Джонатан опять разорался у себя в комнате…
И вдруг словно мягкое снежное покрывало окутало присутствовавших. Все, как по команде, стали погружаться в сон. В комнате было тепло, и Эллери ощутил легкую испарину на лбу. Он уже почти отключился, когда оглушенный мозг подал сигнал тревоги. Какое-то мгновенье детектив делал попытки встать, напрячь мускулы, но ощутил, как его тело, наливаясь свинцовой тяжестью, перестает ему повиноваться. Последняя мысль, промелькнувшая в сознании, прежде чем комната закружилась перед глазами, была о том, что их всех отравили.
Неожиданная сонливость улетучилась так же быстро, как и навалилась. Казалось даже, что никакого забытья не было. Перед закрытыми глазами плясали искры, кто-то безжалостно колотил молоточками по вискам. Эллери с трудом открыл глаза. Комната была залита солнцем. Боже правый, прошла целая ночь!..
Он поднялся, со стоном ощупал голову. Огляделся. Обитатели дома лежали в самых разных позах. Все без исключения. Кто-то (раскалывающаяся голова с трудом воспринимала происходящее), кажется Эмми Уиллоуз, пошевелился и вздохнул. Эллери нетвердым шагом направился к бару, налил крепкого, отвратительного на вкус виски. Затем деликатно разбудил актрису. Очнувшись, та уставилась на него больным, растерянным взглядом.
– Что? Когда?..
– Усыпили, – отрезал Эллери. – Всех. Попытайтесь их разбудить, мисс Уиллоуз, а я гляну, как обстоят дела. Эллери нетвердым шагом направился в служебные помещения.
В кухне горничная со стройными ногами, Милан и кухарка спали на стульях вокруг стада. Перед ними стояли недопитые чашки с кофе. Вернувшись в гостиную, Куин кивнул мисс Уиллоуз, бившейся над Гарднером у пианино, и поднялся наверх. После недолгих поисков он нашел спальню Джонатана; мальчик спал глубоким, естественным сном. И сопел! Со стоном Эллери обследовал прилегающий к спальне туалет. Затем спустился в кабинет Оуэна. Оттуда вышел почти сразу, измученный, с дикими глазами. Прихватив в фойе шляпу, он выбежал на улицу под теплые лучи солнца. С четверть часа обследовал задворки и прилегающий к дому лес – жилище Оуэна было окружено природой, на манер западного ранчо.
Когда, хмурый и разочарованный, он вернулся в дом, все уже пришли в себя, но стонали и охали, держась за головы, как перепуганные дети – Куин, ради всего святого, что произошло? – воскликнул Гарднер.
– Тот, кто это сделал, прибегнул к помощи люминала, сказал Эллери, срывая шляпу и морщась от головной боли. –Того самого, который миссис Мэнсфилд давала миссис Оуэн. Весь флакон пуст! Сильное снотворное. Пока оставайтесь здесь, а я проведу небольшое расследование на кухне. Мне, кажется, ясно, чьих это рук дело.
Но по возвращении из кухни у него был менее оптимистический вид.
– Не везет. Похоже, был момент, когда госпоже кухарке понадобилась ванная, Милан возился с машинами в гараже, горничная тоже была неизвестно где, но, по-моему, крутилась перед зеркалом. В результате нашему другу представилась превосходная возможность вылить в кофейник весь флакон снотворного. Проклятье!
– Я вызываю полицию! – истерически закричала миссис Мэнсфилд, пытаясь подняться. – Нас просто поубивают в кроватях – вот что нас ждет! Лаура, я решительно настаиваю…
– Ну, ну, миссис Мэнсфилд, – устало сказал Эллери, – к чему весь этот героизм. Будет лучше, если вы успокоите прислугу. Готов поклясться, служанки уже собирают чемоданы.
Миссис Мэнсфилд, закусив губу, кинулась к двери. Спустя мгновение можно было слышать ее негодующий, напрочь лишенный приятности голос.
– Но, Куин, – с нотками протеста заметил Гарднер, – мы действительно нуждаемся в защите.
– Что бы я хотела понять своим слабым умом, – прошептала бледными губами Эмми Уиллоуз, – так это одно: кто и зачем так с нами поступил. Флакон наверху… разве не ясно, что это один из нас?
Миссис Гарднер слабо вскрикнула, миссис Оуэн рухнула в кресло.
– Один из нас, – шепотом повторила рыжеволосая женщина. Эллери невесело улыбнулся. Но улыбка почти сразу сошла с его лица, он насторожился и повернулся к фойе.
