А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

В коридоре он запер входную дверь и через минуту прошел мимо портье. Старик даже не взглянул на него.
* * *
Первого января ближе к полуночи Гарольд Филби сел за письменный стол в своей московской квартире. Накануне он позволил себе напиться у Блейков, но никакого удовольствия от этого не получил. Он был уже слишком поглощен тем, что ему предстояло написать. Все утро он страдал от неизбежного похмелья и теперь, когда Эрита и сыновья легли спать, в тишине мог все обдумать.
Услышав воркование голубя, Филби встал и подошел к большой клетке в углу. Ее обитатель сидел с перевязанной лапкой. Филби обожал живность, начиная с лисы, которая жила у него в Бейруте, и кончая канарейками и попугаями, которых держал здесь, в этой квартире. Голубь, прихрамывая, двигался по клетке. Забинтованная лапка замедляла его движение.
— Ничего, старик, — сказал Филби, — скоро мы снимем повязку, и ты снова сможешь летать.
Он вернулся к столу. В сотый раз он повторил себе, что доклад должен быть написан хорошо. Генеральный секретарь был не тем человеком, которому можно было перечить и которого можно было осмелиться обмануть. Кое-кто из командования ВВС, устроившие в 1983 году неразбериху с южнокорейским самолетом, по его личному распоряжению закончили жизнь в вечной мерзлоте Камчатки. Хотя у Генерального были проблемы со здоровьем и часть времени ему приходилось проводить в инвалидной коляске, он все же оставался бесспорным главой Союза, его слово было законом. Его мысль была остра, как бритва, его выцветшие глаза подмечали все.
Взяв карандаш и бумагу, Филби стал набрасывать первый черновик своего ответа.
* * *
Спустя четыре часа, незадолго до полуночи по лондонскому времени владелец апартаментов в Фонтеной-хаус в одиночестве вернулся в столицу. Это был высокий седовласый мужчина пятидесяти пяти лет запоминающейся внешности. Используя собственную пластиковую карточку, он въехал в подземный гараж и с чемоданом поднялся на лифте до восьмого этажа. Настроение у него было плохое.
Поссорившись с женой, он уехал из загородного дома ее брата, не пробыв там и дня из трех запланированных. Его угловатой и любящей верховую езду жене нравилась сельская жизнь в той же степени, в какой он эту жизнь ненавидел. Она с удовольствием бродила по унылым болотам Йоркшира, в то время как он сидел дома с ее братом-герцогом (десятым в роду), что было просто невыносимо.
Хозяин апартаментов высоко ценил мужскую нравственность, а брат жены грешил с собратьями по полу.
Новогодний ужин стал для него настоящим кошмаром: его окружали друзья жены, которые без конца говорили о стрельбе, рыбалке и охоте. Все это сопровождалось визгливым смехом герцога и его слишком миловидных приятелей. В то утро он что-то неосторожно сказал жене, она взорвалась.
В результате было решено, что после чая он один вернется домой, а она может оставаться за городом, сколько захочет, хоть целый месяц.
Он вошел в прихожую квартиры и остановился. Система сигнализации должна издавать короткие гудки, пока хозяин ее не отключит. «Черт возьми, наверное, опять сломалась», — подумал он и, открыв гардероб, выключил систему своим ключом. Войдя в гостиную и включив свет, он замер как вкопанный. Он стоял в холле и глядел широко раскрытыми от ужаса глазами на представшую перед ним картину. Мокрые пятна на ковре уже успели высохнуть, телевизор не был включен. Его внимание мгновенно привлекли развороченная стена и распахнутые дверцы сейфа. Быстро подойдя к сейфу, он взглянул во внутрь. Сомнений не было: бриллианты похищены. Он огляделся вокруг, увидел собственные вещи, разбросанные у камина, ковер, приподнятый с краев вдоль стен. Бледный как полотно, он упал во второе кресло. «О, боже!» — выдохнул он. Этот хаос, казалось, парализовал его, и следующие десять минут он оставался в кресле, тяжело дыша и тупо уставившись перед собой.
