– Я не расчетливая, просто действую под влиянием обстоятельств. Правда, я все время пытаюсь контролировать свои поступки.
– Я это и имел в в виду, – ответил Мейсон. – И самоконтроль у вас отличный.
– Вам это не нравится?
– Не знаю... Но ведь всего несколько минут назад вы были в истерике.
– Я справилась со своей истерикой. А после нервного потрясения чувства обычно притупляются.
– И вы становитесь холодной и равнодушной ко всему?
– Конечно, именно это и происходит.
– Тем не менее, когда был обнаружен труп, вы действовали наперекор своему характеру, – заметил Мейсон. – Я просил вас ни к чему не притрагиваться, а вы, словно пьяная, начали бродить по комнате, хватаясь то за шкаф, то за ручки двери, а потом вырвались из рук Деллы и натолкнулись на стену, чтобы и там остался след... Да, и еще. Когда я заглядывал в окно, вы подошли и тоже оставили свои отпечатки на стекле.
– Ну и что? – удивилась она. – Разве можно меня в этом упрекать?
– Вы везде оставили отпечатки пальцев.
– Мне очень жаль...
– Вы пожалеете еще больше, столкнувшись с лейтенантом Трэггом. Он не любит такие трюки. Когда он найдет все эти отпечатки, непременно придет к выводу, что их слишком много. Лейтенант Трэгг – опытный офицер, и ему давно известны подобные штучки.
– Но ведь он должен понимать, мистер Мейсон, что женщина – это не бездушная машина. Временами она чересчур логична, а временами непоследовательна.
– Все это понятно, – сказал Мейсон. – Но я уже сделал соответствующие выводы для себя, и мне было бы интересно узнать, придет ли к таким же выводам и лейтенант Трэгг.
– К каким же выводам вы пришли, мистер Мейсон? – спросила Элен Эддар.
– Что вы уже знали о смерти Агнес Берлингтон, явившись сегодня в мой офис.
– Что вы такое говорите! – воскликнула Элен Эддар. – Никогда в жизни я не слышала ничего подобного! Вы обвиняете меня в двуличии и лжи?!
– Я ни в чем вас не обвиняю, – спокойно ответил Мейсон. – Просто высказал свою точку зрения. А теперь позвольте задать вам вопрос: вы знали о смерти Агнес Берлингтон, когда пришли в мою контору?
– Конечно, нет.
– Я даю вам немного времени подумать над моим вопросом, Элен, сказал Мейсон. – Если вы уже знали раньше, что Агнес Берлингтон мертва, у вас будет ровно столько же неприятностей, как если бы вы сами вошли в ее дом с револьвером в руке и нажали на курок, послав пулю в женщину, которая шантажировала вас.
– Я же сказала вам, что ничего не знала о ее смерти! Откуда мне было знать?! Я думала, что мы найдем ее живой и невредимой, и вы сможете поговорить с ней.
– Странно... – задумчиво сказал Мейсон. – На подъездной дорожке были видны следы автомобильных шин. Вода из оросительной системы затопила не только газон, но и дорожку.
– Ну и что? – спросила она.
– Вам очень хотелось, чтобы я проехал на машине до самого дома.
– Я думала, что так будет удобнее...
– Почему?
– Ну, потому что... потому что... Ну, не знаю. Поближе к самому дому.
– И тем не менее, мне бы хотелось знать, не было ли причиной тому желание, чтобы я колесами своей машины затер имеющиеся следы. Мне хотелось бы знать, не въезжали ли вы сегодня на эту подъездную дорожку и не оставили там следы от машины. Не входили ли вы в дом через черный ход и не видели ли труп Агнес Берлингтон, лежащей на полу. Хотелось бы узнать и о том, не искали ли вы что-нибудь в ее доме: какие-нибудь бумаги, дневник или что-нибудь в этом роде и не оставили ли вы еще где-нибудь отпечатки своих пальцев. Затем я хотел бы знать, зачем вы пришли ко мне, если собираетесь сами выкручиваться из этой ситуации? Только для того, чтобы я обнаружил труп Агнес Берлингтон и потом смог подтвердить лейтенанту Трэггу, что отпечатки пальцев были сделаны в моем присутствии?
– Мистер Мейсон, – холодно сказала Элен Эддар, – я полагаю, что при сложившихся обстоятельствах вы вряд ли сможете быть моим адвокатом.