– Что это? – резко спросил он.
Все в ужасе повернулись к входной двери.
– О господи, что еще? – выдохнула миссис Оуэн.
– Мне послышался какой-то звук. – Эллери резко распахнул дверь. Комнату залили лучи раннего солнца. Эллери спустился, поднял что-то с крыльца и огляделся. Покачав головой, вернулся в дом.
– Посылка, – сказал он, нахмурясь.
Все уставились на завернутый в коричневую бумагу сверток в его руках.
– Посылка? – переспросила миссис Оуэн. Лицо ее просветлело. – Может быть, от Ричарда?
Но тут же она вновь потемнела и с ужасом пролепетала:
– Или вы думаете…
– Она адресована вам, миссис Оуэн, – медленно проговорил Эллери.
На свертке не было ни марки, ни штемпеля, надпись была выполнена карандашом, корявыми печатными буквами.
– Я позволю себе вскрыть пакет, миссис Оуэн.
Разорвав бечевку и развернув грубо сделанный сверток, Эллери нахмурился еще больше, ибо в посылке находились светло-коричневые мужские туфли, весьма изношенные, со стоптанными каблуками и подошвами внушительного размера. Глаза миссис Оуэн округлились, ноздри задрожали, как при обмороке.
– Туфли Ричарда! – с трудом выдохнула она и повалилась в кресло.
– В самом деле, – пробормотал Эллери. – Как интересно. Но не те, конечно, что были на нем в пятницу вечером. А вы уверены, что это его обувь, миссис Оуэн?
– Его все-таки похитили! – Миссис Мэнсфилд била дрожь.
– Нет ли там записки, к-крови?
– Только туфли. Теперь я сомневаюсь в версии похищения, миссис Мэнсфилд. Это не те туфли, в которых он был в пятницу. А когда вы последний раз видели эти, миссис Оуэн? – Только вчера, в его платяном шкафу. О…
– Ну вот! Вы видите? – бодро сказал Эллери. Наверняка их утащили из шкафа, пока мы были без сознания. А сейчас демонстративно возвращают. Пока что особого вреда нет.
– Очень странно, – удивленно проговорила мисс Уиллоуз. –Это же безумие, мистер Куин, не вижу в этом ни малейшего смысла.
– Я тоже, в данный момент. Или это чья-то чудовищная шутка, или за всем этим скрывается дьявольски изощренный ум. Эллери снова надел шляпу и двинулся к выходу.
– Куда вы? – задыхаясь, спросила миссис Гарднер.
– О, просто прогуляться и поразмыслить на природе.
Но учтите, эта привилегия распространяется только на детективов. Никому из дома ни шагу!
Спустя час он вернулся, ничего не объясняя. К полудню был обнаружен еще один пакет. Им оказался квадратный сверток, завернутый в такую же коричневую бумагу. Внутри была картонная коробка, а в ней завернутые в оберточную бумагу два чудесных игрушечных кораблика, какие дети пускают летом по водоемам. Посылка была адресована мисс Уиллоуз.
– Мне становится страшно. – Полные губы миссис Гарднер дрожали. – Просто мурашки по коже!
– Я бы еще поняла, будь это окровавленный кинжал или что-то в этом роде. Но кораблики! – Глаза мисс Уиллоуз вдруг сузились. – А теперь слушайте внимательно, дорогие мои! Я не трусливее других, но шутка не должна переходить границы, а это мне уже начинает надоедать! Кто стоит за всем этим идиотством?
– Шутка?! – вскричал бледный, как смерть, Гарднер. Это дело рук сумасшедшего, говорю вам!
– Ну, ну, – негромко произнес Эллери, разглядывая светло-зеленые кораблики. – Так мы ни к чему не придем. Миссис Оуэн, вы прежде видели эти штучки?
– Боже милосердный! – Миссис Оуэн была на грани обморока. – Мистер Куин… Я не… Но это… Это Джонатана!
Эллери прищурился, затем быстро подошел к лестнице и крикнул:
– Джонни! А ну-ка спускайся сюда, быстро!
Хозяин Джонатан, не торопясь, спустился и недовольно спросил:
– Чего вам?
– Подойди сюда, сынок!
Мальчик подошел, волоча ноги.
– Когда ты видел эти кораблики последний раз?
– Кораблики! – завопил Джонатан, оживившись. – Мои кораблики! Ну и дела! Мои кораблики. Вы их утащили!
