Иракское телевидение обрело второе дыхание. Ему больше не было нужды покупать за рубежом дорогостоящие фильмы.
Малко с отвращением встал. Его сосед поднялся тоже, печально улыбаясь.
– Невероятная убогость, и после этого нас, турок, еще обвиняют в примитивизме...
Он представился: Исмет Ванли, турецкий журналист. Малко оживился:
– Я тоже репортер. Австриец из Вены. Турок взял его под руку:
– Идемте чего-нибудь выпьем. Кроме как в «Али-Бабу» и «Эмбасси-клуб», вечером в Багдаде пойти некуда...
Полчаса спустя они уже болтали как закадычные друзья в пустынном баре, попивая долларовое пиво «Ферида». Турок вздохнул:
– Хорошо все-таки, когда можно говорить то, что думаешь... Я здесь уже десять дней. Завтра уезжаю, слава Аллаху! Тут с ума можно сойти. Они повсюду...
– Кто – они?
Турок наклонился над столом.
– Баасистские агенты. Помните тех троих, что играли в таро в холле отеля до двух часов ночи? Вот-вот. Им приказано слушать, о чем говорят иностранцы. Иракцам запрещено общаться с приезжими из других стран. Портье – тот парень в белой чалме, что открывает дверцы машин, – тоже «оттуда». Он подслушивает адреса, которые пассажиры называют таксистам. На этажах также полно агентов. Они обыскивают багаж, просматривают ваши книги. Не особенно доверяйте таксистам: половина водителей работает на баасистскую контрразведку. И вообще: как только увидите уверенного в себе молодого человека с усами и в темных очках, знайте – это сыщик. Они опасны, потому что Баас вербует их из числа уголовных преступников. Никто не знает, где расположен их штаб и кто ими руководит. Всякий, попадающий им в лапы, исчезает бесследно. В лучшем случае родственникам могут когда-нибудь возвратить тело умершего. И ни один врач не согласится делать вскрытие.
Турок отхлебнул пива. Он все распалялся, и Малко слушал его с предельным вниманием. Все, что он узнал, было очень важно, но совершенно не радовало.
– Полгода назад так случилось с местным директором компании «Кока-Кола», – продолжал турок. – Ему было тридцать шесть лет. Как-то раз он наорал на двух баасистов, и однажды вечером его похитили. Через месяц жене привезли его труп и сказали, что он покончил с собой в тюремной камере. На самом деле они подвесили его к вентилятору и вертели, пока он не потерял рассудок. А потом задушили.
Малко, в свою очередь, рассказал о судьбе еврейского врача. Исмет кивнул:
– Ничего удивительного. Месяц назад они заставили здешнего Верховного раввина принять иностранных журналистов и заявить им, что иракские евреи живут как в раю. Бедняга не мог поступить иначе: его сына держат в тюрьме заложником.
Вдруг Исмет встал и сделал знак Малко: за соседним столиком расположились двое иракцев. Малко и его спутник вышли и пешком направились к Саадун-стрит.
– Это были сыщики, – пояснил Исмет. – На улице нам будет спокойнее.
Малко инстинктивно почувствовал, что турку можно доверять. Чтобы не остаться перед ним в долгу, он рассказал об Элько Крисе, правда, чуть приврал, сообщив, что нашел ему работу в Австрии. Исмет подпрыгнул от радости:
– Элько? Да я же его знаю! Мы познакомились в Корее, когда я был там военным корреспондентом. Рад слышать, что он жив и здоров!
Беседуя о своем общем знакомом, они дошли до памятника погибшим на площади Аби-Новас.
Вдруг на противоположном берегу Тигра, где-то в районе Мирия, раздалась автоматная очередь. Потом послышалось еще несколько одиночных выстрелов, и наступила тишина. Через минуту мимо них на полной скорости промчались два такси; вдогонку машинам залаяли собаки.
– В чем дело? – спросил Малко.
