– Он, конечно, не показывался с утра, когда произошла кража?
– Разумеется, нет. Совершил кражу и скрылся.
– Чем он занимался у вас, мистер Бенисон?
– Рутинной работой помощника филателиста – сортировал марки, составлял каталоги, отвечал на письма. Он прожил здесь две недели, – Бенисон успокаивающе улыбнулся. – Видите ли, я холостяк и живу один в этой большой берлоге. Я действительно был рад его компании, несмотря на его некоторые странности.
– Странности?
– Ну да, – пояснил Бенисон, – какой-то замкнутый тип. У Планка было мало личных вещей, и они тоже исчезли два дня назад. Похоже, он не любил и людей. Когда ко мне приходили, он прятался в своей комнате, словно не хотел путаться с нами.
– Значит, кроме вас, никто не сможет описать его?
– Боюсь, что да, мистер Куин. Он был довольно высоким мужчиной, немолодым, я бы сказал. Вообще приметный человек. Черные усы и темные очки выделят Планка из любой толпы.
Эллери поудобнее вытянулся в кресле.
– Я очень интересуюсь его привычками, мистер Бенисон. Как вам скажет наш славный сержант, по мелким штрихам в поведении, часто невинным вещам, можно поймать преступника. Пожалуйста, подумайте, хорошенько. Разве у него не было никаких привычек?
Бенисон с озабоченным видом надул губы. Его лицо прояснилось.
– О боже, конечно, были! Он нюхал табак.
Эллери и Вейли переглянулись.
– Забавно, – улыбнулся Эллери. – Так же, как и мой отец, инспектор Куин. Знаете, я имел сомнительное удовольствие с детства наблюдать нюхателя табака. Планк нюхал регулярно?
– Точно ответить не могу, мистер Куин, – нахмурившись, сказал Бенисон. – Фактически за те две недели, что он прожил здесь, я видел, как он нюхал табак только раз, хотя мы целыми днями работали вместе. Это случилось на прошлой неделе. Я вышел на несколько минут и, вернувшись, увидел, что он держит маленький резной ящичек и нюхает что-то, зажав это между пальцами. Он быстро спрятал ящичек, словно не хотел, чтобы я наблюдал, хотя сам бог знает, мне было наплевать, пока он не курил в комнатах. Однажды из-за сигареты неосторожного помощника у меня случился пожар, и этого приключения мне хватило надолго.
Лицо Эллери ожило. Он выпрямился и начал водить пальцем по пенсне.
– Вы, наверное, не знаете его адреса? – медленно спросил он.
– Не знаю. Боюсь, я его взял без соответствующих предосторожностей, – вздохнул коллекционер. – Еще повезло, что он ничего не украл. Моя коллекция стоит уйму денег.
– Несомненно, – произнес Эллери и встал. – Можно воспользоваться вашим телефоном, мистер Бенисон?
– Пожалуйста.
Эллери порылся в телефонном справочнике и сделал несколько звонков, разговаривая так тихо, что ни хозяин квартиры, ни сержант Вейли не могли ничего разобрать. Положив трубку, он обратился к Бенисону:
– Вы не могли бы выкроить полчасика? Я хочу совершить с вами маленькую прогулку по городу.
Бенисон поначалу удивился, потом, взяв пальто, произнес:
– С удовольствием.
Эллери остановил такси, и они втроем поехали на 49?ю стрит. Когда машина остановилась возле маленького книжного магазина, Эллери извинился и поспешно вошел внутрь. Через минуту от вышел со старым Унекером, который дрожащими руками запер дверь.
В конторе братьев Ульмов их ожидал детектив Хеффли из страховой фирмы и покупатель Унекера Хазлитт.
– Рад, что вы смогли прийти, – весело обратился к ним Эллери. – Добрый день, мистеры Ульмы. Небольшое собрание, Думаю, мы сумеем прояснить это дело, так что все Куины будут довольны. Ха, ха!
Фридрих Ульм почесал голову, а Альберт, сидящий в углу в зеленых очках, кивнул.
– Нам придется подождать, – сказал Эллери. – Я попросил прийти также мистера Петерса и мистера Хинчмэна. Присядем?
Хотя напряжение внешне не чувствовалось, в комнате повисло тягостное молчание. Пока Эллери вышагивал взад-вперед, с явным любопытством изучая марки в ящиках, сержант Вейли смотрел на него с сомнением. Затем открылась дверь, и появились Петерс и Хинчмэн. Замешкавшись на пороге, они переглянулись.
