Жаркое дыхание Хантера обжигало Кари лицо. Застегнув ей «молнию» до самого подбородка, он прошептал:
– Ну вот, теперь будет намного теплее.
Однако она не могла понять, согрелась или нет. Каждый ее нерв и без того словно горел медленным огнем. Все мысли в ее голове спутались, в душе царил сумбур. Ей так хотелось ощутить прикосновение его мускулистого тела. Она хотела видеть его обнаженным, доступным для ее рук…
– Наверное, лучше будет, если я провожу тебя до самого порога.
Эти слова, почти неслышные, разбудили ее, как удар колокола. Подумать только, еще немного, и она опустилась бы перед ним на колени, моля о поцелуях и объятиях… Надо же быть такой дурой! Если уж ее наяву преследуют эротические видения, то можно только представить себе, что творится в душе у него. Она всего-то и заикнулась о том, что вечер в его компании оказался не столь уж плох. Зато он без всяких околичностей признался, что пришел в ресторан с единственной целью – увидеть ее и побыть с ней наедине. Вон как у него скулы затвердели – наверняка едва сдерживает похоть.
Но нужно спросить себя: готова ли она к близости с другим мужчиной после Томаса? Сегодня, завтра вечером, в будущем – близком или отдаленном, вообще когда-нибудь…
Господи, да откуда ей знать! Еще минуту назад она горела от страсти, а теперь вся трясется от ужаса. Но как тут не трястись, если ей грозит новая серьезная привязанность? Потому что секса без серьезной привязанности для нее никогда не было и не могло быть.
Между тем он запросто может попытаться поцеловать ее на прощание. Так что же ей делать? Что делать?..
Остановившись у порога дома, где жила Кари, Хантер задумчиво погладил ее по подбородку. Его большой палец описал изящный контур.
– Этот ужин – один из самых восхитительных в моей жизни. Спасибо тебе. И спокойной ночи.
Он пошел обратно тем же путем, которым они добрались сюда. Спящий город поглотил его.
На следующее утро, едва открыв глаза, Кари выскочила из постели, подбежала к окну, выходящему на восток, и потянула за шнур, раздвигая шторы. За время, проведенное ею здесь, это уже вошло у нее в привычку.
На сей раз она проснулась позже обычного. Солнце весело ударило ей в лицо. Кари потянулась всем телом, зевнула и встряхнула волосами. И лишь когда ее глаза открылись окончательно, увидела Хантера, стоявшего на тротуаре, прислонившись к уличному пожарному крану. Он с видимым удовольствием разглядывал ее.
Стыдливо вскрикнув, она схватила со спинки стула домашний халат и загородилась им, как ширмой. Хотя стыдливость в данном случае была вряд ли уместной – он уже видел ее в ночной сорочке, вернее, выполняющей роль ночного неглиже длинной футболке с эмблемой команды «Денвер Бронкос». Спать в ней было одно удовольствие – от бесчисленных стирок старая тенниска полиняла и стала идеально мягкой, но вместе с тем села, доходя теперь Кари до середины бедер. Сонная красавица в смятении вспомнила об этом, лишь когда Хантер, задорно помахав ей рукой, направился к входной двери ее дома.
– Господи, только этого еще не хватало, – простонала Кари, выбегая из спальни. Поглядев на бегу в зеркало, она успела натянуть на себя халат как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь.
– Доброе утро, – поздоровался он, появившись на пороге.
– Доброе утро… – Она стояла, поставив одну босую ступню на другую. Прохладный горный воздух пощипывал голые ноги. – И долго ты так простоял?
– Достаточно долго для того, чтобы захотеть горячего кофе и дать твоим соседям пищу для пересудов.
– В это время года я живу здесь без соседей.
Хантер улыбнулся:
– Вот и чудесно. Значит, можешь смело пригласить меня войти.
Беспомощно взглянув на него, Кари отступила в сторону.
– Ты, наверное, и присяжными так же ловко вертишь? – Этот вопрос был задан без тени ехидства.
– Богатая практика – залог успеха, – откликнулся Хантер, ставя на обеденный стол и раскрывая объемистый бумажный пакет. – У меня тут кофе, еще теплый, и относительно свежие пончики.
