Конечно, у меня не было таких дурацких длинных ресничек…
Оттобальт открыл было рот, чтобы поведать тете все, что он думает о внешности женщин, имеющих несчастье быть похожими на нее, – но вовремя спохватился.
Затем королева-тетя переместилась на кухню и принялась разорять этот храм гастрономических шедевров. Она три раза перевешивала полочки и переставляла шкафчики, пытаясь достичь идеального расположения кухонной мебели. На четвертый раз вся мебель вернулась в исходное состояние, к тому времени повара, поварята и кухонная прислуга буквально падали с ног.
– Вот видите, – воззвала к ним Гедвига, – насколько теперь все стало удобнее и красивее. Вам же самим будет приятно работать в такой обстановке. А теперь давайте осмотрим посуду…
Осмотр посуды затянулся на сутки и завершился только к следующей полуночи. За это время несчастным слугам пришлось по два раза почистить самые большие котлы, кастрюли и сковородки, чтобы затем королева-тетя спохватилась, что нужно на чем-то готовить праздничный обед, и выругала всех нерасторопных помощников, которые об этом не подумали.
– Что бы вы без меня делали? – отчитывала она Ляпнямисуса. – Послезавтра прибацуйчик, а у вас ничего не готово. Даже меню.
– Готово, – посмел возразить главный повар, который уже упаковал свои пожитки в маленький клетчатый узелок, выстругал крепкую палочку и собирался подаваться в отшельники. Там, в горних высях или среди адского жара гунухских пустынь, не суетятся безумные родственницы безвольных монархов – и страждущая душа, возможно, обретет желанный покой.
– Не важно, – осчастливила его Гедвига. – Я его все равно переделаю по своему усмотрению. Во всем нужен творческий поиск, полет мысли, фантазия – и, главное, необходимо кормить гостей не только вкусной, но и здоровой пищей. А вы, голубчик, разве имеете представление о здоровой пище – с вашим-то животом.
Ляпнямисус с тоской подумал, что, если бы он был циклопом или драконом, он бы смело и гневно заявил, что у самой королевы живот ничуть не меньше, а это, принимая во внимание разницу в росте и комплекции, вообще ни в какие ворота не лезет. Но Ляпнямисус не был чудовищем, а всего лишь обычным человеком, хотя и прекрасным поваром. И потому только скорбно вздыхал.
– Вот эти вот излишества вроде пыр-зик-санов и личбурберсов из заморской свинакулины вычеркнуть сразу.
– Но его величество…
– С каких это пор его величество решает, что он будет есть, когда здесь нахожусь я? – непосредственно отреагировала Гедвига.
– Слушаюсь.
– Вместо этого подайте салатики из циписпупской синюши и мылзуйчиков. Голод они не утоляют, зато хорошо влияют на пищеварение. Никаких проблем, особенно на следующее утро. И нечего кривиться, извольте исполнять.
Повар послушно записывал.
– Мясо не расходуйте. Не жалейте приправ, и гости не догадаются, что едят. Это пикантно и экономически выгодно. Лично я рекомендовала бы использовать для этих целей подкабздыльную люсьячу.
Ляпнямисус чуть не подавился. Подкабздыльная люсьяча – это была трава, горше которой во всем Вольхолле никто и ничего не знал. В основном ее использовали для пыток в Хаббсе (который славился своей жестокостью к пленным и заключенным и даже отказался вступать в Ляситопный Мурчарейник), а также в варварском Гунухе, где юноши, прожевавшие пучок люсьячи, официально объявлялись взрослыми мужчинами и храбрыми воинами, на деле доказавшими свою выдержку и смелость.
Осчастливив таким образом повара, королева-тетя перебазировалась в тронный зал замка и принялась составлять программу праздника. Уже через полчаса королевский церемониймейстер с дикими криками выбежал во двор замка и принялся шагать взад и вперед, пытаясь нащупать на своей лысине остатки волос с совершенно очевидной целью – выдрать их с корнем.