– Потише, потише, – вспыхнул Эллери. – Будь хорошим мальчиком. Когда ты видел их последний раз?
– Вчера! В ящике для игрушек. Мои кораблики! прошипел Хозяин Джонатан и кинулся наверх, прижимая кораблики к груди.
– Украдены, – беспомощно сказал Эллери. – Черт возьми, мисс Уиллоуз, я начинаю соглашаться с вами. А кстати, кто купил Джонатану эти кораблики?
– Отец, – заикаясь, вымолвила миссис Оуэн.
– Черт подери! – второй раз за это воскресенье выругался Эллери и разослал всех по дому смотреть, не пропало ли что еще. Однако больше пропаж не обнаружили. Когда все вновь собрались в гостиной, Эллери внимательно рассматривал маленький белый конверт.
– Что еще? – испуганно спросил Гарднер.
– Был засунут под дверь, – задумчиво отозвался Эллери.
Конверт, представлявший собой роскошный образец писчебумажных изделий, с обратной стороны был опечатан голубым сургучом. Уже знакомый корявый почерк адресовал его миссис Мэнсфилд. Почтенная леди рухнула в ближайшее кресло. Казалось, она лишилась дара речи, сидела, прижав руки к груди.
– Ну, – хрипло сказала миссис Гарднер, – вскройте его.
Эллери разорвал конверт и нахмурился.
– В чем дело? – растерянно пробормотал он. – Внутри ничего нет!
Гарднер отвернулся, грызя пальцы и бессвязно говоря сам с собой.
Миссис Гарднер потрясла головой, словно боксер после пропущенного удара, и в который уже раз за этот день двинулась к бару. Лицо Эмми Уиллоуз почернело, как грозовая ночь.
– А знаете, – почти спокойно сказала миссис Оуэн, – этот конверт принадлежит моей матери.
Воцарилось молчание.
– Как говорила Алиса, становится все страннее и страннее.
– Эллери задумался. – Мне необходимо привести все это в систему. Туфли – загадка. Кораблики можно рассматривать как подарок; вчера был день рождения Джонатана, кораблики его… Глупая шутка? – Он покачал головой. – Не проходит.
А теперь пустой конверт. Может быть, важен сам конверт? Но он – собственность миссис Мэнсфилд. Что остается? Ну, конечно, сургуч! – Эллери внимательно осмотрел сургучную нашлепку без оттиска.
– Это, – снова неестественно спокойным голосом произнесла миссис Оуэн, – кажется, наш сургуч, из библиотеки.
Эллери бросился в библиотеку, за ним устремилась взволнованная компания. Миссис Оуэн подошла к библиотечному шкафчику и выдвинула верхний ящик.
– Он находился здесь? – быстро спросил Эллери.
– Да. – Голос несчастной женщины прерывался от волнения.
– В пятницу я им пользовалась, когда писала письмо. О боже!..
Ящик был пуст.
В то время пока они, потрясенные, тупо глядели на ящик, в передней раздался звонок.
На сей раз прислали рыночную корзину. Она мирно стояла на крыльце, а в ней уютно курчавились две зеленые головки капусты. Эллери кликнул Гарднера и Милана и кинулся вниз. Они обшарили все кусты и заросли вокруг дома, но ничего не нашли. Ни следа звонившего, ни тени привидения, осчастливившего всех своим очередным подарком. Как будто это и в самом деле был дух, материализующийся лишь на короткое мгновенье, необходимое для того, чтобы нажать на кнопку звонка.
Женщины забились в угол, бледные, трепещущие от страха. Миссис Мэнсфилд, захлебываясь эмоциями, звонила в полицию. Эллери хотел было воспротивиться этому, но только пожал плечами, закусил губу и склонился над корзиной. На ее ручке белел клочок бумаги. Тем же карандашом и почерком корзина была адресована мистеру Полу Гарднеру.
– Похоже, на сей раз выбрали вас, старина, – произнес Эллери.
Гарднер уставился на корзину, не веря своим глазам:
– Капуста!
– Простите, – оборвал его Эллери и быстро вышел. Вернувшись, он пожал плечами: – Капуста, как сказала кухарка, из овощехранилища.
Между тем миссис Мэнсфилд продолжала сводить с ума дежурного офицера. Видно было, что происходящее ее допекло. К концу разговора она была красной, как морковь.
– Довольно с нас этого идиотизма, Куин, – прохрипела она и, истерически захохотав, упала в кресло.
