— Это был настоящий спектакль.
— Да, — самодовольно заметил Барт, — превосходное представление. Значит, боясь встретиться с сумасшедшим, ты потеряла контроль над собой? И зачем только ты натворила сегодня ночью все эти глупости?
— Я убегала от Альберто. — Я, наконец, дала волю своей ярости и отвращению. — Черт тебя возьми, Барт, я ведь не настолько глупа, как тебе кажется. Этот так называемый инцидент с Питом, когда кто-то выпустил котенка из дома, был шит белыми нитками. Альберто пришлось выстрелить, потому что у него на дороге стояла я, а не мальчик.
— Альберто? Этот кретин не сможет попасть даже в стену сарая. Твой любящий супруг вовремя позаботился о том, чтобы спасти твою жизнь и жизнь своего еще не рожденного сына.
— Что ж, спасибо.
— Тебе не следует разговаривать со мной в таком тоне, дорогая моя Кэти. Тебе это не идет. Итак, насколько я понял, ты полагаешь, что Альберто пытался убрать мальчишку?
— Честно говоря, я думала, он действует по распоряжению Франчески, — призналась я.
Барт откинул назад свою великолепную голову и разразился безудержным смехом.
— Франческа? Дорогая, да ты и в самом деле полагала, что живешь здесь в окружении негодяев. Франческа и в самом деле никогда не питала никаких чувств к этому отродью: он был слишком похож на своего папашу. В этом доме всегда царил я. Но ведь не могла же она... Никто не собирался причинять ни малейшего вреда ребенку. Ты мне скажешь, наконец, где он находится?
— Скажи мне сначала, где Дэвид?
По выражению лица Барта мне стало ясно, что я все испортила. Барт всегда оставался приверженцем двойной морали. Для него было совершенно естественным спать с другими женщинами, мне же оставалось молча сносить это. Я же едва смела поднять глаза на постороннего мужчину, как дома меня ждал скандал, в ход шли нотации и упреки. Барт ни разу не ударил меня, в этом не было нужды. Он мог причинить мне боль куда более садистскими методами.
Надо убедить Барта в том, что мне нет никакого дела до Дэвида. Я молилась про себя, чтобы он не догадался, что Дэвид значит для меня гораздо больше, чем простой ученый, волей случая втянутый в эту историю. Я медленно опустилась на стоящий поблизости стул, откинулась на нем и скрестила ноги. Он внимательно наблюдал за мной сквозь щелки сузившихся глаз. Обдумывая каждое слово, я поспешила исправить положение.
— Барт, ты всегда отличался излишней подозрительностью. Скажи, пожалуйста, что бы ты подумал на месте этого книжного червя, если бы увидел, что Альберто направил на меня заряженное ружье. Он прыгнул на Альберто, изображая героя... Если я правильно предподожила, то ты со своей вспыльчивостью, скорее всего, запер его в какой-нибудь отдаленной комнате и оставил истекать кровью на ковре. Если ты не одумаешься и не извинишься перед ним перед тем, как спокойно отпустить его на все четыре стороны, он, поразмыслив о телесных повреждениях, которые вы ему нанесли, наверняка подаст на тебя в суд.
— Книжный червь? Ты сказала, книжный червь? — повторил Барт. — Как это, однако, грубо, дорогая моя. А мне-то казалось, что ты уделяешь особое внимание этому человеку.
— Он читает Браунинга, — сказала я, через силу рассмеявшись.
Барт повернулся и оглядел свое отражение в зеркале, висящем на стене — он улыбался самому себе.
— Пожалуй, это самое мудрое решение, — заметил он. — Вот только извиняться перед ним придется тебе.
— Да будь я проклята, если стану делать это. Ты всегда рассчитываешь на меня, когда...
— А в это время я привезу домой своего маленького кузена. Ты так до сих пор и не сказала, где он.
— Он с цирком.
— С каким еще цирком?
— С тем, который сейчас остановился во Фьезоле. А мне-то казалось, это просто великолепная идея, — защищалась я. — Дэвид познакомил нас с одним человеком, который запускает карусель. Мы там уже были однажды, и Питу очень понравилось. Вот я и решила, что вполне могу оставить его с этим человеком... У меня вылетело из головы его имя. Как же его зовут?.. Бартелли или что-то в этом роде... Не помню точно.
