– Я понял. Мы там будем. В кроссовках.
– Между прочим, шериф, могу я попросить вас об одной услуге?
– Просите о чем угодно.
– Этим утром я повезу моего сына и его профессора в университет Северной Алабамы. На моей машине. Им обязательно надо быть там к одиннадцати. Вы можете сказать вашим парням и дорожной полиции, чтобы нас пропускали беспрепятственно?
– Конечно. Я даже помню номерные знаки вашей машины. Я немедленно свяжусь по радио со всеми кордонами. Вы же так помогли нам – задержали двоих преступников. Мы же были на ногах всю ночь.
– Мне вас жаль. Должно быть, вымотались?
– Дождь лил с такой силой, что я отменил бы охоту. Распустил бы всех по домам. Разумеется, если бы мы собирались охотиться на уток.
– В машине нас будет трое. А Кэрри встретится с вами на пересечении Уорти-Роуд и Олд-Каунти-Пайк ровно в девять.
– Великолепно! – воскликнул шериф. – Значит, остался только один!
И шериф бросил трубку, прежде чем Флетч успел уточнить, чем руководствовался шериф в своих арифметических расчетах.
Глава 8
– Вас зовут Кэрри? – спросил Джек.
Кэрри мыла сковородку в раковине и не слышала, как он вошел на кухню. Когда она выпрямилась и повернулась к нему, ее загорелые щеки рдели румянцем.
– Брум Хильда, – ответила она. – Я ведьма. Джек бросил две бумажные тарелки и пластмассовые нож и вилку в мусорное ведро.
– Так вас называл Крайгель.
– То есть ты другого мнения?
– Другого.
– Он жирный. Уродливый. И еще грубый.
– А я… – Джек так и остался у двери на кухню. – Какой?
Кэрри уперла руки в боки.
– Ты? Это известно только Богу и тебе. Но я подозреваю, что ты еще не пришел к определенному выводу.
– Не пришел? – Джек, похоже, задал этот вопрос себе. – Возможно. Но мне не хотелось бы так думать. Скорее всего я не такой, каким вы меня себе представляете.
– Не сын Флетча?
– Сын. Вы сами сказали, что мы похожи. У нас одинаковые фигуры. Так ведь?
– Ты действительно совсем как он. Стоишь вот сейчас в пятнадцати футах, чуть склонив голову, смотришь на меня с добродушной усмешкой, опустив руки, такой аккуратненький, чистенький. Точно как Флетч, когда мы впервые познакомились. И миллион раз после этого. Ты хотел подойти ко мне?
– Нет, мадам. Разумеется, нет.
– Когда ты хочешь, ты говоришь совсем как южанин. Я пыталась научить Флетча, но у него ничего не получается.
– Вы, должно быть, любите его.
– Потому что учу образу жизни южан?
– Потому что терпите наше присутствие. – Он улыбнулся. – Потому что еще не перестреляли нас. Правда, я давно не видел Крайгеля.
– Он спит неправедным сном. Тебя не удивляет, что мы стараемся вам помочь?
– Нет. Я этого ожидал. Он известен своим чрезмерным любопытством.
– Да уж, любит докапываться до сути. Мы вас не боимся, знаешь ли.
– Это ясно и без слов.
– А должны?
– Меня – нет. – Джек выглянул в окно. Лири спал на траве. – А остальные, как я понял, этим утром не в форме. Совсем слабые. Или мертвые. Они провели ночь в овраге, сражаясь со змеями, потоками воды и еще бог знает с чем.
Разделенные кухней, Джек и Кэрри коротко улыбнулись друг другу.
– Что поражает меня, так это ваши манеры. Вас обоих.
– Не поняла.
– Почему никто из вас просто не подошел ко мне и не сказал: «Привет. Как дела?»
– Разве ты не появился здесь темной ночью, под страшным ливнем и не привел с собой троих головорезов?
– И все-таки…
– Что-то я не слышала, как ты постучал в дверь, вошел, широко улыбаясь, и сказал: «Привет, папа. Я твой сын, Джек. Как поживаешь?» Или у меня что-то со слухом?
– Да вроде бы со слухом у вас все в порядке.
– Кроме того, – продолжила Кэрри, – Флетч не любит задавать вопросы. Он говорит, что, задавая вопрос, можно получить ответ, но невозможно узнать правду. А вот чтобы узнать правду, надобно ждать, наблюдать и слушать.
– О да. Я слышал о его методах.
– От своей матери?
– Да. И от других.