– Это ваше дело, – ответил Мейсон. – Но хочу вас предупредить, что времени на размышление у нас осталось совсем мало. Если все, что я вам сказал, правда, вам предъявят обвинение в предумышленном убийстве. И не ведите себя как ребенок, ведь лейтенант Трэгг предъявит вам это обвинение в ближайшие двадцать четыре часа. А теперь думайте, что вам делать.
Элен Эддар молчала.
– Ну? – спросил Мейсон. – Что вы скажете? И куда исчезла ваша холодная величавость?
Внезапно Элен Эддар положила руку на плечо Деллы Стрит.
– Все, что вы сказали – правда, – ответила она.
Как только Мейсон услышал это признание, он тотчас же свернул с магистрали, по которой они ехали.
– Куда вы? – спросила Элен.
– Туда, где никто не сможет вас найти, – ответил Мейсон. – И вы там будете до тех пор, пока я не узнаю всей правды.
12
– Я же рассказала вам всю правду, – сказала Элен Эддар. – И вам нет необходимости куда-либо ездить.
– Вы совсем не понимаете создавшегося положения и ведете себя как несмышленая девчонка, – ответил Мейсон. – Вы не только сами попали в пренеприятную историю, но и меня втянули в нее. Ни в коем случае нельзя недооценивать полицию. Они наверняка обнаружат следы шин на мокрой подъездной дороге и захотят узнать, что вам там было нужно. Ваше имя и адрес им известны из водительских прав, так что найти вашу машину не составит труда. Сравнив следы с покрышками на вашей машине, они придут к выводу, что Агнес Берлингтон убили вы, а потом приехали в мой офис, рассказали, что вы наделали, и я поехал с вами, чтобы уничтожить улики, если таковые остались, а после уничтожения улик вызвал полицию.
– Я бы могла поменять покрышки до того, как...
– Не говорите глупостей, – перебил Мейсон. – Это приведет вас прямо в тюрьму. Что вы сделали с револьвером?
– С каким револьвером?
– Я полагаю, что Агнес Берлингтон была застрелена. Там, у трупа, должен был лежать револьвер.
– Никакого револьвера не было.
Адвокат резко повернул влево и подвел машину к небольшому мотелю, там он снял два смежных помещения, провел Деллу Стрит и Элен Эддар в одно из них и открыл внутренние двери.
– Отлично, – сказал он. – Можно присесть и поговорить часок, пока не началась вся эта катавасия.
Элен Эддар сказала:
– Я считаю, что не имею права вас обманывать, так что я...
– Все это пустяки, – перебил ее Мейсон. – Я хочу знать другое. Вы убили Агнес Берлингтон?
– О, Господи, мистер Мейсон! Я вообще не в состоянии убить кого-либо! Нет, я ее не убивала...
– Когда вы там были?
– Сразу после полудня.
– И что же вы там увидели?
– То же, что и вы.
– А теперь я хочу, чтобы вы ответили мне правду, – сказал Мейсон. Валялся ли там где-нибудь револьвер?
– Нет, не было никакого револьвера.
– Как вы отреагировали на увиденное?
– Сперва испугалась, а потом подумала, что смогу порыться в ее бумагах.
– Вы что-нибудь нашли?
– Дневник.
– Что вы с ним сделали?
– Читать там я побоялась и захватила его с собой. А потом подумала, что совершила ужасную глупость и...
– Вы читали дневник хотя бы частично?
– Да. Большую часть я прочла.
– Обнаружили что-нибудь интересное?
– Мне кажется, там много зашифровано. То есть она писала условными фразами: «Позвонила тому-то, назначила встречу» или «Встреча прошла удовлетворительно». Слово «удовлетворительно» подчеркнуто.
– Знакомые имена встречались?
– Никаких имен не было вообще, – ответила она, – были только инициалы... Но была там одна фраза, которая ужасно меня обеспокоила.
– Что за фраза?
– "Я подписалась на «Гловервиллскую газету».
– Где этот дневник сейчас?
– Я его спрятала.
– Где?
– Где его никто не сможет найти.
– Мне бы вашу уверенность, – бросил Мейсон. – В полиции люди дотошные.
– А я очень изобретательна.
