Однажды вытирала покаянные слезы насильнику. С раннего детства научилась видеть в них не преступников — людей обиженных жизнью.
— Почему молчишь? Ясно или продолжим беседу?
Александр присел рядом с левушкой, больно сжал плечо, испытующе всмотрелся в черные пропасти глаз.
— Ясно, — с трудом заставила себя ответить Банина.
— Сейчас ты — единственный человек, посвященный в мою тайну? Единственный, — повторил он, не сводя взгляда с побледневшего лица девушки. Будто гипнотизировал ее. — Элементарная безопасность требует от меня… убрать опасного свидетеля. В противном случае — арест, суд, зона или даже — пуля в затылок…
— Понимаю, — так же односложно ответала стажер, будто речь шла о другом человеке, представляющим смертельную опасность для киллера. — Как решишь — тому и быть.
— Доложила?
— Нет… И не собираюсь…
— Вот как? Можно узнать — почему?
Ксана снова пожала плечами. Как же он не понимает простой истины? Которую, кстати, она сама не знает. Еще не знает.
— Словами этого не скажешь, Сергей. Просто не привыкла топтать ногами живое существо, — она снова вспомнила умершего зека по кликухе Философ. — И потом… неужели ты сам не понимаешь?
— Понимаю, — согласился так ничего и не понявший Собков. — Тебе можно верить?
Девушка улыбнулась. Дескать, верить или не верить — твои проблемы, от своего решения все равно не отступлюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— В Москву.
— Подвезем телку, Оленька? Ножками далеко не уйдет.
— Подвезем…
Дружная пара, как выяснилось — молодожены, не только довезла до кольцевой дороги — доставила прямо к родительскому дому. Хотела Ксана достать из сумочки хотя бы полтинник, да спохватилась — сумка осталась в коттедже. В ней не только деньги и документы — пистолет. Странно, но девушка не огорчилась по поводу допущенной оплошности — даже порадовалась. Есть причина навестить покинутый особняк. Обязательная — а как же иначе? — встреча с Собковым как бы осталась «за кадром».
— Извините, я — без денег…
— Чепуховина! Возьми визитную карточку. Позвонишь — встретимся.
Удивительный человек, этот Костя. Вроде, серьезно говорит и, вроде, подшучивает. Какой-то коктейль из правды и неправды.
Проводив взглядом машину, Ксана медленно пошла к знакомому под"езду…
Отставной вертухай встретил полуночницу без встревоженных вопросов и нравоучительных наставлений. Мать крепко спала. Привыкли родители к излишне самостоятельной дочери, доверяли ей, не донимали расспросами.
— Ужинать будешь? Впрочем, какой там ужин, завтракать впору.
— Сыта, — коротко ответила Ксана. — В гостях была на дне рождения,
там и наелась, и напилась…
— Тогда марш в постель, егоза…
Девушка разделась, скользнула под прохладную простынь, закрыла глаза.
Но сон не шел. В голове — какая-то мешанина из рванных обрывков воспоминаний. Свадьба Рассказовых, мерзкие наставления Столкова, знакомство с сибиряком, застолье в коттедже, наконец, «розовая» комната на втором этаже. Она, будто наяву, ощущала мужские об"ятия, поцелуи прожигали на ее теле раны.
Разве уснешь?
Что только она не делала! Считала до трех тысяч, заставляла себя расслабиться, вспоминала приятное — ничего не помогло. Когда затрещал, предусмотрительно заведенный отцом, будильник, девушка по прежнему лежала с открытыми глазами.
Ровно в девять утра стажер Банина вошла в кабинет, занимаемый двумя сыщиками. Слава Богу, Дымов отсутствует. Ксана неизвестно по какой причине испытывает по отношению к нему чувство вины, его присутствие как бы давит на нее.
А вот Столков — на месте. Увидев вошедшую девушку, отложил в стороны бумаги, вопросительно сощурился. Будто раздевает стажера и осматривает ее голое тело. Ну, до чего же неприятная личность! Слава Богу, «командировка» завершена и сегодня же она возвратится к прежнему наставнику.
— Ну, и как, стажер, нашла шрам у своего хахаля или не нашла?
— Прежде всего, хахалями не занимаюсь! Учусь бороться с преступностью, а не разглядывать голых мужиков!
Не ожидая приглашения, Банина уселась на стул, стоящий возле стола Дымова, подальше от капитана. Расправила на коленях короткую юбчонку. Передразнивая сыщика, прищурилась. В переводе: еще будут вопросы или мне можно заняться поручениями старшего лейтенанта?
