отменил выплату процентов по вкладам всем иностранцам, более того, ввел по таким счетам "отрицательный процент". - Что за "отрицательный процент"? - не понял Федор. - Это когда не банк платит проценты вкладчику, а вкладчик платит банку доли процента за хранение его денег. Многие на это охотно идут, - пояснил Франсуа. - Трудно купить дом в Женеве? - спросил он у Франсуа. - На правом берегу Роны это почти невозможно! - сказал, немного подумав, Франсуа. - На левом берегу, в Колоньи, есть роскошные виллы, выставленные на продажу, но это же миллионы долларов. Там платят не только за чудесный вид на город и на Женевское озеро. В этих местах жили многие исторические деятели. - И кто же там жил, если за это надо платить большие деньги? - Только не говорите здесь с кем-то иронично о великих! - предупредил Франсуа. - Мы с вами оба - иностранцы, а же-=; невцы очень ревниво относятся ко всему, что принадлежит им, что составляет предмет их гордости. Когда к 250-летию со дня рождения Жан-Жака Руссо федеральное почтовое ведомство выпустило в Берне, в столице, где оно расположено, конверты с юбилейным штемпелем, на котором было написано по-немецки: "День Руссо", женевцы бурно негодовали. "У нас украли Руссо!" - говорили они. - А с какой стати, - удивился Федор, - женевцы обиделись за французского философа? Франсуа удивленно взглянул на Федора. Лицо Федора ничего, кроме недоумения, не выражало. - Дело в том, - пояснил он, - что Жан-Жак Руссо родился в Женеве. - Да? - поразился Федор. - Я этого не знал. И дом этот сохранился? - Его бережно холят и лелеют! - сказал Франсуа. - Мемориальная доска гордо повествует, что автор "Общественного договора", в котором изложены идейные основы буржуазного демократического общества, родился и столько-то лет жил... - А потом уехал во Францию? - спросил Федор. - Его отъезд просто анекдотичен: в юности Руссо отдали в учение одному среднему ювелиру весьма необузданного и жестокого нрава. У Руссо была подружка, которая жила в близлежащей деревушке возле Женевы, а Женева в ту пору была окружена крепостными стенами, ворота которых запирались на ночь. Однажды, возвращаясь со свидания, Руссо опоздал и нашел ворота городских стен закрытыми. Опасаясь гнева и побоев ювелира из-за проведенной неизвестно где ночи, Руссо бежал в Париж. Федора позабавило такое стечение обстоятельств. - Значит, мир обязан этой девчонке, которая своими пылкими объятиями задержала юного ученика ювелира, рождением великого философа. Не будь ее, Руссо так и стал бы обрабатывать металл и камни. - Никто этого знать не может! - заметил Франсуа. - В истории обратного хода нет. - Как и в жизни! - грустно сказал Федор. - В жизни еще можно что-то исправить! - утешил Франсуа. - А бронзовый памятник Руссо, сидящего в кресле, установили на островке у моста Монблан, в гуще вековых деревьев. Через этот мост удобнее всего пересекать Рону, если вы купите виллу на левом берегу. - Там же, вы говорили, накидывают миллион только за то, что в этих местах жили великие, - пошутил Федор. - Кстати, кто же там жил? - На левом берегу есть холм, на котором лежит огромный валун, - охотно стал рассказывать Франсуа. - На нем выбита надпись: "Байрон. 1820". Он тогда жил на вилле Диодатти, где написал поэму "Ши-льонский узник". А немного ниже, на склоне холма, на вилле Монталегре жил другой английский поэт Перси Шелли вместе со своей женой Мэри Годвин и ее сестрой Клэр. Байрон и юная Клэр страстно полюбили друг друга. Свояченица Шелли частенько бегала к своему возлюбленному через виноградник. Однажды она встретила там виноградарей, заторопилась и потеряла свой башмачок. Виноградари нашли его и отнесли в мэрию, где сдали в камеру забытых и утерянных вещей. Долго он там пролежал, пока наконец один англичанин, страстный обожатель Байрона и богатый коллекционер, не.