– Твоя мать любила Флетча?
– Да.
– И сейчас любит?
– Да. И меня тоже.
– А как она восприняла приговор суда, отправивший тебя в тюрьму? Держу пари, она гордится тобой. Джек отвел взгляд:
– Держу пари, что да.
– Понятно. – Кэрри вздохнула. – Что же касается мистера Флетчера, то он, я в этом нисколько не сомневаюсь, скоро со всем разберется. В том числе и с твоими мотивами.
– Почему вы не спрашиваете, как я воспринимаю происходящее?
– Происходящее с вами или вокруг вас?
Джек сложил руки на груди.
– И первое, и второе.
– О да. Флетч называет нынешнюю молодежь осязательным поколением. Неважно, что вы знаете, главное – что вы чувствуете, ощущаете. И вот что я тебе скажу, парень. Ваши чувства важны, кто с этим спорит, но ни у кого нет времени, никакой жизни не хватит на то, чтобы разбираться со своими чувствами.
Джек уставился на нее:
– Что же остается, подавлять чувства?
– Нет, разумеется, нет. Взять хотя бы тот выстрел в женщину-полицейского. Ты выстрелил, потому что у тебя возникло такое желание. А вот представь себе, что ты попал на телевизионное ток-шоу, где ты можешь поговорить о том, что чувствуешь. Пятнадцать минут люди будут тебя жалеть, а в итоге ты все равно попадешь в тюрьму. – Она помолчала, а потом добавила: – Так как ты воспринимаешь происходящее?
– Странно все это. Я только что впервые увидел отца. Только что увидел вас. Дом, в котором вы живете. – Он махнул рукой в сторону сараев. – У вас есть лошади, которые могут неслышно подойти сзади и укусить за ухо. В кухне у вас чертовы картины!
– Е равно эм це квадрат! – воскликнула Кэрри. – Не смей ругаться при мне!
– Ругаться! Во время ливня он загнал моих, как он выражается, «попутчиков» в овраг, по которому несся бурный поток. Он убил одного, а остальных довел до такого состояния, что они валятся на землю, стоит прикоснуться к ним пальцем. Мой отец!
– Испугался? – спросила Кэрри. Джек глубоко вдохнул:
– Я знаю, о чем я думал, когда шел сюда.
– Так вот, я не знаю, о чем ты думал, но уже сыта по горло и тобой, и твоими чувствами. У нас много дел.
– Да. Надо найти одежду.
– В кладовке лежит огромный комбинезон, оставшийся от наемного работника, которого в нашем округе никто не мог прокормить. Его спровадили в Канзас. Может, он подойдет тому чудовищу, что спит сейчас на траве и кормит комаров и мух со всей округи.
Джек посмотрел в окно:
– Никого он не кормит.
– Кормит, кормит.
– Флетч что-то говорил насчет костюма для Крайгеля. Рубашка. Галстук.
– Этим я займусь сама. После того, как разбужу его. Мне не терпится накормить его завтраком. Тебе понравилась домашняя ветчина, которую ты съел на завтрак?
– Солоноватая.
– Хочешь еще?
– Сейчас нет, благодарю.
– Ладно. Если почувствуешь, что хочешь сала, скажи мне.
Глава 9
– Клянусь господом, мисс Кэрри, – воскликнул Флетч, входя в столовую, где завтракал преподобный доктор Крис Крайгель, – никогда еще мы не принимали наших гостей с таким почетом!
В белой рубашке, пурпурном галстуке, темных брюках, Крайгель сидел во главе длинного полированного обеденного стола. Фарфоровая посуда, серебряные ложки, ножи, вилки. И Джек, стоявший навытяжку чуть в стороне и сзади.
– Еще ветчины? – спросила Кэрри толстячка.
– Да, пожалуйста. – Его светло-синие глаза сошлись к родимому пятну на переносице. – Очень нежная.
Кэрри наложила ему полную тарелку ветчины.
– Все триста пятьдесят фунтов белой плоти, которая зовется Лири, спят мертвым сном на траве, – добавил Флетч. – Держу пари, если мы оттащим его на обочину шоссе, водитель грузовика с мясобойни отвезет его на фабрику, где варят клей, даже не поинтересовавшись, тушу какого чудовища он подобрал.
– Кстати, о мертвых, – подал голос Крайгель.
– Между прочим, – продолжал Флетч разговор с Кэрри, – забыл тебе сказать. Этна просила передать, что интересующий тебя рецепт орехового пирога есть у Энджи Келли.
