— Если это налет, то вы оба рехнулись. Я никому ничего не должен, ни цента.
— Мы всего лишь хотим задать вам пару вопросов, — сказал я.
Он внимательно посмотрел на меня и усмехнулся. У него были белые вставные зубы, но это шло ему гораздо больше, чем Кришману.
— Интересно, сынок, был ли ты на свете, когда меня посадили?
— Был.
— Тогда тебе очень повезло, что ты так долго прожил. — Он помахал револьвером, держа его за ствол. — А если бы я проломил тебе башку этой штукой? Что бы тогда делал твой напарник?
Я спокойно выдержал его насмешливый взгляд.
— Послушайте, нам не до шуток.
Некоторое время он продолжал разглядывать меня, а потом с грустным видом бросил револьвер на пол.
— Я старый человек и собираюсь уйти на покой. — Он откинулся на спинку сиденья, глядя прямо перед собой. Потом перевел взгляд на потолок кабины, притворяясь, что ему плохо. — Жестокий безжалостный мир. Как хорошо, что теперь все это позади...
— Не все.
Он перестал валять дурака и, повернувшись ко мне, сказал ровным голосом, почти не разжимая губ:
— Тогда задавайте свои вопросы и катитесь к черту.
— Почему убили Уилларда Келли? — немедленно спросил я.
На его лице одно за другим промелькнуло несколько выражений удивление, беспокойство, напряжение, выдававшее лихорадочную работу мысли, и, наконец, полное бесстрастие.
— Черт возьми, что еще за Уиллард Келли такой?
Подняв с пола револьвер, я слегка постучал рукояткой по его колену.
— Говорят, у стариков хрупкие кости.
— Вот еще. Я обзавелся всеми нужными рецептами. Дважды в день принимаю по столовой ложке гноя сифилитика. Это новое лекарство для пожилых людей.
— Вам давали читать журналы. Это, конечно, здорово, только повторяю, мне не до шуток. Как ваше колено? — Я вновь стукнул его револьвером, и на этот раз он болезненно поморщился. — Ну так за что убили Уилларда Келли?
— Наверное, кому-то не приглянулся.
Я снова стукнул его, и он схватился за колено. Его руки выглядели старше, чем лицо — на коже вздулись синие вены. Я шмякнул его по руке — и он со вскриком отдернув ее, прижал к груди. Тогда я опять приложил его рукояткой по колену.
— Ну ладно, сволочь, — прошипел он, — давай, ломай мне кости. Будет даже лучше, если я потеряю сознание.
— Не потеряете. — На этот раз я ударил сильнее. Его лицо побледнело, а вокруг глаз и губ четче обозначились морщины. — Почему убили Уилларда Келли?
Он отвернулся к окну, и я нанес ему еще один удар, но он оставался в сознании.
Мы выехали из Платтсбурга и через несколько миль наткнулись на поворот с рекламным щитом, расхваливающим дачные коттеджи на берегу озера Шамплейн.
Ниже на маленькой табличке было написано: «Закрыто после Дня труда». Значит, сейчас там ни души.
Это были аккуратные белые домики со слегка поблекшей красной окантовкой, стоявшие в ряд вдоль берега озера. Между ними и озером тянулась узкая асфальтовая дорожка. Вокруг никого не было, но на дорожке остались следы шин автомобиля каких-то рыболовов-браконьеров.
Кэпп не хотел выходить из машины, и Биллу пришлось выволакивать его из кабины за волосы. Затащив в узкий проход между двумя коттеджами, мы прислонили его к белой дощатой стенке, и он встал, поглаживая ушибленную левую ногу. Со стороны озера нас закрывали деревья. Билл оценивающе посмотрел на Кэппа и перевел взгляд на меня.
— Помни про Макэрдла, — предупредил он.
— Ладно: Я буду осторожен.
— Про Макэрдла? — переспросил Кэпп.
Я кивнул.
— Да-да. Эндрю Макэрдл. Я начал было задавать ему вопросы, но оказалось, что у него слабое сердце, и он умер, прежде чем сумел ответить.
Вот Билл и советует мне обращаться с вами поосторожней.
— Ничего не понимаю, — он покачал головой.
Мы молча ждали, пока он все обдумает. Он стоял, привалившись к стене и баюкал ушибленную руку. Его дорогой серый костюм был порван и измят. Судя по всему, у него сильно болела левая нога, а тыльная сторона левой руки распухла и посинела. Лицо съежилось и покрылось сеткой морщин. Было видно, что он устал, напуган и тщетно пытается придумать, как выпутаться из этой ситуации. Он прекрасно знал, когда можно позволить себе быть смелым, но в то же время понимал, когда надо остановиться.