Мулкеба по приказу Гедвиги «облагородил» стены тронного зала оранжевыми обоями в зеленую полосочку и теперь с недоверием и ужасом взирал на дело чар своих. Вздрюченные и пропесоченные слуги драили доспехи прямо на стражниках, которые стояли на своем посту, и из-под шлемов и панцирей, словно из жестяных бочек, то и дело раздавались гулкие чихания и кашель – это порошок попадал в нос и горло сквозь прорези в забралах.
Негромко стенал в замковом парке фонтандрямский приспешник, а попросту – главный садовник. Королева пожелала, чтобы он пересадил цветы в новом порядке и каким-то образом сделал так, чтобы могучий вековой дуб, являвшийся красой и гордостью всего Дарта, немедленно перебрался в более удобное для ее величества место.
Словом, у тети до всего дошли руки, она ни о чем не забыла и ничего не упустила из виду, что и позволило ей в несколько дней на корню загубить организованный Оттобальтом праздник и испортить всем настроение на пару недель вперед.
Народу было предписано ликовать и веселиться и всячески поощрять монарха к женитьбе приветственными криками одобренного властями содержания. Краткий список приветственных криков оглашался герольдами во всех общественных местах.
Народ безмолвствовал…
Пока не ведающая преград королева-тетя повышала уровень жизни своих сограждан и способствовала созданию у них хорошего настроения, глубоко под гунухской бесплодной землей, на берегу озера Тиша-Хо-Ась, отдыхали и приводили себя в порядок немецко-фашистские, между прочим, захватчики.
(СПРАВКА: подземное озеро Тиша-Хо-Ась – наполовину лапотворный шедевр Хун-Чи, наполовину – природная жемчужина. Вода в нем минеральная, целебная и очень теплая, потому что озеро располагается в непосредственной близости от вулкана.)
Морунген сидел на берегу озера и старательно выводил в путевом дневнике: «Своды данной пещеры усеяны светящимися личинками под названием руп-ла, отчего здесь вполне можно даже писать. В здешних озерах, как объяснили нам местные жители, они разводят креветок уснахнусов – это весьма разумное решение, ибо креветки отличаются прекрасными пищевыми качествами, высокой питательностью и отличным вкусом».
Закончив фразу, он разделся и обрушился в воду. Как это говорится у русских? «Кончил дело – ныряй смело».
Вальтер вынырнул на поверхность и блаженно отфыркнулся:
– Благодать! Как в раю. Кто бы мог подумать, что на свете существует такая красота.
Дитрих, расшалившись, брызнул в него водой:
– Бывает, как видишь.
– Я чувствую себя немецким туристом, – поделился Генрих. – Немецкий турист в российских термах. Может, это и есть их знаменитые русские бани?
Клаус по уши погрузился в теплую воду и булькал от удовольствия, изображая счастливую жабу:
– Жаль, что в Германии такого нет.
– Скоро это будет Германия, – не слишком уверенно произнес Вальтер. – Тогда и мы сможем… Или не сможем?
Ганс внезапно взвизгнул. Оказалось, что под водой он наступил на что-то колючее, а оно мстительно хватануло его за пятку мощной клешней.
– Ой! Что это? Меня что-то за ногу ущипнуло. Он погрузился в воду по самую макушку, пытаясь нащупать на дне невидимого агрессора.
Это были знаменитые креветки уснахнусы, которым майор фон Морунген посвятил несколько теплых слов в секретном дневнике. Их привлекла муть, поднятая со дна ногами купающихся. С точки зрения креветок, муть обладала прекрасными пищевыми качествами и высокой питательностью. Наконец Генриху, который присоединился к Гансу в охоте на кого-то под водой, удалось поймать одну из них.
– Смотрите, смотрите! – завопил он в восторге, держа свою добычу в вытянутой руке. – Какого здоровенного русского омара я поймал!
Тело креветки было полупрозрачным, и лишь головогрудь покрыта голубыми и желтыми поперечными полосами, по которым в беспорядке были разбросаны маленькие красные и черные пятна.
– Господин Морунген, разрешите, я их наловлю нам на ужин. Тут этих морепродуктов полным-полно.
