) стал совладельцем обувного магазина на Тверской.
4. Рассказ Ольги: Аль-Фатех интересуется психами. – Бельмондо сделал не только девочек
Сначала мысли Ольги были путаными, но через несколько минут они оформились и стали вполне понятными.
"Алекс – Юстасу, ха-ха! Я рада, что вы собрались. Хотя мне сейчас и очень плохо, у меня есть время пообщаться с вами. И я расскажу вам все с самого начала.
Как вы знаете, несколько месяцев назад я вышла замуж за сэра Чарльза, богатого английского аристократа, который оказался занудой похлеще Черного. Я получила все, о чем мечтала, включая и шапочное знакомство с королевой Англии.
Но через некоторое время мысли мои все чаще и чаще стали витать над Приморской тайгой, как в свое время витал над ней дым от бивуачных костров Черного. Все чаще в кругу знакомых я рассказывала о наших с вами приключениях, но никто мне не верил. Никто, кроме Аль-Фатеха, тридцатидвухлетнего сына арабского нефтяного магната. И однажды он зазвал меня с мужем на барбекю в свою загородную резиденцию. Как только мы прибыли туда, Аль-Фатех провел нас в гостиную и после короткой разминки изложил истинную цель нашего приглашения.
Этот смуглый общительный спортсмен оказался не промах – оказывается, он, заинтересовавшись моими рассказами о зомберах, месяц назад послал своего агента в Приморье. Агент досконально изучил все местные приморские газеты за прошлый год и понял, что мои рассказы скорее всего правдивы. И более того, он узнал, что во Владивостоке базируется сверхжестокая банда, возглавляемая неким Худосоковым (я, ненормальная, рассказывала Аль-Фатеху и о нем). И что возможности этой банды весьма напоминают возможности зомберкоманды...
И Аль-Фатех решил действовать. Конечно, его интересовал не Шурин печатный станок и фальшивые доллары – ему своих, настоящих, девать было некуда. Его интересовали архивы Шуры и Ирины Ивановны, а именно – возможность использования их для быстрого создания качественного зомберпрепарата...
Из последующих его откровений я поняла, что Аль-Фатех задумал подготовить и поставить под свои знамена сотни зомберкоманд, взять с их помощью контроль над крупнейшими преступными группировками (якудза, «Коза Ностра», Семья и так далее) в свои руки и затем приступить к тайному зомбированию мировой политической элиты. Дабы преодолеть последние свои сомнения, он решил в экспериментальных целях задействовать нашу зомберкоманду, поместив меня в сверхопасные условия.
По понятным причинам (SIS есть SIS) он не хотел проводить задуманный эксперимент с нами на Британских островах и потому предложил мне лететь в Москву.
«Никто не знает, что вы здесь, у меня... Если вы откажетесь, – виновато улыбаясь, сказал он напоследок, – я немедленно убью вас и вашего мужа и пойду с Роз-Мари, своей молчаливой и преданной любовницей, смаковать жаренную на углях молодую оленину. И прошу учесть, что я – это не ваша доморощенная Большакова. По сравнению со мной она бойскаут-малолетка с мороженым на палочке и на лице».
Поразмыслив, что в Москве он и его люди вряд ли будут для нас серьезными соперниками, я согласилась. И через сутки полета в его личном самолете оказалась... в безлюдном высокогорном ущелье среди высоких каменных башен.
Нас с мужем поместили на втором этаже одной из них. На первом квартировали чабан со своими овцами и десяток вооруженных до зубов людей.
Поздним вечером в башню явился Аль-Фатех. Он приказал своим охранникам спустить нас вниз и, когда мы предстали перед его глазами, начал с улыбкой расстреливать ягнят. Расстреляв их всех, он приказал убить чабана-чеченца и двух его подпасков. Потом убил моего мужа. И я превратилась в зомбериху и удавила одного охранника и сломала Аль-Фатеху руку в локте. Но второй охранник ударил меня автоматом в затылок, и я умерла...
