Все ахнули. Валуев был известен как человек, у которого слово с делом не расходится. Дон Педро понял, что сейчас его будут элементарно бить. Он решил по возможности достойно капитулировать.
— Мне не о чем с тобой разговаривать.
С этими словами он отвернулся и пошел восвояси. Но не тут-то было! Валуев сделал два быстрых шага и что есть силы лягнул Кузю в зад. — Бум! — Тот не удержался на ногах и, пролетев метра полтора, повалился прямо на стол Фаи. Тетка взвизгнула и отпрянула в сторону. Весь дрожа от нечеловеческого унижения, Петя выпрямил спину и повернулся к обидчику:
— Ну это уже ни в какие ворота…
— Тебе еще добавить? Хочешь? Вот скажи, что хочешь!
Валуев впился в него глазами, ожидая положительного ответа. Кузьмин затравленно огляделся по сторонам, ища поддержки. Но собравшиеся, хоть втайне и сочувствовали ему, реально никак не хотели связываться со злобным замом. Репутация у того была будь здоров. Он совершенно ничего не прощал и не забывал. И мог за короткое время буквально сгноить неугодного ему человека, не брезгуя при этом никакими методами…
Вообще заместитель Малыгина был весьма колоритной личностью. Наташа помнила его еще по институту, где он учился на два курса старше ее. Собственно, «учился» — это было сильно сказано. Андрей Валуев принадлежал к той классической породе студентов, которые проводили время в непрерывных гулянках и пьянках, чудом переползая с курса на курс. Попав по какому-то недоразумению в НИИТИА, он заявился туда с дипломом, полным троек, и абсолютно пустой головой. Малыгин только диву давался, глядя на молодого специалиста. Но деваться было некуда, три года приходилось терпеть. И Саныч начал посылать его на всевозможные стройки, колхозы и овощебазы. Все были довольны. Валуев один отрабатывал всю кабэвскую разнарядку. Дальше — больше. «Ценным кадром» заинтересовались и другие сафоновские отделы. И вскоре он пахал уже за все отделение из двухсот человек. В течение пары лет Андрюша практически не вылезал из «творческих» командировок, лишь изредка появляясь в КБ, чтобы тут же получить очередное предписание. Малыгин весело посмеивался при этом и называл его «Поручик Киже».
Что самое интересное, такой расклад парня вполне устраивал. Вместо того, чтобы отсиживать с восьми до пяти за щитком, Андрей вел довольно негрустный образ жизни. Вовсю используя свой статус ветерана всех строек и колхозов, он совершенно не обременял себя работой. Вскоре он оборзел уже просто до крайнего неприличия. Полностью игнорируя начальство, он вообще перестал что-либо делать. Приходил когда хотел, уходил когда хотел. Прямо на глазах у прорабов и бригадиров он пил пиво и резался в козла с такими же как он отморозками. Вваливающие по полной программе инженеры только дивились, глядя на такую наглость. Но никто не хотел с ним связываться. Поелику Валуев слыл человеком злобным и агрессивным. А главное — на него совершенно не было никакой управы. Все, что ему могли сделать, это не пускать на стройки. Но ему-то на это было начхать, а вот Сафонову — нет. Он просто молился на уникального спеца и слушать ничего не желал.
Ситуация неожиданно изменилась, когда на третьем году «стажировки» Санычу просто пришлось усадить строителя-универсала за кульман. Предстояла аттестация, и надо было хоть что-то предъявить комиссии. И шеф как всегда поступил мудро. Он подсунул «ценного» работника в ученики постылому Кузе. Тот рьяно принялся воспитывать и поучать эту бестолочь. Но нарвался на такое откровенное «непонимание», что стал буквально каждый день бегать к шефу с жалобами. Саныч слушал его слезные мольбы и злорадно потирал руки. — Нет, этот Валуев определенно молодец, хоть и тупица. Даже жаль увольнять будет…
Но как оказалось, Андрюша тупицей-то вовсе и не был. Совсем наоборот. В свое время он закончил школу почти на одни пятерки. Институтская вольница конечно сильно развратила его, но дятлом не сделала. И как только он скрепя сердце взялся за карандаш, дело сразу стронулось с нулевой точки. Валуев оказался просто прирожденным конструктором, как говорится «от бога». Окружающие только головами качали, глядя, как быстро он прогрессирует. Короче, к концу срока, Саныч уже и не помышлял о том, чтобы избавиться от сверхперспективного стажера. Аттестовав его на третью категорию, шеф имел с Валуевым долгий разговор, результатом которого явилось обоюдовыгодное соглашение: один работает и никуда не уходит, а другой обеспечивает ему карьеру.