1 2 3 4 5 6
И вдруг словно мягкое снежное покрывало окутало присутствовавших. Все, как по команде, стали погружаться в сон. В комнате было тепло, и Эллери ощутил легкую испарину на лбу. Он уже почти отключился, когда оглушенный мозг подал сигнал тревоги. Какое-то мгновенье детектив делал попытки встать, напрячь мускулы, но ощутил, как его тело, наливаясь свинцовой тяжестью, перестает ему повиноваться. Последняя мысль, промелькнувшая в сознании, прежде чем комната закружилась перед глазами, была о том, что их всех отравили.
Неожиданная сонливость улетучилась так же быстро, как и навалилась. Казалось даже, что никакого забытья не было. Перед закрытыми глазами плясали искры, кто-то безжалостно колотил молоточками по вискам. Эллери с трудом открыл глаза. Комната была залита солнцем. Боже правый, прошла целая ночь!..
Он поднялся, со стоном ощупал голову. Огляделся. Обитатели дома лежали в самых разных позах. Все без исключения. Кто-то (раскалывающаяся голова с трудом воспринимала происходящее), кажется Эмми Уиллоуз, пошевелился и вздохнул. Эллери нетвердым шагом направился к бару, налил крепкого, отвратительного на вкус виски. Затем деликатно разбудил актрису. Очнувшись, та уставилась на него больным, растерянным взглядом.
– Что? Когда?..
– Усыпили, – отрезал Эллери. – Всех. Попытайтесь их разбудить, мисс Уиллоуз, а я гляну, как обстоят дела. Эллери нетвердым шагом направился в служебные помещения.
В кухне горничная со стройными ногами, Милан и кухарка спали на стульях вокруг стада. Перед ними стояли недопитые чашки с кофе. Вернувшись в гостиную, Куин кивнул мисс Уиллоуз, бившейся над Гарднером у пианино, и поднялся наверх. После недолгих поисков он нашел спальню Джонатана; мальчик спал глубоким, естественным сном. И сопел! Со стоном Эллери обследовал прилегающий к спальне туалет. Затем спустился в кабинет Оуэна. Оттуда вышел почти сразу, измученный, с дикими глазами. Прихватив в фойе шляпу, он выбежал на улицу под теплые лучи солнца. С четверть часа обследовал задворки и прилегающий к дому лес – жилище Оуэна было окружено природой, на манер западного ранчо.
Когда, хмурый и разочарованный, он вернулся в дом, все уже пришли в себя, но стонали и охали, держась за головы, как перепуганные дети – Куин, ради всего святого, что произошло? – воскликнул Гарднер.
– Тот, кто это сделал, прибегнул к помощи люминала, сказал Эллери, срывая шляпу и морщась от головной боли. –Того самого, который миссис Мэнсфилд давала миссис Оуэн. Весь флакон пуст! Сильное снотворное. Пока оставайтесь здесь, а я проведу небольшое расследование на кухне. Мне, кажется, ясно, чьих это рук дело.
Но по возвращении из кухни у него был менее оптимистический вид.
– Не везет. Похоже, был момент, когда госпоже кухарке понадобилась ванная, Милан возился с машинами в гараже, горничная тоже была неизвестно где, но, по-моему, крутилась перед зеркалом. В результате нашему другу представилась превосходная возможность вылить в кофейник весь флакон снотворного. Проклятье!
– Я вызываю полицию! – истерически закричала миссис Мэнсфилд, пытаясь подняться. – Нас просто поубивают в кроватях – вот что нас ждет! Лаура, я решительно настаиваю…
– Ну, ну, миссис Мэнсфилд, – устало сказал Эллери, – к чему весь этот героизм. Будет лучше, если вы успокоите прислугу. Готов поклясться, служанки уже собирают чемоданы.
Миссис Мэнсфилд, закусив губу, кинулась к двери. Спустя мгновение можно было слышать ее негодующий, напрочь лишенный приятности голос.
– Но, Куин, – с нотками протеста заметил Гарднер, – мы действительно нуждаемся в защите.
– Что бы я хотела понять своим слабым умом, – прошептала бледными губами Эмми Уиллоуз, – так это одно: кто и зачем так с нами поступил. Флакон наверху… разве не ясно, что это один из нас?
Миссис Гарднер слабо вскрикнула, миссис Оуэн рухнула в кресло.
– Один из нас, – шепотом повторила рыжеволосая женщина. Эллери невесело улыбнулся. Но улыбка почти сразу сошла с его лица, он насторожился и повернулся к фойе.