Генрих, Клаус, и Вальтер, не дожидаясь ответа, принялись шарить руками под водой в поисках ракообразных. Морунген повспоминал ресторанчик на Елисейских полях в Париже, где ему подавали самого вкусного изо всех съеденных им омаров, и сердце его дрогнуло. Однако политика – премерзкая штука. Вместо того чтобы ответить категорическое «да», нужно учитывать интересы пуховых хомяков в шахтерских касках.
– А наши знакомые не будут против? – посоветовался он.
Ганс пожал плечами:
– Ну, если они не согласятся, мы со скорбью и глубокими сожалениями отпустим омаров обратно в озеро.
Морунген поразмышлял над этим вариантом:
– Логично.
Спустя некоторое время танкисты сушили выстиранную одежду и наслаждались теплом и покоем у самого подножия горы. Хорошо, что они не догадывались, что сидят привалившись спинами к грозному вулкану, неутихающий жар которого согревал и воды озера, и камни в округе.
Маленькие землекопы показали Генриху место, где температура поверхности была еще выше, и он установил там жестяное ведро, полное креветок. Вода вскипела на удивление быстро, в воздухе поплыли нежнейшие ароматы.
Невдалеке Хун-Чи накрывали праздничный стол в честь гостей.
Клаус тщательно уложил влажные волосы на пробор и обратился к майору:
– Так вы говорите, что они знают, где сейчас находится наш танк?
– И знают, – подтвердил майор, – и покажут, если мы за это их как-нибудь вознаградим.
– Какая меркантильность, – обиделся Генрих.
– Не меркантильность, а здравый смысл, – вступился за малышей Ганс. – Такую информацию просто грех отдавать даром.
– Чем же мы их можем наградить – в нашем-то положении? – поинтересовался Вальтер.
Дитрих внезапно расцвел самой симпатичной из всех своих улыбок:
– Вы даже вообразить не можете. Эти малыши просто помешаны на сладостях. Готовы сотрудничать за шоколад или конфеты и проявляют при этом невероятный энтузиазм. А так они совершенно бескорыстны – видели бы вы, чем они швыряются, словно ореховой скорлупой. – Он сделал паузу, прикидывая, выдержат ли нервы его подчиненных зрелище, которое представлял собою полученный от Хун-Чи кристалл, и решил не рисковать здоровьем экипажа. – На поверхности покажу…
– Да и совесть иметь надо, – покивал Клаус. – Мы в любом случае у них в долгу. Они нас приютили, предоставили ванну с удобствами, теперь вот кормить собираются.
Генрих поддержал друга:
– А могли вообще в пещеру не пустить. Завалили бы у входа – и ничего бы мы с ними не сделали.
Морунген задумчиво натянул кальсоны:
– Пока до танка не доберемся, благодарить нам их все равно нечем.
– Вот надо так им объяснить, – подытожил Вальтер. – Если они разумные существа, то должны нас понять.
Из темноты вынырнул руководящий Хун-Чи:
– Мы разумные, мы все понимаем, поэтому сначала всех просим к нашему скромному столу.
Морунген слегка смутился:
– Извините, но мы еще не готовы – у нас не вся одежда просохла.
– Все нормально, – успокоил его Хун-Чи. – Лысые пятнистые великаны выглядят немного смешно, но в целом производят благоприятное впечатление. Все равно уснахнусы уже сварились, а у нас найдется к ним бочонок доброй фурзы, которую вы все время так тоскливо вспоминаете, называя странным словом «пиво».
При слове «пиво» в рядах танкистов возникло заметное оживление, и они потянулись к столу.
– Да, пиво – серьезный аргумент, – согласился Вальтер.
Довольно большая компания не спеша двигалась по темным лабиринтам подземелья. Впереди бодро топали Чи-Хун-Чи, неся в высоко поднятых ручках плетеные коробочки, в которых сидели светящиеся личинки руп-лы и смачно хрустели свежими листьями какого-то местного салата.
Коробочки были маленькие, и немцам казалось, что это просто стайка светлячков плывет в воздухе, стремясь к невидимой, только им известной цели. Конечно, можно было бы включить фонарь, но предусмотрительные танкисты, не сговариваясь, берегли его для более серьезных случаев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Оттобальт открыл было рот, чтобы поведать тете все, что он думает о внешности женщин, имеющих несчастье быть похожими на нее, – но вовремя спохватился.