Исмет Ванли пожал плечами:
– Трудно сказать. Может быть, агенты безопасности пытались убить коммуниста. С тех пор, как у правительства установились теплые отношения с Москвой, оно официально не преследует красных, но время от времени уничтожает их втихомолку. Каждый вечер на кого-нибудь да нападают. А может быть, это курды решили покарать иракца, который слишком налегал на пытки. Но в таком случае это произошло бы в северной части города, в офицерском квартале. Курды – люди жесткие. В январе прошлого года они приговорили к смерти полковника Бадредцина, который выжег напалмом несколько деревень курдов. Их посланцы приехали в Багдад, убили его прямо в офицерском квартале и вернулись к себе на север.
Малко уже слыхал о курдах, но прежде не придавал никакого значения их выступлениям. Теперь же перед ним забрезжила удача – возможность выпутаться из создавшегося положения.
– В этой дерьмовой стране, – заключил турок, – они одни чего-то стоят...
– Хотелось бы мне их повидать, – осторожно сказал Малко.
Исмет рассмеялся.
– Я вас, конечно, понимаю, но это не так-то просто. Их в Ираке около миллиона, и они прочно удерживают горы на севере страны – от Сулеймание и дальше. За тридцать лет иракцам так и не удалось их покорить. Несмотря на используемые против них напалм и «МИГ-21», курды занимают почти весь Курдистан, и их поддерживают собратья из Ирана и России.
Они незаметно дошли до «Али-Бабы», крупнейшего в городе ночного клуба, расположенного в километре от «Багдад-отеля». Когда они пересекали площадь, Малко спросил:
– А как попасть на север?
Исмет покачал головой:
– Это практически невозможно. Нужен специальный пропуск, который иностранцу не дадут. Официально курдской проблемы здесь не существует. Никто не должен видеть разоренные деревни и знать, что центр не может контролировать север страны. К тому же и курды могут встретить вас ружейными залпами.
– Но ведь должен существовать способ попасть туда тайно? – настаивал Малко.
Исмет улыбнулся:
– По-моему, вы забыли, где находитесь. Через каждые двадцать пять километров на дорогах установлены армейские контрольные пункты. Впрочем, дорога туда только одна: через Киркук. Но ни один местный житель не отважится вас сопровождать.
Они вошли в клуб. Вход охраняли шестеро полицейских в опасных кепи и с чехословацкими автоматами. Поскольку Малко и Исмет были гостями из-за рубежа, обыскивать их не стали.
«Али-Баба» состоял из огромного темного зала с высоченным потолком и эстрады, на которой играл арабский ансамбль. Развлекая публику, на сцене извивалась в танце живота огромная толстуха. Исмет и Малко расположились в уголке, подальше от эстрады. Как только они заказали все ту же неизменную «Фариду», турок наклонился к австрийцу:
– Видите тех двоих, напротив? Это сыщики. Они записывают фамилии завсегдатаев и требуют от них добровольных пожертвований... Не вздумайте пригласить за наш столик девушку: это стоит тридцать динаров!
Но Малко было не до ухаживаний. Когда официант отошел, он тихо спросил:
– А в Багдаде есть курды?
Турок скорчил презрительную гримасу:
– Большинство из них – «джаш», предатели, которые работают на иракцев за жалкие гроши. Когда они попадают в руки к партизанам Барзани, те режут их на куски.
Танцовщица удалилась, и на сцену выскочили девушки в коротких юбках и майках с блестками. Они принялись исполнять танец, средний между французским канканом и пасодоблем, широко демонстрируя обнаженное тело. Зрелище было весьма удручающее.
– Почти все – кубинки, – пояснил Исмет, питавший явную сладость к прекрасному полу.
Но Малко гнул свое:
– Вы, похоже, немало знаете о курдах... Помогите мне встретиться с кем-нибудь. Я хотел бы о них написать. Исмет отхлебнул пива, помедлил и неожиданно сказал:
– Ладно. Здесь, в Багдаде, у меня есть знакомый курд. Джемаль Талани. Я ему позвоню. Если он согласится, мы к нему зайдем.
– Но ведь, кажется, курды здесь скрываются от посторонних глаз? – удивился Малко.
