Этой женщины больше не существовало.
Вместо нее была Энди Мэлоун, женщина, родившаяся всего несколько часов назад. Она не хотела жить прежней жизнью. Жизнью, наполненной одиночеством, пустыми комнатами гостиниц, безрадостными обедами и ужинами. Ее мечта стать ведущим журналистом Крупной телекомпании поблекла перед теплым светом любви Лайона. То, что было целью ее жизни, уже не манило ее, наоборот, только давило на грудь тяжелым грузом, от которого хотелось поскорее избавиться.
– Грош цена твоим расстройствам, – весело заявил Лес, даже не потрудившись постучаться перед тем как войти в комнату. Он подошел к окну, взял Энди за руку и повел ее к кровати. Она безвольно присела на краешек, и Лес начал массировать ее шею своими огромными ручищами.
– Неужели больше, чем грош?
– Гораздо больше.
– Значит, хорошо.
– Нет, не так уж это хорошо.
– Не хочешь мне рассказывать?
– Когда-нибудь, возможно. Только не сейчас.
– Знаешь, у меня просто сердце разрывается.
Она повернула голову, чтобы посмотреть, как у Леса разрывается сердце.
– Отчего же?
– Оттого, что ты мне больше не доверяешь. Черт возьми, Энди, я думал, что мы одна команда. В конце концов мы столько вместе пережили. Гибель Роберта. Все. – Он говорил, продолжая массировать ее шею. – Это из-за Роберта? Ты все еще скучаешь по нему?
Она покачала головой:
– Нет, ничего подобного, Лес. – И тут она спросила то, о чем никогда не решалась заговорить: – Ты знал, что он изменял мне?
Его руки на минуту замерли.
– Да, – вздохнул он. – Только я не знал, что это известно тебе. Это было единственное, из-за чего мы ссорились с Робертом. Когда я об этом узнал, я разругался с ним так, что чертям стало тошно.
– Ты не должен был его винить. Это не его вина. – Энди помолчала. – У нас было не все так уж гладко.
– Может быть, он был для тебя просто неподходящим парнем? – Лес снова замер.
Энди взглянула на Леса: в его голубых глазах стоял немой вопрос. Она отрицательно потачала головой:
– Нет, Лес.
Он пожал плечами и продолжил мять большими пальцами позвонки у основания шеи.
– Знаешь, а попытаться стоило бы. Я всегда был к тебе неравнодушен. С другой стороны, вдруг ты выглядишь в постели как смертный грех.
Энди засмеялась:
– Ну, спасибо тебе, друг.
– Конечно, ты не была бы разочарована. Мы начали бы со сладкого геля в ванне.
Она снова рассмеялась, успокоившись, что разговор перешел в более безопасное русло. Эти шутки были ей знакомы. Энди постаралась расслабиться, чтобы унять боль в сердце. О Лайоне потом.
– С геля для ванны?
– Только не говори мне, что никогда так не забавлялась! – Он переместил руки на плечи и, наклонившись, пощекотал носом шею. – Я тебе расскажу поподробнее.
– Уж постарайся, – дурашливо сказала она и закрыла глаза.
– Оба обнажаются. Наполняют ванну и выливают туда мармеладный гель.
Энди рассмеялась, на этот раз совершенно искренне: его губы невыносимо щекотали ее шею.
– Ну так вот. Лично я предпочитаю гель зеленого цвета. Потому что рыжие волосы хорошо сочетаются с зеленым, но некоторые предпочитают…
Он неожиданно замолчал, еще крепче сжав плечи Энди. Перестав смеяться, она взглянула на Леса: он таращился на дверь. В дверном проеме стоял Лайон.
Во всем его напряженном теле чувствовалась еле сдерживаемая ярость. Было такое ощущение, что он вот-вот сорвется и сокрушит все вокруг.
– Извините за вторжение, – вежливо сказал он. – Грейси попросила меня собрать всех на ленч. Пойду позову других.
Лайон ушел, а Энди все смотрела на пустой дверной проем. Облокотившись на спинку кровати и взяв Энди пальцами за подбородок, Лес повернул к себе ее лицо:
– Так вот откуда ветер дует. Наша маленькая Энди сгорела. А я-то думаю, чего это каждый раз, как он смотрит на нее, она тает, как зефир.
– Нет!