По крайней мере, так я подумала, без всякого для себя сомнения проваливаясь в смерть. Но, секите (мы с Колей и Борисом почувствовали, что наша подруга лукаво улыбнулась, произнеся это часто используемое нами жаргонное слово), оказывается, нас с вами убить весьма сложно. Я очнулась полчаса назад, связанная проволокой, вся в крови, но живая и здоровая. Скальп мой несколько пострадал, и вмятина на голове изрядная, но волосы у меня густые, и я думаю, что Черный от меня не отвернется. Тем более что сумка с отпадными тряпками от Версаче лежит у меня под головой. Но эти прикольные тряпки мне могут и не понадобиться..." Ольга замолчала, мы встрепенулись, но через минуту она продолжала:
"Сейчас, судя по звукам, раздающимся снизу, на первом этаже башни находится не менее дюжины бандитов. Говорят они на арабском и русском. Слышала несколько фраз на мелодичном украинском. Кажется, есть среди них прибалтийка с почти мужским голосом. Короче, вавилонская башня с антироссийским уклоном. До нее от грузинской границы километров пять-семь по горной тропе и вчетверо больше по дороге. Вот и все. До свидания. Или прощайте... Я устала. Мне надо отдохнуть перед завтрашним днем. Целую всех. Папочку особенно крепко. Я теперь вдова, и заботиться обо мне некому. Жду".
* * *
– Ну что? – спросил Баламут притихших друзей, лишь только сеанс телепатической связи с Ольгой закончился. – Что делать будем? Вы усекли, где она находится?
– Знаю эти места, бывал в девяносто втором, – ответил я, всеми своими мыслями уносясь к Ольге.
– А что ты там потерял? – спросил Баламут, задумчиво рассматривая графин с водкой.
– Золото искал... Дудаев как-то по телеку сказал, что в Чечне самородного золота полно, вот мне один знакомый-чеченец и предложил поискать его в горах. Неделю в тех краях шлихи мыл.
Под охраной двенадцати автоматчиков.
– Нашел?
– Да нет там ничего. Я только потом понял, что не за золотом они в горы шли, а просто пострелять. А я отмыл десяток шлихов и форелью занялся. Незабываемые ощущения! И еще, секите, – перед отлетом в Москву чуть было не встретился с Дудаевым по проблеме увеличения нефтеотдачи скважин. Он не смог меня сразу принять, а когда смог, уже я не мог на ногах стоять. До сих пор думаю – встреться я с ним тогда, история, может, пошла бы совсем по другому руслу.
– От скромности ты не умрешь. Ни в коем случае. А дорога в те края из Грузии нормальная? – поинтересовался Бельмондо, оценивающим взглядом наблюдая за выпорхнувшей на сцену ярко-рыжей певичкой в обтягивающем трико.
– Нормальная... По ней чеченцев снабжают людьми и оружием, – ответил я и, вздохнув, начал сетовать:
– Все-таки мудаки мы! Сорвались с шахты, взалкав миллионерщицкой жизни, оставили на произвол судьбы архив Шуры и Иринины Ивановны. А он, судя по всему, побольше всех американских долларов стоит. Сотни зондеркоманд... Это вам не хрен собачий, это – мировое господство...
– Не оставили мы архив, – улыбнулся Бельмондо мне в ответ. – Когда ты с Ольгой напоследок тет-а-тет вплотную прощался, мы с Баламутом ящик с их бумагами в фальшивомонетную мастерскую снесли, а дверь потом наглухо замуровали. Фиг кто найдет... Из живых о мастерской знает только Инесса и трое ее последних буйных.
– А Ленчик Худосоков? – на всякий случай спросил я.
– Он не должен знать, – покачал головой Коля. – Нет, не должен. Мы и слова о музее при нем не говорили. Разве только потом, когда Ленчик зомбером и ближайшим подручным Ирины Ивановны стал. Но это маловероятно.
– Маловероятно, не маловероятно, – пробурчал недовольный чем-то Бельмондо. – Горазды вы языками чесать. Я вот, между прочим, после этих очаровательных южанок «Форд» 4х4 в хорошем состоянии купил, и он в настоящее время дожидается нас с полными баками на стоянке неподалеку. Мы с Колей сейчас к нему пойдем, а ты, Черный, подойди вон к тому лысому красавцу-грузину, Мойдодыром его кличут, скажи, что ты от Борика, дай ему тысячу баксов и получи три «калаша» с запасными рожками. Я с ним обо всем договорился. Вот тебе бабки. Веди себя покруче и, умоляю, не говори, что нас здесь всего трое, не то кинет.
