Охотнее всего Эдди убежал бы, унося статуэтку.
«Спокойно, Эдди, — сказал он самому себе, — здесь нужны гений и хладнокровие».
— Дешевенькая статуэтка, но мне хотелось бы иметь такую, — проговорил он. — Охотно поменял бы ее на эти наручные часы, потому что предложить за нее деньги я счел бы обидой для вас.
— Эту статуэтку я не отдам, — ответила Грета. — Я держу здесь свои принадлежности для шитья. — Она открыла коробочку, служившую подставкой для статуэтки. Там лежали нитки, наперсток, маленькие ножницы и игла. — К тому же это память о маме. Нет, ее я не отдам. Если уж вы хотите обменять свои часы, я могу дать за них карлсбадский кубок. Очень красивый, и мы им совсем не пользуемся.
Все уговоры и обещания не дали ни малейшего результата.
Эдди держал Будду в своих руках, но ничего не мог поделать. Противостоявшая ему смесь ограниченности и упрямства делала безнадежной любую попытку получить статуэтку прямым путем. Грета, продолжая улыбаться улыбкой древней статуи, которая, впрочем, с равным успехом могла говорить о далеко зашедшем кретинизме, будет защищать свою собственность с надежностью бетонированного бомбоубежища!
Стало быть, надо что-то придумать.
Задача, собственно не из сложных. В полицейской хронике известны случаи, когда люди вскрывали сейфы, пробивали стены и взламывали стальные двери. Насколько же проще похитить из настежь открытой комнаты придурковатой дочки глухого старика статуэтку индийского божка, по совместительству занимающегося хранением принадлежностей для шитья.
Пожалуй, проще всего будет спрятаться в чулане, который Эдди заметил, провожая Грету, и который был расположен почти напротив ее комнаты.
— А здесь кто живет? — небрежно спросил Эдди.
— Здесь мы держим всякую рухлядь, — ответила, рассмеявшись, Грета. — А наш садовник хранит тут свой выходной костюм.
Эдди приоткрыл дверцу чулана. Рядом со входом висел парадный костюм садовника, судя по которому, садовник принадлежал к числу самых жалких оборванцев во всей стране.
Вот здесь и надо будет спрятаться!
После того, как Эдди поцеловал похожую на студень руку Греты и дверь ее спальни захлопнулась, он молниеносно проскользнул в чулан. Он знал уже, что примерно через час Грета выйдет в кладовую, найдет что-нибудь съедобное и примется за еду. Это удивительное наблюдение он сделал еще накануне. За ужином Грета едва прикоснулась к еде, отщипывая крохотные кусочки, словно птичка. Ночью у Эдди разболелась голова, он вышел в сад и через окно случайно увидел Грету, сидевшую в гостиной наедине с целым кругом колбасы и невероятным количеством картофельного салата. Глотала она так, что ежесекундно чуть не давилась.
На этом наблюдении и был основан план Эдди. Как только Грета спустится, чтобы поужинать, он прошмыгнет в ее комнату, заберет Будду и, бросив свои вещи, сбежит с добычей. Спрятавшись в старой ванне, которая вместе с несколькими садовыми столиками и поломанным стулом занимала дальнюю часть чулана, Эдди как раз обдумывал план бегства, когда пришел садовник, чтобы переодеться в свой выходной костюм. Старик переодевался, бормоча под нос что-то о людях, воображающих, будто садовник — бог, способный вырастить чудо из грошовой тюльпанной луковицы. Высказав в довольно крепких выражениях свое мнение о таких людях, садовник повесил рабочий костюм на гвоздь и вышел.
Однако он запер за собою дверь!
Что за чушь?!!
Где это слыхано, чтобы запирать чуланы со всяким старьем?!!…
На мгновенье Эдди показалось, будто чулан превратился в ванную комнату. Во всяком случае, жарко ему стало так, словно ванну, в которой он сидел, до краев наполнили кипятком. Он еле выбрался из нее. Дверь и впрямь была заперта. Окон в чулане не было. В довершение всего Эдди был голоден, как волк. Он готов был биться в дверь лбом.
