Интересно, что могло ее так обрадовать? То, что произошло дальше, удивило меня еще больше. Минут через пять двери резко отворились (причем без стука!), и на пороге возник Демьян. Его чудный нос, и в обычное время представляющий весьма колоритное зрелище, сейчас прямо сиял лиловым светом. Да и сам он выглядел так, словно совершил забег вокруг городских стен.
– Моя княгиня. Всё сделано в точности, как ты сказала! – отрапортовал он, едва смог восстановить дыхание.
Вот это да! И давно у них такие отношения? Входит, как к себе домой, называет ее «своей», да и смотрит, мягко говоря, не слишком почтительно.
– Как всё прошло? – спросила Сантана.
– Отлично!
– Свидетели?
– Всё, как ты велела! Свидетелей трое, два боярина и воевода.
– Сопротивлялся? – требовала подробностей Сантана.
– Да. – Демьян сжал кулаки. И тут я заметил, что под правым глазом давнего недруга наливается чудесный фиолетовый синяк. – Вроде старый, а сильный, как черт.
А вот это уже занятно. Что-то мне подсказывает, что я знаю этого старого и сильного.
– Только вчетвером и удалось его скрутить, – продолжал отчитываться Демьян. – Даже когда в темницу тащили, умудрился ногами одного из моих молодцов покалечить.
Это связанный? Лихо. А предчувствия уже вполне четко оформились в мысли. Как вы понимаете, не шибко веселые.
– В приготовленную камеру поместили?
– Конечно! – поедая глазами обожаемую княгиню, рявкнул ратник.
Сантана пристально посмотрела ему в глаза и строго спросила:
– Сам туда не входил?
– Нет, мы его втолкнули.
– Это хорошо… – протянула княгиня, – теперь осталось только ждать.
– Чего? – удивился Демьян и сделал шаг вперед. Княгиня недовольно вскинула бровь и презрительным тоном остудила верного слугу:
– Не чего, а кого. Всё, можешь идти, остальные мои указания остаются в силе.
– Сантана! – с мольбой в голосе пролепетал дальний родственничек князя.
– Ты еще здесь?
Демьян скрипнул зубами и бросился прочь.
Ну и дела творятся! Я думал, в отсутствие князя только Антип в ходоки заделался, а тут из них уже целая очередь образовалась. С такой женой, на месте Бодуна, я бы поостерегся надолго из города уезжать. Да что там «надолго»? Тут часовая отлучка из терема может только укрепить бурную рогоподобную растительность на голове.
– Эх, Антип, Антип, – проговорила вслух княгиня, – уж до чего долго сопротивлялся, но и он поплыл.
И до меня наконец дошло. Да это Антипа связали и отволокли в холодную! Нет, этого не может быть! Ну ладно я в свое время в темнице посидел, так меня же на месте преступления застукали. Впрочем, об этом эпизоде в моей жизни вспоминать я не люблю, тем более что уже давно получил полное прощение. Скажу только, что виновным себя до сих пор не признаю и пострадал исключительно в силу нелепого стечения обстоятельств.
Так за что можно упрятать за решетку второго человека в государстве?! За организацию заговора – чушь, боярин кристальной честности человек, на мой взгляд, он даже излишне честен. За банальную кражу – бред, по той же самой причине. Да такого правильного и занудного субъекта еще поискать надо!
Ладно, какой смысл гадать, если через пять минут я смогу узнать все подробности у самого Антипа. Мне с моими способностями попасть за решетку… Ой, это, конечно, перебор, лучше так: пробраться в камеру к премьер-боярину – это раз плюнуть. Далее я быстренько освобождаю моего будущего тестюшку, вместе отправляемся домой и оттуда творим благородную месть по законам военного времени. Да, чуть не забыл! Антип, в благодарность за чудесное освобождение, тут же забывает все мои предыдущие шалости и признает во мне если не сына (чур меня!), то равноправного члена семьи.
Ну а ежели кто-то шибко смелый (и столь же глупый) захочет помешать воплотить задуманное в жизнь, так на него прольется весь мой гнев в виде изысканного боевого колдовства максимального уровня.