— Великолепная идея? Это просто помешательство, моя бедная сумасшедшая девочка. Я уже начинаю верить в то, что тебе необходимо продолжить курс лечения у докторов, которые займутся твоей головой, моя дорогая. Ведь ты должна привыкнуть к тому, что все решения принимаю я. Теперь мне придется поехать за мальчишкой, а ты должна убедить своего ученого дружка, что в его подвиге не было ни малейшей необходимости. Могу себе представить, каким дураком он себя почувствует, когда ты ему все объяснишь.
— Не волнуйся, я все сделаю как надо. Так где же он?
— Он на чердаке, где и все его «сокровища», — с издевкой заметил Барт. — Боюсь, что ему придется немного привести себя в порядок. В шкафчике у входной двери должна быть аптечка.
— Так принеси ее сюда, я понятия не имею, где находится этот шкафчик, — отрезала я, пряча дрожащие руки в карманы.
— Ты изменилась, — медленно проговорил Барт, не сводя с меня пристального взгляда. — У маленькой серенькой мышки начали расти остренькие зубки? Ты знаешь, мне кажется, что я буду любить тебя гораздо сильнее, когда ты наконец снова станешь моей маленькой послушной девочкой.
— Меня это не удивляет, — ответила я, боясь только одного. Если он еще раз попробует меня поцеловать, я не выдержу и сделаю какую-нибудь глупость. — Поторопись, Барт, мне хочется поскорее очутиться в постели.
— Не могу не согласиться с тобой, дорогая.
* * *
После того как мы нашли аптечку, Барт сказал, что поднимется вместе со мной, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию Альберто.
— Мне пришлось оставить его у дверей, — объяснил он. — У твоего воинственного дружка пошла пена изо рта. Я уже было решил, что имею дело с буйно помешанным. Мне ничего не оставалось, как запереть его.
Что ж, пока ситуация складывалась в нашу пользу. Я надеялась, что Барт наконец поверил мне.
Альберто спокойно сидел на самом верху лестницы и дымил сигаретой. Когда он заметил Барта, то вскочил на ноги, щелчком отбросил сигарету и вытянул руки по швам. На его бульдожьей физиономии застыло выражение собачьей преданности. Барт что-то сказал ему по-итальянски, потом обернулся ко мне.
— Я полагаю, вряд ли ты что-либо поняла. Иностранные языки тебе всегда давались с трудом. Я сказал ему, что ты сейчас войдешь к этому кретину, чтобы оказать ему первую помощь и объяснить положение дел. Я вернусь через час и присоединюсь к тебе. Скажу ему пару слов, перед тем как избавиться от него.
— Зачем так долго ждать? Я смогу все объяснить ему...
— Он не уйдет отсюда, пока я не вернусь. Я возьму его мотоцикл.
— Почему?
— Потому, что ты изрядно испортила задние колеса «мерседеса», моя добрая девочка. Теперь их уже невозможно отремонтировать. Тебе придется дожидаться меня здесь, и постарайся убедить его.
* * *
Они оставили Дэвиду свет — ту самую яркую лампу, которую он использовал, чтобы просушить ткани. Мне показалось, свет был несколько тусклым, видимо, батарейки уже садились. Я увидела Дэвида, неподвижно лежащего на полу. Барт не преувеличивал, когда говорил, что им пришлось спеленать «этого ненормального». При виде этой неподвижной фигуры, не подававшей признаков жизни, у меня на мгновение замерло сердце. Когда я приблизилась, Дэвид осторожно открыл один глаз, внимательно обозрел меня, после чего его глаз снова обессилен но закрылся. Он мог что-то видеть только одним глазом, другой представлял из себя сплошной багровый кровоподтек, нижняя часть лица была перекошена.
Опустившись на колени, я принялась развязывать тугие узлы у него за спиной. Но сколько я ни пыталась, мне удалось разве что сломать ноготь.
Через некоторое время он заговорил.
— Ты пришла сюда позлорадствовать или разделить мое заточение? Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но мне необходимо прояснить для себя этот вопрос.
