— Другими словами, Бишоп был обыкновенным мошенником?
— Я не могу делать такого категорического обвинения. Безусловно, происходило что-то… Что-то совершенно далекое от нормального процесса развития делового предпринимательства.
— Сколько же платили сталеплавильные компании за эту руду, которая вместо металла превращалась в дорожный балласт?
— Различные суммы, пока рудодобывающая корпорация получала достаточно денег, чтобы выплатить взятый в банке заем. После этого она прекращала свою деловую активность, больше не посылались транспорты с рудой: заем оплатили, и компания как бы растворилась, исчезла, а всем держателям акций предоставлено право выбора специальными уполномоченными корпораций: или забрать всю сумму денег, которую они вложили в акции, или держать акции на хранении в банке.
— Вы, конечно, мистер Биллингс, отправились к уполномоченному корпорации?
— Нет, сэр, я этого не сделал.
— Почему же?
— Потому что до определенных пределов наш банк участвовал в урегулировании спора. Возможно, нам следовало более подробно изучить варианты афер этих корпораций; но ведь обычно мистер Бишоп держал в нашем банке очень большие суммы денег на многих счетах, которые не лежали пассивно — они работали. Нам приходилось с этим считаться.
— Но когда вы обнаружили… что тогда сделали вы?
— Мы потребовали от мистера Бишопа объяснений.
— Вы рассказали ему о том, что выяснилось при расследовании?
— Большую часть этого мы выяснили уже после… слишком поздно. Но Бишоп знал о проводящемся нами расследовании.
— Вы хотите сказать, что многое из этого вы обнаружили до прошлого вторника?
— Да, к прошлому вторнику мы знали достаточно, чтобы уже быть начеку, чтобы… заподозрить его.
— И вы попросили Бишопа о встрече с вами, чтобы он кое-что вам объяснил?
— Да.
— Когда вы попросили о встрече?
Биллингс закашлялся.
— Так когда же?
— В тот вторник, вечером.
— Где?
— У меня дома.
— Хорошо. А теперь вернемся опять к вашей яхте.
Ваш сын нашел тело Бишопа там, на полу… Что он сделал после этого? Как поступил?
— Сын понимал, что практически никто не знал о том, что он находится в клубе на своей яхте.
— В какое время все происходило?
— После того, как стемнело.
— И что же он сделал?
— Он разделся. У каждого из нас на яхте есть своя каюта и в ней стенной шкаф, полный разной одежды. Таким образом, Джон мог полностью изменить свой внешний вид и остаться никем не замеченным.
— Что он сделал потом?
— Надел плавки, положив в карман ключи от машины, закрыл яхту на замок и, тихо соскользнув с ее борта в воду, поплыл к каналу. Прямо по каналу он обогнул территорию яхт-клуба и незамеченный, достигнув пляжа, вышел на берег. Он производил впечатление человека, решившего просто поплавать перед сном. Он прошел мимо нескольких парочек, сидевших в машинах и любовавшихся игрой волн, направившись к тому месту, где он оставил свой автомобиль. Он сел в машину, повернул ключ зажигания и поехал домой, где принял душ, насухо вытерся, высушил плавки и переоделся.
— Что же было потом?
— К сожалению, меня в тот час не было дома: деловое совещание заняло весь вечер, и ему пришлось меня долго ждать, пока я не вернулся. Было почти одиннадцать, когда я приехал домой.
— И что вы сделали?
— Мой сын рассказал мне о том, что произошло. Я без обиняков высказал ему свое недовольство тем, как он повел себя, что ему надо было сразу сообщить о происшествии в полицию.
— Полагаю, вы сами позвонили?
— Да, но не в полицию… Я решил, что будет лучше, если тело Бишопа обнаружит кто-то из сторожей яхт-клуба. Поэтому позвонил в яхт-клуб ночному охраннику и попросил его пойти на мою яхту, взять там оставленный мной в главной каюте чемоданчик с деловыми бумагами и прислать его мне с таксистом.
— Что же произошло дальше?
— Я полагал, что когда он попадет на яхту, то сразу обнаружит тело и сообщит в полицию.
— И что, он этого не сделал?
— Нет, просто… тела там не оказалось.
— Откуда вы об этом узнали?