Он попытался что-то сказать, но закашлялся и, отвернувшись, аккуратно сплюнул мокроту.
— Не могу я вас просчитать, — наконец признался он. — Думаю, я знаю, кто были те ребята в «крайслере». Вернее, догадываюсь. Но вы двое... вы самые настоящие любители, задаете неверные вопросы... — Он покачал головой.
— Кто вас только научил таким подлостям?
— А какие вопросы верные? — спросил я.
Он задумчиво посмотрел на озеро сквозь просветы между ветвями.
— Что ж, хоть и недолго, но я все же побыл свободным человеком.
— Билл, — сказал я, — если сейчас он не заговорит, я убью его на месте, и черт с ним! Вернемся в город и займемся маленькими островами.
— Не нравится мне это, Рэй, — нахмурился Билл. — Мне не хочется никого убивать.
— Будь добр, возьми в машине револьвер и перезаряди его. А пока тебя не будет, дай-ка мне «люгер».
Неожиданно Кэпп расхохотался. Он смеялся как человек, который только что услышал забавный анекдот на пикнике. Мы удивленно уставились на него, а он, указав на Билла, выдавил, задыхаясь от смеха:
— Идиот ты этакий, да ведь ты же Уилл Келли! Ты его сын!
Мы продолжали смотреть на него. Кэпп оттолкнулся от стены и, ухмыляясь, шагнул к нам.
— Какого черта ты не сказал, что ты сын Уилла? А я то все никак не мог вас раскусить.
— Стоп! — резко прервал я его. — С объятиями придется повременить. У нас по-прежнему к вам вопросы.
Его улыбка несколько померкла.
— Ну ладно, — хмыкнул он.
Теперь он вел себя так, словно и вправду находился на пикнике и сейчас была его очередь рассказывать заранее припасенный анекдот, от которого все животы надорвут.
— Я не знал, что Уилла убили, — сказал он. — Но знаю почему. Он должен был кое-что хранить для меня и дожидаться, пока я не выйду из тюрьмы. Сидеть тихо и держаться подальше от Нью-Йорка. Его убили, потому что он хранил это и потому что меня должны были скоро выпустить.
— Что он для вас хранил?
— Тебя, — усмехнулся Кэпп.
— При чем здесь я?
— Ты больше похож на мать, чем на отца.
Тут я понял, к чему он клонит.
— Ах ты лживый сукин сын!
— Ей-богу, ты больше похож на нее, уж я-то знаю. Видишь ли, дело в том, что твоего отца я вижу каждый день в зеркале.
— Вы сошли с ума или держите нас за психов, — засмеялся я. — Или опять решили шуточками заняться?
— Говорю тебе, это чистая правда.
— Да что тут происходит, черт возьми?! — не выдержал Билл.
— Он еще ничего не понял, — сказал я Кэппу. — Но когда до него дойдет, что за чушь вы несете, он разорвет вас на куски. Лучше побыстрее скажите, что солгали.
— Я не лгу.
— Это был неудачный ход, — продолжал настаивать я. — У Билла есть свои представления о чести.
— Самое время сесть с бутылочкой виски и потолковать, — сказал Кэпп. Думаю, нам есть что рассказать друг другу.
— Черт бы подрал вас обоих! — взорвался Билл. — В последний раз спрашиваю, что тут происходит?
— Кэпп утверждает, что мы с тобой всего лишь сводные братья. Что у нас одна мать. А Уиллард Келли был только твоим отцом.
— И кто же, по его мнению, твой отец? — зло прищурился Билл.
— Если он не дурак, то откажется от своих слов.
— А я скажу, что его отец — я, и это чистая правда, — заявил Кэпп, тоже начиная злиться.
Билл угрожающе нахмурился и шагнул к нему, но я проворно схватил его за рукав.
— Клянусь богом, он вас убьет, — быстро сказал я, — и я нипочем не смогу его остановить.
В этот миг Билл вырвался, и Кэпп поспешно отпрянул к стене.
— Слушайте, — затараторил он, — ваша мать была дешевой шлюхой со Стейтен-Айленда, трахалась со всеми подряд как крольчиха. Она заставила Уилла Келли жениться на ней из-за первого ребенка. Но второй был моим. Я это точно знаю, потому что она прожила со мной полгода в доме на берегу озера Джордж и вернулась к Келли только потому, что я ей приказал.