— Все гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить. — Еще один ноготь болезненно хрустнул. — Одно могу сказать: мы с тобой на одной стороне. С Питом все в порядке. Им не удастся найти его.
— Тогда объясни мне, зачем ты вернулась.
— Это тоже довольно сложно объяснить. Одной из причин моего возвращения на виллу была твоя персона.
— Ты это серьезно? Если это правда, то мне уже гораздо лучше.
Узлы были затянуты очень крепко. Я поднялась на ноги и подошла к двери.
— Дай мне твой нож, — по-английски обратилась я к Альберто. — Только не говори, что у тебя его нет. Нож. Мне нужен твой нож. — Я повторяла это слово, пока Дэвид не подсказал мне итальянское слово.
Только теперь до Альберто дошло, но он не доверил мне своего оружия. Он сам перерезал веревки и снова удалился.
Когда я подошла к Дэвиду, он застонал и слабо махнул рукой.
— Не трогай меня!
— Я не смогу сделать то, что задумала, если ты не дашь мне дотронуться до тебя.
Он согнулся и с трудом уселся на пол, облокотившись спиной на стоящий поблизости сундук.
— Если ты думаешь о том же, о чем и я, тогда давай, — пробормотал он. — Я стисну зубы, как герой, и сдержу стоны.
В этот не очень подходящий момент и произошло наше первое объятие. Его горячие губы заставили меня забыть о том отвращении, которое вызвали во мне поцелуи Барта. Мы, забыв обо всем на свете, целовались, пока я не ощутила вкус крови на губах и не откинулась назад, вспомнив, для чего я здесь.
— Во всем виновата я. Если бы я с самого начала доверилась тебе — мне, честное слово, очень хотелось, я просто боялась.
— Это не твоя вина и не моя. Так уж сложились обстоятельства. Если бы я... Почему ты так на меня смотришь?
— Ты даже не представляешь себе, как приятно слышать, что я ни в чем не виновата.
— Не волнуйся, я могу повторить это еще раз. Кэти, я понимаю, как трудно тебе было сделать выбор между мужем и этим ребенком...
— Трудно? Подожди-ка... — перебила я. — Полагаю, сейчас самое время прояснить некоторые веши. Еще два часа назад я была уверена, что Барт мертв. Я лично опознала тело, точнее то, что он него осталось. Я видела полуобгоревший ремешок от часов и кольцо, которое я подарила ему. Когда я сбежала отсюда вместе с Питом, я не сомневалась, что Франческа собирается избавиться от мальчика.
— Как же ты тогда... А, впрочем, теперь это уже неважно.
Открытый глаз делал его лицо похожим на гротескную маску.
— Ты узнала, что твой муж жив и решила вернуться на виллу. Так ты все еще...
— Все еще люблю его? — Истеричный смех вырвался из моего горла, это был дикий хохот больного человека. Потом я затихла.
— Я ненавидела его. Я была рада, безумно счастлива, когда он умер. Я молила Господа, чтобы он избавил меня от него.
* * *
Еще в начале нашей совместной жизни я обнаружила, что у него масса любовниц. Были и яростные вспышки гнева из-за других мужчин — не из ревности, это была своего рода одержимость. Последним ударом для меня стала его торговля наркотиками. Мне было бы легче, если бы он сам принимал эту заразу. Тогда бы я считала, что он болен, и старалась бы помочь ему. Барт никогда не употреблял ничего, кроме марихуаны, он презирал тех, кто травил себя другими наркотиками, и пользовался их слабостями, не испытывая ни угрызений совести, ни раскаяния.
Ночь перед катастрофой он провел с одной из своих любовниц, не позвонил, не предупредил, что не вернется домой. Он появился только утром, являя собой настоящую карикатуру на неверного мужа, со следами губной помады на воротнике, едва стоящий на ногах от усталости. Я уже не смогла сдерживаться. Барт знал, что рано или поздно нечто подобное обязательно случится. Он побросал вещи в дорожную сумку и вихрем умчался из дома. Последнее, что он сказал мне перед тем, как исчезнуть из моей жизни, было: "Ты еще не раз пожалеешь об этом. Ты никогда не понимала меня, даже не пыталась... "
Барт охотно подвозил путешественников на своей машине. Он любил покрасоваться перед попутчиками, разыгрывал из себя Бог знает кого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Да, — самодовольно заметил Барт, — превосходное представление. Значит, боясь встретиться с сумасшедшим, ты потеряла контроль над собой? И зачем только ты натворила сегодня ночью все эти глупости?