– Не все, – ответил Исмет. – Этот курд – особенный. Он принадлежит к очень знатному роду, который вершил здесь великие дела на протяжении трех поколений. Он отлично помогал кое-кому из нынешних членов правительства в те годы, когда генерал Кассем преследовал партию Баас. Так что теперь они его не трогают. Но он не имеет права продавать принадлежащие ему ома и земли, иначе давно бы уже уехал.
Такой полупредатель не внушал Малко особого доверия.
– Он связан с остальными курдами? – спросил он. Исмет усмехнулся.
– Конечно. Многие из его родственников находятся в тюрьме или примкнули к партизанам. Поэтому он ведет себя очень осторожно. Зато вот в Сулеймание ездит частенько. Но погодите, сейчас я ему позвоню.
Пока турок отсутствовал, Малко попытался отвлечься выступлением второй танцовщицы. Ее трюк состоял в том, чтобы время от времени попросить у кого-нибудь из посетителей янтарные четки, протащить их под узенькими трусиками и затем выбросить в зал, где после этого начиналась едва ли не свалка. Малко уже начинал скучать, но тут вернулся радостный Исмет.
– Он согласен. Поехали.
* * *
Дом Джемаля Талани находился в северной оконечности Саадун-стрит, в старом частном квартале. Когда они вышли из такси, Исмет указал Малко на высокую радиотрансляционную антенну в сотне метров от них. На ней горели красные предупредительные огни.
– Это штаб армейской службы безопасности. Хорошенькое соседство...
Они постучали, и курд сразу же открыл. Малко почувствовал к нему невольную симпатию: от этого горбоносого брюнета в дорогом европейском костюме исходило ощущение силы и благородства. Он пригласил их в просторную гостиную, где уже стояли на столе три чашки кофе по-турецки.
Хозяин прекрасно говорил по-английски. Поначалу шла обычная светская беседа. Малко не торопил события, полагаясь во всем на своего нового друга. Джемаль и Исмет несколько раз переходили на арабский. Наконец Исмет повернулся к Малко:
– Джемаль говорит, что здесь очень трудно встретиться с курдами, и что это к тому же довольно опасно.
Малко уже успел подготовиться.
– Мне бы так хотелось попасть на север, – мечтательно сказал он. – Пожить среди партизан...
Исмет перевел. Джемаль смущенно засмеялся и ответил по-английски:
– Непростое дело. Я лично не могу отвезти вас туда. И это очень рискованно. Даже для вас.
Если бы он только знал об истинном риске, которому подвергал себя Малко! Но нужно было играть роль журналиста, иначе оба его собеседника с воплями обратились бы в бегство...
Малко продолжал настаивать, расхваливая свой будущий репортаж о курдах, но Джемаль вежливо отнекивался.
– Вам будет легче попасть туда из Ирана, – говорил он. – Вот уже два года иранцы и курды – добрые соседи. Я могу даже дать вам рекомендательное письмо, у меня там много знакомых.
Но Малко не сдавался, хотя и не мог толком объяснить, почему его интересуют именно иракские курды. Разговор зашел в тупик. Молчаливый слуга приносим еще по чашечке кофе – необычайно крепкого и горького. Малко понял, что хозяин согласился принять его только из вежливости. Это было ужасно! Багдад снова грозил ему одиночеством и делал его бессильным, тогда как время неумолимо истекало... А в эту минуту Виктор Рубин, возможно, уже шел на казнь.
Вести более открытую игру Малко опасался: этот курд все же внушал ему некоторые подозрения.
Через полчаса Исмет дал понять, что им пора уходить. Джемаль записал фамилию Малко, номер его комнаты в «Багдад-отеле» и пообещал позвонить ему.
Малко поблагодарил, не питая, однако, большой надежды на его помощь. Когда они вышли, он сказал Исмету:
– Кажется, ваш друг не очень-то настроен мне помогать.
Турок присвистнул:
– Он боится не меньше остальных. К тому же он плохо вас знает. Но постарайтесь увидеться с ним еще раз. Может быть, вы все же уговорите его отвезти вас на север. Думаю, ему известны тайные ходы. Будь он и вправду предателем, с ним бы уже расправились. Курды не прощают «джашам» измены... В общем, желаю вам удачи, но меня здесь завтра уже не будет.
