Причем Таки сразу после их визита улизнул из Асама. Но не в Токио, а на глухой курорт Татэсину.
По-видимому, он почувствовал нависшую над ним опасность. Пожалуй, и из Токио он скрылся в страхе перед той же опасностью. Не исключено, что опасность эта возникла в связи с его просьбой к Кумико позировать художнику Сасадзиме. Но тогда получается, что и смерть Сасадзимы, и бегство Таки каким-то образом связаны с Кумико. Конечно, не непосредственно с ней, а, скорее, с ее отцом. Значит, кто-то угрожает Таки… Но почему? Вот какая цепочка различных предположений возникла в голове у Соэды, пока он ехал в поезде.
Поезд прибыл на станцию Каэсунэ. Здесь садилось много пассажиров, возвращавшихся с горячих источников. До Тино оставалось десять минут езды. Поезд тронулся, дорога круто пошла вверх.
11
На площади перед станцией Тино стояло несколько автобусов, но все они совершали рейсы на Камисуву. Соэда спросил о времени отправления автобуса на Татэсину, ему ответили, что этот автобус отходит через час. Соэда решил не дожидаться автобуса и взял такси.
Машина миновала Тино и помчались в сторону гор. Они проехали несколько поселков, и везде шоссе было в прекрасном состоянии. Дело в том, что в летние месяцы сюда, спасаясь от жары, приезжает на отдых много жителей больших городов.
Через час машина миновала отметку тысяча двести метров над уровнем моря. Тут березы и другие лиственные деревья уже сбросили листву, хотя внизу золотая осень еще была в самом разгаре.
Справа блеснуло озеро, затем машина въехали в рощу, среди которой местами проглядывали красные и синие черепичные крыши. Отсюда долина внизу казалась игрушечной.
Ближайшим и наиболее посещаемым курортом здесь был Такиною, и Соэда решил в первую очередь заглянуть туда. Если это ничего не даст, он намеревался тут переночевать, а утром продолжить поиски. Еще выше в горах виднелись, частные дачи и пансионаты различных компаний.
Соэда остановил машину перед солидным трехэтажным отелем. Предполагая, что и здесь Таки снял номер на вымышленное имя, Соэда сразу же показал служанке его фотокарточку.
— Да, этот господин живет в нашем отеле, — ответила она, испуганно глядя на Соэду — служанка, очевидно, решила, что он из полиции.
— Я из газеты, — успокоил ее Соэда, протягивая визитную карточку. — Хотел бы повидаться с этим господином.
— К сожалению, его сейчас нет в номере. Он пошел прогуляться.
Соэда поглядел в окно. Высокогорное плато, насколько хватал глаз, было безлюдным.
— В каком направлении он пошел? — спросил Соэда.
— Должно быть, повыше, туда, к частным дачам. Вот по этой дороге. — Служанка указала пальцем на узкую тропинку.
— В таком случае я тоже прогуляюсь, — сказал Соэда. — Если встречусь с ним, мы вернемся вместе.
Он сдал на хранение свой чемодан и вышел.
За перекинутым через реку мостом тропинка поворачивала в сторону и сразу же круто уходила вверх. Трава уже пожелтела, и жухлые стебли горных цветов колыхались на ветру. Вскоре Соэда вышел на обширную площадь, где расположилось несколько закусочных и была оборудована спортивная площадка. По-видимому, все это действовало только в летний сезон, а сейчас закусочные были закрыты и площадка пустовала.
По пути Соэде пока встретился лишь один мужчина, вероятно хозяин одной из дач, да двое туристов с рюкзаками. Соэда время от времени оглядывался вокруг, надеясь увидеть Таки. Он дошел до чайной, расположенной уже довольно высоко. Отсюда тропинка раздваивалась. Соэда заглянул в чайную, посетителей там не было.
— Куда ведет эта дорожка? — спросил Соэда у хозяйки чайной, указывая на тропинку, уходящую вправо.
— Через гору Татэсина к станции Такано, — ответила хозяйка.
— К Такано?
— Да, прямо к станции, где можно сесть на поезд, который идет на Коморо.
— Путь неблизкий.
— Еще бы! Даже если рано утром выйти, туда только к вечеру доберешься. Ведь через гору надо перевалить.