– В чем дело, мистер Куин? – с ухмылкой спросил Хинчмэн. – Я занятой человек.
– Не такое уж уникальное качество, – улыбнулся ему Эллери. – Ах, мистер Петерс, добрый день. Думаю, вас не надо представлять друг другу… Садитесь, джентльмены! – вдруг резким тоном произнес он.
Дверь отворилась еще раз, и на них уставился маленький седой мужчина, чем-то напоминавший птицу. Сержант Вейли удивился, а Эллери весело кивнул:
– Входи, отец, входи! Ты как нельзя вовремя. Сейчас начнется первое действие.
Вошедший поднял маленькую голову и обвел всех внимательным взглядом.
– Зачем ты звонил, сын?
– Ничего экстраординарного. Не убийство и вообще не по твоей части, но может тебя заинтересовать. Джентльмены, инспектор Куин.
Старый инспектор фыркнул и сел. Вытащив старенькую коричневую табакерку, он с наслаждением старого нюхателя вдохнул табак. Эллери тихо стоял в середине комнаты, наблюдая за недоуменными лицами собравшихся.
– Кража “черного пенни”, как вы, завзятые филателисты, называете эту марку, – начал он, – была интересной задачкой. Я сказал “была” намеренно, потому что дело раскрыто.
– Это та самая, о которой я слышал в управлении? – поинтересовался инспектор.
– Да.
– Раскрыта? – переспросил Бенисон. – Боюсь, я не понимаю вас, мистер Куин. Вы нашли Планка?
Эллери беззаботно помахал рукой.
– Я и не собирался его искать. Видите ли, Планк носил темные очки и черные усы. Любой человек, знакомый с криминалистикой, скажет вам, что человек обычно идентифицирует людей по поверхностным деталям. В глаза бросаются черные усы, а темные очки западают в память. Находящийся здесь мистер Хазлитт, который, по словам Унекера, не отличается наблюдательностью, увидев напавшего на него человека даже при тусклом свете уличных фонарей, вспомнил, что у того были черные усы и темные очки. Все это просто и даже не особенно остроумно. Можно предположить, что Планк хотел, чтобы его запомнили. Я убежден, что это маскировка – усы, конечно, фальшивые, и темных очков он не носит.
Все дружно кивнули.
– Это первый и самый простой из трех указателей, ведущих к преступнику, – Эллери улыбнулся и внезапно повернулся к инспектору. – Отец, ты старый нюхатель табака. Сколько раз в день ты подносишь к носу эту дрянную коричневую пыль?
– Каждые полчаса или, пожалуй, – инспектор на мгновение задумался, – что-то вроде этого. Иногда так же часто, как ты куришь сигареты.
– Верно. Мистер Бенисон сказал мне, что он только раз видел Планка, нюхающим табак, хотя они две недели работали бок о бок. Обратите, пожалуйста, внимание – это важный факт.
По лицам присутствующих было заметно, что они ничего не понимают. Только старый инспектор кивнул, поерзал на стуле и стал холодно изучать лица сидевших вокруг него людей.
Эллери закурил сигарету.
– Отлично, – сказал он, выпуская маленькие облачка дыма. – Вот вам и второй психологический фактор. А вот и третий – Планк в публичном месте ударил мистера Фридриха Ульма по голове с явным намерением украсть ценную марку. Любой вор при таких обстоятельствах захочет поскорее смыться. Мистер Ульм был только частично оглушен – он мог прийти в себя и поднять шум, мог войти покупатель, мог, наконец, вернуться мистер Альберт Ульм…
– Один момент, сынок, – прервал его инспектор. – Насколько я понял, существуют две марки, как бишь их? Я хотел бы взглянуть на оставшуюся.
Эллери кивнул.
– Джентльмены, принесите, пожалуйста, марку.
Фридрих Ульм встал, проковылял к сейфу, повозился с дисками, и стальная дверь открылась. Он несколько секунд пошарил внутри и вернулся с кожаным альбомом, где хранился второй “черный пенни”. Инспектор Куин с любопытством и с таким же, как у Эллери, почтением исследовал маленький клочок старой бумаги стоимостью в тридцать тысяч долларов.
И едва не выронил альбом, услышав, как Эллери обратился к Вейли:
– Сержант, вы не могли бы одолжить мне свою “пушку”?