...В холле «Багдад-отеля» три дежурных агента по-прежнему играли в таро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Малко с отвращением встал. Его сосед поднялся тоже, печально улыбаясь.
– Невероятная убогость, и после этого нас, турок, еще обвиняют в примитивизме...
Он представился: Исмет Ванли, турецкий журналист. Малко оживился:
– Я тоже репортер. Австриец из Вены. Турок взял его под руку:
– Идемте чего-нибудь выпьем. Кроме как в «Али-Бабу» и «Эмбасси-клуб», вечером в Багдаде пойти некуда...
Полчаса спустя они уже болтали как закадычные друзья в пустынном баре, попивая долларовое пиво «Ферида». Турок вздохнул:
– Хорошо все-таки, когда можно говорить то, что думаешь... Я здесь уже десять дней. Завтра уезжаю, слава Аллаху! Тут с ума можно сойти. Они повсюду...
– Кто – они?
Турок наклонился над столом.
– Баасистские агенты. Помните тех троих, что играли в таро в холле отеля до двух часов ночи? Вот-вот. Им приказано слушать, о чем говорят иностранцы. Иракцам запрещено общаться с приезжими из других стран. Портье – тот парень в белой чалме, что открывает дверцы машин, – тоже «оттуда». Он подслушивает адреса, которые пассажиры называют таксистам. На этажах также полно агентов. Они обыскивают багаж, просматривают ваши книги. Не особенно доверяйте таксистам: половина водителей работает на баасистскую контрразведку. И вообще: как только увидите уверенного в себе молодого человека с усами и в темных очках, знайте – это сыщик. Они опасны, потому что Баас вербует их из числа уголовных преступников. Никто не знает, где расположен их штаб и кто ими руководит. Всякий, попадающий им в лапы, исчезает бесследно. В лучшем случае родственникам могут когда-нибудь возвратить тело умершего. И ни один врач не согласится делать вскрытие.
Турок отхлебнул пива. Он все распалялся, и Малко слушал его с предельным вниманием. Все, что он узнал, было очень важно, но совершенно не радовало.
– Полгода назад так случилось с местным директором компании «Кока-Кола», – продолжал турок. – Ему было тридцать шесть лет. Как-то раз он наорал на двух баасистов, и однажды вечером его похитили. Через месяц жене привезли его труп и сказали, что он покончил с собой в тюремной камере. На самом деле они подвесили его к вентилятору и вертели, пока он не потерял рассудок. А потом задушили.
Малко, в свою очередь, рассказал о судьбе еврейского врача. Исмет кивнул:
– Ничего удивительного. Месяц назад они заставили здешнего Верховного раввина принять иностранных журналистов и заявить им, что иракские евреи живут как в раю. Бедняга не мог поступить иначе: его сына держат в тюрьме заложником.
Вдруг Исмет встал и сделал знак Малко: за соседним столиком расположились двое иракцев. Малко и его спутник вышли и пешком направились к Саадун-стрит.
– Это были сыщики, – пояснил Исмет. – На улице нам будет спокойнее.
Малко инстинктивно почувствовал, что турку можно доверять. Чтобы не остаться перед ним в долгу, он рассказал об Элько Крисе, правда, чуть приврал, сообщив, что нашел ему работу в Австрии. Исмет подпрыгнул от радости:
– Элько? Да я же его знаю! Мы познакомились в Корее, когда я был там военным корреспондентом. Рад слышать, что он жив и здоров!
Беседуя о своем общем знакомом, они дошли до памятника погибшим на площади Аби-Новас.
Вдруг на противоположном берегу Тигра, где-то в районе Мирия, раздалась автоматная очередь. Потом послышалось еще несколько одиночных выстрелов, и наступила тишина. Через минуту мимо них на полной скорости промчались два такси; вдогонку машинам залаяли собаки.
– В чем дело? – спросил Малко.