И, отправив напоследок в рот ложку салата с фасолью, он поднял Баламута за плечи и направился с ним к выходу.
5. «Вавилонская» башня. – Демонстрация зомбервозможностей. – Ольга ошарашивает. – Черный вне игры
Через несколько часов в долине Аргуна, уже на чеченской территории, наш «Форд» был в пух и прах раздолбан парой деловитых «сушек». Но мы, естественно, были заранее предупреждены своими внутренними голосами и вовремя покинули машину. Отсидевшись в пещере-бомбоубежище в компании десятка молчаливых украинских фашистов, направляющихся в Грозный, потопали к Ольге напрямую, через перевал...
– Слушай, Черный... – спросил меня пыхтящий впереди Баламут, наблюдая, как украинцы голосуют на оставшейся далеко внизу дороге. – Наверное, мы как правоверные россияне должны были их в штабель сложить? Они же до наших пацанов-первогодков идут?
– Вот Ольгу выручим, и можешь заняться ими вплотную...
– А что гарны хлопци так чеченцев полюбили? – поинтересовался неугомонный Баламут у Бельмондо, вторым по счету прозвищем которого было Хохол.
– При чем тут чеченцы? – ответил я за Бориса. – Встречал ты при советской власти хоть десяток чистокровных украинцев, которые не считали бы, что нищая Россия сидит на шее у богатой Украины? Если встречал – плюнь мне в глаза. Хоть сейчас и ежу понятно, что дело обстоит как раз таки наоборот, этот комплекс российского сексуального домогательства у них сохранился. Ненавидят они нас почем зря.
– Ты просто ностальгируешь по сгинувшему Союзу... – огрызнулся Бельмондо-Бочкаренко.
– Ничего я не ностальгирую. А если и ностальгирую, то по Скобелеву и Ермаку. А что поделаешь? Умом я за полную самостийность вплоть до отдельно взятого микрорайона, но предки мои – кубанские казаки и татаро-монголы – империалисты, собаки, до мозга костей... А моя страна сейчас – Илья Муромец, побеждаемый клопами.
Я клопов не люблю. И учти – при развале Союза пострадали миллионы людей, при развале России миллионы погибнут. И мы будем среди них.
На этом месте Бельмондо хотел что-то ехидное вставить по поводу Ильи Муромца и клопов, но не успел – Аль-Фатеху наконец доставили и вкололи что-то обезболивающее, и он вспомнил об Ольге. Как только он подошел к ней, сброшенной Али-Бабой со второго этажа башни, силы наши удесятерились, и мы, обгоняя друг друга, побежали к перевалу. Десять километров до башни мы пробежали всего за сорок пять минут. На обстоятельную рекогносцировку подступов к ней ушло еще несколько минут.
Аль-Фатех в это время что-то кричал Ольге в лицо; она отвечала ему оскорблениями. В конце концов он плюнул девушке в глаза и приказал Али-Бабе распять ее. Подручные бросились искать гвозди или что-нибудь их напоминающее и нашли в пристройке, прилепившейся к башне, пару допотопных ножниц для стрижки овец.
Удовлетворенный находкой, Аль-Фатех повертел их в руках и приказал разъединить лезвия, чтобы «шампуров», как он сказал, было четыре.
* * *
Пока мы с Колей обустраивались на удобных огневых позициях, найденных напротив выхода из башни, Борис, самый легкий из нас, поднимался по ее стене к окнам второго этажа. В нормальном своем состоянии он вряд ли сумел бы это сделать – камни кладки довольно плотно прилегали один к другому, и найти среди них щели для пальцев в опустившихся сумерках было непростым делом. Но зомбер есть зомбер, и Бельмондо сложным маршрутом, зигзагом прошедшим по всем четырем стенам башни, подобрался к бойнице второго этажа и проник внутрь.
* * *
Когда подручному Аль-Фатеха удалось наконец разломить ножницы на половинки, Борис был уже на втором этаже. Стараясь оставаться незамеченным, он изучал сквозь лаз обстановку в логове бандитов.