— Ночной охранник прислал мне чемоданчик с бумагами, как я просил, с таксистом, и я очень расстроился. Тут же детально расспросил сына еще раз, даже предположил, что, может быть, он перепутал яхты или ему просто все случившееся приснилось. На следующее утро я отправился на яхту сам и внимательно ее осмотрел.
— Вы обнаружили там что-нибудь?
— Я не нашел ничего, что бы говорило о том, что здесь лежало тело убитого. Все вещи стояли на своих местах, там, где я их оставил.
— Как ночной сторож попал на вашу яхту?
— У него хранится запасной ключ. Правила яхт-клуба не требуют, чтобы владелец яхты обязательно оставлял от нее ключи охранникам, но многие предпочитают это делать на случай пожара или какой-то срочной необходимости: сторож может взойти на борт яхты и в случае надобности даже передвинуть ее.
— Что было потом?
— Мой сын волновался, так как не понимал, что произошло. Поэтому решил, что ему не помешало бы на всякий случай надежное алиби на ночь вторника.
— А у вас, мистер Биллингс, оно есть?
— Да, конечно. Я ведь был на конференции со своими деловыми партнерами. Один из них — директор нашего банка.
— Дайте мне его имя и адрес.
— Конечно, мистер Лэм. Надеюсь, вы не сомневаетесь…
— Я не сомневаюсь. Я расследую. Как его имя? Его адрес?
— Вальдо В. Джефферсон. Его офис находится в здании нашего банка.
— К вам на яхту приходили гости? Они как-нибудь регистрируются при этом?
— Нет, гости не должны регистрироваться, только владельцы яхт. Но количество гостей фиксируется — один, два, трое, четверо…
— Хорошо, вернемся к яхте. Поедем сейчас туда, и вы запишете меня как своего гостя.
— Но ведь я уже тщательно осмотрел ее, мистер Лэм.
Там ничего нет.
— Может быть, вы не обнаружили никаких улик, но если тело мертвого человека находилось на яхте и полиция будет иметь все причины подозревать вас, то, поверьте мне, они найдут множество улик, о которых вы даже и не подозреваете.
Выражение довольства собой появилось на лице Биллингса-старшего.
— Там нет никаких улик, мистер Лэм, уверяю вас.
— Возможно, и нет.
— Что вы все-таки собираетесь там найти, мистер Лэм? Что вы будете там искать?
— Знаете, однажды я посетил семинар известного Френсиса Г. Ли о расследовании убийств…
— Мне казалось, у вас достаточно высокая профессиональная квалификация, мистер Лэм. Однако я не вижу причин, почему мы сейчас должны это обсуждать…
Я продолжал рассказывать, будто не слышал, как меня пытался одернуть Биллингс:
— На семинаре предложили кому-нибудь из нас помочь следствию. Согласившемуся закатали рукав и измазали руку и ладонь человеческой кровью.
— На моих руках не было никаких брызг крови! — оскорбленно воскликнул Биллингс.
— После этого, — как ни в чем не бывало продолжал я, — ему предложили помыть руки с мылом горячей водой, потереть их щеткой — словом, сделать все, чтобы смыть следы крови.
— Она сразу отмылась?
— Конечно.
— И что потом? — спросил Биллингс.
— Ничего.
— Что вы имеете в виду, говоря «ничего»?
— Он ушел вместе со всем классом.
— Вы хотите сказать, что они брызнули кровью ему на руки, заставили потом ее смыть — и это все?
— На следующий день его спросили на семинаре, принимал ли он дома душ, и он ответил, что принимал, причем особенно тщательно тер щеткой руки в тех местах, куда попала кровь.
— И что же потом?
— Ничего, говорю я вам.
— Лэм, вы шутите?
— Нет. На третий день его опять спросили, принимал ли он ванну и тер ли он с мылом руки?
— Лэм, я не понимаю, к чему вы клоните?
— После этих расспросов ему закатали рукав и смазали реактивом те места, где была прежде кровь. И знаете, что случилось? Везде, где два дня назад на руках и ладонях алела кровь, выступили темно-синие пятна.
Джон Карвер Биллингс неподвижно застыл в кресле, как застывает иногда мышь на полке в кладовой при виде внезапно открывающейся двери… Я видел, как он переваривает только что полученную информацию, и она ему совсем была не по душе.