– Вы еще очень и очень неопытная женщина... Но не будем об этом. Я уехал оттуда вместе с вами. И если полиция сможет доказать, что вы побывали там два раза и к тому же похитили дневник, она сразу же предъявит вам обвинение в убийстве.
– Что же мне делать? – спросила она.
– Пока ничего, – ответы Мейсон. – Самое главное – сохранять спокойствие. А когда полиция начнет задавать вам вопросы, заявить, что на все вопросы будет отвечать ваш адвокат.
– А от этого я не буду выглядеть более виноватой?
– Если вы начнете отвечать на их вопросы, – ответил Мейсон, – то н_а_в_е_р_н_я_к_а_ будете выглядеть виноватой. Они поймают вас на противоречиях и лжи, подстроят вам ловушку, и вы легко в нее попадете.
– Но если я не стану ничего говорить, они тоже посчитают меня виноватой.
– Если вы будете держаться спокойно, ваши шансы увеличатся, – ответил Мейсон. – Да, они сочтут вас виновной, арестуют и предъявят обвинение в предумышленном убийстве. Но нужно будет еще доказать, что именно вы убили Агнес Берлингтон и что у вас имелись причины для этого.
– Но тот кто ее убил... у того ведь были основания.
– Да, и тем не менее, вам придется примириться с необходимостью предстать перед Судом и выслушать обвинение. А мы, со своей стороны, должны разбить обвинения. Сложность заключается только в том, что полиция всегда держит в тайне свои вещественные доказательства и представляет их Суду в последнюю минуту.
– Может быть, вам дать этот дневник, если он вам поможет? – спросила Элен Эддар.
– Я являюсь на суде официальным лицом, – ответил Мейсон. – И не имею права скрывать улики. Я вынужден буду сообщить об этом дневнике Суду, если он хоть несколько секунд побудет у меня в руках. С другой стороны, опять-таки являясь официальным лицом, я должен сохранять тайны своего клиента. Вы, например, сказали мне, что у вас имеется дневник Агнес Берлингтон. Я могу посоветовать вам сдать его полиции. Но если вы не захотите последовать моему совету, я не имею права предпринимать какие-либо шаги в этом направлении. У меня имеется профессиональная привилегия сохранять все разговоры с клиентом в тайне. Теперь насчет вашего сына...
– Что именно, мистер Мейсон?
– Полиция наверняка будет наводить о нем справки. Какое впечатление он произведет на полицию?
– Самое хорошее. Это милый молодой человек с хорошими манерами.
– Где он живет?
– В старом доме Байрдов. После того, как Белинда и Август погибли в автомобильной катастрофе, он унаследовал все, что осталось после них, и остался жить в том же доме.
– Хорошо, – сказал Мейсон, поднимаясь. – Мы нанесем визит вашему сыну, и будем надеяться, что в этом отношении опередим полицию. – Он сделал знак Делле Стрит. – Поедем, Делла.
13
Элен Эддар сидела в машине рядом с Мейсоном и показывала дорогу.
– На ближайшем перекрестке сверните направо. Дом стоит как раз посередине квартала.
– Вы думаете, он дома? – спросил адвокат.
– Должен быть дома.
– И он знает, что вы...
– Сейчас он уже знает правду, но в течение многих лет он считал меня только другом дома, в какой-то мере связанным с семьей Байрдов. И никогда не расспрашивал ни о чем. Просто принимал это как факт и называл меня «тетя Элен».
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Будем надеяться, что он дома.
– Должен быть дома. Он занимается. Скоро у него начнутся экзамены... Вот мы и приехали.
Адвокат подвел машину к тротуару.
– Пойдемте, – сказал он. – И запомните: вы абсолютно ничего не будете говорить о том, что могло бы подсказать ему, что вы видели сегодня Агнес Берлингтон, причем дважды. И вы никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажете ни одному живому существу о том, что рассказали нам. Ну, а теперь пойдемте и посмотрим на вашего мальчика.
Они вышли из машины и направились к дому по цементированной дорожке, с обеих сторон которой находился хорошо ухоженный газон.
– Кто здесь занимается хозяйством? – спросил Мейсон. – Сам сын?
– Кажется, он нанимает человека. Работы тут довольно много, а Уайт сейчас очень занят учебой.
Элен Эддар подошла к двери и дала целую серию звонков:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23