– Князь Бодун жалуется, что, после того как у Золотухи появились щенята, она совсем отказалась свои непосредственные обязанности исполнять, – пробурчал Антип, – она и раньше смирной была, а уж теперь и вовсе сама доброта стала.
– Любопытно, какой станет наша Селистена, когда детишек нарожаем? – самым что ни на есть смиренным голосом поинтересовался я.
Ответом мне был сдавленный стон Антипа и ярко-красные щеки боярышни.
– Вы что, уже… – словно рыба на суше хватая воздух ртом, едва смог выдавить из себя премьер-боярин.
– Нет!
– Да!
Ответили мы с Селистеной практически одновременно. Угадайте, какой ответ принадлежал мне?
– Ты что, сиротой меня хочешь сделать? – раздалось в голове шипение моей нареченной.
В свое время я научил Селистенку общаться, не открывая рта, так сказать, напрямую, из головы в голову. Я искренне надеялся, что она станет меньше болтать, но быстро понял, что надеждам сбыться не суждено. Она умудрялась закатывать истерики даже молча. И всё-таки ее умение оказалось весьма полезным и довольно успешно использовалось нами. Вот и сейчас моя маленькая невестушка решила устроить мне выволочку, так сказать, без свидетелей.
– А что я? Я ничего!
– Так батюшку сейчас удар хватит!
– Скажите пожалуйста, какие мы нервные, уж и пошутить нельзя.
– И это ты называешь шуткой ?
– Конечно, – пожал я плечами, – а как же еще? Нас с тобой ни на секунду не оставляют наедине, так откуда же детям появиться?
– Неизвестно, как бы ты выглядел, будь на его месте.
– Чтобы встать на его место, надо сначала завести такое маленькое рыжее чудо, как ты.
Селистена хотела что-то мне ответить, но переключилась на батюшку, который, обеспокоенный некоторой паузой, испуганно смотрел то на меня, то на свою дочку.
– Папочка, успокойся, у нас всё в порядке, это Дарюша пошутил.
– Сто раз просил не называть меня Дарюшей! – на этот раз я решил воспользоваться мысленной речью, однако ответа не получил.
Между тем Антип пришел в себя и спустил на меня весь свой боярский пыл.
– Молодой человек, потрудитесь впредь воздержаться от проявлений столь сомнительного чувства юмора! Я отложил день вашей свадьбы, так как посчитал, что за время обучения вы станете серьезнее, однако, судя по всему, этого не произошло.
И чего он взвился, что такого особенного я сказал? И вообще, я сегодня серьезен как никогда. Что поделаешь, конфликт отцов и детей. Хотя, если разобраться, никакого конфликта и быть не может. Он однозначно ошибается, я категорически прав.
– Выходит, зря откладывали, – резонно заметил я.
– Нет, выходит, что свадьбу надо отложить еще на неопределенное время, – отрезал Антип.
Мне даже не пришлось высказывать свое бурное негодование. За меня это великолепно сделала моя ненаглядная остроносенькая пигалица. Тем более что за те же самые слова я могу схлопотать полную и окончательную отставку от дома (и от кухни!), а она всего лишь отцовское неудовольствие в виде пыхтения и суровых взглядов.
– Папа, мне казалось, что мы уже обо всём договорились!
Под укоризненным взглядом лучистых глаз дочки Антип заметался. Наверняка за время моего отсутствия рыжая бестия всеми правдами и неправдами выбила из него приблизительный день свадьбы, и теперь отказаться от своего слова премьер-боярин не мог. Ничего не поделаешь, дал слово – держи. Вот именно по этой причине я такими глупостями никогда не занимаюсь, мое слово всегда находится при мне.
Антип из последних моральных сил попытался возразить своей дочке:
– Я хотел выдать тебя замуж за человека серьезного и ответственного!
Вот простота! Неужели он и вправду считает, что с моей рыжей язвой пройдут такие детские отговорки? Если да, то он плохо знает свою кровиночку. Думаю, что вопрос о свадьбе будет окончательно и бесповоротно решен именно сейчас и конечно же положительно.
Чтобы не мешать спорящим, я скромно отошел в сторонку и встал поближе к окну. Кстати, в таком ракурсе я буду виднее участникам бурной дискуссии с заранее известным результатом.