— Я убегала от Альберто. — Я, наконец, дала волю своей ярости и отвращению. — Черт тебя возьми, Барт, я ведь не настолько глупа, как тебе кажется. Этот так называемый инцидент с Питом, когда кто-то выпустил котенка из дома, был шит белыми нитками. Альберто пришлось выстрелить, потому что у него на дороге стояла я, а не мальчик.
— Альберто? Этот кретин не сможет попасть даже в стену сарая. Твой любящий супруг вовремя позаботился о том, чтобы спасти твою жизнь и жизнь своего еще не рожденного сына.
— Что ж, спасибо.
— Тебе не следует разговаривать со мной в таком тоне, дорогая моя Кэти. Тебе это не идет. Итак, насколько я понял, ты полагаешь, что Альберто пытался убрать мальчишку?
— Честно говоря, я думала, он действует по распоряжению Франчески, — призналась я.
Барт откинул назад свою великолепную голову и разразился безудержным смехом.
— Франческа? Дорогая, да ты и в самом деле полагала, что живешь здесь в окружении негодяев. Франческа и в самом деле никогда не питала никаких чувств к этому отродью: он был слишком похож на своего папашу. В этом доме всегда царил я. Но ведь не могла же она... Никто не собирался причинять ни малейшего вреда ребенку. Ты мне скажешь, наконец, где он находится?
— Скажи мне сначала, где Дэвид?
По выражению лица Барта мне стало ясно, что я все испортила. Барт всегда оставался приверженцем двойной морали. Для него было совершенно естественным спать с другими женщинами, мне же оставалось молча сносить это. Я же едва смела поднять глаза на постороннего мужчину, как дома меня ждал скандал, в ход шли нотации и упреки. Барт ни разу не ударил меня, в этом не было нужды. Он мог причинить мне боль куда более садистскими методами.
Надо убедить Барта в том, что мне нет никакого дела до Дэвида. Я молилась про себя, чтобы он не догадался, что Дэвид значит для меня гораздо больше, чем простой ученый, волей случая втянутый в эту историю. Я медленно опустилась на стоящий поблизости стул, откинулась на нем и скрестила ноги. Он внимательно наблюдал за мной сквозь щелки сузившихся глаз. Обдумывая каждое слово, я поспешила исправить положение.
— Барт, ты всегда отличался излишней подозрительностью. Скажи, пожалуйста, что бы ты подумал на месте этого книжного червя, если бы увидел, что Альберто направил на меня заряженное ружье. Он прыгнул на Альберто, изображая героя... Если я правильно предподожила, то ты со своей вспыльчивостью, скорее всего, запер его в какой-нибудь отдаленной комнате и оставил истекать кровью на ковре. Если ты не одумаешься и не извинишься перед ним перед тем, как спокойно отпустить его на все четыре стороны, он, поразмыслив о телесных повреждениях, которые вы ему нанесли, наверняка подаст на тебя в суд.
— Книжный червь? Ты сказала, книжный червь? — повторил Барт. — Как это, однако, грубо, дорогая моя. А мне-то казалось, что ты уделяешь особое внимание этому человеку.
— Он читает Браунинга, — сказала я, через силу рассмеявшись.
Барт повернулся и оглядел свое отражение в зеркале, висящем на стене — он улыбался самому себе.
— Пожалуй, это самое мудрое решение, — заметил он. — Вот только извиняться перед ним придется тебе.
— Да будь я проклята, если стану делать это. Ты всегда рассчитываешь на меня, когда...
— А в это время я привезу домой своего маленького кузена. Ты так до сих пор и не сказала, где он.
— Он с цирком.
— С каким еще цирком?
— С тем, который сейчас остановился во Фьезоле. А мне-то казалось, это просто великолепная идея, — защищалась я. — Дэвид познакомил нас с одним человеком, который запускает карусель. Мы там уже были однажды, и Питу очень понравилось. Вот я и решила, что вполне могу оставить его с этим человеком... У меня вылетело из головы его имя. Как же его зовут?.. Бартелли или что-то в этом роде... Не помню точно.