Затем королева-тетя переместилась на кухню и принялась разорять этот храм гастрономических шедевров. Она три раза перевешивала полочки и переставляла шкафчики, пытаясь достичь идеального расположения кухонной мебели. На четвертый раз вся мебель вернулась в исходное состояние, к тому времени повара, поварята и кухонная прислуга буквально падали с ног.
– Вот видите, – воззвала к ним Гедвига, – насколько теперь все стало удобнее и красивее. Вам же самим будет приятно работать в такой обстановке. А теперь давайте осмотрим посуду…
Осмотр посуды затянулся на сутки и завершился только к следующей полуночи. За это время несчастным слугам пришлось по два раза почистить самые большие котлы, кастрюли и сковородки, чтобы затем королева-тетя спохватилась, что нужно на чем-то готовить праздничный обед, и выругала всех нерасторопных помощников, которые об этом не подумали.
– Что бы вы без меня делали? – отчитывала она Ляпнямисуса. – Послезавтра прибацуйчик, а у вас ничего не готово. Даже меню.
– Готово, – посмел возразить главный повар, который уже упаковал свои пожитки в маленький клетчатый узелок, выстругал крепкую палочку и собирался подаваться в отшельники. Там, в горних высях или среди адского жара гунухских пустынь, не суетятся безумные родственницы безвольных монархов – и страждущая душа, возможно, обретет желанный покой.
– Не важно, – осчастливила его Гедвига. – Я его все равно переделаю по своему усмотрению. Во всем нужен творческий поиск, полет мысли, фантазия – и, главное, необходимо кормить гостей не только вкусной, но и здоровой пищей. А вы, голубчик, разве имеете представление о здоровой пище – с вашим-то животом.
Ляпнямисус с тоской подумал, что, если бы он был циклопом или драконом, он бы смело и гневно заявил, что у самой королевы живот ничуть не меньше, а это, принимая во внимание разницу в росте и комплекции, вообще ни в какие ворота не лезет. Но Ляпнямисус не был чудовищем, а всего лишь обычным человеком, хотя и прекрасным поваром. И потому только скорбно вздыхал.
– Вот эти вот излишества вроде пыр-зик-санов и личбурберсов из заморской свинакулины вычеркнуть сразу.
– Но его величество…
– С каких это пор его величество решает, что он будет есть, когда здесь нахожусь я? – непосредственно отреагировала Гедвига.
– Слушаюсь.
– Вместо этого подайте салатики из циписпупской синюши и мылзуйчиков. Голод они не утоляют, зато хорошо влияют на пищеварение. Никаких проблем, особенно на следующее утро. И нечего кривиться, извольте исполнять.
Повар послушно записывал.
– Мясо не расходуйте. Не жалейте приправ, и гости не догадаются, что едят. Это пикантно и экономически выгодно. Лично я рекомендовала бы использовать для этих целей подкабздыльную люсьячу.
Ляпнямисус чуть не подавился. Подкабздыльная люсьяча – это была трава, горше которой во всем Вольхолле никто и ничего не знал. В основном ее использовали для пыток в Хаббсе (который славился своей жестокостью к пленным и заключенным и даже отказался вступать в Ляситопный Мурчарейник), а также в варварском Гунухе, где юноши, прожевавшие пучок люсьячи, официально объявлялись взрослыми мужчинами и храбрыми воинами, на деле доказавшими свою выдержку и смелость.
Осчастливив таким образом повара, королева-тетя перебазировалась в тронный зал замка и принялась составлять программу праздника. Уже через полчаса королевский церемониймейстер с дикими криками выбежал во двор замка и принялся шагать взад и вперед, пытаясь нащупать на своей лысине остатки волос с совершенно очевидной целью – выдрать их с корнем.