Исмет Ванли пожал плечами:
– Трудно сказать. Может быть, агенты безопасности пытались убить коммуниста. С тех пор, как у правительства установились теплые отношения с Москвой, оно официально не преследует красных, но время от времени уничтожает их втихомолку. Каждый вечер на кого-нибудь да нападают. А может быть, это курды решили покарать иракца, который слишком налегал на пытки. Но в таком случае это произошло бы в северной части города, в офицерском квартале. Курды – люди жесткие. В январе прошлого года они приговорили к смерти полковника Бадредцина, который выжег напалмом несколько деревень курдов. Их посланцы приехали в Багдад, убили его прямо в офицерском квартале и вернулись к себе на север.
Малко уже слыхал о курдах, но прежде не придавал никакого значения их выступлениям. Теперь же перед ним забрезжила удача – возможность выпутаться из создавшегося положения.
– В этой дерьмовой стране, – заключил турок, – они одни чего-то стоят...
– Хотелось бы мне их повидать, – осторожно сказал Малко.
Исмет рассмеялся.
– Я вас, конечно, понимаю, но это не так-то просто. Их в Ираке около миллиона, и они прочно удерживают горы на севере страны – от Сулеймание и дальше. За тридцать лет иракцам так и не удалось их покорить. Несмотря на используемые против них напалм и «МИГ-21», курды занимают почти весь Курдистан, и их поддерживают собратья из Ирана и России.
Они незаметно дошли до «Али-Бабы», крупнейшего в городе ночного клуба, расположенного в километре от «Багдад-отеля». Когда они пересекали площадь, Малко спросил:
– А как попасть на север?
Исмет покачал головой:
– Это практически невозможно. Нужен специальный пропуск, который иностранцу не дадут. Официально курдской проблемы здесь не существует. Никто не должен видеть разоренные деревни и знать, что центр не может контролировать север страны. К тому же и курды могут встретить вас ружейными залпами.
– Но ведь должен существовать способ попасть туда тайно? – настаивал Малко.
Исмет улыбнулся:
– По-моему, вы забыли, где находитесь. Через каждые двадцать пять километров на дорогах установлены армейские контрольные пункты. Впрочем, дорога туда только одна: через Киркук. Но ни один местный житель не отважится вас сопровождать.
Они вошли в клуб. Вход охраняли шестеро полицейских в опасных кепи и с чехословацкими автоматами. Поскольку Малко и Исмет были гостями из-за рубежа, обыскивать их не стали.
«Али-Баба» состоял из огромного темного зала с высоченным потолком и эстрады, на которой играл арабский ансамбль. Развлекая публику, на сцене извивалась в танце живота огромная толстуха. Исмет и Малко расположились в уголке, подальше от эстрады. Как только они заказали все ту же неизменную «Фариду», турок наклонился к австрийцу:
– Видите тех двоих, напротив? Это сыщики. Они записывают фамилии завсегдатаев и требуют от них добровольных пожертвований... Не вздумайте пригласить за наш столик девушку: это стоит тридцать динаров!
Но Малко было не до ухаживаний. Когда официант отошел, он тихо спросил:
– А в Багдаде есть курды?
Турок скорчил презрительную гримасу:
– Большинство из них – «джаш», предатели, которые работают на иракцев за жалкие гроши. Когда они попадают в руки к партизанам Барзани, те режут их на куски.
Танцовщица удалилась, и на сцену выскочили девушки в коротких юбках и майках с блестками. Они принялись исполнять танец, средний между французским канканом и пасодоблем, широко демонстрируя обнаженное тело. Зрелище было весьма удручающее.
– Почти все – кубинки, – пояснил Исмет, питавший явную сладость к прекрасному полу.
Но Малко гнул свое:
– Вы, похоже, немало знаете о курдах... Помогите мне встретиться с кем-нибудь. Я хотел бы о них написать. Исмет отхлебнул пива, помедлил и неожиданно сказал:
– Ладно. Здесь, в Багдаде, у меня есть знакомый курд. Джемаль Талани. Я ему позвоню. Если он согласится, мы к нему зайдем.
– Но ведь, кажется, курды здесь скрываются от посторонних глаз? – удивился Малко.
– Не все, – ответил Исмет. – Этот курд – особенный. Он принадлежит к очень знатному роду, который вершил здесь великие дела на протяжении трех поколений. Он отлично помогал кое-кому из нынешних членов правительства в те годы, когда генерал Кассем преследовал партию Баас. Так что теперь они его не трогают. Но он не имеет права продавать принадлежащие ему ома и земли, иначе давно бы уже уехал.
