Марлоу допил бокал и затушил сигарету, а потом торопливо зашагал к лестнице. На верхней площадке по-прежнему дежурил полицейский. Джек увидел, что дверь в его комнату широко распахнута, и там все еще возятся трое мужчин. Зато кровать опустела.
У двери Леониды тоже стоял полисмен.
– Вы не знаете, мисс Уайльд еще не спит? – спросил Марлоу.
– Нет, сэр, она разговаривает с инспектором. Но он строго-настрого приказал их не беспокоить.
– А-а-а, – разочарованно протянул молодой человек. – Как вы думаете, ваш шеф надолго задержит ее?
– Даже не представляю, сэр.
– Ладно, спасибо.
Оставалось только спуститься вниз и ждать. У лестницы он столкнулся с, вынырнувшим из коридора, ведущего на кухню, доктором Томпсоном.
– Как себя чувствует миссис Бродерик? – неуверенно спросил Джек.
– Я сделал ей укол, так что ночь она проспит, но что будет завтра – даже не знаю. Бродди обожала свою девочку.
Врач выглядел вконец измученным.
– Спокойной ночи, – сказал он и побрел прочь.
– Спокойной ночи, доктор.
Марлоу вернулся в столовую и подтащил кресло к приоткрытой двери. Таким образом он сможет наблюдать за лестницей и увидит, когда Коул спустится вниз и оставит наконец в покое Леониду. И молодой человек опять горько пожалел, что обошелся с ней так сурово.
В доме стояла глубокая тишина. Только большие часы в гостиной мелодично прозвонили три раза.
Глаза слипались сами собой.
До сих пор он не отдавал себе отчета в том, до какой степени измотан. Но Джек ни за что не хотел поддаваться сну, пока не увидит Леониду и не помирится с ней. Он снова закурил, но непослушные пальцы с трудом держали сигарету.
– Может, все-таки подремать несколько минут... всего несколько минут...
И Марлоу крепко уснул.
Он все еще спал, когда в комнату вошла женщина, отдернула шторы и распахнула жалюзи. И только глухой стук ставень разбудил молодого человека. Он с трудом открыл глаза – на улице ярко сияло солнце. Джек встал. Все его тело затекло, ноги не желали разгибаться, но молодой человек все же повернул голову, чтобы узнать, кто его разбудил.
Это была здоровенная тетка по фамилии Физерстон. Она ежедневно приходила помогать миссис Бродерик по хозяйству. Марлоу почти ничего не видя смотрел на линялый голубой халат с засученными по локоть рукавами и, повязанный по самые брови серый платок.
Физерстон шмякала на стол тарелки. Раньше всегда накрывала Бетти...
– Самое время вам вставать, – хрипло буркнула женщина, – а то сейчас начнут спускаться все остальные.
– Да-да, – почти простонал Марлоу, потирая одеревеневшее плечо. – Как там миссис Бродерик?
– Все еще спит, – отозвалась Физерстон. – Я-то против всех этих снадобий. Как говорится, стриженой овце Бог не пошлет сильный ветер. Господь всегда дает нам силы сносить горе. И вряд ли ему по вкусу, когда кто-то пытается забыть о своих несчастьях, наглотавшись отравы. Я, конечно, не ее, бедняжечку, укоряю, а доктора... И поторапливайтесь, если хотите получить завтрак, мне все же надо кормить троих, а стало быть, нечего зря терять время.
– Нас чет верб, – заметил Джек. – Разве что мисс Уайльд не спустится завтракать.
– Это вы об американке? – удивилась Физерстон. – Можете не сомневаться, уж она-то точно не придет – ее увезли в управление. Ну, так вам два яйца или одно?
Глава 18
Кроме Коула, только два человека могли что-то сообщить Марлоу о Леониде. Прежде всего он решил повидаться с Клени. В половине десятого, кое-как проглотив завтрак, он сел в красную "MG" и поехал к воротам. Поскольку в его комнату входить не разрешалось, бритву пришлось позаимствовать у Дэвидсона.
На улице Джек увидел трех полицейских, а чуть поодаль небольшую толпу – примерно с сотню зевак. У многих он заметил фотоаппараты, а несколько человек тут же побежали к машине.
– Проходите, проходите! – кричал им полицейский, но на него никто не обращал внимания.
Часть толпы последовала за дерзкими журналистами, и на Марлоу, запертого в крохотной спортивной машине, со всех сторон посыпались вопросы. Трещали камеры, вспышки фотоаппаратов слепили глаза.