Соэда решил, что вряд ли Таки избрал этот путь, и пошел налево. Тропинка привела его к частным дачам. Вдалеке просматривались уже контуры горы Киригаминэ, а далеко внизу еще были видны дома города Тино.
Здесь было уже холодно, под ногами шуршали опавшие листья, и с треском лопались коробочки с созревшими семенами. Соэда полной грудью вдыхал бодрящий холодный воздух.
Нигде ни звука, ни человеческого голоса. На частных дачах, и на пансионатах висели замки. Озеро казалось отсюда маленьким белым кружочком. Признаки приближающейся зимы окрасили лесистые горы в желтый и коричневый тона.
Соэда поднялся на перевал и увидел, что снизу ему навстречу идет мужчина — очевидно, местный житель: он был в широких рабочих шароварах и тащил на спине большую корзину.
— С хорошей погодой вас, — приветствовал он Соэду, решив, что тот из дачников.
Соэда остановился и спросил, не встречался ли ему на пути мужчина, и он описал внешность Таки.
— Он идет по этой дороге, я его встретил недавно.
Соэда ускорил шаг.
Вскоре он нагнал шедшего впереди Таки. Таки не обращал на него внимания, пока Соэда не приблизился к нему вплотную. Увидев наконец Соэду, он буквально оторопел.
— Здравствуйте, господин Таки. — Соэда приветливо улыбнулся.
Таки не сразу ответил на приветствие — настолько неожиданной для него была эта встреча.
— А ведь непросто было вас найти, — сказал Соэда.
— Ты меня разыскивал? — В первую минуту Таки еще надеялся, что встреча произошла случайно, теперь он на это уже не рассчитывал.
— Я думал, что вы отправились в Айама, но там вас не оказалось, и я вынужден был приехать сюда.
Таки молча двинулся вперед. Его лицо слегка побледнело. Соэда последовал за ним. Вскоре они добрались до белее широкой дороги и пошли рядом.
— Что привело тебя ко мне? — Таки пришел в себя и спрашивал уже своим обычным голосом. На его лице появилось то самое выражение, которое смутило Соэду еще во время их первой встречи в Токио. Таки сразу же дал понять, что его совершенно не интересует, как Соэде удалось его найти.
— Говорят, вы отказались от своего поста в ассоциации? — Соэда без лишних слов, приступил к делу, понимая, что Таки некуда от него скрыться — не то что в Токио, где он просто мог сказать: извините, я занят!
— Да, я подал в отставку, — признался Таки.
— Не согласитесь ли вы объяснить причины, побудившие вас к столь неожиданному решению?
— Послушай, — возвысил голос Таки. — Ты что, собираешься из этого сделать сенсацию? Неужели отказ такой персоны, как я, работать в ассоциации — столь важное событие, что оно заставило корреспондента солидной газеты повсюду меня разыскивать? — Таки перешел в наступление. В его словах, как и во взгляде, появилась та самая откровенная ирония, которая запомнилась Соэде еще с прошлой их встречи в Токио.
— Представьте, заставило, — ответил Соэда.
— Ну что же, тогда послушаем.
— Вы, господин Таки, с самого начала с большим энтузиазмом взялись за работу в ассоциации и много сделали для расширения ее деятельности. И вдруг без всякого предупреждения, не посоветовавшись с другими руководителями ассоциации, подаете в отставку. И как! Просто пишете письмо с какого-то курорта. Разве это не сенсация?! Могу сказать, что руководство газеты разделяет это недоумение, иначе зачем же ему было посылать меня в такую даль.
Тут Соэда явно покривил душой. Никто его не посылал — он просто взял отпуск. Пусть этот обман вскроется в дальнейшем, все равно! Он чувствовал, что в данной ситуации иначе поступить нельзя.
Таки продолжал молча идти вперед.
— Никакой особенной важной причины для отставки нет, — наконец глухо выдавил он из себя. — Просто устал и решил немного отдохнуть. Только и всего.
— Но, господин Таки, — поспешил возразить Соэда. — В этом случае вы должны были посоветоваться с членами правления. Не в вашем характере решать такие вопросы единолично. Это воспринято так, будто заявление об отставке вы швырнули в лицо ассоциации.