Мулкеба по приказу Гедвиги «облагородил» стены тронного зала оранжевыми обоями в зеленую полосочку и теперь с недоверием и ужасом взирал на дело чар своих. Вздрюченные и пропесоченные слуги драили доспехи прямо на стражниках, которые стояли на своем посту, и из-под шлемов и панцирей, словно из жестяных бочек, то и дело раздавались гулкие чихания и кашель – это порошок попадал в нос и горло сквозь прорези в забралах.
Негромко стенал в замковом парке фонтандрямский приспешник, а попросту – главный садовник. Королева пожелала, чтобы он пересадил цветы в новом порядке и каким-то образом сделал так, чтобы могучий вековой дуб, являвшийся красой и гордостью всего Дарта, немедленно перебрался в более удобное для ее величества место.
Словом, у тети до всего дошли руки, она ни о чем не забыла и ничего не упустила из виду, что и позволило ей в несколько дней на корню загубить организованный Оттобальтом праздник и испортить всем настроение на пару недель вперед.
Народу было предписано ликовать и веселиться и всячески поощрять монарха к женитьбе приветственными криками одобренного властями содержания. Краткий список приветственных криков оглашался герольдами во всех общественных местах.
Народ безмолвствовал…
Пока не ведающая преград королева-тетя повышала уровень жизни своих сограждан и способствовала созданию у них хорошего настроения, глубоко под гунухской бесплодной землей, на берегу озера Тиша-Хо-Ась, отдыхали и приводили себя в порядок немецко-фашистские, между прочим, захватчики.
(СПРАВКА: подземное озеро Тиша-Хо-Ась – наполовину лапотворный шедевр Хун-Чи, наполовину – природная жемчужина. Вода в нем минеральная, целебная и очень теплая, потому что озеро располагается в непосредственной близости от вулкана.)
Морунген сидел на берегу озера и старательно выводил в путевом дневнике: «Своды данной пещеры усеяны светящимися личинками под названием руп-ла, отчего здесь вполне можно даже писать. В здешних озерах, как объяснили нам местные жители, они разводят креветок уснахнусов – это весьма разумное решение, ибо креветки отличаются прекрасными пищевыми качествами, высокой питательностью и отличным вкусом».
Закончив фразу, он разделся и обрушился в воду. Как это говорится у русских? «Кончил дело – ныряй смело».
Вальтер вынырнул на поверхность и блаженно отфыркнулся:
– Благодать! Как в раю. Кто бы мог подумать, что на свете существует такая красота.
Дитрих, расшалившись, брызнул в него водой:
– Бывает, как видишь.
– Я чувствую себя немецким туристом, – поделился Генрих. – Немецкий турист в российских термах. Может, это и есть их знаменитые русские бани?
Клаус по уши погрузился в теплую воду и булькал от удовольствия, изображая счастливую жабу:
– Жаль, что в Германии такого нет.
– Скоро это будет Германия, – не слишком уверенно произнес Вальтер. – Тогда и мы сможем… Или не сможем?
Ганс внезапно взвизгнул. Оказалось, что под водой он наступил на что-то колючее, а оно мстительно хватануло его за пятку мощной клешней.
– Ой! Что это? Меня что-то за ногу ущипнуло. Он погрузился в воду по самую макушку, пытаясь нащупать на дне невидимого агрессора.
Это были знаменитые креветки уснахнусы, которым майор фон Морунген посвятил несколько теплых слов в секретном дневнике. Их привлекла муть, поднятая со дна ногами купающихся. С точки зрения креветок, муть обладала прекрасными пищевыми качествами и высокой питательностью. Наконец Генриху, который присоединился к Гансу в охоте на кого-то под водой, удалось поймать одну из них.
– Смотрите, смотрите! – завопил он в восторге, держа свою добычу в вытянутой руке. – Какого здоровенного русского омара я поймал!
Тело креветки было полупрозрачным, и лишь головогрудь покрыта голубыми и желтыми поперечными полосами, по которым в беспорядке были разбросаны маленькие красные и черные пятна.
– Господин Морунген, разрешите, я их наловлю нам на ужин. Тут этих морепродуктов полным-полно.