– Что это? – резко спросил он.
Все в ужасе повернулись к входной двери.
– О господи, что еще? – выдохнула миссис Оуэн.
– Мне послышался какой-то звук. – Эллери резко распахнул дверь. Комнату залили лучи раннего солнца. Эллери спустился, поднял что-то с крыльца и огляделся. Покачав головой, вернулся в дом.
– Посылка, – сказал он, нахмурясь.
Все уставились на завернутый в коричневую бумагу сверток в его руках.
– Посылка? – переспросила миссис Оуэн. Лицо ее просветлело. – Может быть, от Ричарда?
Но тут же она вновь потемнела и с ужасом пролепетала:
– Или вы думаете…
– Она адресована вам, миссис Оуэн, – медленно проговорил Эллери.
На свертке не было ни марки, ни штемпеля, надпись была выполнена карандашом, корявыми печатными буквами.
– Я позволю себе вскрыть пакет, миссис Оуэн.
Разорвав бечевку и развернув грубо сделанный сверток, Эллери нахмурился еще больше, ибо в посылке находились светло-коричневые мужские туфли, весьма изношенные, со стоптанными каблуками и подошвами внушительного размера. Глаза миссис Оуэн округлились, ноздри задрожали, как при обмороке.
– Туфли Ричарда! – с трудом выдохнула она и повалилась в кресло.
– В самом деле, – пробормотал Эллери. – Как интересно. Но не те, конечно, что были на нем в пятницу вечером. А вы уверены, что это его обувь, миссис Оуэн?
– Его все-таки похитили! – Миссис Мэнсфилд била дрожь.
– Нет ли там записки, к-крови?
– Только туфли. Теперь я сомневаюсь в версии похищения, миссис Мэнсфилд. Это не те туфли, в которых он был в пятницу. А когда вы последний раз видели эти, миссис Оуэн? – Только вчера, в его платяном шкафу. О…
– Ну вот! Вы видите? – бодро сказал Эллери. Наверняка их утащили из шкафа, пока мы были без сознания. А сейчас демонстративно возвращают. Пока что особого вреда нет.
– Очень странно, – удивленно проговорила мисс Уиллоуз. –Это же безумие, мистер Куин, не вижу в этом ни малейшего смысла.
– Я тоже, в данный момент. Или это чья-то чудовищная шутка, или за всем этим скрывается дьявольски изощренный ум. Эллери снова надел шляпу и двинулся к выходу.
– Куда вы? – задыхаясь, спросила миссис Гарднер.
– О, просто прогуляться и поразмыслить на природе.
Но учтите, эта привилегия распространяется только на детективов. Никому из дома ни шагу!
Спустя час он вернулся, ничего не объясняя. К полудню был обнаружен еще один пакет. Им оказался квадратный сверток, завернутый в такую же коричневую бумагу. Внутри была картонная коробка, а в ней завернутые в оберточную бумагу два чудесных игрушечных кораблика, какие дети пускают летом по водоемам. Посылка была адресована мисс Уиллоуз.
– Мне становится страшно. – Полные губы миссис Гарднер дрожали. – Просто мурашки по коже!
– Я бы еще поняла, будь это окровавленный кинжал или что-то в этом роде. Но кораблики! – Глаза мисс Уиллоуз вдруг сузились. – А теперь слушайте внимательно, дорогие мои! Я не трусливее других, но шутка не должна переходить границы, а это мне уже начинает надоедать! Кто стоит за всем этим идиотством?
– Шутка?! – вскричал бледный, как смерть, Гарднер. Это дело рук сумасшедшего, говорю вам!
– Ну, ну, – негромко произнес Эллери, разглядывая светло-зеленые кораблики. – Так мы ни к чему не придем. Миссис Оуэн, вы прежде видели эти штучки?
– Боже милосердный! – Миссис Оуэн была на грани обморока. – Мистер Куин… Я не… Но это… Это Джонатана!
Эллери прищурился, затем быстро подошел к лестнице и крикнул:
– Джонни! А ну-ка спускайся сюда, быстро!
Хозяин Джонатан, не торопясь, спустился и недовольно спросил:
– Чего вам?
– Подойди сюда, сынок!
Мальчик подошел, волоча ноги.
– Когда ты видел эти кораблики последний раз?
– Кораблики! – завопил Джонатан, оживившись. – Мои кораблики! Ну и дела! Мои кораблики. Вы их утащили!