Найдя подходящий камень вместо молотка, Али-Баба, доверенный помощник Аль-Фатеха, подошел к Ольге, уже поставленной его коллегами с большой дороги к столбу, подпирающему кровлю первого этажа башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
4. Рассказ Ольги: Аль-Фатех интересуется психами. – Бельмондо сделал не только девочек
Сначала мысли Ольги были путаными, но через несколько минут они оформились и стали вполне понятными.
"Алекс – Юстасу, ха-ха! Я рада, что вы собрались. Хотя мне сейчас и очень плохо, у меня есть время пообщаться с вами. И я расскажу вам все с самого начала.
Как вы знаете, несколько месяцев назад я вышла замуж за сэра Чарльза, богатого английского аристократа, который оказался занудой похлеще Черного. Я получила все, о чем мечтала, включая и шапочное знакомство с королевой Англии.
Но через некоторое время мысли мои все чаще и чаще стали витать над Приморской тайгой, как в свое время витал над ней дым от бивуачных костров Черного. Все чаще в кругу знакомых я рассказывала о наших с вами приключениях, но никто мне не верил. Никто, кроме Аль-Фатеха, тридцатидвухлетнего сына арабского нефтяного магната. И однажды он зазвал меня с мужем на барбекю в свою загородную резиденцию. Как только мы прибыли туда, Аль-Фатех провел нас в гостиную и после короткой разминки изложил истинную цель нашего приглашения.
Этот смуглый общительный спортсмен оказался не промах – оказывается, он, заинтересовавшись моими рассказами о зомберах, месяц назад послал своего агента в Приморье. Агент досконально изучил все местные приморские газеты за прошлый год и понял, что мои рассказы скорее всего правдивы. И более того, он узнал, что во Владивостоке базируется сверхжестокая банда, возглавляемая неким Худосоковым (я, ненормальная, рассказывала Аль-Фатеху и о нем). И что возможности этой банды весьма напоминают возможности зомберкоманды...
И Аль-Фатех решил действовать. Конечно, его интересовал не Шурин печатный станок и фальшивые доллары – ему своих, настоящих, девать было некуда. Его интересовали архивы Шуры и Ирины Ивановны, а именно – возможность использования их для быстрого создания качественного зомберпрепарата...
Из последующих его откровений я поняла, что Аль-Фатех задумал подготовить и поставить под свои знамена сотни зомберкоманд, взять с их помощью контроль над крупнейшими преступными группировками (якудза, «Коза Ностра», Семья и так далее) в свои руки и затем приступить к тайному зомбированию мировой политической элиты. Дабы преодолеть последние свои сомнения, он решил в экспериментальных целях задействовать нашу зомберкоманду, поместив меня в сверхопасные условия.
По понятным причинам (SIS есть SIS) он не хотел проводить задуманный эксперимент с нами на Британских островах и потому предложил мне лететь в Москву.
«Никто не знает, что вы здесь, у меня... Если вы откажетесь, – виновато улыбаясь, сказал он напоследок, – я немедленно убью вас и вашего мужа и пойду с Роз-Мари, своей молчаливой и преданной любовницей, смаковать жаренную на углях молодую оленину. И прошу учесть, что я – это не ваша доморощенная Большакова. По сравнению со мной она бойскаут-малолетка с мороженым на палочке и на лице».
Поразмыслив, что в Москве он и его люди вряд ли будут для нас серьезными соперниками, я согласилась. И через сутки полета в его личном самолете оказалась... в безлюдном высокогорном ущелье среди высоких каменных башен.
Нас с мужем поместили на втором этаже одной из них. На первом квартировали чабан со своими овцами и десяток вооруженных до зубов людей.
Поздним вечером в башню явился Аль-Фатех. Он приказал своим охранникам спустить нас вниз и, когда мы предстали перед его глазами, начал с улыбкой расстреливать ягнят. Расстреляв их всех, он приказал убить чабана-чеченца и двух его подпасков. Потом убил моего мужа. И я превратилась в зомбериху и удавила одного охранника и сломала Аль-Фатеху руку в локте. Но второй охранник ударил меня автоматом в затылок, и я умерла...
