Какое-то новое выражение появилось на нем. Камера продолжала держать крупный план и неожиданно поймала какую-то мгновенную размытость на его лице. Джиффорд чуть покачнулся, потом закрыл глаза рукой, словно он не мог видеть отчетливо, будто то, что проносилось мимо, лишало его способности видеть истинные размеры вещей. Он потер глаза, покачал головой, а затем, сделав несколько шагов назад, выронил стул, словно неведомое что-то промелькнуло еще раз.
* * *
Это все, конечно, было игрой. Это понимал каждый. Но каким-то образом пантомима Джиффорда настолько приблизилась к реальности, что потеряла юмор. В его глазах появилось настоящее смятение, когда безымянное что-то снова начало свою атаку. Камера продолжала держать его крупным планом. Джиффорд посмотрел прямо в камеру, и в его взгляде было что-то умоляющее. Но тут контакт с аудиторией восстановился, и публика засмеялась. Это был все тот же милый и добрый человек, которого преследовала упорная Немезида. Это снова была комедия.
Карелла засмеялся.
Джиффорд потянулся за стулом. Крупный план на одной камере сменился общим планом на другой. Пальцы его обхватили стул. Он плюхнулся на сиденье, свесив голову, и аудитория снова взревела, но Карелла теперь напряженно наклонился вперед, наблюдая за Джиффордом холодным немигающим бесстрастным взглядом.
Джиффорд схватился за живот, словно его кто-то ударил. Неожиданно лицо его побелело, и он чуть не упал со стула. И только сейчас сразу все сорок миллионов пар глаз увидели, что ему по-настоящему плохо. Камера на миг застыла в нерешительности, показав всем его немощь, и только после этого вырубилась.
Пока оркестр исполнял первые аккорды жизнерадостной мелодии, Карелла тупо смотрел на экран.
Глава 2
Когда Мейер затормозил машину у здания студии, посередине улицы уже стояли две полицейские машины и скорая помощь. Пять патрульных полицейских охраняли единственный вход в здание, отчаянно стараясь сдержать толпу репортеров, фотографов и зевак, собравшихся во множестве на тротуаре. Больше всего шумели газетчики, выкрикивая отборные английские ругательства. Мейер вышел из машины, взглядом ища полицейского Дженеро, который позвонил в участок пять минут назад. Он почти тотчас же увидел его и стал пробираться сквозь толпу, оттеснив старую леди в банном халате, наброшенном на ночную рубашку (“Прошу прощения, мадам”), и отшвырнув толстяка, курившего сигарету (“Не хотите ли убраться к черту с моего пути?”). Наконец он добрался до стоявшего у дверей Дженеро, бледного и усталого.
– Как я рад тебя видеть! – воскликнул Дженеро.
– Я тоже рад тебя видеть, – ответил Манер. – Вы кого-нибудь пропустили внутрь?
– Только врача Джиффорда и людей из больницы.
– С кем я там могу поговорить?
– С продюсером шоу. Его зовут Дейвид Крэнтц. Мейер, там сумасшедший дом. Бог отвернулся от нас.
– Может, и отвернулся, – сказал спокойно Мейер и вошел в здание.
Обещанный сумасшедший дом начался тотчас же. Люди были на стальных лестницах и в коридорах, и все они говорили, и, казалось, говорили одно и то же. Мейер зажал в угол светлоглазого молодого человека в очках с толстыми линзами и спросил:
– Где я могу найти Дейвида Крэнтца?
– А кому он потребовался? – поинтересовался молодой человек.
– Полиции, – устало сказал Мейер.
– О! Он наверху. На третьем этаже.
– Спасибо, – поблагодарил Мейер и стал взбираться по ступеням. На третьем этаже он остановил девушку в черном трико и сказал: – Я ищу Дейвида Крэнтца.
– Идите прямо, – ответила девушка. – Он с усами.
Мужчина с усами стоял в окружении людей под штангой с осветительными лампами. В просторной студии кучками стояли, по меньшей мере, еще пять девушек в черном трико, не меньше дюжины – в красных платьях, украшенных блестками, а также много мужчин в костюмах, свитерах и рабочей одежде. Пол студии был завален труднопроходимыми джунглями телевизионной техники: кабелями, камерами, висящими микрофонами, стойками, манекенами, титрами, пюпитрами и разрисованными задниками. За девушками и группой людей, окруживших мужчину с усами, Мейер заметил больничного врача в белом халате, говорящего с высоким мужчиной в строгом костюме. Он подумал, не начать ли с осмотра тела, но решил, что лучше сначала поговорить с главным здесь человеком, и вклинился в круг людей.