Между тем моя Селистенка разошлась не на шутку:
– Да как ты можешь так говорить про Даромира?! Это он-то не серьезен? А кто бросился под нож Филина, спасая меня? – Честно говоря, это было не сложно. – Кто душил горных спиногрызов, когда они пробрались ко мне в спальню. – Этот подвиг посерьезнее, так как эти твари жутко воняли. – Кто уничтожил гигантскую петунию? Кто…
Вы не представляете, как приятно слушать рассказ о моих славных подвигах, причем из уст невесты. Право, не много людей на земле могут похвастаться чем-то подобным.
– …И, наконец, кто примчался по первому зову, когда мне грозила беда? Да как же ты теперь можешь говорить, что он безответственный? – продолжала крыть Селистена.
– Я не это имел в виду, – попытался вставить хоть слово Антип.
– А что же? – не отступалась рыжая.
– Я имел в виду, что человек, задумавший создать семью, мог бы быть и посерьезней.
Одно и то же. Вот зануда! Чтобы скоротать время, я взглянул на себя в огромное зеркало, висящее на стене. И что во мне может не нравиться Антипу? Молодость, стать, борода, посох. Да, чуть главное не забыл: люблю я эту рыжую маленькую пигалицу больше жизни! Что ему, собственно, еще надо? Вот я, когда у меня появятся дети, буду идеальным отцом. Никаких дурацких запретов, хочешь жениться – пожалуйста, не хочешь – не надо. Буду отпускать гулять допоздна и разрешу есть сладкое сколько влезет.
От таких мыслей настроение у меня улучшилось, и я нашел в себе силы прислушаться к урагану, который всё еще бушевал в комнате. Как и следовало ожидать, Антип перешел в глухую оборону и только изредка робко пытался что-то возразить дочке.
Пожалуй, пора завершать наш милый семейный междусобойчик. Если Селистенку вовремя не остановить, она может еще долго бушевать со свойственной ей категоричностью. Я смиренно сложил руки на груди и, поймав момент, когда замолчали оба спорщика, полным благоговения голосом спросил у Антипа:
– Можно я буду называть вас папой?
Надо было видеть лицо премьер-боярина! Такого смятения чувств на лице человека описать невозможно. Правда, чуть более ярко, чем другие, читалось желание прямо сейчас меня придушить. Но надо отдать должное выдержке Антипа. Душить колдунов – это, знаете ли, дело не безопасное, они имеют свойство сопротивляться такому негуманному процессу.
– Ты что, серьезно? – раздалось в моей голове.
– Что серьезно? – искренне удивился я.
– Ты хочешь называть моего отца папой?
– Что за чушь? Нет конечно же! Если я стану его сыном, то ты станешь моей сестрой, а на сестре жениться мне не позволяют моральные принципы.
– Так какого лешего ты его пугаешь?!
От вопля суженой моя голова затрещала как перезрелая тыква.
– Моего батюшку чуть кондрашка не хватил, а с него как с гуся вода!
– Он первый начал, – буркнул я, – и к тому же теперь наш милый спор закончен на оптимистичной ноте.
Я уже приготовился принять очередной выпад моей невестушки, как вдруг услышал:
– Привет, дурень усатый!
Этот голос, как и приветствие, могли принадлежать только одному человеку – бывшей няньке Селистены, а ныне управляющей всем Антиповым хозяйством, Кузьминичне. Эта женщина вообще имеет свойство появляться в нужном месте и в нужное время.
– А ты ничуть не изменился, только появился – и уже весь дом вверх дном! Три года тихо-мирно жили, и на тебе: крики, ссоры и прочая суета. Видно, не очень-то на тебя учеба повлияла, как был балбесом, так им и остался.
Для постороннего могло показаться, что выслушав подобное приветствие, я должен был обрушить на голову говорившей всю свою колдовскую силу или, на крайний случай, смертельно обидеться. Можете не сомневаться, если бы на ее месте был кто-нибудь другой, я бы давно метал громы и молнии, а если бы это был мужчина, набил ему морду. Однакотут совсем другой случай. И дело даже не в том, что терпел старушку, когда расхаживал по дому в собачьей шкуре (а тогда возмущаться было глупо), а в том, что Кузьминична мне глубоко симпатична.