Билл рванулся к нему, но я повис у него на плечах. А Кэпп продолжал говорить, выплевывая в нас слова, как ошметки грязи:
— Эдит вместе с Уиллом Келли вышибли из Нью-Йорка и приказали не возвращаться. Она не смогла этого вынести и через год перерезала себе вены бритвой.
Билл отшвырнул меня, и я, отлетев в сторону, ударился о ствол дерева.
— Скажи, что ты лжешь, или ты труп! — успел крикнуть я Кэппу.
Кэпп бросил на меня горящий взгляд.
— Тогда тебе придется мстить еще за одного отца, щенок! — рявкнул он Биллу.
Тот взмахнул своим огромным кулаком, похожим на сучковатую деревяшку.
Кэпп попытался пригнуться, но не успел и, получив удар в висок, рухнул лицом вниз на траву. Билл склонился над ним, собираясь добить.
Я подскочил к нему и ударил по затылку рукояткой «люгера». Билл упал на колени, застыл, а потом повалился на землю, придавив ноги Кэппа, который медленно отползал в сторону. Я перевернул его на спину, и Кэпп, цепляясь за ствол, с трудом поднялся и замер, обхватив дерево.
Я подошел к нему, сжимая «люгер».
— Что же вы замолчали?
— Сейчас, мой мальчик, дай отдышаться. Я же совсем старик.
— Хватит валять дурака!
Он вздрогнул и, прислонившись лбом к дереву, закрыл глаза.
— Хорошо, хорошо. Всего несколько секунд. Пожалуйста.
Я молча ждал. Наконец он поднял голову и слабо улыбнулся.
На лбу остались отпечатки коры.
— Ты очень похож на свою мать, мой мальчик, но характером ты весь в меня. Я рад этому.
Я по-прежнему молчал. Он вздохнул и пожал плечами.
— Ну ладно. Ее звали Эдит Стэнтон. В тридцать четвертом году она уволилась из «Розовой клумбы», что на Стейтен-Айленде. Помнится, тогда она погуливала с Томом Джилли и даже разок залетела от него, но он помог ей сделать аборт. Потом она кочевала из компании в компанию, которые, в общем-то, все друг друга знали. Это было сразу после отмены сухого закона, и мы снова пытались сколотить организацию. Тогда-то она и познакомилась с Уиллом Келли, и он втрескался в нее по уши. Еще во времена Стейтен-Айленда он был единственным, кто обращался с ней как с леди, и ей это нравилось.
Потом она снова забеременела, на этот раз от него, и заставила его на себе жениться. Но ей не хотелось все время сидеть с ребенком, и она снова закрутила со старой компанией. А Келли торчал дома и менял пеленки... Так, по-моему, твой братец приходит в себя.
Я посмотрел на Билла.
— У нас есть еще несколько минут.
— Отлично. Так вот, некоторые женщины расцветают по-настоящему, только став матерью. Раньше я никогда не обращал на нее особого внимания, но когда она вновь пошла в разгул, она изменилась... стала выглядеть по-другому, более твердой, уверенной в себе... Не знаю, что это было, с некоторыми порой такое случается. Я взял ее к себе в дом. В принципе, она так и осталась крольчихой, но тем не менее, в ней появилось что-то такое, что вызывало интерес... даже не знаю, как это объяснить. — Кэпп замолчал, погрузившись в воспоминания.
— Мне на это все наплевать, — грубо сказал я. — Ближе к делу.
Он вздрогнул, словно его окатили холодной водой.
— Да... в тридцать восьмом у нас возникли кое-какие проблемы. Героин поступал в Штаты через Балтимор, и мы с ребятами собрали в Чикаго совещание — кто будет контролировать Балтимор. Ну, короче, мне пришлось срочно уехать в одно укромное местечко на озере Джордж. С собой я взял только двоих парней, которым можно было доверять. И Эдит. Я сказал, чтобы она приезжала, и она приехала. Мы прожили там полгода, и за это время никто, кроме меня, пальцем до нее не дотронулся. Назад она уехала беременной. Ребенка она назвала Рэймонд Питер Келли. Это было что-то вроде нашей тайной шутки — я снимал дом под именем Рэймонд Питерсон.
Билл застонал.
— Договорим в машине. Пошли.
— Хорошо.
Кэпп отпустил дерево и тут же упал.
— Были времена, когда такая оплеуха ничего для меня не значила, смущенно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26