Ее движения были экономны и гармоничны. Тонкие лодыжки плавно переходили в стройные икры и полные бедра, тонкий овал лица и чистая линия шеи гармонировали с аристократическим носом. Она в совершенстве владела своим телом и словно не сознавала свою редкую красоту. Смотреть на нее было одно удовольствие.
“Эта женщина перерезала горло человеку, – напомнил себе Хейз, – хорошая девочка”.
– Эй, это бомба, правда? – спросила Анжелика Вирджинию.
– Садись и не приставай ко мне, – ответила та.
– Не надо быть такая нервная. Я только спросила вопрос.
– Да, в этой бутылке нитроглицерин.
– Вы ее будете взорвать?
– Да, если надо будет.
– Зачем?
– Заткнись. Не задавай глупых вопросов.
– У вас есть револьвер тоже, да?
– У меня два револьвера, – ответила Вирджиния. – Один в руке, другой в кармане плаща. И еще несколько в этом ящике. – Она указала на ящик стола, куда положила Оружие детективов, прибавив к ним револьвер Уиллиса.
– Я думаю, вы серьезная, да?
– Да, я совершенно серьезна.
– Эй, послушайте, отпустите меня, а?
– О чем ты говоришь?
– Отпустите меня, и я уйду отсюда. Сейчас вы здесь главнее всех, правда? Вы слушали, что говорит этот парень раньше, правда? Он говорит, вы вставили клин, правда? Хорошо. Я уйду. Хорошо?
– Ты останешься здесь, милашка, – твердо произнесла Вирджиния.
– Пор ке? Зачем?
– Потому что если ты выйдешь отсюда, то станешь болтать.
А если разболтаешь кому не следует, все мои планы летят к чертям.
– Кому разболтаю? Не буду говорить никто. Сразу уеду из чертов город. Может, вернусь Пуэрто-Рико. На самолет. Я перерезала глотку этот парень, слышишь? Теперь эти сопляки будут мне отомстить. И одно утро я просыпаюсь мертвая, правда? Давай, как тебя, Кармен, отпусти.
– Ты останешься, – сказала Вирджиния.
– Кармен, не...
– Останешься, – повторила Вирджиния.
– Ну, а если я выйти? Если я просто выйти?
– Получишь то же, что и тот легавый.
– Ох, ну и стерва! – сказала Анжелика, вернулась к своему стулу и уселась, скрестив ноги. Поймала взгляд Хейза, улыбнулась ему и сразу же натянула юбку пониже. Вообще-то Хейз не изучал ее ноги. Ему пришла в голову мысль. Он придумал план, состоящий из двух частей, и первая часть плана – если его удастся выполнить – должна быть выполнена именно там, где сидела пуэрториканкская девица. Суть идеи заключалась в том, что в ход пускались два металлических предмета. Хейз был почти уверен, что один из них подействует немедленно, а для второго понадобится некоторое время, если это вообще сработает. Идея показалась Хейзу блестящей, и, завороженный ею, он уставился в пространство. Случайно его взгляд сфокусировался на ногах Анжелики.
И теперь, используя тот факт, что Анжелика находится поблизости от одного из предметов, и понимая, что Вирджинию Додж следует отвлечь перед исполнением первой части плана, он пробрался к Анжелике и достал из кармана пачку сигарет. – Закуришь?
Анжелика взяла предложенную сигарету. “Мучас грасиас. Большое спасибо”, – сказала она, поднесла сигарету к губам и посмотрела в лицо Хейзу.
– Нравятся ноги, парень?
– Да, красивые ноги, – согласился Хейз.
– Чертовски красивые ноги, еще бы! Не так часто увидишь такая ноги. Муй буэно, очень хорошо моя ноги.
– Муй. Очень, – снова согласился Хейз.
– Хочешь увидеть все остальное?
“Если телефон зазвонит, – размышлял Хейз, – Вирджиния поднимет трубку. Она теперь слушает “все разговоры и ни за что не пропустит ни одного, тем более что это может быть Карелла. И если ее внимание будет отвлечено, у меня хватит времени выполнить то, что я задумал, – пустить машину в ход, чтобы все подготовить. Предположим, она будет действовать импульсивно, как все люди, когда они... ладно, я слишком много предполагаю. Но все же есть надежда. Ну давай, телефон, звони!”
– Я спросила вопрос, – перебила его мысли Анжелика.
– Какой вопрос?
– Хочешь увидеть остальной?