– Потише, потише, – вспыхнул Эллери. – Будь хорошим мальчиком. Когда ты видел их последний раз?
– Вчера! В ящике для игрушек. Мои кораблики! прошипел Хозяин Джонатан и кинулся наверх, прижимая кораблики к груди.
– Украдены, – беспомощно сказал Эллери. – Черт возьми, мисс Уиллоуз, я начинаю соглашаться с вами. А кстати, кто купил Джонатану эти кораблики?
– Отец, – заикаясь, вымолвила миссис Оуэн.
– Черт подери! – второй раз за это воскресенье выругался Эллери и разослал всех по дому смотреть, не пропало ли что еще. Однако больше пропаж не обнаружили. Когда все вновь собрались в гостиной, Эллери внимательно рассматривал маленький белый конверт.
– Что еще? – испуганно спросил Гарднер.
– Был засунут под дверь, – задумчиво отозвался Эллери.
Конверт, представлявший собой роскошный образец писчебумажных изделий, с обратной стороны был опечатан голубым сургучом. Уже знакомый корявый почерк адресовал его миссис Мэнсфилд. Почтенная леди рухнула в ближайшее кресло. Казалось, она лишилась дара речи, сидела, прижав руки к груди.
– Ну, – хрипло сказала миссис Гарднер, – вскройте его.
Эллери разорвал конверт и нахмурился.
– В чем дело? – растерянно пробормотал он. – Внутри ничего нет!
Гарднер отвернулся, грызя пальцы и бессвязно говоря сам с собой.
Миссис Гарднер потрясла головой, словно боксер после пропущенного удара, и в который уже раз за этот день двинулась к бару. Лицо Эмми Уиллоуз почернело, как грозовая ночь.
– А знаете, – почти спокойно сказала миссис Оуэн, – этот конверт принадлежит моей матери.
Воцарилось молчание.
– Как говорила Алиса, становится все страннее и страннее.
– Эллери задумался. – Мне необходимо привести все это в систему. Туфли – загадка. Кораблики можно рассматривать как подарок; вчера был день рождения Джонатана, кораблики его… Глупая шутка? – Он покачал головой. – Не проходит.
А теперь пустой конверт. Может быть, важен сам конверт? Но он – собственность миссис Мэнсфилд. Что остается? Ну, конечно, сургуч! – Эллери внимательно осмотрел сургучную нашлепку без оттиска.
– Это, – снова неестественно спокойным голосом произнесла миссис Оуэн, – кажется, наш сургуч, из библиотеки.
Эллери бросился в библиотеку, за ним устремилась взволнованная компания. Миссис Оуэн подошла к библиотечному шкафчику и выдвинула верхний ящик.
– Он находился здесь? – быстро спросил Эллери.
– Да. – Голос несчастной женщины прерывался от волнения.
– В пятницу я им пользовалась, когда писала письмо. О боже!..
Ящик был пуст.
В то время пока они, потрясенные, тупо глядели на ящик, в передней раздался звонок.
На сей раз прислали рыночную корзину. Она мирно стояла на крыльце, а в ней уютно курчавились две зеленые головки капусты. Эллери кликнул Гарднера и Милана и кинулся вниз. Они обшарили все кусты и заросли вокруг дома, но ничего не нашли. Ни следа звонившего, ни тени привидения, осчастливившего всех своим очередным подарком. Как будто это и в самом деле был дух, материализующийся лишь на короткое мгновенье, необходимое для того, чтобы нажать на кнопку звонка.
Женщины забились в угол, бледные, трепещущие от страха. Миссис Мэнсфилд, захлебываясь эмоциями, звонила в полицию. Эллери хотел было воспротивиться этому, но только пожал плечами, закусил губу и склонился над корзиной. На ее ручке белел клочок бумаги. Тем же карандашом и почерком корзина была адресована мистеру Полу Гарднеру.
– Похоже, на сей раз выбрали вас, старина, – произнес Эллери.
Гарднер уставился на корзину, не веря своим глазам:
– Капуста!
– Простите, – оборвал его Эллери и быстро вышел. Вернувшись, он пожал плечами: – Капуста, как сказала кухарка, из овощехранилища.
Между тем миссис Мэнсфилд продолжала сводить с ума дежурного офицера. Видно было, что происходящее ее допекло. К концу разговора она была красной, как морковь.
– Довольно с нас этого идиотизма, Куин, – прохрипела она и, истерически захохотав, упала в кресло.
1 2 3 4 5 6