Я уже хотел со всех лап броситься прочь, но какая-то неведомая сила заставила меня на секунду задержаться. Хотя нет, секундой тут не обошлось. Мало того что коварная Сантана заточила Антипа в тюрьму, так она решила и меня сбить с пути истинного. Ведь знала же (а если не знала, то догадывалась), что я, по причине вступления в новую жизнь, отказался от старых привычек, так нет, она и тут сподобилась проявить свою гнилую сущность.
Вместо того чтобы просто лечь спать или, скажем, заняться обдумыванием своих черных планов, она, не переставая напевать, скинула с себя одеяния и стала натираться каким-то бальзамом. Это зрелище оказалось настолько притягательным, что я впал в прострацию и не смог сдвинуться с места. Хороша, что тут скажешь… В общем-то я могу понять Антипа, что ради нее он пошел на должностное преступление.
Поглощенная процедурой, княгиня повернулась ко мне спиной, и моему взору предстала… Нет, как и следовало ожидать, то, что я увидел, впечатлило, но заинтересовало меня другое – шрам в виде кривой загогулины или, проще говоря, молнии.
До этого момента я искренне считал, что шрамы украшают только мужчин и на женском теле они неуместны. Увиденное мною перечеркивало напрочь это убеждение. Тонкий, красивый шрам на интимном месте. Просто поэзия какая-то получается!
И вдруг я ощутил укол совести. Честно говоря, такие фортели моя мирно спящая до сих пор совесть, не выкидывала давненько. Ни к селу ни к городу в моей голове возник образ Селистены. Этот самый образ не ругался (что было бы естественно в такой ситуации), а просто с грустью посмотрел на меня, вздохнул и тут же рассеялся.
А что? Я ничего! Я вообще одним глазком и исключительно ради общего дела. Тем более что я не подглядывал, а наблюдал, а это момент принципиальный. Между прочим, я где-то слышал про шрам на попе, только вот не помню сейчас где и от кого. А раз так, все эмоции в сторону, я не на прогулку сюда прибыл, а выполняю ответственное задание по освобождению коварно захваченного Антипа из лап оголтелой Сантаны. В таком разрезе, могу с твердой уверенностью заявить, что задание успешно продвигается по заранее продуманному плану и я отправляюсь спасать премьер-боярина. Никто (даже Сантана) и ничто (даже тонкий шрам на ее теле) не сможет отвлечь меня от этого.
Наверное, я смог бы найти себе еще много оправданий, но, видимо увлекшись, случайно покинул свое укрытие и вышел из спасительной норки. Неожиданно Сантана обернулась, и наши глаза встретились – мои голубые и ее зеленые (от кого же я всё-таки слышал про зеленые глаза и шрам?). То ли от уколов совести, то ли от злости на самого себя, что на мгновение потерял над собой контроль, то ли еще отчего, но следующий мой поступок был неадекватен. Вместо того чтобы быстренько ускользнуть назад в свою щелку, я, наоборот, вышел на середину комнаты и нагло заявил этой коварной личности:
– Вы бы, гражданочка, постеснялись в таком виде по помещению ходить. Между прочим, вы здесь не одна и границы приличия пока еще никто не отменял.
– Мышь? – осторожно, словно сомневаясь, проговорила Сантана.
– Ну да, в данный момент мышь, – гордо согласился я.
– МЫШЬ!!! – нечеловеческим голосом завопила княгиня и с жутким визгом прыгнула на кровать.
Вот тебе и на… Ведьма, княгиня, обладательница такого очаровательного шрама – и вдруг боится банальных мышей.
– Мы-ы-ышь! – продолжала орать Сантана.
Ну, это уже неинтересно, пожалуй, я всё-таки пойду отсюда. Мне еще тестя спасти надо.
С этими мыслями, насвистывая неизвестно откуда возникший в голове мотивчик, я скрылся в норке.
* * *
Вообще-то склонности к стихосложению и пению я никогда не имел, но тут дело было особое. Пока мышиными тропами я пробирался в темницу, незнакомый мотивчик в моей голове оформился и закрутился вокруг всего одной придуманной мною строчки: «Тонкий шрам на прекрасной попе, рваная рана в моей душе…»
Красиво? Сам знаю, что красиво! А кому не нравится, тот просто не был на моем месте. Если бы побывал, так и ему бы понравилось.