— Не выпендривайся, красуля, — зло прошипел Василий. — Мы с тобой не в бардаке и не на бульваре…
— Извините, товарищ капитан, но таких, как вы, в бордель не пускают. Вдруг заразите проституток стыдными болезнями… Простите за дерзость. Просто ответила вам тем же, — Столков кивнул. Сейчас не до разборок с хамкой. Наказание за оскорбление последует позже. — Теперь — по интересующему вас вопросу. Шрам на предплечье не обнаружен.
— А может быть, тебе было не до разглядываний? — Столков облизнулся, будто голодный кот. — Другое было в голове? Не то место ощупывала.
Девушка не ответила. Ограничилась брезгливым взглядом и недоуменным шевелением плечиками. Грамотный, образованный, и — непроходимый хам и глупец!
— Ладно, шутки в сторону, — нахмурился капитан. — По всем данным
шрам должен быть. Можно изменить внешность, сделать пластическую операцию,
изменить цвет волос, но шрама не скрыть. Лично я на девяносто процентов
уверен: Поронин и терминатор — одно и тоже лицо… Ты с ним еще
встречаешься? Кстати, подполковник продлил срок твоего пребывания под
моим началом на три дня.
Стажер снова пожала плечами. До чего же красноречив этот жест: то показывает обиду, то выражает недоумение, то — равнодушие, то — презрение.
— Мне все равно. Прикажете — встречусь. Работа есть работа.
— Считай — приказываю! Нужны пальчики Поронина. Как это сделать — сама придумаешь. Мне недосуг заниматься мелочевкой. Можешь быть свободна.
Появилась еще одна причина для посещения коттеджа Некуды! Кроме оставленных документов и оружие. Она увидит Сергея! Какое это счастье! А капитан получит желанные «пальчики». Только не Поронина…
На следующий день Банина поехала в коттеджный поселок. Автобус полз, переваливаясь с боку на бок, скрипя изношенными суставами. Было бы лучше и удобней воспользоваться экспрессом, но Ксане хотелось продумать предстоящую встречу, спланировать свое поведение, заранее заготовить ответы на возможные вопросы Сергея.
На зоне, где она жила с родителями, лучшым другом сопливой девчонки был немолодой зек. Дочку вертухая заключенные любили. Наверно, она напоминала им об оставленных на воле семьях. Философ, такую кликуху приклеили старичку, любил ее больше всех.
В свободное время она забиралась к нему на колени, забрасывала недетскими вопросами.
— За что тебя посадили?
Философ раздумчиво чертил веткой на песке понятные только ему одному знаки. Говорил медленно, окаймляя каждую фразу длинными паузами.
— Вырастешь — поймешь… Сажают либо за честность, либо за глупость. Я сел и за одно и за другое, — старик вздохнул. В его груди забулькало, заскрипело. Позже Ксана узнала: туберкулез. Последняя неизлечимая стадия.
— Захотел лучшего, вот и загремел с семью годами на ушах… Тебе еще жить да жить. Вот и мотай на ус: прежде чем наступить ногой на землю — подумай: не опасно ли, не раздавить бы червяка либо лягушку. Живые существа, им тоже хочется дышать воздухом, кушать вволю… Ну и все прочее…
Неизвестно по какой причине Ксана, откинув голову на спинку сидения, вспомнила Философа. Прав был, старикан — нельзя наступать на «живые существа», они тоже имеют право на жизнь… Тот же Поронин. Разве он родился киллером? Нет, конечно, убийцей его сделала жизнь. Выдать — все равно, что наступить ногой, раздавить… Девушка еще не знала: любит ли она Сергея или их соединил случай? Зато была уверена: не выдаст!…
Дождавшись, когда девушка вошла в коттедж, Сергей принялся водить биноклем по улице и прилегающим участкам. Если ментовка заявилась не одна, сыскари находятся рядом, ожидают появления киллера. Выйдет — навалятся, обеззоружат, защелкнут на запястьях браслеты.
Зря надеются, рисковать он не будет!
Выждав минут пятнадцать и убедившись в относительной безопасности, киллер выбрался из баньки и, маскируясь разросшимся ягодным кустарником, пробрался в дом. Со стороны кухни. Затаился возле двери, ведущей в столовую. Снял «мухобойку» с предохранителя. За брючным ремнем — «диктатор»…
Увидев гостью, Неонила всплеснула ручонками, забегала вокруг нее.
— Господи, да как же так — без предупреждения? Пироги не испечены, закуска не изготовлена… Сереженька, как на грех, уехал по своим делам… Присаживайся, красавица, хотя бы чаем с вареньем угощу, кваском побалую… Филя, марш в кладовку!
Она так искусно подмигнула мужу, что Филимон все понял. Проверить: одна заявилась ментовка или вот-вот за ней пожалуют оперативники-омоновцы? Заодно убедиться: на месте ли постоялец, не удрал ли еще за речку в лесок?