Подняв кулаки к потолку, над которым был чердак с развешанным на нем бельем, Эдди погрозил ими так, словно все эти простыни и были виновны в его бедах. Потом он зашагал взад-вперед по чулану, отодвинув ногой в сторону стоявшего на полу фаянсового гномика.
Вытащив пачку сигарет, Эдди обнаружил, что забыл положить в карман спички. Затем он услышал, как Грета выскользнула из комнаты, чтобы прикончить остатки вчерашней колбасы вместе с новой порцией салата. Тут же он чуть не вскрикнул, присев прямо на поломанный подсвечник. Схватив подсвечник, Эдди нацепил его на голову снова подвернувшегося ему под ноги гнома.
Наконец наступило утро. В замке повернулся ключ, и старый садовник появился вновь, чтобы переодеться в рабочее платье. Еще только начинало светать, было не больше пяти часов. Утро было сырое и пасмурное. Запах влажной земли ворвался в чулан через открытую дверь.
Садовник неожиданно замер на месте, удивленно глядя на фаянсового гнома, голову которого на манер фригийского колпака украшал поломанный подсвечник. Накануне вечером ничего такого здесь не было! Бородатый гном лишь таинственно ухмылялся. Как он оказался тут? И откуда взялся у него на голове подсвечник?… Может, тут кто-то есть?…
Дойдя до этой точки в своих рассуждениях, садовник наверняка выскочил бы в коридор, но об этом он уже не успел подумать, получив по затылку удар, от которого повалился на торчащие во все стороны пружины старого дивана, пробив головой полотно картины, изображавшей медведицу и ее семейство, разгуливающих на том месте, где впоследствие будет основан город Берн.
Садовник завопил во весь голос!
Слуга, сворачивавший в коридор с пастой для натирки полов в руках, остановился, а потом поспешил на помощь. Эдди, как раз в этот момент выскочивший в полутемный коридор, налетел прямо на слугу и сбил его с ног!…
Теперь во всю глотку вопили уже двое.
У подножья лестницы появился привратник с кучей снятого с веревок белья. Эдди с высоты восьмой ступеньки прыгнул ему прямо в объятия. Оба покатились по полу, но через мгновенье Эдди уже выскочил за дверь и помчался по темному саду.
За ним бежали слуга с пастой для натирания полов, садовник с висящей на шее картиной, изображающей медвежье семейство на месте основания города Берна, и привратник с кучей белья в руках. Кухарка, женщина суеверная, выглянула в окно и потом неделю не могла прийти в себя от подобного зрелища.
Дальнейшее трудно назвать иначе, чем трагическим поворотом судьбы. В буквальном смысле, потому что именно из-за поворота на дорогу выехал, отрезав путь беглецу, воз с сеном.
Что делать?
Назад в гущу деревьев! Когда Эдди перепрыгнул через канаву и совершил, ткнувшись носом в грязь, вынужденную посадку на другой ее стороне, преследователи были всего в десятке шагов от него. Петляя между деревьями, Эдди выбежал к берегу озера и, не задумываясь, прыгнул в пронзительно холодную воду. Набрав полные легкие воздуха, он нырнул и поплыл под водой.
Преследователи не расслышали всплеска, а поверхность воды в рассветных сумерках выглядела совсем спокойной.
Они повернулись и пошли домой.
Через полчаса Эдди Рансинг, устало взмахивая руками, доплыл до Швахт-бай-Цунглиам-Зее, местности, давшей родной стране двух президентов промышленных компаний.
Уже наступило утро. В зарослях камышей квакали лягушки.
Эдди, с которого ручьями стекала вода, весь посинев, сидел на камне возле Швахт-бай-Цунглиам-Зее и тихо всхлипывал…
Глава пятая
Эвелин не смела тронуться с места.
В какой — то из комнат глухо, торжественно пробили часы. Каторжник спрыгнул с подоконника и аккуратно отряхнул пыль с брюк. Сейчас ситуация выглядела следующим образом: Гордон даже не подозревал о том, что девушка здесь, в то время как Эвелин знала о его присутствии.
Девушка успела вовремя спрятаться за занавес на дверях. Что будет, если они столкнутся лицом к лицу? В квартире никого, кроме нее и каторжника, и, учитывая, как она сама попала сюда, нельзя даже позвать на помощь!