– О да, Андреа Мэлоун. Не лги мне. У меня есть глаза, черт возьми. И когда я вижу ревность, я сразу знаю, что это такое. Я был уверен, что он собирается меня убить. В тот момент вся моя жизнь пронеслась у меня перед глазами… – В задумчивости он ходил из угла в угол по комнате. – Мне следовало догадаться, что произошло нечто в этом роде. Те пленки, что я просмотрел утром, неплохие. Но это похоже на мультфильм про Микки-Мауса. Все в них гладко, просто сказка.
– С этим материалом все в порядке, Лес, – запальчиво сказала она.
– Но в них нет и ничего гениального! – закричал он. – Ты могла бы с таким же успехом взять интервью у клоуна Бозо, чтобы он рассказал о своей военной карьере. Ты стала какой-то мягкой, Энди, потеряла свою объективность. И все из-за того, что ты хочешь провести ночь с этим Лайоном.
Слава богу, он хоть не догадался, несмотря на свое сверхъестественное чутье, что эта ночь уже была.
– Я не знаю, как такое вообще могло прийти тебе в голову. С той самой минуты, как он увидел меня, я слышу от него только гадости. Он меня презирает.
– Тогда докажи мне, что я ошибаюсь. Завтра утром ты расколешь старика, как ты это умеешь. Проклятие! Энди, ведь ты в состоянии выудить информацию даже из репы, И она не поймет, что проболталась. Я видел, как ты это делала сотни раз.
– Генерал болен, Лес…
– И у него есть что скрывать. Я это печенкой чувствую. Почему это он категорически отказался надеть мундир? А? Это ненормально, а когда что-то ненормально, я буквально разрываюсь от бешенства.
– Я не собираюсь этого делать, – непреклонно заявила Энди.
Лес больно схватил ее за плечи:
– Тогда это сделаю я, Энди. Если мы заставим его рассказать, почему он так рано ушел в отставку и жил все эти годы отшельником, у Рас будет пропуск на работу в большую компанию. И ты сделаешь историю года, именно ты… или я.
Они услышали внизу голоса. Ребята шли в столовую. Лес отпустил ее плечи, но еще долго и пристально смотрел на нее. Даже на лестнице, когда они спускались в столовую, она ощущала на себе этот взгляд.
Все были в сборе. Генерал, очевидно, собирался обедать в своей комнате, но Лайон был здесь.
За столом разговор начал Лес.
– Ваш отец очень рано вышел в отставку, ведь так, Лайон? – спросил он, отведав холодного салата с курятиной.
Лайон дожевал кусок мяса:
– Да.
– На то были какие-то особые причины?
Энди бросила на Леса угрожающий взгляд, но он этого не заметил или не захотел заметить. Лес и Лайон смотрели друг на друга, как боксеры на ринге, примеряясь к очередному удару.
– Миссис Мэлоун уже спрашивала его об этом, – спокойно ответил Лайон. – Он сказал, что ему просто хотелось попробовать вести новый образ жизни, поскольку он устал от военной карьеры. Отец хотел пожить в спокойном месте и больше времени проводить с моей матерью.
– Но ведь он был еще так молод, – не сдавался Лес.
Никто не вмешивался в их разговор. Ребятам была хорошо известна способность Леса доводить людей до белого каления, но они надеялись, что на это раз он ухватил кусок не по зубам. Они считали, что Лайона не так легко спровоцировать.
– Возможно, именно поэтому он и вышел так рано в отставку, чтобы было достаточно времени на обустройство ранчо. – Лайон вернулся к своему ленчу.
– Может быть, может быть. – В голосе Леса явно звучало недоверие.
Энди заметила, как Лайон крепко сжимал стакан с водой.
– С другой стороны, – продолжал Лес, как бы размышляя вслух, – причиной тому могло быть нечто совершенно другое. Не исключена вероятность, что существует что-то, о чем он хотел бы забыть. Возможно, это касается вашей матери, войны или…
Лайон так резко вскочил, что стул с грохотом отлетел к стене. Серебро, хрусталь и фарфор зазвенели, когда он задел коленом крышку стола. Энди услышала, как Джеф тихонько прошептал:
– Боже мой!
Прибежала из кухни Грейси.
– Я хочу, чтобы к вечеру вы убрались отсюда. Понятно? Убрались. – Он посмотрел на Энди. – Все до единого. После обеда, как только отдохнет мой отец, снимайте последнее интервью и выметайтесь отсюда.
Он подошел к перевернутому стулу и поднял его:
– Извини за беспорядок, Грейси, – и с этими словами стремительно покинул комнату.