Возвратившись с двумя банками клубничного варенья в одной руке и непремененой бутылкой горилки — в другой, Некуда громогласно об"явил результаты проверки.
— Все нормально, Нила. Вокруг — никого. Кроме разве соседского шалопая Ефимки. Кошку задумал мучить… Ну, я ему показал!… Ой, за что! — дернулся великан в сторону от жены, в очередной раз ущипнувшей его. — Я ведь ничего…
— Не болтай лишнего о… соседях!
Ксана не удержалась от смеха. Она все поняла. Вот это — семейная дрессировка, любой циркач позавидует! Опомнившийся от боли Некуда водрузил варенье на стол, открыл.
— Пробуйте! Самолично собирал, а Нила готовила. В медном тазике. Она знаете какая умелица!
Отпив полстакана горилки, закусил вареньем. Снял пробу и с того, и с другого. Гостья с удовольствием зачерпнула чайной ложкой. Лизнула розовым язычком.
— Какая прелесть! Клубничное — мое самое любимое… Просто об"ядение. Стыдно просить, но придется… Подарите баночку, а?
— Хоть две!
Ксана аккуратно, придерживая за крышку и стараясь не касаться стекла, на котором отпечатаны лапищи великана, опустила банку в целофановый пакет, уложила в сумку. Получив «пальчики» Филимона, Столков убедится: Поронин никакого отношения к знаменитому киллеру не имеет!
Стажер представила себе разочарованную мину на лице капитана и рассмеялась… Вдруг смех оборвался. Побледневшая девушка поднялась со стула и застыла, прижав руки к груди.
На пороге стоит Поронин. Вернее — Собков. Российский терминатор.
— Никаких чаев! — грубо приказал он. — Нам с Ксаной нужно поговорить. Немедленно… Пошли ко мне!
Девушка покорно пошла к лестнице. Будто овца в убойный цех. Снова на нее нахлынула непонятная слабость. Убей ее сейчас киллер, задуши — пальцем не пошевелит, не отстранится.
Некуды молча переглянулись. Хозяйка принялась убирать со стола, Филимон вышел покурить во двор. Заодно оглядеть окрестности поселка, лишний раз убедиться в безопасности…
— Думаю, оправдываться, тем более, каяться нет необходимости. Никакие признания не помогут. Да, я — киллер, по русски — наемный убийца. Такая же профессия, как, скажем, дворник либо слесарюга, либо банкир. Каждый зарабатывает на пропитание как может и чем может — старая истина. В эту ходку сколько я ликвидировал? Четверых? Годовая норма. Подстрелю еще одного, получу бабки — можно отдохнуть… Надеюсь, тебе все ясно?
Собков нервно ходит по комнате. Голова упрямо наклонена, сильные руки заброшены за спину. На собеседницу не смотрит. В голосе — нескрываемая гордость за свою профессию и всегдашнюю удачу.
Ксана сидит на диване, провожает киллера жалобным взгядом. Все, что сейчас говорит Сергей, стажер уже слышала от Дымова и Столкова. Казалось бы, она должна испытывать ужас и брезгливость, но общение на зоне с зеками сделало черное свое дело. Дочь вертухая сидела на коленях гнусных убийц, выслушивала исповеди рэкетиров и воров-карманников. Однажды вытирала покаянные слезы насильнику. С раннего детства научилась видеть в них не преступников — людей обиженных жизнью.
— Почему молчишь? Ясно или продолжим беседу?
Александр присел рядом с левушкой, больно сжал плечо, испытующе всмотрелся в черные пропасти глаз.
— Ясно, — с трудом заставила себя ответить Банина.
— Сейчас ты — единственный человек, посвященный в мою тайну? Единственный, — повторил он, не сводя взгляда с побледневшего лица девушки. Будто гипнотизировал ее. — Элементарная безопасность требует от меня… убрать опасного свидетеля. В противном случае — арест, суд, зона или даже — пуля в затылок…
— Понимаю, — так же односложно ответала стажер, будто речь шла о другом человеке, представляющим смертельную опасность для киллера. — Как решишь — тому и быть.
— Доложила?
— Нет… И не собираюсь…
— Вот как? Можно узнать — почему?
Ксана снова пожала плечами. Как же он не понимает простой истины? Которую, кстати, она сама не знает. Еще не знает.
— Словами этого не скажешь, Сергей. Просто не привыкла топтать ногами живое существо, — она снова вспомнила умершего зека по кликухе Философ. — И потом… неужели ты сам не понимаешь?
— Понимаю, — согласился так ничего и не понявший Собков. — Тебе можно верить?
Девушка улыбнулась. Дескать, верить или не верить — твои проблемы, от своего решения все равно не отступлюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86