Она услышала, как скрипнул пол. Бандит, видимо, переходил от одной витрины к другой в поисках «Дремлющего Будды».
Что, если он найдет его? Найдет, пока она вынуждена прятаться здесь, почти у самой цели!
Прятаться? Да она охотнее всего просто сбежала бы — если бы только знала, как это сделать! Может быть, в крайнем случае позвать все-таки на помощь?…
Эвелин осторожно приблизилась к окну. Толстый ковер полностью заглушал ее шаги. Теперь все зависело от того, не скрипнет ли ручка… Эвелин медленно-медленно начала поворачивать ее. Ручка работала бесшумно.
Окно отворилось без всякого шума. Только слегка потянуло сквозняком — надо полагать, из-за того, что Гордон не закрыл окно в соседней комнате.
Эвелин повезло. Как раз у ее окна начиналась пожарная лестница. В случае необходимости по ней можно будет бежать.
Однако теперь, когда у нее появился путь для бегства, Эвелин почувствовала себя смелее. Застекленную витрину, стоявшую в этой комнате, она еще не осматривала. А вдруг эмалированая коробочка с сидящим на ней Буддой как раз здесь?
Она вернулась в комнату и остановилась в нескольких шагах от окна.
Уже начало темнеть. Эвелин пришлось подойти к самой витрине, чтобы разглядеть расплывчатые очертания лежавших под стеклом безделушек. Будды среди них не было.
В этот момент в прихожей хлопнула дверь, послышались голоса и щелчок выключателя.
Уилмингтон вернулся домой и, к тому же, с гостем!
«Но ведь ужин был заказан только на восемь!» — мелькнуло в голове у застывшей, словно камень, Эвелин. Наверняка точно так же замер и каторжник. Что же теперь будет?
— Ваше поведение для меня полная загадка, Адамс! — ясно расслышала Эвелин голос хозяина квартиры. — Я уступил вашей просьбе и пригласил вас к себе только из чистого любопытства.
— Сейчас вы все поймете, — прозвучал второй, не слишком дружелюбный голос.
Через приоткрытую дверь Эвелин могла видеть все происходившее в столовой. Гость был невысоким, полным мужчиной с хрипловатым голосом, немного неуклюжий и неряшливый. Пепел с дымившейся в уголке рта сигареты то и дело падал на его пиджак, и он ленивыми движениями скорее размазывал, чем стряхивал его. Курил он, как это сразу почувствовала Эвелин, довольно-таки вонючие сигареты «Капораль».
Уилмингтон был бледен и явно нервничал. Закусив губу, он прохаживался взад-вперед, раздувая ноздри от гнева. Толстяк же сразу уселся в кресло и грубо проговорил:
— Слушайте, Уилмингтон! Флери вы ждете к восьми часам, так что у вас есть еще целый час на то, чтобы обдумать мое предложение. Час и не больше. Должен предупредить, что ваша игра закончена.
— Думаете напугать меня, Адамс?…
— Нет, просто предупреждаю. Четыре месяца назад, когда я заподозрил, что составленная Клейтоном карта находится у вас, вы высмеяли меня. Вы сказали, что, женившись, перестали заниматься шпионажем, что не имеете ничего общего с трагедией несчастного Брандеса и что немедленно обратитесь к властям, если я не оставлю вас в покое. Я знал, что вы разыгрываете комедию.
— Не пытайтесь блефовать, Адамс, — проговорил голосом мурлыкающего леопарда хозяин, глаза которого сузились и превратились в две щелки. — Ваши трюки я знаю — мы ведь когда-то работали вместе…
— Тогда вы знаете и то, что в кармане пиджака у меня лежит пистолет и сейчас я держу палец на его спусковом крючке. Ну, а то, что я способен, не вынимая пистолет из кармана, попасть в человека за двадцать шагов, вам когда-то приходилось видеть…
Уилмингтон посмотрел на толстяка с бессильной ненавистью.
Адамс вынул пожелтевшими от никотина пальцами новую сигарету и прикурил от окурка. Окурок он ткнул в приготовленное для салата блюдо, скривившись при этом так, словно у него заболел живот.
— Вы придержали карту, надеясь больше получить за нее после того, как беспорядки в колониях закончатся. В этом вы были правы. Только вы не подумали о том, что даете время и мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
«Спокойно, Эдди, — сказал он самому себе, — здесь нужны гений и хладнокровие».