На лице Таки появилось выражение беспокойства.
— Послушай, неужели все так считают? — спросил он.
— Все не все, но многие. Объясните по крайней мере, что заставило вас подать в отставку.
— Просто устал — и ничего более, — упорствовал Таки. — Что касается способа… Ну, это, если понадобится, я смогу объяснить руководству ассоциации.
— Значит, господин Таки, вы почувствовали себя уставшим?
— Да, я уже сказал об этом.
— И других причин нет?
— Нет.
— И никаких разногласий у вас с руководством ассоциации не было?
— Не было и не могло быть, — твердо заявил Таки.
— Что ж, так и запишем.
— Пожалуйста, прошу вас.
Удивительно, Таки впервые говорит с ним таким вежливым тоном. Более того, в выражении его лица появилась какая-то беззащитность. Видимо, здесь в отличие от Токио нас сблизила сама обстановка, подумал Соэда.
— Благодарю вас, господин Таки. Покончим с этим. Позвольте теперь спросить вас о другом.
— Что еще?
— Вы были знакомы с художником Сасадзимой? — Соэда сбоку взглянул на Таки. Выражение лица у Таки стало напряженным.
— Конечно, — глухо сказал Таки.
— А вам известно, что он умер? Это случилось вскоре после вашего отъезда.
Дорога сделала поворот. Они начали спускаться вниз.
— Известно. Еще в Асама я прочитал об этом в газете, — тихо сказал Таки.
— Вас это огорчило?
— Еще бы, ведь он был моим другом.
— Предполагают, что он покончил жизнь самоубийством. В полиции еще не сложилось окончательное мнения по этому делу. Нет ли у вас каких-либо предположений или догадок на этот счет, ведь вы были близким другом Сасадзимы?
Таки резким движением сунул руку в карман в поисках сигарет и, вытащив одну, долго щелкал зажигалкой, хотя погода была совершенно безветренная.
— Никаких, — резко ответил Таки. — Да и откуда я мог что-либо знать? Я ведь давно не встречался с Сасадзимой.
На лице Таки появилось холодное, неприступное выражение. Вопросы Соэды, по-видимому, были ему неприятны.
— В обстоятельствах смерти художника есть много странного, — сказал Соэда.
— Странного? Что именно? — насторожился Таки.
— Сасадзима замышлял создать большое полотно. В связи с этим он обратился к одной девушке с просьбой позировать ему в течение трех дней. И вот что странно: как раз на эти дни он отпустил домой прислугу. А казалось бы, напротив, она особенно была бы ему нужна в дни сеансов — приготовить обед или подать чай. Почему он специально попросил ее не приходить?
Они подошли к чайной, от которой дорога уже вела прямо к отелю.
— Но это не все. Случилось и вовсе необъяснимое, — продолжал Соэда. — Художник сделал восемь набросков лица этой девушки. После его смерти выяснилось, что все наброски исчезли. Остался лишь один. Можно предположить, что художник их уничтожил, но я лично думаю, что он не решился бы на такой шаг, поскольку сразу проникся симпатией к позировавшей ему девушке и работал с большим увлечением. Но если художник наброски не уничтожил, значит, их кто-то украл. Странно, не правда ли? Кому понадобилось их красть?
Соэда специально не назвал имени Кумико Ногами.
— Эта девушка позировала по моей рекомендации. Но неужели все рисунки исчезли? — удивился Таки.
— Да… Простите, вы сказали, что эту девушку рекомендовали вы?
— Она из знакомой мне семьи. Сасадзима как-то мне позвонил и попросил найти ему кого-нибудь для позирования. Я порекомендовал ему эту девушку, — сказал Таки.
Тем временем они миновали лиственничную рощу. Над широким плато плыли облака, отбрасывая на землю причудливые тени.
— Вот, значит, как все произошло, — протянул Соэда, делая вид, будто слышит об этом впервые. — Простите, а эта девушка знакома вам по службе?
— Нет, она дочь моего старого друга.
— Значит, Сасадзима тоже был с ним знаком?
— Он давно умер, и Сасадзима его не знал.
— Ах, умер?
— Послушай, какое все это имеет отношение к смерти Сасадзимы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42