С этого момента они стали просто неразлей-вода. Все дело в том, что эти два человека идеально подходили друг другу по своему мировоззрению и отношению к жизни. Саныч тащился от своего нового товарища, тот тоже души не чаял в начальнике. Они вместе мотались по командировкам, ходили по бабам, лопали по вечерам спирт и закусывали его кактусом. Карьера Валуева росла как на дрожжах. В кратчайшие сроки он получил вторую категорию, а затем и первую. И почти сразу же стал официальным замом шефа. Ходили упорные слухи, что Сафонов имеет на него большие виды и в ближайшее время Валуев получит очень серьезную должность.
Оставив в своем ведении общие стратегические вопросы, Саныч сбросил на зама всю «текучку». Теперь Андрей курировал почти всю работу в КБ. Помимо руководства своей собственной группой аж из трех человек, он визировал сборочные чертежи других разработчиков перед тем, как отдать их в изготовление. И вообще являлся главной карающей дланью шефа. Когда тому надо было наказать кого-то или вообще выдавить из коллектива, Саныч напускал на несчастного своего верного цербера. И Валуев в кратчайшие сроки скручивал человека в бараний рог…
Глава 7
— Ну так что, добавить тебе?
Кузьмин пошевелил толстыми губами, словно собираясь что-то сказать. Но не смог придумать ничего достойного. Вдруг он решился и, обогнув Валуева с другой стороны стола, устремился к резиденции шефа.
— Владимир Саныч! Нет, вы видели? Это уже ни в какие рамки не лезет!
— Это ты о чем? — тот явно издевался.
— Ну, Вы видели же…
— Чего я такое видел?
— Валуев обнаглел совсем.
— А что он сделал?
Бедный Кузя, сгорая от стыда, был вынужден произнести это вслух.
— Ударил меня. Ногой.
Саныч был неумолим.
— Пинка что ли дал?
— Ну… да… ударил…
— Не, Петь, не видел я ничего.
— Как это?
— А вот так это! Не видел и все. Я ведь тут в углу сижу, мне отсюда вообще ни хрена не видать. Так что извини уж, ничем не могу помочь. Сам с ним разбирайся. Можешь на дуэль вызвать.
Малыгин поднялся и подошел к деморализованным сотрудникам. Подмигнув ухмыляющемуся заму, он обратился к людям с речью.
— Так, я что-то не совсем понимаю — а что это за перекур в рабочее время? Для вас что, распорядок уже не существует?
— Да мы вот насчет окладов спросить хотели… почему так мало-то?
— А лишних денег нет! Как работаете, так и получаете. Все вопросы к себе в первую очередь. И вообще, если кого-то что-то не устраивает, то мы здесь никого не держим. Абсолютно никого. Всем ясно? Так что если что — всегда пожалуйста, ручка рядом. Еще есть вопросы? Вопросов нет. Тогда прошу всех разойтись.
Конструкторы понуро разбрелись по своим рабочим местам…
Прильнув к щитку, Наташа прилежно вычерчивала прорисовку возвратного механизма. Работа не спорилась. Противная каретка никак не хотела вписываться в габариты. Устав ломать голову над упрямыми направляющими, она отложила карандаш и задумалась.
— Впишу я ее, не впишу — какая разница? Все равно никто не оценит. Не КБ, а дурдом какой-то. Нигде такого нет, как у нас. Издевательство сплошное.
