А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


– Я рада, папа, – сказала она, взяв меня за руку.
– Чему?
– Что ты не стал притворяться. И был храбрым. Что случилось с тем человеком?
– Он убежал. Он никогда не появится больше.
– Что случилось с Виктором? Тот человек убил его, да?
– Да. Но все произошло в одну секунду.
– Он тоже вел себя смело. На самом деле это совсем не ты приказал мне встать и спуститься вниз, правда? Что же заставило меня?
– Думаю, вот это было как раз что-то вроде сна. Ты вообразила себе… Нет, не совсем так. Дом оказался на время заколдованным, так что всех преследовали какие-то видения или странные звуки, тогда как никого здесь не было.
– Ты хочешь сказать, как те вопли на днях?
– Тот случай не единственный. Но теперь все кончено, даю тебе честное слово.
– Ладно, папа. Я верю тебе, я это хотела сказать. А где Виктор? Его не оставили там на обочине, так ведь?
– Нет. Я позаботился о нем. Я как раз еду сейчас похоронить его.
– Правильно. Снова заходи проведать меня, когда у тебя будет время.
– Хочешь, я скажу Джойс или Магдалене, чтобы они посидели у тебя?
– Нет, мне и так неплохо. Дай мне, пожалуйста, журнал про Джонатана Свифта, он вон там на столике у зеркала.
– Про Джонатана Свифта? А, ну понятно.
На обложке этого издания была помещена цветная фотография молодого человека (таким он мне показался, по крайней мере), которому еще только предстояло первый раз в жизни стричься и бриться; резкость картинки была намеренно ухудшена каким-то, без сомнения, недавно выдуманным способом, и фотографировали, очевидно, какой-то камерой ниже уровня земли или из ямы у ног объекта. Я передал журнал Эми, которая тут же открыла его и принялась читать.
– Чего бы ты хотела на обед?
– Гамбургер, фасоль в томатном соусе, жареную картошку, консервированные вишни, взбитые сливки, кока-колу… ну пожалуйста, папочка.
– А не слишком ли много? Доктор Мейбери сказал, что тебе можно только что-нибудь легкое.
– Ну, папа. Я так проголодалась. Я буду есть медленно.
– Тогда ладно. Сейчас организуем это дело.
Я спустился вниз, чтобы разыскать Дэвида, и нашел его за стойкой бара в переднем зале, куда в воскресные дни с утра традиционно стекается большое количество посетителей.
В баре было тесно от пожилых мужчин в пестрых рубашках, пинту за пинтой пьющих пиво, и не столь очевидно пожилых женщин в цветастых брючных костюмах, пьющих «Пимм». Они все разговаривали, как будто перекрикиваясь с противоположных сторон шумной улицы, но все притихли и опустили глаза в свои рюмки и кружки, увидев меня, из уважения к человеку, потерявшему кого-то из близких или же потерявшему рассудок. Дэвид в эту минуту принимал заказ у компании из шести персон, включая одинаково одетую парочку одинаковых, друг на друга похожих «голубых», и у него было такое выражение на лице, будто это стоило ему больших усилий. Он приветствовал меня с тревогой в глазах, надеясь, вне сомнений (и не без оснований), что я не стану обращаться к нему с фантастическими поручениями – не попрошу, например, забронировать номер для графа Дракулы и его супруги; его лицо заметно прояснилось, когда я всего лишь передал ему пожелания Эми и сообщил, что снова возьму в руки руководство в шесть вечера. (Я был твердо настроен покончить к тому времени во всеми делами.)
Вопрос был решен, Ник и Люси еще не появились, а Джойс нигде не было видно; я взял молоток и долото, которыми пользовался, вскрывая пол в нашей столовой, и бросил их на сиденье. Затем принес Виктора из садового сарая, где он лежал завернутый в мешковину, с тех пор как я спрятал его там рано утром. Я взял также заступ и косу. Из всех вариантов, которые я перебрал, самым разумным казалось подъехать как можно ближе к воротам кладбища, там разгрузиться, а затем перегнать грузовичок и оставить где-нибудь подальше, где он не будет привлекать внимание. Пока я осуществлял этот план, никто не видел меня; в это время дня люди сидели по пивным или у себя на кухне.