В столовой повисла зловещая тишина. Грейси тактично удалилась на кухню.
Джеф прочистил горло:
– Сегодня на ночь собирались зарядить батарейки, Энди. Не знаю, достаточно ли в них осталось мощности, чтобы снимать…
– Постарайся сделать все, что в твоих силах, Джеф, – попросила она.
– О'кей. Конечно. – Он поднялся, и остальные последовали его примеру. – Мы пойдем к реке, приготовим все.
Они ушли.
Энди аккуратно разгладила на столе свою салфетку. Казалось, что ей чрезвычайно важно, чтобы салфетка лежала рядышком с ее почти нетронутой тарелкой. Наконец она встала из-за стола.
– Энди…
– Заткнись, Лес. По-моему, ты сказал уже достаточно.
* * *
Энди очень нравилось выбранное место у реки, и этой съемки она ждала с огромным нетерпением. К тому же это было заключительное, прощальное интервью, что делало его немного печальным. Энди как-то не задумывалась о том, что рано или поздно ей придется покинуть дом Рэтлифов.
– Признайся, Энди, – сказала она своему отражению в зеркале, – ты ведь надеялась, что будешь видеться с Лайоном после отъезда?
Теперь стало ясно, что все это несбыточные мечты. У него своя жизнь. У нее своя. Их пути никогда не сойдутся. Возможно, даже лучше, что она уезжает теперь, когда Лайон ее ненавидит. Так легче.
Энди надела светло-коричневые слаксы и просторную желтую блузку с открытым воротом и с длинными широкими рукавами, схваченными резинкой на запястьях. Волосы она собрала в хвост.
Все ждали ее во дворе. Генерал Рэтлиф сидел в кресле-каталке, укрывшись в тени купального домика. Энди поспешно отвела взгляд от домика: слишком много волнующих воспоминаний связано с ним. Призвав на помощь свою хваленую профессиональную выдержку, Энди спокойно подошла к ожидавшим ее.
– Думаю, нам следует снять несколько кадров для ролика «Б», пока вы с генералом будете двигаться по тропинке. Фон просто замечательный, – сказал Джеф, обращаясь к Энди.
– Чудесно. Скажи, что мы должны делать?
– Просто иди рядом с каталкой генерала Рэтлифа и о чем-нибудь поговорите. А я сделаю остальное.
– Хорошо.
Генерал слышал слова Джефа и направил свое кресло к тропинке. Энди зашагала рядом. Она собиралась просто шевелить губами, имитируя речь, но, к ее удивлению, генерал заговорил с ней, впервые переходя на «ты»:
– Энди, ты неважно выглядишь.
– Слава богу, что мы не подключены к звукозаписывающей аппаратуре, – улыбаясь, ответила она.
– Я имею в виду не физическое состояние, – продолжал генерал. – Ты же знаешь, что я считаю тебя красавицей. Только что-то тебя расстроило. Лайон говорит, что сегодня вы уезжаете.
Краешком глаза она видела, как Джеф пробирается с камерой на плече сквозь деревья, снимая их сбоку. Эта прогулка к реке снималась «набело», и никаких дублей не будет. Что ж, все выглядит естественно. Идет настоящий разговор.
– А он сказал вам, что попросил нас поскорее убраться?
– По-моему, ему не понравился этот мистер Траппер.
– Я бы сказала, что он терпеть не может нас всех.
– Ты ему нравишься.
Энди чуть не споткнулась. Генерал тем временем продолжал, не обращая внимания ни на камеру, ни на ее изумление:
– Лайон в последнее время странно себя ведет. Раньше мы редко виделись с ним днем. Он вставал с рассветом и уходил из дома. Возвращался обычно только к ужину. Иногда даже и на ужин не появлялся. А с тех пор как приехала ты, он слоняется по дому, как щенок, который ждет подачки с кухни.
– Он всего лишь оберегает вас. Ваш сын предупредил меня, чтобы я не смела вас утомлять и не совала нос в ваши личные дела.
– Я думаю, что с Лайоном не все в порядке. Уж слишком много он печется о моей жизни и совсем не думает о своей. Если спросить меня, то я бы сказал, что ему хуже, чем мне.