– Просто замечательно, – иронично хмыкнула Кари, но все же взяла один пончик, который выглядел особенно аппетитно, и вонзила зубы в сдобную мякоть. – Послушай, а ведь и в самом деле вкусно! Обожаю шоколадную глазурь, – воскликнула она, облизывая пальцы.
– Я так и думал, – спокойно проговорил Хантер, скомкав пустой пакет и уверенно швырнув его в корзину для мусора с точностью, которой мог бы позавидовать любой баскетболист. Повернувшись снова к Кари, он замер на месте, зачарованно наблюдая за тем, как проворно касается кончик ее языка испачканных глазурью тонких пальцев. До чего же хорошо было бы и самому ощутить эти быстрые прикосновения… Однако Хантер постарался тут же прогнать прочь эту крамольную мысль. Подобные мечтания относились уже к разряду излишеств.
Он и так еще до конца не пришел в себя от увиденного несколькими минутами ранее. Кари, потягивающаяся в лучах утреннего солнца, – разве можно представить себе картину, более обольстительную, чем эта? В своей нелепой футболке эта женщина выглядела сексуальнее, чем в самом дорогом и утонченном нижнем белье. Интересно, сознает ли она сама, какую гигантскую силу обретает над мужчиной, выгибая перед ним спину и потягиваясь по-кошачьи, всем телом? Его жадный взгляд успел уловить не только кружевной краешек ее шелковых трусиков. Футболка туго натянулась на ее груди, четко обозначив соблазнительные полукружья. От этого действительно впору было сойти с ума.
Хантер громко прокашлялся.
– Так я подогрею кофе или ты хочешь сварить свежий?
– К сожалению, мои запасы кофе подошли к концу. Можешь подогреть то, что принес, в микровол-новке. Вон она – на кухонной стойке.
Расправившись с пончиками в рекордно короткое время, они теперь неторопливо пили подогретый кофе. Хантер наконец получил возможность немного оглядеться. Потолок квартиры был сводчатым, как в храме. Деревянные панели делали стены дома теплее, паркетный пол был устлан ткаными коврами. Мебель была дорогой, не крикливой, свидетельствуя о тонком вкусе хозяев. Сложенный из дикого камня камин занимал чуть ли не целую стену. К этой комнате, занимавшей в доме центральное место, примыкали крохотная столовая и столь же небольшая кухонька. Из нее также открывался выход в коридор, который, очевидно, вел в спальню или спальни. Вся квартира была невелика по размеру, однако широкие окна создавали ощущение необычайного простора.
– Неплохой домишко. Твой?
– Нет, друзей отца. Они изредка наезжают сюда на отдых. Мне позволено появляться здесь в любое время, когда только захочу. Я никогда не злоупотребляла радушием этих людей. Просто сейчас знала наверняка, что мой приезд не создаст им никаких неудобств. Их здесь не будет все лето. – Присев на край дивана, Кари задумчиво поглядела в окно. – Ты не представляешь, как хорошо тут зимой. Сидишь у огня, смотришь, как за окном снежинки падают…
– Любишь лыжи?
– Да, но скорее не кататься, а смотреть, как другие катаются.
Все еще подстегиваемый любопытством, он прошелся по комнате, то и дело останавливаясь, чтобы получше разглядеть тот или иной предмет обстановки, полистать лежащие на столике журналы. Она поражалась его самоуверенности. Надо же, вломился к женщине, которая даже лицо не успела ополоснуть после сна, и держится как у себя дома. А главное, ни слова о причине столь раннего визита.
Но разве она требовала от него объяснений?
Она просто сидела перед ним в одной рубашке, с босыми ногами, спутанными волосами, торчащими в разные стороны, как воронье гнездо, и заспанными глазами. В то же время в ее душе не было и тени смущения, приличествующего подобной ситуации. «Интересно, отчего бы это?» – удивилась Кари самой себе.
Может быть, оттого, что так непринужденно ведет себя он? Или же ее мысли сосредоточены на нем до такой степени, что она не в состоянии думать ни о чем другом?