Сначала Виктор. Я быстро нашел для него удобный, укромный уголок около стены, который не виден с того места, где лежал Андерхилл, и где грунт такой, что не составило особого труда выкопать яму примерно восемнадцать дюймов в глубину. Вот он в могилке, и я сгреб землю обратно в яму, думая о том, что мне будет сильно недоставать кота. Случись это пару дней назад, я, возможно, решился бы показать его тело ветеринару в надежде установить что-нибудь о силе, убившей его, получить какие-нибудь объективные факты, которые послужат доказательством моему рассказу. Но теперь я выбросил из головы всякие такие мысли: что видел, то видел, и никогда не докажешь тому или иному человеку, что именно так все и случилось. Я разровнял и пригладил землю руками.
Вторая моя цель была куда более опасным предприятием. Я приблизительно представлял себе направление, но не место, где следует искать, и потратил более полутора часов, прочесал что-то около двадцати квадратных ярдов земли, прежде чем нашел серебряную фигурку в пучке сорной травы; думаю, здесь все-таки сыграло свою роль везение. Положив вещицу на треугольную вершину чьего-то надгробия, я взял молоток и долото и (благодаря мягкости металла) вскоре разрубил ее на полдюжины трудно узнаваемых кусочков, которые захоронил в разных углах кладбища. Сделав это, я почувствовал себя намного спокойнее, но нельзя сказать, что совсем спокойно. Потребуются еще какие-то усилия, прежде чем это состояние будет достигнуто.
Только я собрался перейти к следующему пункту моей программы, как мне в голову пришла одна мысль. Я подошел к тому месту, где был похоронен Андерхилл, бросил инструменты и помочился на его могилу.
– Так тебе, недоносок, – сказал я. – Ты хотел представить все так, будто случайно выбрал меня из всех, кто жил в гостинице после тебя. Ты просто ждал, когда Эми подрастет до того возраста, который тебе нужен, и затем постарался пробудить во мне любопытство. Но в твоем теперешнем виде ты не смог бы сделать с ней то, что сделал с теми другими бедными девочками, и поэтому попытался вместо этого убить ее. Ради забавы. Очень научный подход. Каков замысел!
Снова никем не замеченный, я вернулся к грузовику и поехал по улочкам деревни, которая в ярком солнечном свете выглядела так, будто здесь обитают самые умные и самые счастливые люди в Англии. Я остановил машину у церкви; через дорогу от нее жил наш приходский священник – в маленьком, но красивом доме, построенном во времена королевы Анны. Сад вокруг дома сильно зарос, там валялся всякий хлам, включая несколько картин в рамах, в большинстве своем сельских сцен, которые, судя по всему, перешли к пастору вместе с домом. Внутри гремела на полную мощность музыка. Я потянул ручку дверного колокольчика, и за дверью зазвучало что-то вроде электрооргана. Прошла минута, и чуть более приглаженная и причесанная разновидность Джонатана Свифта открыла дверь. Человек посмотрел на меня, продолжая что-то жевать.
– Пастор дома? – спросил я.
– А вы кто?
– Один из его прихожан.
– Его кто?
– Прихожанин. Из тех, кто живет в его приходе. Здесь поблизости. Он дома?
– Сейчас посмотрю.
Он повернулся ко мне спиной, но силуэт преподобного Тома Родни, облаченного в бирюзовую футболку и черные джинсовые брюки в обтяжку, уже показался в поле зрения за его плечом.
– Что там такое, Клифф? А… мистер Оллингтон. Вы по делу?
– Да, в общем-то, хотелось бы поговорить. Если у вас найдется свободная минута.
– Э… разумеется. Пожалуйста, проходите. Боюсь, тут у нас небольшой беспорядок. Да, мистер Оллингтон, это лорд Клифф Освестри.
– Оч пр-но, – сказал лорд Клифф.
– Привет, старина, – сказал я, не будучи уверен, приобрел ли он этот титул за какие-нибудь успехи в сфере купли-продажи или унаследовал его помимо своей воли. Первое впечатление о его манерах склоняло меня в пользу второго варианта.