Наконец встал и подошел к телефону. Дрожащим пальцем начал крутить диск. На другом конце раздавались равномерные гудки, никто не брал трубку.
* * *
Около одиннадцати часов следующего утра Джон Престон шел по Курзон-стрит к штаб-квартире ведомства, в котором он работал. Оно находилось возле ресторана «Мирабелль», где мало кто из его коллег мог позволить себе пообедать.
Для большинства служащих пятницу сделали выходным днем, продлив таким образом новогодние праздники с четверга до воскресенья.
Но Брайан Харкорт-Смит специально попросил его прийти. Он и явился, догадываясь, о чем будет беседовать с ним заместитель начальника МИ-5.
Джон Пристон начал работать в МИ-5 в 1981 году. Из прошедших пяти лет три он проработал в отделе F-1, который занимался наблюдением за экстремистскими политическими организациями левого и правого толка, их изучением и внедрением в него агентов. Два года он возглавлял отделение D отдела F-1, следившее за крайне левыми в британской лейбористской партии. Две недели назад он сдал свой доклад — плод личного расследования и теперь был весьма удивлен, что его так быстро прочли и проанализировали.
Он вошел в проходную, здесь у него проверили удостоверение, уточнили в секретариате, внесен ли он в список посетителей, и разрешили подняться наверх.
Он сожалел, что не сможет лично встретиться с шефом сэром Бернардом Хеммингсом. Ни для кого в МИ-5 не секрет, что старик болен и редко бывает на службе. В его отсутствие оперативное руководство ведомством осуществлял честолюбивый заместитель, что отнюдь не радовало ветеранов контрразведки.
Сэр Бернард прошел всю служебную лестницу МИ-5 снизу доверху. Он умел достичь взаимопонимания с людьми, которые вели наружное наблюдение за подозрительными лицами, следили за иностранными резидентами, внедрялись в подрывные организации. Харкорт-Смит имел превосходное университетское образование, прежде возглавлял различные подразделения, неуклонно продвигаясь все выше и выше по служебной лестнице.
Одетый как обычно с иголочки, он тепло приветствовал Престона в своем кабинете. Ходили слухи, что такой прием был признаком предстоящего увольнения. Харкорт-Смит сидел за столом. Перед ним лежал доклад Престона.
— Так вот, Джон, насчет твоего доклада. Я к нему отнесся, как и ко всей твоей работе, с предельной серьезностью.
— Спасибо, — ответил Престон.
— Настолько серьезно, что я даже отдал ему часть праздников, проведя их здесь, в кабинете, перечитывал и много думал.
Престон решил на этот раз лучше промолчать.
— Он, как бы получше выразиться, довольно радикальный... без тормозов. Но вопрос, который я должен себе задать, прежде чем ведомство начнет разработку политики по материалам доклада, насколько они достоверны. Можно ли их проверить? Вот о чем меня спросят прежде всего.
— Послушай, Брайан, я работал два года над ним. Мои люди внедрились надежно. Факты, если я их здесь называю фактами, достоверны.
— О, Джон, я не ставлю под сомнение твои факты. Но что касается выводов, сделанных на их основе...
— Они основаны на логике, — сказал Престон.
— Прекрасная наука логика. Я когда-то изучал ее, — продолжил Харкорт-Смит, — но не всегда доказательна, не так ли? Вот, например, здесь, — он нашел строчку в докладе и провел вдоль нее пальцем, — МБР. Экстремистская организация, не так ли?
— Да, Брайан, они — экстремисты.
— Не сомневаюсь. Но не плохо было бы приложить сюда копию досье на МБР.
— Насколько мне известно, ничего документального за ними нет. Есть лишь намерения, серьезные намерения определенных людей.
Харкорт-Смит с сожалением прицокнул языком.
— Намерения, — сказал он так, как будто это слово его заинтриговало. — Да, намерения. Но видишь ли, Джон, в этой стране многие люди имеют намерения, далеко не все из них благие. Мы не можем предлагать меры, контрмеры, вырабатывать политику только на основе чьих-то намерений.