Каждое движение худощавого тела Хантера было наполнено непередаваемой, чисто мужской грацией. Жилет на пуху, который он надел, спасаясь от прохлады позднего лета в горах, был теперь небрежно брошен на спинку стула. Джинсовая рубашка облегала его мускулистый торс. Мягкие башмаки как нельзя лучше подходили к джинсам, далеко не новым. Джинсы к тому же были довольно тесными, а потому лишний раз подчеркивали пол их владельца, и она несколько раз поймала себя на том, что ее взгляд невольно задерживается на его бедрах.
На сей раз Хантер был в очках, и Кари догадалась, что сегодня он за рулем. Она сразу же вспомнила припаркованную неподалеку от дома незнакомую машину. Вспомнилось ей и то, как вспыхивали на солнце красноватым отсветом растрепанные пряди его волос, когда она смотрела на него в окно…
– А это что? – вторгся он в ее мысли, склонившись над ломберным столиком, на котором были рассыпаны картонные детали головоломки-мозаики.
– С собой привезла, – просто сказала она, вставая с диванного валика. – Надо же было заполнить чем-то долгие часы безделья, вот я и прихватила с собой книги, которые давно уже хотела прочитать. Да еще это развлечение… – Кари подняла со стола один фигурный кусочек и после недолгих раздумий точно вставила его в пустующий паз.
– Отлично, – тепло улыбнулся Хантер. – Вижу, у тебя немалый опыт.
– Никогда раньше этим не занималась. Но, как видишь, подвернулась возможность набить руку.
Эта головоломка имела для нее глубинный смысл. Кари начала собирать ее не с края, как делают это почти все, а из центра, постепенно продвигаясь во все стороны.
Для нее центр символизировал ядро ее души, все, во что она свято верила, ее моральные устои и ценности, мысли и убеждения, самое сокровенное, личное, воспитанное в ней с раннего детства. Одним словом, то, что делало ее Кари Стюарт.
И именно поэтому, приехав сюда, она начала игру с центра поля, постепенно, день за днем прибавляя кусочек к кусочку. В памяти ее оживали полузабытые картины прошлого: ужас и одиночество ребенка, потерявшего мать, жизнь с отцом, годы учебы в колледже, первые ступеньки карьеры, дружба с Пинки, встреча с Томасом. Кари силилась вспомнить как можно больше подробностей их супружества – так легче было справиться с кошмаром его смерти. Однако особенно четко ее память почему-то зафиксировала все подробности встреч с Хантером Макки. Из несметного числа разрозненных кусочков мало-помалу начинала вырисовываться целостная картина.
Теперь головоломка была почти собрана.
– Мне кажется, что, закончив ее, я узнаю что-то новое о себе самой. – Эта фраза сорвалась с ее языка совершенно непроизвольно. Кари вовсе не хотела произносить свою заветную мысль вслух и обеспокоенно взглянула на Хантера, опасаясь, что он сочтет ее глупой. Однако тот, судя по всему, отнесся к ее словам с пониманием – он лишь молча склонил голову. Господи, лишь бы он не стал допытываться, что она имеет в виду! И Хантер, словно угадав ее безмолвную мольбу, не стал докучать ей расспросами.
– У тебя рот в шоколаде, – мимоходом заметил он.
У него были удивительные глаза. Они опять гипнотизировали ее. Их мягкий свет словно озарял ее всю разом, – как снаружи, так и изнутри.
– В самом деле?
– M-м, вот тут.
Его палец снял капельку шоколадной глазури. Затем эта капелька растаяла на его языке. Она смотрела на рот Хантера, зачарованная и одновременно возбужденная его откровенной чувственностью. Глаза Кари были прикованы к этим чудесным губам даже тогда, когда он взял ее за плечи и привлек к себе.
– Кари…
Ее взгляд медленно пополз вверх, пока не встретился со взглядом его глаз.
– Что?..
– Когда я впервые поцеловал тебя, ты была без чувств. Во второй раз я был так взбешен, что сам не знал, чего мне больше хочется, – поцеловать тебя или задушить. Ослепнув от ярости, я не ведал, что творил.
Ладони Хантера мягко легли на ее щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40