Они добрались до открытой площадки на берегу реки. Тони и Уоррен стояли рядом с Джилом, который, точно курица-наседка, хлопотал над своими микрофонами, подключая их к батарейкам питания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Вместо нее была Энди Мэлоун, женщина, родившаяся всего несколько часов назад. Она не хотела жить прежней жизнью. Жизнью, наполненной одиночеством, пустыми комнатами гостиниц, безрадостными обедами и ужинами. Ее мечта стать ведущим журналистом Крупной телекомпании поблекла перед теплым светом любви Лайона. То, что было целью ее жизни, уже не манило ее, наоборот, только давило на грудь тяжелым грузом, от которого хотелось поскорее избавиться.
– Грош цена твоим расстройствам, – весело заявил Лес, даже не потрудившись постучаться перед тем как войти в комнату. Он подошел к окну, взял Энди за руку и повел ее к кровати. Она безвольно присела на краешек, и Лес начал массировать ее шею своими огромными ручищами.
– Неужели больше, чем грош?
– Гораздо больше.
– Значит, хорошо.
– Нет, не так уж это хорошо.
– Не хочешь мне рассказывать?
– Когда-нибудь, возможно. Только не сейчас.
– Знаешь, у меня просто сердце разрывается.
Она повернула голову, чтобы посмотреть, как у Леса разрывается сердце.
– Отчего же?
– Оттого, что ты мне больше не доверяешь. Черт возьми, Энди, я думал, что мы одна команда. В конце концов мы столько вместе пережили. Гибель Роберта. Все. – Он говорил, продолжая массировать ее шею. – Это из-за Роберта? Ты все еще скучаешь по нему?
Она покачала головой:
– Нет, ничего подобного, Лес. – И тут она спросила то, о чем никогда не решалась заговорить: – Ты знал, что он изменял мне?
Его руки на минуту замерли.
– Да, – вздохнул он. – Только я не знал, что это известно тебе. Это было единственное, из-за чего мы ссорились с Робертом. Когда я об этом узнал, я разругался с ним так, что чертям стало тошно.
– Ты не должен был его винить. Это не его вина. – Энди помолчала. – У нас было не все так уж гладко.
– Может быть, он был для тебя просто неподходящим парнем? – Лес снова замер.
Энди взглянула на Леса: в его голубых глазах стоял немой вопрос. Она отрицательно потачала головой:
– Нет, Лес.
Он пожал плечами и продолжил мять большими пальцами позвонки у основания шеи.
– Знаешь, а попытаться стоило бы. Я всегда был к тебе неравнодушен. С другой стороны, вдруг ты выглядишь в постели как смертный грех.
Энди засмеялась:
– Ну, спасибо тебе, друг.
– Конечно, ты не была бы разочарована. Мы начали бы со сладкого геля в ванне.
Она снова рассмеялась, успокоившись, что разговор перешел в более безопасное русло. Эти шутки были ей знакомы. Энди постаралась расслабиться, чтобы унять боль в сердце. О Лайоне потом.
– С геля для ванны?
– Только не говори мне, что никогда так не забавлялась! – Он переместил руки на плечи и, наклонившись, пощекотал носом шею. – Я тебе расскажу поподробнее.
– Уж постарайся, – дурашливо сказала она и закрыла глаза.
– Оба обнажаются. Наполняют ванну и выливают туда мармеладный гель.
Энди рассмеялась, на этот раз совершенно искренне: его губы невыносимо щекотали ее шею.
– Ну так вот. Лично я предпочитаю гель зеленого цвета. Потому что рыжие волосы хорошо сочетаются с зеленым, но некоторые предпочитают…
Он неожиданно замолчал, еще крепче сжав плечи Энди. Перестав смеяться, она взглянула на Леса: он таращился на дверь. В дверном проеме стоял Лайон.
Во всем его напряженном теле чувствовалась еле сдерживаемая ярость. Было такое ощущение, что он вот-вот сорвется и сокрушит все вокруг.
– Извините за вторжение, – вежливо сказал он. – Грейси попросила меня собрать всех на ленч. Пойду позову других.
Лайон ушел, а Энди все смотрела на пустой дверной проем. Облокотившись на спинку кровати и взяв Энди пальцами за подбородок, Лес повернул к себе ее лицо:
– Так вот откуда ветер дует. Наша маленькая Энди сгорела. А я-то думаю, чего это каждый раз, как он смотрит на нее, она тает, как зефир.
– Нет!