Она, конечно, частенько ведет себя словно старая грымза, но есть в ней что-то такое, что вызывает уважение. Спросите что? Так я не смогу вам ответить на этот вопрос. Я вообще не люблю забивать себе голову всякой чепухой, а своим чувствам привык доверять. К тому же главным для нее в жизни давно стало здоровье и благополучие своей воспитанницы, и тут наши чаяния абсолютно совпадают.
При такой вот раскладке тот нюансик, что характер у нее скверный, а рука тяжелая, большой роли не играет. Отношения у нас, конечно, сложные, но ценно то, что камня за пазухой она держать не станет – врежет сразу промеж глаз, и дело с концом.
И последнее, на мой взгляд самое важное, ее качество, которое, не скрою, мне ближе всего: именно в ведении Кузьминичны находится кухня и кладовая со всеми вытекающими отсюда последствиями. В общем, с какой стороны ни взгляни, а хорошими отношениями со старой нянькой я дорожил всегда.
– Погоди, Кузьминична! Я тут слышал, без меня нечисть распустилась? Так это ненадолго, пусть все узнают, что Даромир вернулся!
– Вроде и повзрослел, а всё такой же болтун, – не вполне логично заметила нянька.
– Можно подумать, ты не рада моему возвращению, – хмыкнул я и, заметив, как перекосился от этой фразы Антип, мило скрасил ситуацию белозубой улыбкой.
– Каким ты был, таким ты и остался, – уже мягче произнесла Кузьминична и, вздохнув, добавила: – Да рада, конечно. Это не дело, когда какие-то зубастые твари на лохматых ножках к нашей кровиночке по ночам шастают.
– Истина от первого слова до последнего, – мгновенно согласился я с Кузьминичной. – По спальне нашей Селистены шастать может только верный Шарик и не менее преданный муж. Вот когда мы поженимся, тогда у нас наступит тишь и гладь да Даромирова благодать.
Антип, видимо уже исчерпавший себя, смог только тяжело вздохнуть. Да, сдает старшее поколение, не тянет против молодежи. Вон Селистенка бодра, весела и даже румяна. Обо мне вообще говорить нечего, с меня действительно всё как с гуся вода, хоть сейчас готов в бой с нечистью ринуться. Беда только в том, что эти твари где-то прячутся.
– Ладно, заканчивайте свои споры, наговоритесь еще, – требовательно заявила Кузьминична. – Ты, как я понимаю, надолго прибыл? – уточнила она у меня.
– Навсегда.
Мой скромный ответ добил Антипа окончательно. Ничего, пусть привыкает, ему это даже полезно будет.
– Ну навсегда так навсегда, – философски изрекла старая нянька. – Может, это и к лучшему.
Я хотел что-то сострить в своем стиле, но меня опередила Селистена:
– Конечно, к лучшему, даже не сомневайся. – Кузьминична окинула нас лукавым взглядом, затем посмотрела на Антипа и грустно вздохнула.
– Похоже, прав ты был, лохматый, (это она мне по старой памяти) вы действительно связаны какой-то странной нитью.
Можно подумать, что я когда-то бываю неправ. У меня вообще есть замечательное свойство – даже безнадежную ситуацию перевернуть таким образом, что в конце концов оказываюсь в выигрыше. Кто-то по незнанию назовет это случайностью, а я считаю это следствием моих многочисленных талантов. Судьба, знаете ли, любит веселых и наглых, а не осторожных и занудных. Кстати о здоровой наглости.
– Кузьминична, а что, в этом доме больше не принято кормить дорогих гостей с дороги?
– Кто же знал, что эти самые гости нагрянут без приглашения? – парировала нянька.
– Нелепые отговорки, – не остался я в долгу. – Вам что, жалко куска хлеба?
– Глупостей не говори. Чуть погодя спускайтесь в трапезную, я мигом распоряжусь.
– На меня не накрывай, у меня сегодня аппетита нет, – подал голос раздосадованный Антип.
– Это от нервов, – тут же нашелся я, – вот лично у меня с аппетитом всегда всё хорошо.
– Оно и видно, – буркнул премьер-боярин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52