— Великолепная идея? Это просто помешательство, моя бедная сумасшедшая девочка. Я уже начинаю верить в то, что тебе необходимо продолжить курс лечения у докторов, которые займутся твоей головой, моя дорогая. Ведь ты должна привыкнуть к тому, что все решения принимаю я. Теперь мне придется поехать за мальчишкой, а ты должна убедить своего ученого дружка, что в его подвиге не было ни малейшей необходимости. Могу себе представить, каким дураком он себя почувствует, когда ты ему все объяснишь.
— Не волнуйся, я все сделаю как надо. Так где же он?
— Он на чердаке, где и все его «сокровища», — с издевкой заметил Барт. — Боюсь, что ему придется немного привести себя в порядок. В шкафчике у входной двери должна быть аптечка.
— Так принеси ее сюда, я понятия не имею, где находится этот шкафчик, — отрезала я, пряча дрожащие руки в карманы.
— Ты изменилась, — медленно проговорил Барт, не сводя с меня пристального взгляда. — У маленькой серенькой мышки начали расти остренькие зубки? Ты знаешь, мне кажется, что я буду любить тебя гораздо сильнее, когда ты наконец снова станешь моей маленькой послушной девочкой.
— Меня это не удивляет, — ответила я, боясь только одного. Если он еще раз попробует меня поцеловать, я не выдержу и сделаю какую-нибудь глупость. — Поторопись, Барт, мне хочется поскорее очутиться в постели.
— Не могу не согласиться с тобой, дорогая.
* * *
После того как мы нашли аптечку, Барт сказал, что поднимется вместе со мной, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию Альберто.
— Мне пришлось оставить его у дверей, — объяснил он. — У твоего воинственного дружка пошла пена изо рта. Я уже было решил, что имею дело с буйно помешанным. Мне ничего не оставалось, как запереть его.
Что ж, пока ситуация складывалась в нашу пользу. Я надеялась, что Барт наконец поверил мне.
Альберто спокойно сидел на самом верху лестницы и дымил сигаретой. Когда он заметил Барта, то вскочил на ноги, щелчком отбросил сигарету и вытянул руки по швам. На его бульдожьей физиономии застыло выражение собачьей преданности. Барт что-то сказал ему по-итальянски, потом обернулся ко мне.
— Я полагаю, вряд ли ты что-либо поняла. Иностранные языки тебе всегда давались с трудом. Я сказал ему, что ты сейчас войдешь к этому кретину, чтобы оказать ему первую помощь и объяснить положение дел. Я вернусь через час и присоединюсь к тебе. Скажу ему пару слов, перед тем как избавиться от него.
— Зачем так долго ждать? Я смогу все объяснить ему...
— Он не уйдет отсюда, пока я не вернусь. Я возьму его мотоцикл.
— Почему?
— Потому, что ты изрядно испортила задние колеса «мерседеса», моя добрая девочка. Теперь их уже невозможно отремонтировать. Тебе придется дожидаться меня здесь, и постарайся убедить его.
* * *
Они оставили Дэвиду свет — ту самую яркую лампу, которую он использовал, чтобы просушить ткани. Мне показалось, свет был несколько тусклым, видимо, батарейки уже садились. Я увидела Дэвида, неподвижно лежащего на полу. Барт не преувеличивал, когда говорил, что им пришлось спеленать «этого ненормального». При виде этой неподвижной фигуры, не подававшей признаков жизни, у меня на мгновение замерло сердце. Когда я приблизилась, Дэвид осторожно открыл один глаз, внимательно обозрел меня, после чего его глаз снова обессилен но закрылся. Он мог что-то видеть только одним глазом, другой представлял из себя сплошной багровый кровоподтек, нижняя часть лица была перекошена.
Опустившись на колени, я принялась развязывать тугие узлы у него за спиной. Но сколько я ни пыталась, мне удалось разве что сломать ноготь.
Через некоторое время он заговорил.
— Ты пришла сюда позлорадствовать или разделить мое заточение? Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но мне необходимо прояснить для себя этот вопрос.
— Все гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить. — Еще один ноготь болезненно хрустнул. — Одно могу сказать: мы с тобой на одной стороне. С Питом все в порядке. Им не удастся найти его.