– Мистер Крэнтц?
Крэнтц повернулся с неожиданной быстротой и ловкостью.
– Да, в чем дело? – Слова из него вылетали хлестко. Одет он был красиво, неброско, аккуратно. Усы носил узкие и тонкие. Он был сама экономность в этом мире расточительности.
Мейер, который тоже отличался хорошей реакцией, уже открыл свой бумажник и показал жетон.
– Детектив Мейер, 87-й следственный отдел, – сказал он. – Насколько я понимаю, вы продюсер.
– Верно, – ответил Крэнтц. – И что с того?
– Что значить “что с того”, мистер Крэнтц?
– Это значит, я не понимаю, что здесь делает полиция.
– Просто рутинная проверка, – сказал Мейер.
– Человек умирает от очевидного сердечного приступа. Чего тут проверять?
– Я не знал, что вы врач, мистер Крэнтц.
– Я не врач. Но любой дурак...
– Мистер Крэнтц, здесь очень жарко, а я устал, понимаете? Не стоит нам отвлекаться от дела. Насколько я понимаю...
– Пойдемте туда, – обратился Крэнтц к стоявшим вокруг людям.
– Куда вы идете? – спросил Мейер.
– Если преклонная дама умирает от старости в собственной постели, каждый фараон в городе убежден, что ее убили.
– Кто вам это сказал, мистер Крэнтц?
– Я сам, как продюсер, снимал мистические шоу. Я знаком с процедурой.
– Так какова же процедура?
– Послушайте, детектив Мейер, что вы хотите от меня?
– Во-первых, я хочу, чтобы вы прекратили этот вздор. Я пытаюсь задать вам несколько простых вопросов о том, что кажется случайной...
– Кажется? Я же говорил! – обратился он к толпе.
– Да, кажется, мистер Крэнтц. А вы все очень затрудняете. Если вы хотите, чтобы я получил ордер на ваш арест, мы можем обсудить это в участке. Выбор за вами.
– Вы шутите, детектив Мейер. Меня не за что арестовывать.
– Возьмем раздел 1852 Закона о наказаниях, – спокойно сказал Мейер. – “Сопротивление должностному лицу при исполнении долга: лицо, которое, независимо от обстоятельств, не будучи на то специально уполномочено, сознательно препятствует или же мешает должностному лицу...”
– Ладно, ладно, – сказал Крэнтц. – Я вас понял.
– Тогда разгоните толпу и давайте поговорим.
Толпа исчезла без слов. Мейер видел, как в глубине сцены высокий человек яростно спорил с врачом в белом халате. Он переключил свое внимание на Крэнтца и сказал:
– Мне казалось, что у шоу есть студийная аудитория?
– Есть.
– Так где же они?
– Мы их всех отвели наверх. Ваш патрульный полицейский попросил задержать их.
– Пусть кто-то из ваших людей запишет их имена и отпустит домой.
– А разве полиция не может...
– На улице перед зданием бедлам, у меня только пять полицейских. Вы не хотите мне помочь, мистер Крэнтц? Я так же, как и вы, не желал его смерти.
– Ладно, я займусь этим.
– Спасибо. Итак, что произошло?
– Он умер от сердечного приступа.
– Откуда вы знаете? У него раньше они бывали?
– Я не знаю, но...
– Тогда оставим пока эту тему, ладно? Сколько было времени, когда он отключился?
– Постараюсь узнать. Кто-то наверняка вел хронометраж. Подождите секунду. Джордж! Эй, Джордж!
Мужчина в вязаном свитере, говоривший с танцовщицей, резко повернулся, услышав свое имя. Он подслеповато и раздраженно озирался вокруг, пытаясь найти человека, который звал его. Крэнтц поднял руку, и мужчина, все еще раздраженный, взял со стула мегафон и направился к Крэнтцу и Мейеру.
– Это Джордж Купер, наш помощник режиссера, – сказал Крэнтц. – Детектив Мейер.
Купер осторожно протянул руку. Мейер понял, что гримаса раздражения на лице Купера постоянна и связана с увечьем.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Мистер Мейер хочет узнать, в какое время отключился Стэн.