– О да, Андреа Мэлоун. Не лги мне. У меня есть глаза, черт возьми. И когда я вижу ревность, я сразу знаю, что это такое. Я был уверен, что он собирается меня убить. В тот момент вся моя жизнь пронеслась у меня перед глазами… – В задумчивости он ходил из угла в угол по комнате. – Мне следовало догадаться, что произошло нечто в этом роде. Те пленки, что я просмотрел утром, неплохие. Но это похоже на мультфильм про Микки-Мауса. Все в них гладко, просто сказка.
– С этим материалом все в порядке, Лес, – запальчиво сказала она.
– Но в них нет и ничего гениального! – закричал он. – Ты могла бы с таким же успехом взять интервью у клоуна Бозо, чтобы он рассказал о своей военной карьере. Ты стала какой-то мягкой, Энди, потеряла свою объективность. И все из-за того, что ты хочешь провести ночь с этим Лайоном.
Слава богу, он хоть не догадался, несмотря на свое сверхъестественное чутье, что эта ночь уже была.
– Я не знаю, как такое вообще могло прийти тебе в голову. С той самой минуты, как он увидел меня, я слышу от него только гадости. Он меня презирает.
– Тогда докажи мне, что я ошибаюсь. Завтра утром ты расколешь старика, как ты это умеешь. Проклятие! Энди, ведь ты в состоянии выудить информацию даже из репы, И она не поймет, что проболталась. Я видел, как ты это делала сотни раз.
– Генерал болен, Лес…
– И у него есть что скрывать. Я это печенкой чувствую. Почему это он категорически отказался надеть мундир? А? Это ненормально, а когда что-то ненормально, я буквально разрываюсь от бешенства.
– Я не собираюсь этого делать, – непреклонно заявила Энди.
Лес больно схватил ее за плечи:
– Тогда это сделаю я, Энди. Если мы заставим его рассказать, почему он так рано ушел в отставку и жил все эти годы отшельником, у Рас будет пропуск на работу в большую компанию. И ты сделаешь историю года, именно ты… или я.
Они услышали внизу голоса. Ребята шли в столовую. Лес отпустил ее плечи, но еще долго и пристально смотрел на нее. Даже на лестнице, когда они спускались в столовую, она ощущала на себе этот взгляд.
Все были в сборе. Генерал, очевидно, собирался обедать в своей комнате, но Лайон был здесь.
За столом разговор начал Лес.
– Ваш отец очень рано вышел в отставку, ведь так, Лайон? – спросил он, отведав холодного салата с курятиной.
Лайон дожевал кусок мяса:
– Да.
– На то были какие-то особые причины?
Энди бросила на Леса угрожающий взгляд, но он этого не заметил или не захотел заметить. Лес и Лайон смотрели друг на друга, как боксеры на ринге, примеряясь к очередному удару.
– Миссис Мэлоун уже спрашивала его об этом, – спокойно ответил Лайон. – Он сказал, что ему просто хотелось попробовать вести новый образ жизни, поскольку он устал от военной карьеры. Отец хотел пожить в спокойном месте и больше времени проводить с моей матерью.
– Но ведь он был еще так молод, – не сдавался Лес.
Никто не вмешивался в их разговор. Ребятам была хорошо известна способность Леса доводить людей до белого каления, но они надеялись, что на это раз он ухватил кусок не по зубам. Они считали, что Лайона не так легко спровоцировать.
– Возможно, именно поэтому он и вышел так рано в отставку, чтобы было достаточно времени на обустройство ранчо. – Лайон вернулся к своему ленчу.
– Может быть, может быть. – В голосе Леса явно звучало недоверие.
Энди заметила, как Лайон крепко сжимал стакан с водой.
– С другой стороны, – продолжал Лес, как бы размышляя вслух, – причиной тому могло быть нечто совершенно другое. Не исключена вероятность, что существует что-то, о чем он хотел бы забыть. Возможно, это касается вашей матери, войны или…
Лайон так резко вскочил, что стул с грохотом отлетел к стене. Серебро, хрусталь и фарфор зазвенели, когда он задел коленом крышку стола. Энди услышала, как Джеф тихонько прошептал:
– Боже мой!
Прибежала из кухни Грейси.
– Я хочу, чтобы к вечеру вы убрались отсюда. Понятно? Убрались. – Он посмотрел на Энди. – Все до единого. После обеда, как только отдохнет мой отец, снимайте последнее интервью и выметайтесь отсюда.
Он подошел к перевернутому стулу и поднял его:
– Извини за беспорядок, Грейси, – и с этими словами стремительно покинул комнату.