купил этот башмачок с аукциона за очень большие деньги, по тому времени. - Может, на правом берегу не жили знаменитости? - пошутил Федор. - Правый берег считается центром! - пояснил Франсуа. - Здесь иностранцу дом не продадут. И наивно думать, что на правом берегу не жили знаменитости. Здесь их было еще больше. Тернер, Курбе, Дега, Сезанн, Моцарт и Чайковский, Сара Бернар, Тальма, Рашсль, Пулен, Коклены, Сорель. Если от дома д'Обинье, который вы видели, спуститься на правый берег Роны, то там улицы носят имена Вольтера, Дидро, д'Аламбера. И носят недаром. На тихой улочке, окруженной огромными деревьями, на вилле "Делис" жил Вольтер. В 1755 году его прижали крепко во Франции, и он написал женевскому доктору Франсуа Троншену. В этом письме Вольтер просил доктора походатайствовать за него, чтобы ему разрешили жить в Женеве. Там были, в частности, такие слова: "Мне было бы приятно жить и умереть рядом с вами, поддерживаемым прекрасным духом свободы и покоя, который является характерной чертой ваших сограждан. Я уважаю ваше правительство, обожаю свободу, люблю уединение. Мое тело нуждается в заботах доктора Троншена, а мой дух - в обществе, которое я нахожу в Женеве. Я всегда говорил, что в двадцать пять лет надо жить в Париже, а в пятьдесят - жить здесь". - Лукавый царедворец! - ухмыльнулся Федор. - Совершенно верно! - согласился сразу Франсуа. - Вольтеру разрешили поселиться в Женеве, и он купил поместье "Делис". Здесь Вольтер написал своего знаменитого "Кандида", здесь же создал свой театр, в котором сам ставил свои же пьесы. В них он так изысканно и изощренно издевался над религией вообще и ее адептами в частности, что правящие круги, придерживавшиеся строгих пуританских взглядов, вежливо попросили Вольтера покинуть Женеву и женевский кантон. Пришлось Вольтеру покупать виллу в Ферне. Это случилось в 1759 году, ровно через два года после его приезда. - Я слышал, что в те времена сжигали людей за издевательство над пуританской моралью, над реформаторской церковью, над учением Кальвина, вспомнил Федор. - Будем считать, что Вольтеру повезло. - Как я подозреваю, - улыбнулся Франсуа, - они его не казнили, чтобы потом можно было устроить на вилле "Делис" институт Вольтера, где хранятся первые издания произведений Вольтера, подлинные его рукописи, принадлежащая ему лично мебель. Там же, в отдельном зале, скульптура Вольтера работы Жана-Антуана Гудона, сделанная по заказу Бомарше, автора бессмертной "Женитьбы Фигаро". Кстати, точно такую же скульптуру заказала ваша Екатерина II. Великий мыслитель сидит в кресле... - Точно! - воскликнул Федор. - В Эрмитаже видел. Улыбается как живой. Но чувствуется такая лукавая сумасшедшинка в глазах. Гениальный скульптор... Женеве есть чем гордиться. - Телейран как-то сказал: "Есть в мире пять континентов: Европа, Азия, Америка, Африка и Женева". - А Австралия? - не понял юмора Федор. - Австралия во времена Талейрана была всего лишь местом ссылки бандитов, воров и мошенников. - В Женеве правят деньги! - сказал Федор. - Поэтому они и заинтересованы, чтобы к ним побольше приезжали туристы. - О да! - воскликнул Франсуа, подтверждая мысль Федора. - Швейцария имеет миллиардные поступления от своего воздуха, прелестей Альп, швейцарской экзотики. Специально понастроили туннелей на магистралях с севера на юг. Один Симплтонский туннель чего стоит, протяженностью в двадцать километров. - Ого! - воскликнул Федор. - Вот это - техника! - Он связывает Швейцарию с Италией! - сообщил Франсуа. - Но не думай, что это - страна-курорт. Швейцарские купцы и торговцы славились умением торговать еще в средние века. А сейчас они держат в своих руках значительную часть международных торговых операций. А как финансовый центр, Женева уступает лишь Лондону и Нью-Йорку. Для капиталов, ищущих спокойного убежища и выгодного применения, лучший перевалочный пункт. - Спокойное убежище мне бы с семьей не помешало! - грустно вздохнул Федор. - Для того, чтобы вам помочь, я должен знать, в чем вы нуждаетесь, заметил спокойно Франсуа, радуясь, что наконец-то они подошли к разговору, ради которого и пошли