Из головы не выходила утренняя сцена. — Да как же так можно? — не уставала поражаться Наташа. — На глазах у всех дать пинка пожилому человеку! А ведь он когда-то у Кузьмина в учениках ходил. С ума сойти! И никто даже не пискнул. Словно опять в лесную вернулась. Такой же беспредел. Одни хозяева, а другие рабы. Этот Валуев — ну копия Черныша! «Что ты сказал? Повторить сможешь?». И улыбка такая же наглая, презрительная. Вот разве что рабом его не назвал. А так то же самое. Ну и сволочь!…
Наташа уже не раз терпела от зама всякие обиды. Видимо, выполняя установку своего шефа, он нещадно «жучил» ее при сдаче чертежей. Словно неопытную девчонку, он по нескольку раз отсылал ее переделывать и исправлять выполненную работу. Хотя она и не могла не признать, что все замечания Валуева были в общем-то справедливыми. И Наташа немало научилась и поднатаскалась, выслушивая их. Но уж больно все это было унизительно. Она прекрасно знала, что других разработчиков так не щемят. И воспринимала эти нахлобучки как форменное издевательство. И вообще она подозревала, что Валуев считает ее полной дурой и недотепой. А это было уже обидно вдвойне. Ее еще никто и никогда дурой не считал. Просто плакать хотелось от унижения…
После обеда Наташа стала невольным свидетелем еще одной безобразной сцены. К шефскому церберу заскочили друзья из соседнего отдела и утащили курить. Сидевший доселе тихо Кузьмин встрепенулся и, крадучись словно партизан, направился в стеклянный закуток. Со своего наблюдательного пункта Наташе был отлично виден и слышан их непередаваемый диалог:
— Петя, ты что-то ко мне зачастил. Ты давай заканчивай это дело.
— Владимир Саныч, у меня к Вам вопрос очень важный.
— Со всеми важными вопросами к Андрею. Он лучше меня ответит.
Проситель мялся, не зная как начать. Малыгин поморщился.
— Ну? У меня мало времени вообще-то.
— Владимир Саныч! Я насчет прибавки. Ну дайте же Вы мне хоть сколько-то! Ведь стыдно же! Ведь только мне одному ничего не дали. Ведь надо мной же смеются все! Что я жене скажу? Ну что я Вам такого сделал-то? За что Вы меня так обижаете?
Малыгин как и в прошлый раз сделал большие глаза:
— Петь, ты чего? Кто тебя обижает? Что ты несешь-то? Просто денег мало, на всех не хватило. Вот и все дела. Ты зря на меня бочку катишь.
— Да я же знаю, что в отделе еще остались фонды, и немалые. Ну неужели нельзя мне хоть чуть-чуть подбросить? Ну я прошу Вас!
— Да откуда такие сведения? Ну прямо все знают, один я ничего не знаю. Какие деньги? Нет никаких денег! Все, Петя, давай иди! Разговор закончен.
Кузя с отчаянием смотрел на непробиваемого начальника, понимая, что ничего ему тут не обломится. Вдруг лицо его исказилось, он как-то по старушечьи заскулил и застучал кулаками по коленкам. Соскочив со стула, он бухнулся на пол и стал торжественно вещать, глядя на Малыгина безумными глазами:
— Богом, Христом Богом заклинаю тебя! Дай ты мне эти проклятые деньги! Ради Христа, детей ради прошу тебя! Не губи ты меня! Дай же мне их, ведь немногого прошу!
Совершенно обалделый и даже немного напуганный Саныч молча взирал на представление. Потом кинулся к Кузьмину и стал поднимать его с пола.
— Ну ты чего, Петь, совсем что ли? Вставай, вставай, увидит кто — сраму не оберемся. Прекращай позориться-то. Что еще за дела такие? — Он стал выпроваживать буйного посетителя. — Давай, давай, иди успокойся.
— Так как с деньгами-то?
— Да я ж говорю тебе — нету ни хрена! Ну были бы, так неужто не дал бы? Что мы, звери что ли? Все, Петя, иди давай. И заканчивай эти номера, а то психушку вызову …
Наташа почувствовала, как в ней нарастает возмущение. Не в силах больше смотреть на раздавленного и уничтоженного человека, она резко отвернулась. Ей было просто до боли жалко несчастного Кузьмина. — Ну как же так можно? Врешь ты все, Саныч! Звери вы там все и есть, зверье самое настоящее. Волки! Вам зоопарке место, а не с людьми работать. Будьте вы прокляты!
Она потянулась было за карандашом, но рука вдруг замерла. Накопившийся негатив требовал выхода. Сорвав со щитка лист ватмана, Наташа яростно смяла его и бросила в корзину. — Вот вам! Надоело! Надоело все! Обрыдло! — Она с трудом заставила себя успокоиться, не желая привлекать внимание соседей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43