В столовой повисла зловещая тишина. Грейси тактично удалилась на кухню.
Джеф прочистил горло:
– Сегодня на ночь собирались зарядить батарейки, Энди. Не знаю, достаточно ли в них осталось мощности, чтобы снимать…
– Постарайся сделать все, что в твоих силах, Джеф, – попросила она.
– О'кей. Конечно. – Он поднялся, и остальные последовали его примеру. – Мы пойдем к реке, приготовим все.
Они ушли.
Энди аккуратно разгладила на столе свою салфетку. Казалось, что ей чрезвычайно важно, чтобы салфетка лежала рядышком с ее почти нетронутой тарелкой. Наконец она встала из-за стола.
– Энди…
– Заткнись, Лес. По-моему, ты сказал уже достаточно.
* * *
Энди очень нравилось выбранное место у реки, и этой съемки она ждала с огромным нетерпением. К тому же это было заключительное, прощальное интервью, что делало его немного печальным. Энди как-то не задумывалась о том, что рано или поздно ей придется покинуть дом Рэтлифов.
– Признайся, Энди, – сказала она своему отражению в зеркале, – ты ведь надеялась, что будешь видеться с Лайоном после отъезда?
Теперь стало ясно, что все это несбыточные мечты. У него своя жизнь. У нее своя. Их пути никогда не сойдутся. Возможно, даже лучше, что она уезжает теперь, когда Лайон ее ненавидит. Так легче.
Энди надела светло-коричневые слаксы и просторную желтую блузку с открытым воротом и с длинными широкими рукавами, схваченными резинкой на запястьях. Волосы она собрала в хвост.
Все ждали ее во дворе. Генерал Рэтлиф сидел в кресле-каталке, укрывшись в тени купального домика. Энди поспешно отвела взгляд от домика: слишком много волнующих воспоминаний связано с ним. Призвав на помощь свою хваленую профессиональную выдержку, Энди спокойно подошла к ожидавшим ее.
– Думаю, нам следует снять несколько кадров для ролика «Б», пока вы с генералом будете двигаться по тропинке. Фон просто замечательный, – сказал Джеф, обращаясь к Энди.
– Чудесно. Скажи, что мы должны делать?
– Просто иди рядом с каталкой генерала Рэтлифа и о чем-нибудь поговорите. А я сделаю остальное.
– Хорошо.
Генерал слышал слова Джефа и направил свое кресло к тропинке. Энди зашагала рядом. Она собиралась просто шевелить губами, имитируя речь, но, к ее удивлению, генерал заговорил с ней, впервые переходя на «ты»:
– Энди, ты неважно выглядишь.
– Слава богу, что мы не подключены к звукозаписывающей аппаратуре, – улыбаясь, ответила она.
– Я имею в виду не физическое состояние, – продолжал генерал. – Ты же знаешь, что я считаю тебя красавицей. Только что-то тебя расстроило. Лайон говорит, что сегодня вы уезжаете.
Краешком глаза она видела, как Джеф пробирается с камерой на плече сквозь деревья, снимая их сбоку. Эта прогулка к реке снималась «набело», и никаких дублей не будет. Что ж, все выглядит естественно. Идет настоящий разговор.
– А он сказал вам, что попросил нас поскорее убраться?
– По-моему, ему не понравился этот мистер Траппер.
– Я бы сказала, что он терпеть не может нас всех.
– Ты ему нравишься.
Энди чуть не споткнулась. Генерал тем временем продолжал, не обращая внимания ни на камеру, ни на ее изумление:
– Лайон в последнее время странно себя ведет. Раньше мы редко виделись с ним днем. Он вставал с рассветом и уходил из дома. Возвращался обычно только к ужину. Иногда даже и на ужин не появлялся. А с тех пор как приехала ты, он слоняется по дому, как щенок, который ждет подачки с кухни.
– Он всего лишь оберегает вас. Ваш сын предупредил меня, чтобы я не смела вас утомлять и не совала нос в ваши личные дела.
– Я думаю, что с Лайоном не все в порядке. Уж слишком много он печется о моей жизни и совсем не думает о своей. Если спросить меня, то я бы сказал, что ему хуже, чем мне.
Они добрались до открытой площадки на берегу реки. Тони и Уоррен стояли рядом с Джилом, который, точно курица-наседка, хлопотал над своими микрофонами, подключая их к батарейкам питания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24