– Что вы имеете в виду? – спросил Купер таким тоном, словно хотел вызвать собеседника на дуэль. – Это произошло после фольклорных певцов.
– Да, но во сколько? Кто-нибудь вел хронометраж?
– Я могу послушать пленку, – сказал Купер неохотно. – Хотите?
– Пожалуйста, – сказал Мейер.
– А что с ним? – спросил Купер. – Сердечный приступ?
– Мы не...
– А что еще могло быть? – прервал Мейера Крэнтц.
– Хорошо, я послушаю запись, – сказал Купер. – Вы будете здесь?
– Я буду здесь, – заверил его Мейер.
Купер кивнул и ушел, скалясь.
– Кто там спорит с врачом? – спросил Мейер.
– Карл Нелсон, – ответил Крэнтц. – Врач Стэна.
– Он здесь весь вечер был?
– Нет. Я позвонил ему домой и попросил срочно приехать сюда. Сразу после того, как вызвал “скорую”.
– Позовите его сюда, хорошо?
– Конечно, – сказал Крэнтц. Он поднял руку и крикнул: – Карл? У тебя есть минута?
Нелсон оставил врача, потом повернулся, чтобы выпалить ему еще что-то напоследок, и быстро пошел к Манеру и Крэнтцу. Он был высок и широкоплеч, с густыми черными волосами, седеющими на висках, на щеках играл румянец. Лицо его было серьезно. Плотно сжатые губы придавали ему вид человека, который принял тайное решение и готов защищать его перед другими.
– Этот идиот хочет убрать тело, – проговорил он быстро. – Я сказал ему, что пожалуюсь на него в Американскую медицинскую ассоциацию. Чего ты хочешь, Дейв?
– Это детектив Мейер. Доктор Нелсон.
Нелсон пожал руку Мейеру.
– Вы вызвали патологоанатома для вскрытия? – спросил он.
– А вам кажется, что требуется вскрытие, доктор Нелсон?
– Вы видели, как умер Стэн?
– Нет. Как он умер?
– Он умер от сердечного приступа, разве не так? – сказал Крэнтц.
– Не смешите меня. У Стена было превосходное сердце. Приехав сюда в девять вечера, я наблюдал у него самые разные симптомы. Затрудненное дыхание, частый пульс, тошноту, рвоту. Мы промыли ему желудок, но это не помогло. В четверть десятого у него начались судороги. Третий приступ в полдесятого унес его в могилу.
– Что вы предполагаете, доктор Нелсон?
– Я предполагаю, что его отравили, – сказал Нелсон без обиняков.
* * *
В телефонной будке на площадке третьего этажа Мейер опустил десятицентовик в щель автомата и набрал номер домашнего телефона лейтенанта Питера Бернса. В будке было жарко и душно. Он подождал, пока на другом конце поднимут трубку. Ответил сам Бернс заспанным голосом.
– Пит, это Мейер.
– Который час? – спросил Бернс.
– Не знаю. Пол-одиннадцатого, одиннадцать.
– Я, должно быть, задремал. Хэрриет в кино ушла. Что случилось?
– Питер, я расследую этот случай со Стэном Джиффордом, и мне кажется, необходимо...
– Какой случай со Стэном Джиффордом?
– С телевизионным парнем. Он сегодня умер во время передачи.
– Какой телевизионный парень?
– Он известный комик.
– Да?
– Да. Кем бы он ни был, его врач считает, что надо немедленно произвести вскрытие. Поскольку у него были судороги, и...
– Стрихнин? – прервал его Бернс.
– Вряд ли. Его рвало перед судорогами.
– Мышьяк?
– Может быть. В любом случае вскрытие не помешает.
– Валяй, попроси медэксперта.
– Мне также потребуется здесь помощь. Я хочу кое-кого тут поспрашивать, а один человек нужен в больнице. Чтобы был там, когда тело привезут, понимаешь? Немного расшевелил бы их.
– Хорошая идея.
– Да. Но Коттон сейчас на выезде, а Берт отвечал на вызов, когда я уезжал. Ты не можешь мне вызвать Стива?
– Нет проблем.
– О’кей, это все. Позвоню позднее, если это будет не очень поздно.
– Который час, ты сказал?
Мейер бросил взгляд на часы.
– Без четверти одиннадцать.