Престон собирался что-то возразить, но Харкорт-Смит, встав из-за стола, что означало: беседа закончена, продолжил:
— Слушай, Джон, оставь его у меня на некоторое время. Мне надо еще подумать, кое-что перепроверить, прежде чем решу, куда его лучше направить. Кстати, как тебе нравится работа в F-l (D)?
— Очень нравится, — ответил Престон, тоже вставая.
— Возможно, я смогу предложить работу, которая тебе понравится больше, — сказал Харкорт-Смит.
Когда Престон вышел, Харкорт-Смит еще несколько минут смотрел на дверь. Он был в раздумье.
Просто выбросить доклад, который он лично считал компрометирующим и который может когда-нибудь стать просто опасным, было невозможно. Доклад был официально передан ему начальником отделения, на нем был регистрационный номер. Он долго и мучительно думал. Затем взял ручку с красными чернилами и что-то написал на титульном листе доклада Престона. Он нажал звонок.
— Мейбл, — сказал он, когда его секретарша вошла, — пожалуйста, отнесите это в архив лично. Прямо сейчас.
Девушка взглянула на обложку папки. Наискосок было написано два слова «Дело закрыто», под которыми стояла подпись Харкорта-Смита. Отчет должен был быть похоронен в архиве.
Глава 2
Лишь 4 января, в воскресенье, владельцу апартаментов в Фонтеной-хаус удалось дозвониться по номеру, который он набирал ежечасно в течение трех суток. Разговор, когда он состоялся, был кратким. Менее чем через час, перед обедом, он ждал условленной встречи в холле отеля в Вест-Энде.
Пришедший седовласый джентльмен шестидесяти лет был одет строго и походил на государственного чиновника, коим он в некотором роде и являлся. Он прибыл с опозданием и начал с извинений.
— Извините, ради бога, что заставил вас искать меня три дня, — сказал он. — Я холост, принял приглашение друзей провести Новый год с ними за городом. Что случилось?
Владелец апартаментов кратко и четко изложил суть дела. У него было время обдумать слова, чтобы выразить всю чудовищность происшедшего, он говорил хорошо подобранными фразами. По мере его рассказа лицо собеседника становилось все более и более мрачным.
— Вы совершенно правы, — сказал он наконец. — Это очень серьезно. Вы звонили в полицию, когда вернулись вечером в четверг или после этого?
— Нет, я решил поговорить с вами.
— Жаль, но сейчас все равно уже поздно. Экспертиза установит, что сейф был взломан три-четыре дня тому назад. Это трудно объяснить, впрочем...
— Впрочем, что? — с нетерпением спросил владелец апартаментов.
— Впрочем, вы можете сказать, что зеркало было на месте, в квартире был идеальный порядок, вы прожили в ней три дня и не заметили, что вас обокрали.
— Мало вероятно, — отозвался владелец апартаментов, — ковер был загнут. Мерзавец, должно быть, прошел вдоль стены, чтобы не задеть сигнальной пластины.
— Да, — в раздумье проговорил джентльмен, — вряд ли полиция поверит, что взломщик был столь аккуратным, что не только повесил на место зеркало, но и разложил ковер. Такая версия не пойдет. Боюсь, что не удастся внушить им, будто вы провели все три дня где-то в другом месте.
— Но где? Меня бы видели. А меня никто не видел. Клуб? Отель? Там нужно зарегистрироваться.
— Вот именно, — подтвердил старый джентльмен. — К счастью это или к несчастью, но выбор сделан. Слишком поздно сообщать полиции.
— Но что же, черт возьми, мне делать? — воскликнул владелец апартаментов. — Украшения необходимо вернуть.
— Сколько ваша жена пробудет за городом? — поинтересовался собеседник.
— Кто знает? Ей нравится в Йоркшире. Несколько недель, я надеюсь.
— Тогда необходимо заменить поврежденный сейф на новый, точно такой же. Потом сделать копию бриллиантов «Глен», Понадобится время.
— А как с теми, что украдены? — с отчаянием в голосе спросил владелец апартаментов. — Их нельзя оставить где-то там, их нужно получить обратно.
— Верно, — кивнул джентльмен. — Послушайте, как вы догадались, у моих друзей есть кое-какие связи среди ювелиров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63