Неожиданно что-то красное шлепнулось в лобовое стекло и расползлось по нему жирной лужей. Помидор. Второй разбился о капот, третий задел плечо какого-то журналиста. Тот, ругаясь, отскочил. Кто-то заулюлюкал.
Голоса репортеров потонули во враждебных криках толпы. У стен, на крылечках и даже на деревьях Марлоу видел сверкающие глаза и искаженные злобой лица. Постепенно нестройные крики перешли в единый вопль, и вся толпа начала скандировать одно слово, и оно, как волной, накатило на Марлоу:
– У-бий-ца! У-бий-ца! У-бий-ца!
В основном кричали подростки. Теперь Джек их хорошо видел: друзья Бетти Бродерик, ребята примерно ее возраста. Кое-кто из взрослых пытался утихомирить молодежь, полицейские свистели, но тщетно. Фоторепортеры отвернулись от Марлоу и начали снимать толпу. Ближайшие к машине люди умолкли. Джека знобило и мутило от омерзения, но насилия он не боялся.
Теперь уже никто ничего не швырял в машину. Лишь по лобовому стеклу красноватым ручейком медленно стекал мутно-красный сок помидора.
Марлоу не мог двинуться ни вперед, ни назад.
Так прошло минут пять, но ему они показались вечностью. Молодежь продолжала скандировать, правда, уже как-то вяло, как бы по инерции. Многим представление, очевидно, нравилось, и они смеялись.
Неожиданно воздух прорезал громкий свист, и на улицу высыпало не менее дюжины полицейских. Сорванцы полезли с деревьев и начали разбегаться. Почувствовав, что общее напряжение спало, те, кого толпа прижала к самой машине, с явным облегчением отступили. Какой-то высокий фоторепортер нагнулся к Марлоу.
– Дешево отделались, приятель. Желаю вам удачи.
– Спасибо, – сказал Марлоу.
Джек даже не заметил, что мотор заглох. Путь все еще загораживало довольно много народу, но четверо полицейских энергично освобождали дорогу. Марлоу вдруг увидел Клени. Щеки сержанта покраснели, лицо выражало глубокое осуждение, но глаза весело поблескивали.
– Все в порядке, Джек?
– Да, спасибо. Вы не знаете...
– Не задавайте мне вопросов, мой мальчик. Я нес вам билеты на вечер и узнал обо всем только здесь. У меня сегодня выходной. Вы нормально себя чувствуете?
– Хуже некуда...
– Ба, не обращайте внимания!
Марлоу медленно поехал. На красивой, окаймленной густыми деревьями улице оставалось еще довольно много любопытных, но никто уже не выкрикивал оскорблений. Однако, когда он проезжал мимо того места, где накануне столкнулся с друзьями Бетти, небольшая группа стиляг опять завопила: "Убийца! Убийца!", и прохожие стали оборачиваться, разглядывая Марлоу.
Хозяин гаража встретил его с прежней сердечной улыбкой, хотя чувствовалось, что парень немного смущен.
– Привет, Джек! Насколько я слышал, у вас неприятности?
– Похоже на то. Можно, я еще подержу машину?
– Ну конечно.
Он протянул Марлоу измазанную машинным маслом руку.
– На меня вы можете всегда рассчитывать, Джек.
– Спасибо, старина... Вы сегодня не видели Пинджелли?
Репортер жил неподалеку и мог добраться до редакции, находящейся у самой рыночной площади, только через мост.
– Нет, не видел, хотя проторчал здесь все утро.
– Спасибо, до скорого...
Джек поехал к Пинджелли. Он уже бывал у него пару раз и знал, что журналист имеет обыкновение работать дома.
Он жил в небольшом бунгало с видом на реку. Крыльцо подметала пожилая женщина. Она узнала Марлоу, как только он вышел из машины, и поспешила ему навстречу.
– Если вы хотите видеть моего мужа, я бы попросила вас зайти через пару часов. Джош вернулся на рассвете, а ведь он, знаете ли, далеко уже не мальчик. Пусть хоть немного выспится.
– Я вас понимаю, – кивнул Марлоу.
Должно быть, на лице Джека отразилось глубокое разочарование, потому что миссис Пинджелли посмотрела на него сочувственно.
– Вы ведь мистер Марлоу, не так ли? – спросила она.