– Никак не представится возможность расчистить все это дерьмо, – сказал пастор. – Мы вернулись около трех утра, и я в самом мерзком состоянии кое-как провел утреннюю службу. Клифф, дорогой мой, нельзя ли сделать чуть потише? Боюсь, что Клифф и я опять помешались немного на Бенджи. А он задевает за душу, вы так не считаете?
Мы прошли в другую комнату – что-то вроде гостиной с черными обоями на трех стенах и золотистыми на четвертой, с приземистой бамбуковой ширмой, ничего в особенности не отгораживающей, и множеством стульев, обитых замшей. Я не увидел какого-то особого «дерьма», если не считать битой посуды, которую, похоже, не уронили случайно, а швырнули с силой об пол, и предмета, напоминающего какую-то скульптурную композицию, которая совершила вынужденную посадку. Невидимый певец с сильно заложенным носом выворачивался наизнанку, чтобы взять невыразимо высокую ноту посреди мощных оркестровых всплесков. Вскоре все это затихло до невнятного бормотания, по всей очевидности благодаря вмешательству лорда Клиффа, лицезреть которого мне больше не довелось.
– Итак, какие у вас затруднения? – спросил пастор почти настоящим пасторским тоном. Такое объясняется, должно быть, невольным влиянием традиций, которые он все время пытался изживать, но иногда, как в данном случае, не слишком успешно.
– Затруднений никаких, – сказал я, елозя на своем табурете, выбирая более или менее удобное положение. – Есть две вещи, которые я хотел бы обсудить. Первая состоит в том, что в следующем месяце, как вам, возможно, известно, исполнится семьсот лет со дня основания моей гостиницы, «Лесовика».
– Да, кто-то говорил мне об этом на днях.
Этим кем-то был, должно быть, сам лукавый, поскольку я придумал семисотлетие только что. Продолжая импровизировать в том же духе, я сказал:
– Дело в том, что я собираюсь отметить это событие и организовать что-нибудь особенное, вроде вечеринки. Лето выдалось для меня очень неплохое – в финансовом смысле, я хочу сказать, – и, если и дальше будет держаться такая погода, я мог бы даже устроить что-то вроде представления у себя в саду. Время от времени у меня бывают, в общем-то, многие знаменитости, деятели эстрады, телевидения, моды, даже кое-какие политики, случается, заглядывают, и я подумал, а не пригласить ли всю эту компанию? Никогда не знаешь заранее, какие еще люди могут заявиться. Так или иначе, я хотел бы знать, а вы не хотели бы поприсутствовать? Конечно, вместе с теми вашими приятелями, кого вы сочтете нужным пригласить.
Такой блеск появляется у людей в глазах лишь тогда, когда они плачут, но пастор очень убедительно продемонстрировал, что можно обойтись и без слез.
– Молено пригласить нашего епископа? Старик будет просто в восторге.
– Можете пригласить хоть главу Независимой шотландской церкви, если вам хочется.
– Ну просто класс! – Его глаза перестали блестеть. – А какой второй вопрос?
– Ах да. Полагаю, вам известно, что в моем доме водятся привидения. И знаете, в последнее время из-за этого стало возникать много хлопот. Я хотел бы попросить вас провести богослужение для изгнания злых духов и другой нечисти.
– Если я правильно понимаю, вы шутите.
– Я говорю абсолютно серьезно.
– Ну послушайте. Вы же не хотите сказать, что и в самом деле видели призраков? Настоящих.
– Да, настоящих. Иначе я не стал бы беспокоить вас.
– Надеюсь, вы не считаете, что акт религиозного шаманства принесет какие-нибудь результаты? Хоть что-то изменится?
– Не знаю. Я хотел бы проверить это на деле. Сочту за честь, господин пастор, если вы проведете такое богослужение.
Я был уже готов сообщить ему в самых доступных выражениях, что отказ от изгнания нечистой силы означает отказ от приглашения на юбилейное празднество, но он опередил меня. Вне сомнений, пасторская деятельность хорошо научила его угадывать, где идет речь о quid pro quo, а точнее, он переучился в этом искусстве, потому что никакого quo он никогда от меня не получит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42