У Кэрри чуть дернулись губы. Сказанное означало, что Флетч обо всем договорился с шерифом.
Джек переводил взгляд с Флетча на Кэрри. Он понял, что сообщена какая-то важная информация.
Но спрашивать ни о чем не стал.
Крайгель откашлялся.
– Кстати, о мертвых, – повторил он.
– Да? – вежливо спросил Флетч. Крайгель нахмурился:
– Вы лишили меня… вы лишили нас важного источника доходов.
– Нас? – удивился Флетч. – Вы хотите сказать, и меня тоже?
– Усопший Хуан Морено, или как там его звали в этом округе…
– Да, – кивнул Флетч. – Джон Браун. Продолжайте.
– Смерть его тем более прискорбна, поскольку он обещал снабдить нас деньгами.
– Да уж, не повезло, – печально вздохнул Флетч.
– Он задолжал нам, видите ли, за то, что мы помогли ему бежать из федеральной тюрьмы. И намеревался расплатиться, сняв деньги со счетов в нескольких флоридских банках. Теперь он мертв, и до этих денег нам скорее всего уже не добраться.
– До него добрались змеи. – Вновь тяжелый вздох Флетча.
Крайгель положил салфетку на стол.
– Я пережил самую ужасную ночь в моей жизни. Кому пришла в голову идея засунуть меня в ревущий поток с мотками колючей проволоки и старыми ванными на дне? Да еще эти змеи, толщиной в человеческую руку.
– Мне, – признался Флетч.
Крайгель попытался испепелить его взглядом.
– Я едва остался в живых. Только провидение спасло меня!
– Привидение?
– Провидение!
– Да, конечно, – согласился Флетч. – И копы вас не нашли. Они облазили все окрест.
– Но только потому, мистер Флетчер, что вы одолжили им ваш джип с приводом на все четыре колеса!
– Естественно. Я всегда сотрудничаю с полицейскими. Они – мои друзья. Они делают все, что в их силах, чтобы держать за решеткой таких, как вы.
– Мистер Флетчер. – Флетчер видел, что Крайгелю с трудом удается бороться со сном. – Я, между прочим, политик международного уровня и требую, чтобы ко мне относились с должным уважением.
Кэрри скосила глаза на Флетча. За этим столом неоднократно сиживали настоящие политики международного уровня. И никто из них не требовал особого уважения, даже во время жарких дискуссий.
– Мое влияние столь велико, что американская администрация в своей мудрости не нашла ничего лучшего, как посадить меня в тюрьму по несоразмерному обвинению в уголовном преступлении.
– Я знаю. – В голосе Флетча слышалось сочувствие. – И проститутка, которая задушила себя на вашей кровати, и горничная были агентами ФБР. Их тут как собак нерезаных. Мы это знаем.
– Я сказал – «несоразмерному».
– Я понял. Задушенная проститутка несоразмерна с вашим призванием, определенным провидением.
– Совершенно верно.
– У проститутки тоже было призвание, – вставила Кэрри.
– Что есть жизнь проститутки по сравнению с миссией, которую я должен выполнить?
– В чем же заключается ваша миссия? – полюбопытствовал Флетч.
– В данный момент моя миссия – попасть к людям, которые меня ждут. – Крайгель с трудом поднялся.
– Еще ветчины? – спросила Кэрри.
– Нет, благодарю.
– Мы уже все продумали. – Флетч вытащил из кармана потрепанную карту, разложил ее на столе. – Нам придется вас разделить. Все дороги перекрыты, полиция ищет вас троих. Четверых. Я прикинусь, что везу своего сына и вас, его профессора, в университет Северной Алабамы. Мы въедем по этой дороге в Алабаму, видите, а вот здесь свернем на восток, к Толливеру.
Кэрри внимательно следила за пальцем Флетча, двигающимся по карте.
У Крайгеля же то и дело закрывались глаза.
– А как же мой телохранитель? – спросил он. – Как же мистер Лири?
– В этом-то и прелесть нашего плана. Мистер Лири поедет в кузове грузовичка. За руль сядет мисс Кэрри. Она вроде бы повезет бычка. А мистер Лири составит ему компанию. Это же обычное дело: работник едет вместе с животными. Дороги она знает прекрасно и присоединится к нам в Толливере. То есть вы все доберетесь до цели назначения, но разными путями.
Крайгель посмотрел на ладную фигурку Кэрри. Сто двадцать три фунта веса при росте в пять футов пять дюймов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24