– Это было бы очень мило.
Хейз, не отрываясь, смотрел на телефон. Он припомнил, что обычно телефон звонил со злобной настойчивостью каждые тридцать секунд. Всегда кто-нибудь докладывал о нападениях и избиениях, о драках, ножевых ранениях, о кражах и ограблениях и о тысяче других правонарушений и преступлений, которые ежедневно совершались в районе. Почему же теперь телефон молчит? Кто отменил на сегодня все происшествия?
Не нужно нам таких каникул, когда Стив вот-вот угодит в ловушку, когда у Мисколо хлещет кровь из дыры размером в мою голову, когда эта сука сидит здесь со своим бутылем и аккуратным маленьким 38-м калибром.
– Это будет чертовски мило, – сказала Анжелика, – и все настоящий. Ты видишь моя грудь?
– Вижу.
Ну, телефон, звони!
– Это мой настоящий грудь, – говорила Анжелика, – нет бюстгалтер, я не ношу бюстгалтер. Веришь?
– Верю.
– Я тебе покажу.
– Не надо. Я и так верю.
– Как насчет это?
– Насчет чего?
– Ты говоришь другим и отпускаешь меня. Позже приходишь гости, а?
Хейз покачал головой:
– Никак нельзя.
– Почему нельзя? Анжелика – это что-то!
– Анжелика – это что-то, – согласился Хейз.
– Ну?
– Первое. Ты видишь эту женщину, которая там сидит?
– Si.
– Она никого не выпустит отсюда. Понятно?
– Si. Когда она уйдет?
– Если она когда-нибудь уйдет. И, кроме того, я все равно не смогу отпустить тебя, потому что тот человек, который стоит у стены, это лейтенант, начальник над всеми детективами. Если я отпущу тебя, он может меня уволить или отправить в тюрьму.
Анжелика кивнула.
– Не пожалеешь, Анжелика – стоящий товар, можешь меня поверить.
– Я тебе верю.
Хейз не хотел возвращаться на свое место, потому что должен был находиться рядом с Анжеликой, когда зазвонит телефон, если он вообще зазвонит. В то же время он почувствовал, что их разговор зашел в тупик и больше не о чем говорить. Тогда он задал вечный вопрос:
– Когда ты стала проституткой?
– Я не проститутка, правда.
– Брось, Анжелика, – сказал он ворчливо.
– Ну хорошо, иногда. Но только чтобы покупать красивый платья. Я красиво одеваюсь, правда?
– Да, конечно.
– Послушай, – приходи ко мне гости, а? Займемся этим самым.
– Милая моя, там, куда ты попадешь, занимаются только изготовлением номерных знаков.
– Чего? – спросила она, и в это время раздался телефонный звонок.
Этот звук застал Хейза врасплох. Он автоматически повернулся и чуть не протянул руку к стене, но потом вспомнил, что должен ждать, пока Вирджиния возьмет трубку, и увидел, как Бернс пересек комнату, направляясь к ближайшему столу, на котором стоял телефонный аппарат.
Телефон пронзительно звенел в дежурной комнате.
Вирджиния переложила револьвер в левую руку. Правой подняла трубку и кивнула Бернсу.
– Восемьдесят седьмой участок. Лейтенант Бернс.
– Вот это здорово, теперь уже начальство сидит у телефона? – сказал голос в трубке.
Хейз сделал шаг назад и прислонился к стене. Вирджиния Додж сидела вполоборота к нему, так что он не мог поднять руку. Потом она повернулась на своем стуле так, что оказалась к нему спиной. Хейз быстро поднял руку.
– Кто говорит? – спросил Бернс.
– Это Сэм Гроссман из лаборатории. Кто еще может быть?
Термостат был прикреплен к стене. Хейз обхватил его одной рукой и быстрым движением кисти поставил стрелку на крайнее деление.
В один из самых теплых октябрьских дней температура в дежурной комнате должна была вскоре подняться до 98 градусов по Фаренгейту.
Глава 9
Сэм Гроссман был детективом, лейтенантом и очень аккуратным человеком. Другой, менее дотошный начальник криминалистической лаборатории, отложил бы этот звонок до утра. Кроме всего прочего, было уже без трех минут шесть, и Гроссмана ждало дома семейство, которое не хотело обедать без него. Но Сэм Гроссман верил в то, что лабораторные исследования так же важны для раскрытия преступления, как и работа детектива, и считал, что они должны идти рука об руку. Сэм никогда не упускал возможности доказать своим коллегам, которые часто круглые сутки были на ногах, проводя расследование, что лаборатория нужна детективу, как воздух, и к ней надо обращаться как можно чаще.