— Дешевенькая статуэтка, но мне хотелось бы иметь такую, — проговорил он. — Охотно поменял бы ее на эти наручные часы, потому что предложить за нее деньги я счел бы обидой для вас.
— Эту статуэтку я не отдам, — ответила Грета. — Я держу здесь свои принадлежности для шитья. — Она открыла коробочку, служившую подставкой для статуэтки. Там лежали нитки, наперсток, маленькие ножницы и игла. — К тому же это память о маме. Нет, ее я не отдам. Если уж вы хотите обменять свои часы, я могу дать за них карлсбадский кубок. Очень красивый, и мы им совсем не пользуемся.
Все уговоры и обещания не дали ни малейшего результата.
Эдди держал Будду в своих руках, но ничего не мог поделать. Противостоявшая ему смесь ограниченности и упрямства делала безнадежной любую попытку получить статуэтку прямым путем. Грета, продолжая улыбаться улыбкой древней статуи, которая, впрочем, с равным успехом могла говорить о далеко зашедшем кретинизме, будет защищать свою собственность с надежностью бетонированного бомбоубежища!
Стало быть, надо что-то придумать.
Задача, собственно не из сложных. В полицейской хронике известны случаи, когда люди вскрывали сейфы, пробивали стены и взламывали стальные двери. Насколько же проще похитить из настежь открытой комнаты придурковатой дочки глухого старика статуэтку индийского божка, по совместительству занимающегося хранением принадлежностей для шитья.
Пожалуй, проще всего будет спрятаться в чулане, который Эдди заметил, провожая Грету, и который был расположен почти напротив ее комнаты.
— А здесь кто живет? — небрежно спросил Эдди.
— Здесь мы держим всякую рухлядь, — ответила, рассмеявшись, Грета. — А наш садовник хранит тут свой выходной костюм.
Эдди приоткрыл дверцу чулана. Рядом со входом висел парадный костюм садовника, судя по которому, садовник принадлежал к числу самых жалких оборванцев во всей стране.
Вот здесь и надо будет спрятаться!
После того, как Эдди поцеловал похожую на студень руку Греты и дверь ее спальни захлопнулась, он молниеносно проскользнул в чулан. Он знал уже, что примерно через час Грета выйдет в кладовую, найдет что-нибудь съедобное и примется за еду. Это удивительное наблюдение он сделал еще накануне. За ужином Грета едва прикоснулась к еде, отщипывая крохотные кусочки, словно птичка. Ночью у Эдди разболелась голова, он вышел в сад и через окно случайно увидел Грету, сидевшую в гостиной наедине с целым кругом колбасы и невероятным количеством картофельного салата. Глотала она так, что ежесекундно чуть не давилась.
На этом наблюдении и был основан план Эдди. Как только Грета спустится, чтобы поужинать, он прошмыгнет в ее комнату, заберет Будду и, бросив свои вещи, сбежит с добычей. Спрятавшись в старой ванне, которая вместе с несколькими садовыми столиками и поломанным стулом занимала дальнюю часть чулана, Эдди как раз обдумывал план бегства, когда пришел садовник, чтобы переодеться в свой выходной костюм. Старик переодевался, бормоча под нос что-то о людях, воображающих, будто садовник — бог, способный вырастить чудо из грошовой тюльпанной луковицы. Высказав в довольно крепких выражениях свое мнение о таких людях, садовник повесил рабочий костюм на гвоздь и вышел.
Однако он запер за собою дверь!
Что за чушь?!!
Где это слыхано, чтобы запирать чуланы со всяким старьем?!!…
На мгновенье Эдди показалось, будто чулан превратился в ванную комнату. Во всяком случае, жарко ему стало так, словно ванну, в которой он сидел, до краев наполнили кипятком. Он еле выбрался из нее. Дверь и впрямь была заперта. Окон в чулане не было. В довершение всего Эдди был голоден, как волк. Он готов был биться в дверь лбом.
Подняв кулаки к потолку, над которым был чердак с развешанным на нем бельем, Эдди погрозил ими так, словно все эти простыни и были виновны в его бедах. Потом он зашагал взад-вперед по чулану, отодвинув ногой в сторону стоявшего на полу фаянсового гномика.