Генрих, Клаус, и Вальтер, не дожидаясь ответа, принялись шарить руками под водой в поисках ракообразных. Морунген повспоминал ресторанчик на Елисейских полях в Париже, где ему подавали самого вкусного изо всех съеденных им омаров, и сердце его дрогнуло. Однако политика – премерзкая штука. Вместо того чтобы ответить категорическое «да», нужно учитывать интересы пуховых хомяков в шахтерских касках.
– А наши знакомые не будут против? – посоветовался он.
Ганс пожал плечами:
– Ну, если они не согласятся, мы со скорбью и глубокими сожалениями отпустим омаров обратно в озеро.
Морунген поразмышлял над этим вариантом:
– Логично.
Спустя некоторое время танкисты сушили выстиранную одежду и наслаждались теплом и покоем у самого подножия горы. Хорошо, что они не догадывались, что сидят привалившись спинами к грозному вулкану, неутихающий жар которого согревал и воды озера, и камни в округе.
Маленькие землекопы показали Генриху место, где температура поверхности была еще выше, и он установил там жестяное ведро, полное креветок. Вода вскипела на удивление быстро, в воздухе поплыли нежнейшие ароматы.
Невдалеке Хун-Чи накрывали праздничный стол в честь гостей.
Клаус тщательно уложил влажные волосы на пробор и обратился к майору:
– Так вы говорите, что они знают, где сейчас находится наш танк?
– И знают, – подтвердил майор, – и покажут, если мы за это их как-нибудь вознаградим.
– Какая меркантильность, – обиделся Генрих.
– Не меркантильность, а здравый смысл, – вступился за малышей Ганс. – Такую информацию просто грех отдавать даром.
– Чем же мы их можем наградить – в нашем-то положении? – поинтересовался Вальтер.
Дитрих внезапно расцвел самой симпатичной из всех своих улыбок:
– Вы даже вообразить не можете. Эти малыши просто помешаны на сладостях. Готовы сотрудничать за шоколад или конфеты и проявляют при этом невероятный энтузиазм. А так они совершенно бескорыстны – видели бы вы, чем они швыряются, словно ореховой скорлупой. – Он сделал паузу, прикидывая, выдержат ли нервы его подчиненных зрелище, которое представлял собою полученный от Хун-Чи кристалл, и решил не рисковать здоровьем экипажа. – На поверхности покажу…
– Да и совесть иметь надо, – покивал Клаус. – Мы в любом случае у них в долгу. Они нас приютили, предоставили ванну с удобствами, теперь вот кормить собираются.
Генрих поддержал друга:
– А могли вообще в пещеру не пустить. Завалили бы у входа – и ничего бы мы с ними не сделали.
Морунген задумчиво натянул кальсоны:
– Пока до танка не доберемся, благодарить нам их все равно нечем.
– Вот надо так им объяснить, – подытожил Вальтер. – Если они разумные существа, то должны нас понять.
Из темноты вынырнул руководящий Хун-Чи:
– Мы разумные, мы все понимаем, поэтому сначала всех просим к нашему скромному столу.
Морунген слегка смутился:
– Извините, но мы еще не готовы – у нас не вся одежда просохла.
– Все нормально, – успокоил его Хун-Чи. – Лысые пятнистые великаны выглядят немного смешно, но в целом производят благоприятное впечатление. Все равно уснахнусы уже сварились, а у нас найдется к ним бочонок доброй фурзы, которую вы все время так тоскливо вспоминаете, называя странным словом «пиво».
При слове «пиво» в рядах танкистов возникло заметное оживление, и они потянулись к столу.
– Да, пиво – серьезный аргумент, – согласился Вальтер.
Довольно большая компания не спеша двигалась по темным лабиринтам подземелья. Впереди бодро топали Чи-Хун-Чи, неся в высоко поднятых ручках плетеные коробочки, в которых сидели светящиеся личинки руп-лы и смачно хрустели свежими листьями какого-то местного салата.
Коробочки были маленькие, и немцам казалось, что это просто стайка светлячков плывет в воздухе, стремясь к невидимой, только им известной цели. Конечно, можно было бы включить фонарь, но предусмотрительные танкисты, не сговариваясь, берегли его для более серьезных случаев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50