Такой полупредатель не внушал Малко особого доверия.
– Он связан с остальными курдами? – спросил он. Исмет усмехнулся.
– Конечно. Многие из его родственников находятся в тюрьме или примкнули к партизанам. Поэтому он ведет себя очень осторожно. Зато вот в Сулеймание ездит частенько. Но погодите, сейчас я ему позвоню.
Пока турок отсутствовал, Малко попытался отвлечься выступлением второй танцовщицы. Ее трюк состоял в том, чтобы время от времени попросить у кого-нибудь из посетителей янтарные четки, протащить их под узенькими трусиками и затем выбросить в зал, где после этого начиналась едва ли не свалка. Малко уже начинал скучать, но тут вернулся радостный Исмет.
– Он согласен. Поехали.
* * *
Дом Джемаля Талани находился в северной оконечности Саадун-стрит, в старом частном квартале. Когда они вышли из такси, Исмет указал Малко на высокую радиотрансляционную антенну в сотне метров от них. На ней горели красные предупредительные огни.
– Это штаб армейской службы безопасности. Хорошенькое соседство...
Они постучали, и курд сразу же открыл. Малко почувствовал к нему невольную симпатию: от этого горбоносого брюнета в дорогом европейском костюме исходило ощущение силы и благородства. Он пригласил их в просторную гостиную, где уже стояли на столе три чашки кофе по-турецки.
Хозяин прекрасно говорил по-английски. Поначалу шла обычная светская беседа. Малко не торопил события, полагаясь во всем на своего нового друга. Джемаль и Исмет несколько раз переходили на арабский. Наконец Исмет повернулся к Малко:
– Джемаль говорит, что здесь очень трудно встретиться с курдами, и что это к тому же довольно опасно.
Малко уже успел подготовиться.
– Мне бы так хотелось попасть на север, – мечтательно сказал он. – Пожить среди партизан...
Исмет перевел. Джемаль смущенно засмеялся и ответил по-английски:
– Непростое дело. Я лично не могу отвезти вас туда. И это очень рискованно. Даже для вас.
Если бы он только знал об истинном риске, которому подвергал себя Малко! Но нужно было играть роль журналиста, иначе оба его собеседника с воплями обратились бы в бегство...
Малко продолжал настаивать, расхваливая свой будущий репортаж о курдах, но Джемаль вежливо отнекивался.
– Вам будет легче попасть туда из Ирана, – говорил он. – Вот уже два года иранцы и курды – добрые соседи. Я могу даже дать вам рекомендательное письмо, у меня там много знакомых.
Но Малко не сдавался, хотя и не мог толком объяснить, почему его интересуют именно иракские курды. Разговор зашел в тупик. Молчаливый слуга приносим еще по чашечке кофе – необычайно крепкого и горького. Малко понял, что хозяин согласился принять его только из вежливости. Это было ужасно! Багдад снова грозил ему одиночеством и делал его бессильным, тогда как время неумолимо истекало... А в эту минуту Виктор Рубин, возможно, уже шел на казнь.
Вести более открытую игру Малко опасался: этот курд все же внушал ему некоторые подозрения.
Через полчаса Исмет дал понять, что им пора уходить. Джемаль записал фамилию Малко, номер его комнаты в «Багдад-отеле» и пообещал позвонить ему.
Малко поблагодарил, не питая, однако, большой надежды на его помощь. Когда они вышли, он сказал Исмету:
– Кажется, ваш друг не очень-то настроен мне помогать.
Турок присвистнул:
– Он боится не меньше остальных. К тому же он плохо вас знает. Но постарайтесь увидеться с ним еще раз. Может быть, вы все же уговорите его отвезти вас на север. Думаю, ему известны тайные ходы. Будь он и вправду предателем, с ним бы уже расправились. Курды не прощают «джашам» измены... В общем, желаю вам удачи, но меня здесь завтра уже не будет.
...В холле «Багдад-отеля» три дежурных агента по-прежнему играли в таро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32