Вытащив пачку сигарет, Эдди обнаружил, что забыл положить в карман спички. Затем он услышал, как Грета выскользнула из комнаты, чтобы прикончить остатки вчерашней колбасы вместе с новой порцией салата. Тут же он чуть не вскрикнул, присев прямо на поломанный подсвечник. Схватив подсвечник, Эдди нацепил его на голову снова подвернувшегося ему под ноги гнома.
Наконец наступило утро. В замке повернулся ключ, и старый садовник появился вновь, чтобы переодеться в рабочее платье. Еще только начинало светать, было не больше пяти часов. Утро было сырое и пасмурное. Запах влажной земли ворвался в чулан через открытую дверь.
Садовник неожиданно замер на месте, удивленно глядя на фаянсового гнома, голову которого на манер фригийского колпака украшал поломанный подсвечник. Накануне вечером ничего такого здесь не было! Бородатый гном лишь таинственно ухмылялся. Как он оказался тут? И откуда взялся у него на голове подсвечник?… Может, тут кто-то есть?…
Дойдя до этой точки в своих рассуждениях, садовник наверняка выскочил бы в коридор, но об этом он уже не успел подумать, получив по затылку удар, от которого повалился на торчащие во все стороны пружины старого дивана, пробив головой полотно картины, изображавшей медведицу и ее семейство, разгуливающих на том месте, где впоследствие будет основан город Берн.
Садовник завопил во весь голос!
Слуга, сворачивавший в коридор с пастой для натирки полов в руках, остановился, а потом поспешил на помощь. Эдди, как раз в этот момент выскочивший в полутемный коридор, налетел прямо на слугу и сбил его с ног!…
Теперь во всю глотку вопили уже двое.
У подножья лестницы появился привратник с кучей снятого с веревок белья. Эдди с высоты восьмой ступеньки прыгнул ему прямо в объятия. Оба покатились по полу, но через мгновенье Эдди уже выскочил за дверь и помчался по темному саду.
За ним бежали слуга с пастой для натирания полов, садовник с висящей на шее картиной, изображающей медвежье семейство на месте основания города Берна, и привратник с кучей белья в руках. Кухарка, женщина суеверная, выглянула в окно и потом неделю не могла прийти в себя от подобного зрелища.
Дальнейшее трудно назвать иначе, чем трагическим поворотом судьбы. В буквальном смысле, потому что именно из-за поворота на дорогу выехал, отрезав путь беглецу, воз с сеном.
Что делать?
Назад в гущу деревьев! Когда Эдди перепрыгнул через канаву и совершил, ткнувшись носом в грязь, вынужденную посадку на другой ее стороне, преследователи были всего в десятке шагов от него. Петляя между деревьями, Эдди выбежал к берегу озера и, не задумываясь, прыгнул в пронзительно холодную воду. Набрав полные легкие воздуха, он нырнул и поплыл под водой.
Преследователи не расслышали всплеска, а поверхность воды в рассветных сумерках выглядела совсем спокойной.
Они повернулись и пошли домой.
Через полчаса Эдди Рансинг, устало взмахивая руками, доплыл до Швахт-бай-Цунглиам-Зее, местности, давшей родной стране двух президентов промышленных компаний.
Уже наступило утро. В зарослях камышей квакали лягушки.
Эдди, с которого ручьями стекала вода, весь посинев, сидел на камне возле Швахт-бай-Цунглиам-Зее и тихо всхлипывал…
Глава пятая
Эвелин не смела тронуться с места.
В какой — то из комнат глухо, торжественно пробили часы. Каторжник спрыгнул с подоконника и аккуратно отряхнул пыль с брюк. Сейчас ситуация выглядела следующим образом: Гордон даже не подозревал о том, что девушка здесь, в то время как Эвелин знала о его присутствии.
Девушка успела вовремя спрятаться за занавес на дверях. Что будет, если они столкнутся лицом к лицу? В квартире никого, кроме нее и каторжника, и, учитывая, как она сама попала сюда, нельзя даже позвать на помощь!
Она услышала, как скрипнул пол. Бандит, видимо, переходил от одной витрины к другой в поисках «Дремлющего Будды».