– Я, должно быть, задремал, – сказал Бернс удивленно и положил трубку.
Около будки Мейера ждал Джордж Купер. На лице его было прежнее выражение, будто он проглотил что-то очень невкусное и его тошнило.
– Я прослушал ленту, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
* * *
Это все, конечно, было игрой. Это понимал каждый. Но каким-то образом пантомима Джиффорда настолько приблизилась к реальности, что потеряла юмор. В его глазах появилось настоящее смятение, когда безымянное что-то снова начало свою атаку. Камера продолжала держать его крупным планом. Джиффорд посмотрел прямо в камеру, и в его взгляде было что-то умоляющее. Но тут контакт с аудиторией восстановился, и публика засмеялась. Это был все тот же милый и добрый человек, которого преследовала упорная Немезида. Это снова была комедия.
Карелла засмеялся.
Джиффорд потянулся за стулом. Крупный план на одной камере сменился общим планом на другой. Пальцы его обхватили стул. Он плюхнулся на сиденье, свесив голову, и аудитория снова взревела, но Карелла теперь напряженно наклонился вперед, наблюдая за Джиффордом холодным немигающим бесстрастным взглядом.
Джиффорд схватился за живот, словно его кто-то ударил. Неожиданно лицо его побелело, и он чуть не упал со стула. И только сейчас сразу все сорок миллионов пар глаз увидели, что ему по-настоящему плохо. Камера на миг застыла в нерешительности, показав всем его немощь, и только после этого вырубилась.
Пока оркестр исполнял первые аккорды жизнерадостной мелодии, Карелла тупо смотрел на экран.
Глава 2
Когда Мейер затормозил машину у здания студии, посередине улицы уже стояли две полицейские машины и скорая помощь. Пять патрульных полицейских охраняли единственный вход в здание, отчаянно стараясь сдержать толпу репортеров, фотографов и зевак, собравшихся во множестве на тротуаре. Больше всего шумели газетчики, выкрикивая отборные английские ругательства. Мейер вышел из машины, взглядом ища полицейского Дженеро, который позвонил в участок пять минут назад. Он почти тотчас же увидел его и стал пробираться сквозь толпу, оттеснив старую леди в банном халате, наброшенном на ночную рубашку (“Прошу прощения, мадам”), и отшвырнув толстяка, курившего сигарету (“Не хотите ли убраться к черту с моего пути?”). Наконец он добрался до стоявшего у дверей Дженеро, бледного и усталого.
– Как я рад тебя видеть! – воскликнул Дженеро.
– Я тоже рад тебя видеть, – ответил Манер. – Вы кого-нибудь пропустили внутрь?
– Только врача Джиффорда и людей из больницы.
– С кем я там могу поговорить?
– С продюсером шоу. Его зовут Дейвид Крэнтц. Мейер, там сумасшедший дом. Бог отвернулся от нас.
– Может, и отвернулся, – сказал спокойно Мейер и вошел в здание.
Обещанный сумасшедший дом начался тотчас же. Люди были на стальных лестницах и в коридорах, и все они говорили, и, казалось, говорили одно и то же. Мейер зажал в угол светлоглазого молодого человека в очках с толстыми линзами и спросил:
– Где я могу найти Дейвида Крэнтца?
– А кому он потребовался? – поинтересовался молодой человек.
– Полиции, – устало сказал Мейер.
– О! Он наверху. На третьем этаже.
– Спасибо, – поблагодарил Мейер и стал взбираться по ступеням. На третьем этаже он остановил девушку в черном трико и сказал: – Я ищу Дейвида Крэнтца.
– Идите прямо, – ответила девушка. – Он с усами.
Мужчина с усами стоял в окружении людей под штангой с осветительными лампами. В просторной студии кучками стояли, по меньшей мере, еще пять девушек в черном трико, не меньше дюжины – в красных платьях, украшенных блестками, а также много мужчин в костюмах, свитерах и рабочей одежде. Пол студии был завален труднопроходимыми джунглями телевизионной техники: кабелями, камерами, висящими микрофонами, стойками, манекенами, титрами, пюпитрами и разрисованными задниками. За девушками и группой людей, окруживших мужчину с усами, Мейер заметил больничного врача в белом халате, говорящего с высоким мужчиной в строгом костюме. Он подумал, не начать ли с осмотра тела, но решил, что лучше сначала поговорить с главным здесь человеком, и вклинился в круг людей.