По крайней мере, так я подумала, без всякого для себя сомнения проваливаясь в смерть. Но, секите (мы с Колей и Борисом почувствовали, что наша подруга лукаво улыбнулась, произнеся это часто используемое нами жаргонное слово), оказывается, нас с вами убить весьма сложно. Я очнулась полчаса назад, связанная проволокой, вся в крови, но живая и здоровая. Скальп мой несколько пострадал, и вмятина на голове изрядная, но волосы у меня густые, и я думаю, что Черный от меня не отвернется. Тем более что сумка с отпадными тряпками от Версаче лежит у меня под головой. Но эти прикольные тряпки мне могут и не понадобиться..." Ольга замолчала, мы встрепенулись, но через минуту она продолжала:
"Сейчас, судя по звукам, раздающимся снизу, на первом этаже башни находится не менее дюжины бандитов. Говорят они на арабском и русском. Слышала несколько фраз на мелодичном украинском. Кажется, есть среди них прибалтийка с почти мужским голосом. Короче, вавилонская башня с антироссийским уклоном. До нее от грузинской границы километров пять-семь по горной тропе и вчетверо больше по дороге. Вот и все. До свидания. Или прощайте... Я устала. Мне надо отдохнуть перед завтрашним днем. Целую всех. Папочку особенно крепко. Я теперь вдова, и заботиться обо мне некому. Жду".
* * *
– Ну что? – спросил Баламут притихших друзей, лишь только сеанс телепатической связи с Ольгой закончился. – Что делать будем? Вы усекли, где она находится?
– Знаю эти места, бывал в девяносто втором, – ответил я, всеми своими мыслями уносясь к Ольге.
– А что ты там потерял? – спросил Баламут, задумчиво рассматривая графин с водкой.
– Золото искал... Дудаев как-то по телеку сказал, что в Чечне самородного золота полно, вот мне один знакомый-чеченец и предложил поискать его в горах. Неделю в тех краях шлихи мыл.
Под охраной двенадцати автоматчиков.
– Нашел?
– Да нет там ничего. Я только потом понял, что не за золотом они в горы шли, а просто пострелять. А я отмыл десяток шлихов и форелью занялся. Незабываемые ощущения! И еще, секите, – перед отлетом в Москву чуть было не встретился с Дудаевым по проблеме увеличения нефтеотдачи скважин. Он не смог меня сразу принять, а когда смог, уже я не мог на ногах стоять. До сих пор думаю – встреться я с ним тогда, история, может, пошла бы совсем по другому руслу.
– От скромности ты не умрешь. Ни в коем случае. А дорога в те края из Грузии нормальная? – поинтересовался Бельмондо, оценивающим взглядом наблюдая за выпорхнувшей на сцену ярко-рыжей певичкой в обтягивающем трико.
– Нормальная... По ней чеченцев снабжают людьми и оружием, – ответил я и, вздохнув, начал сетовать:
– Все-таки мудаки мы! Сорвались с шахты, взалкав миллионерщицкой жизни, оставили на произвол судьбы архив Шуры и Иринины Ивановны. А он, судя по всему, побольше всех американских долларов стоит. Сотни зондеркоманд... Это вам не хрен собачий, это – мировое господство...
– Не оставили мы архив, – улыбнулся Бельмондо мне в ответ. – Когда ты с Ольгой напоследок тет-а-тет вплотную прощался, мы с Баламутом ящик с их бумагами в фальшивомонетную мастерскую снесли, а дверь потом наглухо замуровали. Фиг кто найдет... Из живых о мастерской знает только Инесса и трое ее последних буйных.
– А Ленчик Худосоков? – на всякий случай спросил я.
– Он не должен знать, – покачал головой Коля. – Нет, не должен. Мы и слова о музее при нем не говорили. Разве только потом, когда Ленчик зомбером и ближайшим подручным Ирины Ивановны стал. Но это маловероятно.
– Маловероятно, не маловероятно, – пробурчал недовольный чем-то Бельмондо. – Горазды вы языками чесать. Я вот, между прочим, после этих очаровательных южанок «Форд» 4х4 в хорошем состоянии купил, и он в настоящее время дожидается нас с полными баками на стоянке неподалеку. Мы с Колей сейчас к нему пойдем, а ты, Черный, подойди вон к тому лысому красавцу-грузину, Мойдодыром его кличут, скажи, что ты от Борика, дай ему тысячу баксов и получи три «калаша» с запасными рожками. Я с ним обо всем договорился. Вот тебе бабки. Веди себя покруче и, умоляю, не говори, что нас здесь всего трое, не то кинет.