Внезапно он выпрямился и произнес своим спокойным, уверенным голосом опытного банкира:
— Хорошо, мистер Лэм, а сейчас мы отправимся с вами на нашу яхту.
Глава 13
Плавающие дворцы из красного дерева и тика, сверкающие лаком и глянцем, начищенной до блеска бронзой, спокойно поднимались и опускались на волнах, терпеливо дожидаясь уик-энда, когда их владельцы возьмут их на несколько часов отдыха на воды залива или в открытый океан, кативший свои бесконечные волны. Некоторые яхты были таких огромных размеров, что для управления ими требовалась целая команда. Другие имели на своем борту новейшее навигационное управление, что позволяло владельцу в случае необходимости вести яхту одному в открытом море.
Все было так, как мне рассказал Биллингс-отец. Яхт-клуб принимал только своих членов. Высокая стена из стальной сетки с тремя рядами колючей проволоки окружала территорию клуба, и в воротах стояла специальная платформа, при вступлении на которую раздавался сигнал, а ночной охранник уважительно поздоровался с Биллингсом, пожелав ему доброго вечера и протянув специальную книгу, в которой Биллингс расписался, а в отдельную колонку сделал запись: «Один гость». Охранник посмотрел на часы, проверив время нашего прибытия. Он хотел, как мне показалось, сказать еще что-то Биллингсу, но тот оборвал его:
— В другой раз, Боб.
Взяв мою руку, он повел меня по длинной дорожке к яхте. Пока мы шли, нас сопровождал приятный звук плескавшейся воды и игра световых бликов на ее поверхности. Вокруг царила какая-то мрачная, зловещая атмосфера. Ни он, ни я не произнесли ни слова. Мы подошли к белой яхте, палубы которой были сделаны из тикового дерева; кругом в свете луны сверкали бронзой начищенные поручни и ручки. В верхней кабине окна были квадратными, с тяжелыми непробиваемыми стеклами. В нижней — круглые небольшие иллюминаторы.
— Это здесь, — остановился Биллингс. — Пожалуйста, наступайте не на палубу, а на ковер. Я сейчас отопру каюту.
Мы взошли на борт. Биллингс вставил ключ в замок.
Скользящая панель отъехала в сторону, и мы очутились в залитой светом каюте: Биллингс успел, входя, щелкнуть выключателем.
— Это произошло здесь, — произнес он.
Я впитывал атмосферу, царящую тут. Вокруг все дышало роскошью и богатством. Мои ноги утопали в толстом ворсистом ковре, и казалось, я иду по мху в глубине нетронутого леса. Цветовая гамма интерьера в кабине подбиралась тщательно. Дорогие шторы прикрывали окна от любопытных взглядов внешнего мира. Кресла, стулья, классный радиоприемник — все здесь создавало комфорт в миниатюре.
— Где лежало тело? — спросил я.
— Как я понял из рассказа моего сына, оно лежало здесь. Вы видите, на ковре нет ни единого следа.
Я опустился на четвереньки.
— Вы можете этого не делать, — предостерег Биллингс. — Здесь, на ковре, вы не найдете и крохотного пятнышка, — повторил он.
Я продолжал ползать на коленях, замечая краем глаза, что Биллингс начал раздражаться.
— Ни одного, ни малейшего… — согласился я с ним.
— Уж можете поверить мне на слово, — повторил он.
— На ковре нет ни пятнышка, потому что он совершенно новый и только недавно был заменен.
— О чем, черт возьми, вы толкуете? — потребовал ответа Биллингс. — Этот ковер лежит здесь с тех пор, как…
Я покачал головой и сдвинул в сторону одно из кресел. Там, где от его ножек должны были остаться глубокие вмятины, лишь слегка примялся ворс.
— Ковер лежит здесь с тех пор, как сюда были поставлены кресла, — констатировал я.
— Это очень дорогой ковер. Его ворс не в состоянии придавить даже самая тяжелая мебель — он сразу принимает прежнее положение, едва вы убираете ее.
— Знаю, мистер Биллингс, об этом, но невозможно полностью уничтожить следы от ножек постоянно стоящей мебели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30