– Мы закончили с телом. Пит, – сказал Сэм.
– С каким телом?
– Старик. Джефферсон Скотт.
– Ах, да.
– Над этим делом работает Карелла? – спросил Гроссман.
– Да.
Бернс посмотрел на противоположный конец комнаты, где сидела Вирджиния Додж. Услышав имя Кареллы, она выпрямилась и очень внимательно прислушивалась к разговору.
– Карелла – мастер своего дела, – заметил Гроссман, – он сейчас в доме Скотта?
– Я не знаю, где он, – ответил Бернс. – Может быть. А что?
– Если он еще там, хорошо бы связаться с ним.
– А почему, Сэм?
– Причина смерти определена как удушье. Ты знаком с этим делом, Пит?
– Я читал донесение Кареллы.
– Старик был найден висящим в петле. Шея не сломана, никаких признаков насилия. Удушье. Похоже на самоубийство. Помнишь, у нас было недавно дело Эрнандеса – тоже казалось, что парень повесился, а на самом деле это было отравление героином. Помнишь?
– Да.
– Здесь у нас другое. Старик действительно умер от удушья.
– Да?
– Но удушье произошло не от петли. Он не повесился.
– А что случилось?
– Мы подробно обсудили это с нашим врачом. Пит, и мы совершенно уверены, что не ошиблись. Повреждения на шее старика показывают, что его задушили руками, а потом уже накинули петлю на шею. Имеются также повреждения кожи, произведенные петлей, но большинство оставлено руками. Мы пытались снять с кожи отпечатки пальцев, но не смогли. Нам не всегда удается снять отпечатки пальцев с кожи...
– Значит, вы думаете, что Скотт был убит?
– Да, – невыразительно ответил Гроссман. – Кроме того, мы сделали несколько анализов той веревки, на которой он висел. Тоже, что и в случае с этим парнем Эрнандесом. Направление волокон веревки показывает, что старик не спрыгнул со стула, как это казалось на первый взгляд. Его повесили. Это убийство, Пит. Совершенно бесспорно.
– Ладно, большое спасибо, Сэм.
– Если вы думаете, что Карелла еще там, я свяжусь с ним немедленно.
– Я не знаю, где он сейчас, – сказал Бернс.
– Если он еще не ушел оттуда, ему следует знать, что кто-то в этом доме – убийца, с очень большими руками.
* * *
Дэвид Скотт сидел, сжав руки у себя на коленях. Квадратные плоские кисти были покрыты тонкими бронзовыми волосами, которые курчавились на пальцах. За его спиной, далеко на реке, буксиры бросали в небо жалобные вечерние гудки.
Было 6.10.
Перед ним сидел детектив Стив Карелла.
– Когда-нибудь ссорились со стариком? – спросил Карелла.
– А что?
– Мне бы хотелось знать.
– Кристин кое-что рассказала мне о вас и ваших подозрениях, мистер Карелла.
– Правда?
– У нас с женой нет друг от друга секретов. Она сказала, что ваши мысли идут в направлении, которое я, со своей стороны, никак не могу одобрить.
– Мне очень жаль, мистер Скотт, что я не заслужил вашего одобрения. Но надеюсь, убийства вы тоже не одобряете.
– Именно это я имел в виду, мистер Карелла. И мне бы хотелось сказать вам вот что. Мы Скотты, а не какие-нибудь паршивые иностранцы из трущоб Калвер-авеню. Я не обязан сидеть здесь и выслушивать ваши ни с чем не сообразные обвинения, потому что у Скоттов имеются юристы, способные справиться с меднолобыми детективами. Итак, если вы не возражаете, я сейчас же вызову одного из этих юристов...
– Сядьте, мистер Скотт!
– Что?..
– Сядьте и сбавьте тон. Если вам кажется, что следует позвать одного из ваших юристов, о которых вы упомянули, вы прекрасно сможете сделать это в трущобной дежурной комнате 87-го участка, куда мы приведем вас, вашу жену, ваших братьев и всех прочих, кто находился в доме в тот момент, когда ваш отец повесился, как вы утверждаете.
– Вы не можете...
– Я могу, и я это сделаю, если нужно. А теперь сядьте.
– Я...
– Сядьте.
Дэвид Скотт сел.
– Вот так-то лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20