И, отправив напоследок в рот ложку салата с фасолью, он поднял Баламута за плечи и направился с ним к выходу.
5. «Вавилонская» башня. – Демонстрация зомбервозможностей. – Ольга ошарашивает. – Черный вне игры
Через несколько часов в долине Аргуна, уже на чеченской территории, наш «Форд» был в пух и прах раздолбан парой деловитых «сушек». Но мы, естественно, были заранее предупреждены своими внутренними голосами и вовремя покинули машину. Отсидевшись в пещере-бомбоубежище в компании десятка молчаливых украинских фашистов, направляющихся в Грозный, потопали к Ольге напрямую, через перевал...
– Слушай, Черный... – спросил меня пыхтящий впереди Баламут, наблюдая, как украинцы голосуют на оставшейся далеко внизу дороге. – Наверное, мы как правоверные россияне должны были их в штабель сложить? Они же до наших пацанов-первогодков идут?
– Вот Ольгу выручим, и можешь заняться ими вплотную...
– А что гарны хлопци так чеченцев полюбили? – поинтересовался неугомонный Баламут у Бельмондо, вторым по счету прозвищем которого было Хохол.
– При чем тут чеченцы? – ответил я за Бориса. – Встречал ты при советской власти хоть десяток чистокровных украинцев, которые не считали бы, что нищая Россия сидит на шее у богатой Украины? Если встречал – плюнь мне в глаза. Хоть сейчас и ежу понятно, что дело обстоит как раз таки наоборот, этот комплекс российского сексуального домогательства у них сохранился. Ненавидят они нас почем зря.
– Ты просто ностальгируешь по сгинувшему Союзу... – огрызнулся Бельмондо-Бочкаренко.
– Ничего я не ностальгирую. А если и ностальгирую, то по Скобелеву и Ермаку. А что поделаешь? Умом я за полную самостийность вплоть до отдельно взятого микрорайона, но предки мои – кубанские казаки и татаро-монголы – империалисты, собаки, до мозга костей... А моя страна сейчас – Илья Муромец, побеждаемый клопами.
Я клопов не люблю. И учти – при развале Союза пострадали миллионы людей, при развале России миллионы погибнут. И мы будем среди них.
На этом месте Бельмондо хотел что-то ехидное вставить по поводу Ильи Муромца и клопов, но не успел – Аль-Фатеху наконец доставили и вкололи что-то обезболивающее, и он вспомнил об Ольге. Как только он подошел к ней, сброшенной Али-Бабой со второго этажа башни, силы наши удесятерились, и мы, обгоняя друг друга, побежали к перевалу. Десять километров до башни мы пробежали всего за сорок пять минут. На обстоятельную рекогносцировку подступов к ней ушло еще несколько минут.
Аль-Фатех в это время что-то кричал Ольге в лицо; она отвечала ему оскорблениями. В конце концов он плюнул девушке в глаза и приказал Али-Бабе распять ее. Подручные бросились искать гвозди или что-нибудь их напоминающее и нашли в пристройке, прилепившейся к башне, пару допотопных ножниц для стрижки овец.
Удовлетворенный находкой, Аль-Фатех повертел их в руках и приказал разъединить лезвия, чтобы «шампуров», как он сказал, было четыре.
* * *
Пока мы с Колей обустраивались на удобных огневых позициях, найденных напротив выхода из башни, Борис, самый легкий из нас, поднимался по ее стене к окнам второго этажа. В нормальном своем состоянии он вряд ли сумел бы это сделать – камни кладки довольно плотно прилегали один к другому, и найти среди них щели для пальцев в опустившихся сумерках было непростым делом. Но зомбер есть зомбер, и Бельмондо сложным маршрутом, зигзагом прошедшим по всем четырем стенам башни, подобрался к бойнице второго этажа и проник внутрь.
* * *
Когда подручному Аль-Фатеха удалось наконец разломить ножницы на половинки, Борис был уже на втором этаже. Стараясь оставаться незамеченным, он изучал сквозь лаз обстановку в логове бандитов.
Найдя подходящий камень вместо молотка, Али-Баба, доверенный помощник Аль-Фатеха, подошел к Ольге, уже поставленной его коллегами с большой дороги к столбу, подпирающему кровлю первого этажа башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38