– Мистер Крэнтц?
Крэнтц повернулся с неожиданной быстротой и ловкостью.
– Да, в чем дело? – Слова из него вылетали хлестко. Одет он был красиво, неброско, аккуратно. Усы носил узкие и тонкие. Он был сама экономность в этом мире расточительности.
Мейер, который тоже отличался хорошей реакцией, уже открыл свой бумажник и показал жетон.
– Детектив Мейер, 87-й следственный отдел, – сказал он. – Насколько я понимаю, вы продюсер.
– Верно, – ответил Крэнтц. – И что с того?
– Что значить “что с того”, мистер Крэнтц?
– Это значит, я не понимаю, что здесь делает полиция.
– Просто рутинная проверка, – сказал Мейер.
– Человек умирает от очевидного сердечного приступа. Чего тут проверять?
– Я не знал, что вы врач, мистер Крэнтц.
– Я не врач. Но любой дурак...
– Мистер Крэнтц, здесь очень жарко, а я устал, понимаете? Не стоит нам отвлекаться от дела. Насколько я понимаю...
– Пойдемте туда, – обратился Крэнтц к стоявшим вокруг людям.
– Куда вы идете? – спросил Мейер.
– Если преклонная дама умирает от старости в собственной постели, каждый фараон в городе убежден, что ее убили.
– Кто вам это сказал, мистер Крэнтц?
– Я сам, как продюсер, снимал мистические шоу. Я знаком с процедурой.
– Так какова же процедура?
– Послушайте, детектив Мейер, что вы хотите от меня?
– Во-первых, я хочу, чтобы вы прекратили этот вздор. Я пытаюсь задать вам несколько простых вопросов о том, что кажется случайной...
– Кажется? Я же говорил! – обратился он к толпе.
– Да, кажется, мистер Крэнтц. А вы все очень затрудняете. Если вы хотите, чтобы я получил ордер на ваш арест, мы можем обсудить это в участке. Выбор за вами.
– Вы шутите, детектив Мейер. Меня не за что арестовывать.
– Возьмем раздел 1852 Закона о наказаниях, – спокойно сказал Мейер. – “Сопротивление должностному лицу при исполнении долга: лицо, которое, независимо от обстоятельств, не будучи на то специально уполномочено, сознательно препятствует или же мешает должностному лицу...”
– Ладно, ладно, – сказал Крэнтц. – Я вас понял.
– Тогда разгоните толпу и давайте поговорим.
Толпа исчезла без слов. Мейер видел, как в глубине сцены высокий человек яростно спорил с врачом в белом халате. Он переключил свое внимание на Крэнтца и сказал:
– Мне казалось, что у шоу есть студийная аудитория?
– Есть.
– Так где же они?
– Мы их всех отвели наверх. Ваш патрульный полицейский попросил задержать их.
– Пусть кто-то из ваших людей запишет их имена и отпустит домой.
– А разве полиция не может...
– На улице перед зданием бедлам, у меня только пять полицейских. Вы не хотите мне помочь, мистер Крэнтц? Я так же, как и вы, не желал его смерти.
– Ладно, я займусь этим.
– Спасибо. Итак, что произошло?
– Он умер от сердечного приступа.
– Откуда вы знаете? У него раньше они бывали?
– Я не знаю, но...
– Тогда оставим пока эту тему, ладно? Сколько было времени, когда он отключился?
– Постараюсь узнать. Кто-то наверняка вел хронометраж. Подождите секунду. Джордж! Эй, Джордж!
Мужчина в вязаном свитере, говоривший с танцовщицей, резко повернулся, услышав свое имя. Он подслеповато и раздраженно озирался вокруг, пытаясь найти человека, который звал его. Крэнтц поднял руку, и мужчина, все еще раздраженный, взял со стула мегафон и направился к Крэнтцу и Мейеру.
– Это Джордж Купер, наш помощник режиссера, – сказал Крэнтц. – Детектив Мейер.
Купер осторожно протянул руку. Мейер понял, что гримаса раздражения на лице Купера постоянна и связана с увечьем.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Мистер Мейер хочет узнать, в какое время отключился Стэн.
– Что вы имеете в виду? – спросил Купер таким тоном, словно хотел вызвать собеседника на дуэль. – Это произошло после фольклорных певцов.
– Да, но во сколько? Кто-нибудь вел хронометраж?