– Да.
– Джош сказал, что собирается повидаться с вами, так что наверняка позвонит вам, как только проснется. Это вас устроит?
– Куда же деваться, – принужденно улыбнулся Марлоу. – Он не говорил вам о мисс Уайльд?
– Очень немного. Вы уже, конечно, знаете, что ее обвиняют в убийстве того лондонского ювелира, как бишь его... ах, да, Джиллика.
Марлоу показалось, что его изо всех сил шарахнули по голове.
На Джека все время обращали внимание: и когда он сидел за рулем, и когда остановил машину у базарной площади, и когда проезжал мимо полицейского управления, с тревогой поглядывая на его окна. Может быть, Леонида сейчас там, в самой глубине здания, в одной из камер? Или ее уже переправили в Лондон? Постовой дружелюбно кивнул Марлоу. Две девушки, выходившие из красного кирпичного здания, где арендовал помещение Эйнсворт, при виде Джека дружно оступились и чуть не упали с крыльца. Итак, хотя еще не было и десяти часов, весь город уже был в курсе событий. Тем не менее пухленькую энергичную секретаршу Эйнсворта появление молодого человека ничуть не смутило. Она предложила Джеку сесть и отправилась в кабинет шефа докладывать. Это не заняло много времени.
– Мистер Эйнсворт ждет вас, мистер Марлоу, – объявила девушка.
– Благодарю вас.
Эйнсворт стоял у окна, заложив руки за спину, отчего его внушительное брюшко выпирало больше обычного. На лице адвоката застыло строгое, официальное выражение.
– А, дорогой друг, входите же! – Секретарша закрыла за Марлоу дверь. – Я и передать не могу, до какой степени огорчен тем, что с вами произошло! Очень хотел бы вам помочь, но... – Эйнсворт вытянул руки ладонями вниз, изображая благословение, – ...но, к несчастью, я поверенный в делах миссис Бродерик, и вам это, несомненно, известно. Вчера вечером она рассказывала мне о своих тревогах насчет Бетти. Так что с моей стороны было бы крайне неловко создавать впечатление, будто я играю сразу две партии, если так позволительно выразиться...
– Услуги адвоката потребуются мне не раньше, чем полиция предъявит обвинение, – холодно отрезал Марлоу, с превеликим трудом удерживая вертевшуюся на языке грубость. Уж очень его раздражал этот самодовольный болван. – Но я пришел спросить...
– ...Меняет ли это что-нибудь в отношении Брайт-Ли? Так вот, – Эйнсворт отошел от окна, – не скрою, что я как раз жду от него известий. Впрочем, зная Брайт-Ли, я не думаю, чтобы даже такое печальное событие нарушило его планы. В конце концов...
Эйнсворт умолк, услышав сигнал селектора.
– Я же просил меня не беспокоить! – рассердился он.
– Прошу прощения, сэр, – ответила секретарша, – но только что звонил мистер Вентри. Он обещал связаться с вами чуть позже.
– Ладно. – Он нажал кнопку. – Как я уже говорил, Марлоу, дела есть дела. Мистер Вентри, как и предполагалось, приедет в вашу контору. И я надеюсь, что вы не собираетесь ни уклоняться от сотрудничества, ни откладывать это на потом...
– Я пришел спросить, не знаете ли вы что-нибудь о судьбе мисс Уайльд. Где она, в Лондоне или все еще здесь? В последнем случае я бы очень хотел добиться свидания.
– Что? – Эйнсворт удивленно вытаращил глаза. – Мисс Уайльд? Ах да, конечно... Насколько я понял, ее еще ночью под конвоем отправили в Лондон. – Он немного помолчал, скрестив руки на столе. – Однако я не думаю, что у вас есть основания беспокоиться. Не сомневаюсь, что канадский Верховный суд предоставит мисс Уайльд хорошего адвоката. И вообще, Марлоу, дорогой мой друг, искренне советую вам подумать о себе, а не о других. Слышите? Ваши собственные дела вполне того заслуживают.
– Да, – кивнул Марлоу. – Как, по-вашему, мне позволят увидеться с ней?
– Нет, – не раздумывая буркнул Эйнсворт.
– Вы не знаете, она в Скотленд-Ярде или...
– Вот что, Марлоу: я понятия не имею, где мисс Уайльд, и меня это совершенно не касается. И, поверьте, лучше бы вы не проявляли повышенного интереса к этой девушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18