Что, если он найдет его? Найдет, пока она вынуждена прятаться здесь, почти у самой цели!
Прятаться? Да она охотнее всего просто сбежала бы — если бы только знала, как это сделать! Может быть, в крайнем случае позвать все-таки на помощь?…
Эвелин осторожно приблизилась к окну. Толстый ковер полностью заглушал ее шаги. Теперь все зависело от того, не скрипнет ли ручка… Эвелин медленно-медленно начала поворачивать ее. Ручка работала бесшумно.
Окно отворилось без всякого шума. Только слегка потянуло сквозняком — надо полагать, из-за того, что Гордон не закрыл окно в соседней комнате.
Эвелин повезло. Как раз у ее окна начиналась пожарная лестница. В случае необходимости по ней можно будет бежать.
Однако теперь, когда у нее появился путь для бегства, Эвелин почувствовала себя смелее. Застекленную витрину, стоявшую в этой комнате, она еще не осматривала. А вдруг эмалированая коробочка с сидящим на ней Буддой как раз здесь?
Она вернулась в комнату и остановилась в нескольких шагах от окна.
Уже начало темнеть. Эвелин пришлось подойти к самой витрине, чтобы разглядеть расплывчатые очертания лежавших под стеклом безделушек. Будды среди них не было.
В этот момент в прихожей хлопнула дверь, послышались голоса и щелчок выключателя.
Уилмингтон вернулся домой и, к тому же, с гостем!
«Но ведь ужин был заказан только на восемь!» — мелькнуло в голове у застывшей, словно камень, Эвелин. Наверняка точно так же замер и каторжник. Что же теперь будет?
— Ваше поведение для меня полная загадка, Адамс! — ясно расслышала Эвелин голос хозяина квартиры. — Я уступил вашей просьбе и пригласил вас к себе только из чистого любопытства.
— Сейчас вы все поймете, — прозвучал второй, не слишком дружелюбный голос.
Через приоткрытую дверь Эвелин могла видеть все происходившее в столовой. Гость был невысоким, полным мужчиной с хрипловатым голосом, немного неуклюжий и неряшливый. Пепел с дымившейся в уголке рта сигареты то и дело падал на его пиджак, и он ленивыми движениями скорее размазывал, чем стряхивал его. Курил он, как это сразу почувствовала Эвелин, довольно-таки вонючие сигареты «Капораль».
Уилмингтон был бледен и явно нервничал. Закусив губу, он прохаживался взад-вперед, раздувая ноздри от гнева. Толстяк же сразу уселся в кресло и грубо проговорил:
— Слушайте, Уилмингтон! Флери вы ждете к восьми часам, так что у вас есть еще целый час на то, чтобы обдумать мое предложение. Час и не больше. Должен предупредить, что ваша игра закончена.
— Думаете напугать меня, Адамс?…
— Нет, просто предупреждаю. Четыре месяца назад, когда я заподозрил, что составленная Клейтоном карта находится у вас, вы высмеяли меня. Вы сказали, что, женившись, перестали заниматься шпионажем, что не имеете ничего общего с трагедией несчастного Брандеса и что немедленно обратитесь к властям, если я не оставлю вас в покое. Я знал, что вы разыгрываете комедию.
— Не пытайтесь блефовать, Адамс, — проговорил голосом мурлыкающего леопарда хозяин, глаза которого сузились и превратились в две щелки. — Ваши трюки я знаю — мы ведь когда-то работали вместе…
— Тогда вы знаете и то, что в кармане пиджака у меня лежит пистолет и сейчас я держу палец на его спусковом крючке. Ну, а то, что я способен, не вынимая пистолет из кармана, попасть в человека за двадцать шагов, вам когда-то приходилось видеть…
Уилмингтон посмотрел на толстяка с бессильной ненавистью.
Адамс вынул пожелтевшими от никотина пальцами новую сигарету и прикурил от окурка. Окурок он ткнул в приготовленное для салата блюдо, скривившись при этом так, словно у него заболел живот.
— Вы придержали карту, надеясь больше получить за нее после того, как беспорядки в колониях закончатся. В этом вы были правы. Только вы не подумали о том, что даете время и мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25