– Я могу послушать пленку, – сказал Купер неохотно. – Хотите?
– Пожалуйста, – сказал Мейер.
– А что с ним? – спросил Купер. – Сердечный приступ?
– Мы не...
– А что еще могло быть? – прервал Мейера Крэнтц.
– Хорошо, я послушаю запись, – сказал Купер. – Вы будете здесь?
– Я буду здесь, – заверил его Мейер.
Купер кивнул и ушел, скалясь.
– Кто там спорит с врачом? – спросил Мейер.
– Карл Нелсон, – ответил Крэнтц. – Врач Стэна.
– Он здесь весь вечер был?
– Нет. Я позвонил ему домой и попросил срочно приехать сюда. Сразу после того, как вызвал “скорую”.
– Позовите его сюда, хорошо?
– Конечно, – сказал Крэнтц. Он поднял руку и крикнул: – Карл? У тебя есть минута?
Нелсон оставил врача, потом повернулся, чтобы выпалить ему еще что-то напоследок, и быстро пошел к Манеру и Крэнтцу. Он был высок и широкоплеч, с густыми черными волосами, седеющими на висках, на щеках играл румянец. Лицо его было серьезно. Плотно сжатые губы придавали ему вид человека, который принял тайное решение и готов защищать его перед другими.
– Этот идиот хочет убрать тело, – проговорил он быстро. – Я сказал ему, что пожалуюсь на него в Американскую медицинскую ассоциацию. Чего ты хочешь, Дейв?
– Это детектив Мейер. Доктор Нелсон.
Нелсон пожал руку Мейеру.
– Вы вызвали патологоанатома для вскрытия? – спросил он.
– А вам кажется, что требуется вскрытие, доктор Нелсон?
– Вы видели, как умер Стэн?
– Нет. Как он умер?
– Он умер от сердечного приступа, разве не так? – сказал Крэнтц.
– Не смешите меня. У Стена было превосходное сердце. Приехав сюда в девять вечера, я наблюдал у него самые разные симптомы. Затрудненное дыхание, частый пульс, тошноту, рвоту. Мы промыли ему желудок, но это не помогло. В четверть десятого у него начались судороги. Третий приступ в полдесятого унес его в могилу.
– Что вы предполагаете, доктор Нелсон?
– Я предполагаю, что его отравили, – сказал Нелсон без обиняков.
* * *
В телефонной будке на площадке третьего этажа Мейер опустил десятицентовик в щель автомата и набрал номер домашнего телефона лейтенанта Питера Бернса. В будке было жарко и душно. Он подождал, пока на другом конце поднимут трубку. Ответил сам Бернс заспанным голосом.
– Пит, это Мейер.
– Который час? – спросил Бернс.
– Не знаю. Пол-одиннадцатого, одиннадцать.
– Я, должно быть, задремал. Хэрриет в кино ушла. Что случилось?
– Питер, я расследую этот случай со Стэном Джиффордом, и мне кажется, необходимо...
– Какой случай со Стэном Джиффордом?
– С телевизионным парнем. Он сегодня умер во время передачи.
– Какой телевизионный парень?
– Он известный комик.
– Да?
– Да. Кем бы он ни был, его врач считает, что надо немедленно произвести вскрытие. Поскольку у него были судороги, и...
– Стрихнин? – прервал его Бернс.
– Вряд ли. Его рвало перед судорогами.
– Мышьяк?
– Может быть. В любом случае вскрытие не помешает.
– Валяй, попроси медэксперта.
– Мне также потребуется здесь помощь. Я хочу кое-кого тут поспрашивать, а один человек нужен в больнице. Чтобы был там, когда тело привезут, понимаешь? Немного расшевелил бы их.
– Хорошая идея.
– Да. Но Коттон сейчас на выезде, а Берт отвечал на вызов, когда я уезжал. Ты не можешь мне вызвать Стива?
– Нет проблем.
– О’кей, это все. Позвоню позднее, если это будет не очень поздно.
– Который час, ты сказал?
Мейер бросил взгляд на часы.
– Без четверти одиннадцать.
– Я, должно быть, задремал, – сказал Бернс удивленно и положил трубку.
Около будки Мейера ждал Джордж Купер. На лице его было прежнее выражение, будто он проглотил что-то очень невкусное и его тошнило.
– Я прослушал ленту, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23