прогуляться на часок. - Подробности меня не интересуют, но согласитесь, я должен знать правду хотя бы частично. - Мы теперь в Женеве вроде как в ссылке, - грустно усмехнулся Федор. - Я ведь сбежал из России по чужому паспорту! - Уж не Ольга ли отдала вам загранпаспорт своего законного супруга? - Ольгу не будем сюда впутывать! - решительно заявил Федор. - Согласен! - серьезно сказал Франсуа. - За вами тянется "хвост"? - Большой! - Деньги? - Нет. Убили моих родителей! А подставили меня. Франсуа задумался. - Чьими деньгами вы распоряжае-тесь? - спросил он через минуту. - Моего дяди! - признался Федор. - Можно купить фальшивое удостове-рение личности! - решил Франсуа. - Это я вам устрою. Но придется покупать дом и ма-шину на имя Ольги. На всякий случай! У нее свои документы, не фальшивые. А у Швей-царии с Россией нет соглашения о выдаче преступников. - И через Интерпол? - Ольге придется солгать! - усмехнулся Франсуа. - Сбежав с вами из-за большой любви, она не знала, что вы уехали из страны с чужими документами. Она ведь могла и не знать этого? - Это меня устраивает! - обрадовался Федор. - Конечно, Ольге путь в Россию закрыт, как и вам. Но здесь у нее есть шансы получить временный вид на жительство. - А нуждаться она не будет! - заявил Федор. - Я на всякий случай ввел ее в права наследования и пользования счетом в мое отсутствие. - Вы ей сказали об этом? - Нет, не успел! - сознался Федор. - Повстречались вы. - А Голдвину вы рассказали о своих злоключениях? - поинтересовался Франсуа. - Что он знает? - Ничего! - удивился Федор. - Таксист мог ему рассказать! - пояснил Франсуа. - И назвать имя, под которым вы записались в пансионе. - Вы считаете, что они все связаны между собой? - спросил Федор. - Хочу вас предостеречь: Швейцария - а один из центров международного шпионажа, - почему-то тихо прошептал Франсуа. Федор даже рассмеялся. "Тихо, бабуся, кругом шпионы!" - проговорил он по-русски. Франсуа удивленно посмотрел на Федора. - Голдину можно сказать, что деньги принадлежат Ольге. Ее ему не достать. Федор бросил взгляд на противоположный берег и увидел, что бетонные глыбы, которыми были укреплены берега, густо усеяны молодежью, уткнувшейся в книги. Они же сидели и в парке на траве. - Студенты! - пояснил Франсуа. - Они придают особый колорит левому берегу. - Пойдем к озеру! - предложил Федор. - И давай перейдем на "ты"! - Согласен! - обрадовался чему-то Франсуа. - Отношения на дипломатическом уровне утомляют. Они хороши на межгосударственном уровне. - Может, порвать с ним? - неожиданно спросил Федор. - Мы пока не знаем его намерений. А юрист он опытный, я уже слышал о нем. Нужно продлить его интерес к вам как можно дольше. - Мне бы пистолет купить! - сказал Федор. Франсуа понимающе улыбнулся. Ему очень нравился этот парень. - Разрешение на покупку оружия выдает полиция! - пояснил он. - Ты сам понимаешь, что пока тебе туда соваться нельзя. Оружия в стране много. Даже по закону каждый военнообязанный должен хранить личное стрелковое оружие у себя дома и упражняться в стрельбе хотя бы раз в неделю. - А где, интересно, они это делают? - удивился Федор. Франсуа рассмеялся. - Тиров здесь очень много. Ни один швейцарский город и даже ни одна большая деревня не обходятся без тира. Швейцарцы шутят: "Тир у нас строят раньше, чем церкви и школы!" На набережной, в красивом и видном месте, был разбит сквер. Большая площадка была одета в серый камень. Посреди сквера из камня же была сложена вычурная беседка, в середине которой на постаменте лежал железный саркофаг, массивный и тяжелый. В конце сквера, за гробницей, высилась черная конная статуя всадника, высокого, в черной треуголке, в военном костюме, при шпаге и эполетах. - Один из освободителей Швейцарии? - спросил Федор, кивнув на гробницу и статую всадника. - Даже не мэр города! - усмехнулся Франсуа. - Это - памятник поклонению деньгам в славном городе Женеве. - Как это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29