Массивная челюсть полицейского задвигалась, когда он доставал длинноствольный револьвер. Эллери задумчиво взвесил оружие в руке. Пальцы сомкнулись на рукояти, и он направился к стоящему в центре комнаты взломанному ящику.
– Джентльмены, следите, пожалуйста, за моими действиями. Я поясняю третий пункт моих рассуждений. Чтобы открыть ящик, Планк воспользовался железным прутом. Для этого ему пришлось четыре раза, как показывают следы под крышкой, вставлять прут между крышкой и передней стенкой.
Как видите, ящик сделан из тонкого стекла. Кроме того, он был заперт, а “черный пенни” лежал в закрытом кожаном альбоме, спрятанном внутри ящика. Думаю, Планк стоял здесь. Обратите внимание, в руках у него железный прут. Как вы считаете, джентльмены, как поступит вор, которому надо спешить?
Все молча продолжали смотреть на него. Губы старого инспектора сжались, а на громадном лице Вейли начало возникать какое-то подобие усмешки.
– Это же так ясно, – продолжал Эллери. – Представьте, что перед вами – Планк. Револьвер в моей руке – железная фомка. Я стою над ящиком… – его глаза, спрятанные за стенками пенсне, засветились, он поднял револьвер высоко над головой, а затем стал медленно опускать стальное дуло на тонкую стеклянную крышку. Альберт Ульм закричал. Его брат, Фридрих, не сводя взгляда с Эллери, привстал. В полудюйме от крышки рука Куина-сына замерла.
– Дурак, вы же разобьете стекло! – закричал филателист в зеленых очках. – Вы только…
Он прыгнул вперед с растопыренными руками и очутился перед ящиком, словно желая защитить его.
Эллери усмехнулся и ткнул револьвером в живот Альберта Ульма.
– Я рад, что вы остановили меня, мистер Ульм. Руки вверх! Быстро!
– Почему.., зачем? Что вы имеете в виду? – открыл рот Ульм-старший, быстро поднимая руки.
– Я имею в виду, – негромко проговорил Эллери, – что вы – Планк, а ваш брат Фридрих – сообщник!
Вид у обоих Ульмов был перепуганный. Рядом с ними уже стоял сержант Вейли. Особенно расклеился Альберт Ульм, дрожавший, как осиновый листок при сильных порывах ветра.
– Элементарная цепь дедуктивных рассуждений, – продолжил Эллери Куин. – Сначала пункт три. Почему вор вместо того, чтобы совершить самый логический поступок, – разбить стеклянную крышку железной фомкой, – четырежды использовал прут, тратя при этом драгоценные секунды?
Ответ ясен. Чтобы защитить от возможных повреждений другие марки в этом ящике, так только что живо изобразил мистер Альберт Ульм. Кто больше всех должен был беречь эти марки? Хинчмен, Петерс, Бенисон или мифический Планк? Конечно, нет. Только братья Ульм, владельцы марок.
Старый Унекер начал посмеиваться. Он толкнул инспектора.
– Фидите? Разфе я не гофорил, что он умен? Я бы никогда не додумался до этого.
– И почему Планк не украл другие марки из ящика? Со стороны вора было бы логично поступить так, но Планк их не тронул. Кража остальных марок становится бессмысленной, если ворами являются братья Ульмы.
– А как с табаком, мистер Куин?
– Исходя из факта, что мистер Планк, похоже, позволил себе это удовольствие лишь раз за все время, пока он работал у мистера Бенисона, вывод очевиден. Так как табак нюхают часто и не таясь, то значит, Планк нюхал не табак. Что еще можно вдыхать таким путем? Наркотики в виде порошка, героин! А каковы отличительные признаки наркомана, нюхающего героин? Нервное, искаженное лицо, худощавость, почти до истощения и, самое главное, глаза, зрачки которых предательски сжимаются под действием наркотика. Вот вам еще одно объяснение, почему Планк носил темные очки. Они выполняли двойную функцию. Это и запоминающаяся маскировка, и стремление скрыть глаза, способные выдать пристрастие к наркотикам! Но когда я заметил, что мистер Альберт Ульм… – Эллери подошел к съежившемуся человеку и сорвал с него зеленые очки, открыв застывшие точечные зрачки, – носил их, это послужило психологическим подтверждением того, что он и был Планком.
1 2 3 4