Княжескую тюрьму я нашел быстро, как-никак место мне знакомое. Дальнейшее было делом техники: прошмыгнул мимо стражи, убедился, что никто меня не видит (ратники были заняты вечерней трапезой), и вернул себе человеческое обличье. Сладко потянувшись и не менее приятно похрустев косточками, я огляделся вокруг. С моего последнего визита (вообще-то он был единственный) здесь ничего не изменилось. Да и что тут, собственно, могло поменяться? Темница, она и в Кипеж-граде темница.
Значит, так, в общую камеру Антипа не бросят, не тот уровень. Да и Сантана что-то бубнила про особое место для премьер-боярина. Неторопливой походкой (а куда мне, собственно, торопиться?) я прошелся по коридору и остановился в его самом дальнем конце у дубовой двери, исписанной какими-то загадочными рунами. Странное дело, когда я тут сидел, двери в камеры так изысканно не расписывали. Ну да ладно, я сюда не затем пришел, чтобы шарады отгадывать, а чтобы восстанавливать справедливость на отдельно взятом кусочке земли.
В удивительную дверку, помимо всего прочего, было врезано и небольшое окошечко, в него я и заглянул. Так и есть, связанный по рукам и ногам, Антип лежал на полу и тупо смотрел на горящий факел.
Ну и дела! Никакого уважения к заслуженным работникам народного, то есть княжеского, хозяйства. Вот горбатился человек всю жизнь, честно тянул трудовую лямку, а ему в тюрьме даже соломы не подстелили. Ну не свинство, а? А они еще хотят, чтобы я нанялся на службу, да не в жизнь!
Звоночек опасности молчал, так что медлить я не стал, отворил засов и смело вошел внутрь.
– Доченька волнуется, переживает даже, а он тут спокойненько в тенечке прохлаждается и на огонь смотрит, – поприветствовал Антипа я, – между прочим, этим вполне можно заниматься и дома. Так что собирайтесь, одевайтесь, прощайтесь, и айда назад, тем более что Кузьминична наверняка на стол накрыла.
Антип с неподдельным удивлением уставился на меня, но радости (впрочем, как всегда) я в его взгляде почему-то не почувствовал. Странное дело, я его спасаю, а он мне не рад. Ну и ладно, в конце концов, это его личное дело, да и здесь я не из-за него, а исключительно ради его дочки. Чтобы не тратить время даром, я принялся распутывать веревки на почтенном боярине.
– Не надо, – наконец подал голос Антип. – Я получил по заслугам и кончу свою жизнь на плахе.
Здрасте пожалуйста, приплыли! Вроде за решеткой посидел всего ничего, а необратимые процессы разрушения головного мозга налицо. Лично я бывал на плахе и со всей ответственностью могу заявить, что место сомнительное и ничего привлекательного там нет.
– Знаете что, если я вас не освобожу, то Селистена с меня голову снимет, причем не хуже палача и в домашних условиях.
– Я перед казнью ей всё объясню, и она меня, наверное, простит, – мрачным голосом изрек Антип, словно над его головой действительно навис занесенный топор. Похоже, дело несколько сложнее, чем могло показаться сначала.
Сложности сложностями, но веревки я всё-таки развязал. Мне, знаете ли, как-то неуютно разговаривать с человеком, который не может пошевелить ни рукой, ни ногой. После освобождения Антип, кряхтя, сел и принялся разминать затекшие запястья. Слава богам, немного разума у него всё-таки сохранилось.
– Между прочим, со временем у нас туговато, – скромно напомнил я, – нам еще из дворца выбираться и через весь город домой чапать. Да и страже, не ровен час, захочется узников проверить. Так что сейчас посредством небольшого заклинания мы превращаемся в двух мышей, и уже дома, в тепле, на мягком диванчике, мы с Селистеной с удовольствием послушаем, как вы докатились до такой жизни.
Премьер-боярин грустно ухмыльнулся и не менее выразительно вздохнул.
– Может так статься, когда вы узнаете, какое преступление я совершил, то и говорить со мной не захотите.
Крепко его заклинило, а с виду казался еще крепким старичком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52