— Тогда объясни мне, зачем ты вернулась.
— Это тоже довольно сложно объяснить. Одной из причин моего возвращения на виллу была твоя персона.
— Ты это серьезно? Если это правда, то мне уже гораздо лучше.
Узлы были затянуты очень крепко. Я поднялась на ноги и подошла к двери.
— Дай мне твой нож, — по-английски обратилась я к Альберто. — Только не говори, что у тебя его нет. Нож. Мне нужен твой нож. — Я повторяла это слово, пока Дэвид не подсказал мне итальянское слово.
Только теперь до Альберто дошло, но он не доверил мне своего оружия. Он сам перерезал веревки и снова удалился.
Когда я подошла к Дэвиду, он застонал и слабо махнул рукой.
— Не трогай меня!
— Я не смогу сделать то, что задумала, если ты не дашь мне дотронуться до тебя.
Он согнулся и с трудом уселся на пол, облокотившись спиной на стоящий поблизости сундук.
— Если ты думаешь о том же, о чем и я, тогда давай, — пробормотал он. — Я стисну зубы, как герой, и сдержу стоны.
В этот не очень подходящий момент и произошло наше первое объятие. Его горячие губы заставили меня забыть о том отвращении, которое вызвали во мне поцелуи Барта. Мы, забыв обо всем на свете, целовались, пока я не ощутила вкус крови на губах и не откинулась назад, вспомнив, для чего я здесь.
— Во всем виновата я. Если бы я с самого начала доверилась тебе — мне, честное слово, очень хотелось, я просто боялась.
— Это не твоя вина и не моя. Так уж сложились обстоятельства. Если бы я... Почему ты так на меня смотришь?
— Ты даже не представляешь себе, как приятно слышать, что я ни в чем не виновата.
— Не волнуйся, я могу повторить это еще раз. Кэти, я понимаю, как трудно тебе было сделать выбор между мужем и этим ребенком...
— Трудно? Подожди-ка... — перебила я. — Полагаю, сейчас самое время прояснить некоторые веши. Еще два часа назад я была уверена, что Барт мертв. Я лично опознала тело, точнее то, что он него осталось. Я видела полуобгоревший ремешок от часов и кольцо, которое я подарила ему. Когда я сбежала отсюда вместе с Питом, я не сомневалась, что Франческа собирается избавиться от мальчика.
— Как же ты тогда... А, впрочем, теперь это уже неважно.
Открытый глаз делал его лицо похожим на гротескную маску.
— Ты узнала, что твой муж жив и решила вернуться на виллу. Так ты все еще...
— Все еще люблю его? — Истеричный смех вырвался из моего горла, это был дикий хохот больного человека. Потом я затихла.
— Я ненавидела его. Я была рада, безумно счастлива, когда он умер. Я молила Господа, чтобы он избавил меня от него.
* * *
Еще в начале нашей совместной жизни я обнаружила, что у него масса любовниц. Были и яростные вспышки гнева из-за других мужчин — не из ревности, это была своего рода одержимость. Последним ударом для меня стала его торговля наркотиками. Мне было бы легче, если бы он сам принимал эту заразу. Тогда бы я считала, что он болен, и старалась бы помочь ему. Барт никогда не употреблял ничего, кроме марихуаны, он презирал тех, кто травил себя другими наркотиками, и пользовался их слабостями, не испытывая ни угрызений совести, ни раскаяния.
Ночь перед катастрофой он провел с одной из своих любовниц, не позвонил, не предупредил, что не вернется домой. Он появился только утром, являя собой настоящую карикатуру на неверного мужа, со следами губной помады на воротнике, едва стоящий на ногах от усталости. Я уже не смогла сдерживаться. Барт знал, что рано или поздно нечто подобное обязательно случится. Он побросал вещи в дорожную сумку и вихрем умчался из дома. Последнее, что он сказал мне перед тем, как исчезнуть из моей жизни, было: "Ты еще не раз пожалеешь об этом. Ты никогда не понимала меня, даже не пыталась... "
Барт охотно подвозил путешественников на своей машине. Он любил покрасоваться перед попутчиками, разыгрывал из себя Бог знает кого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54