– Ты мне про себя сейчас объясни! Расскажи, почему ты стала такой. Как ты можешь быть богом и судьей для ни в чем не повинных людей?
– Ты имеешь в виду этих красавиц? – презрительно фыркнула Мария, мотнув головой.
– Я говорю про тех, – сверкнула глазами Надежда, – кого твои люди грабят, обворовывают, убивают!
– А когда во мне убили способность дать жизнь ребенку? Стать матерью! Это как, по-твоему, называется?! – вспыльчиво спросила Гончарова.
– Что ты говоришь? – растерянно пролепетала Соколова.
– Я приехала домой после войны, после стонов, крови! А мать как жила в коммуналке, так и живет. Отец в тайге погиб. Он у нас геологом был.
– Помню, – кивнула Надежда. Она внимательно, с ожиданием чего-то ужасного смотрела на замолчавшую подругу.
– Ну так вот! – вскинула голову та. – Из армии я ушла. Не могла больше. Впрочем, ты через это сама прошла, – криво улыбнувшись, Мария взглянула на притихшую подругу. – Устроилась работать в областную больницу. Через три месяца меня назначили заведующей отделением. А там воруют все! Начиная с главврача и кончая санитарами. Я воевать с этим начала. Неплохо получалось. И что же? – Она резко и неприятно засмеялась. – Меня уличили в краже наркотиков! В сумке нашли морфий и промедол. А я уже беременная была, два месяца. И что ты думаешь, Соколова? – криво улыбнулась Мария. – Посадили меня! Стала я воровкой и торговцем наркотиков. Статья 224 Уголовного кодекса. Попала я в тюрьму! А там грязь, клопы. И даже вши. Но страшнее всего запах отчаяния. Ты знаешь, какой запах у отчаяния? А я знаю! У него тяжелый запах пота, мочи, табака и еще чего-то! Запах тюрьмы! – Гончарова порывисто встала. – Я следователю про настоящих преступников говорю, а он смеется! И глазами меня раздевает, сволочь! А тут драка в камере. Бабы народ скандальный, а в таких условиях особенно. Не помню, из-за чего скандал получился, да это сейчас и не важно. Дрались сильно, жестоко. Все дрались, и каждая за себя.
Со слезами на глазах Маркиза замолчала. С жалостью Надежда смотрела на подругу и тоже молчала. Не в силах, да и не зная, что сказать. По лицу подруги чувствовала: она сейчас там, на далеком и ужасном для нее дне.
– А тут в камеру надзиратели, их сейчас контролерами зовут, ворвались, – глухо продолжила Гончарова. – С дубинками! И давай всех подряд избивать. Успокаивать! Меня ударили по животу. Три раза. Больно было. Очень больно! А потом… – Недоговорив, Мария застонала.
– Маша! Милая! – бросилась к ней Надежда. – Прости меня! Слышишь, прости!
– Уже в больнице, после операции, – посмотрела на нее мокрыми глазами Гончарова, – мне сказали: жить будешь. Женщиной будешь. А матерью… – Обхватив громко плачущую подругу, Мария безутешно, по-бабьи, зарыдала. И сквозь громкий плач обеих, с болью, как безжалостный приговор, прозвучал ее голос: – Никогда!
– Найдите Серова и парня этого, Варанкина, где угодно! – не терпящим возражения тоном, отрывисто приказал Барон. – Зайдите к администраторше, Зинке. Может, она чего подскажет. Потрясите дежурных по этажу! Как выглядели, во что одеты. Может, кто из баб этого Серова у себя в постели греет.
– Если найдем, чего с ними делать-то? – перекатывая во рту жевательную резинку, лениво спросил мускулистый парень среднего роста.
– Найдете без если! – злобно рявкнул бородач. – Как возьмете, к Манекенщице на хату. Да хватит тебе чавкать! – заорал он на парня.
– Не знаю как, но именно Егору удалось прекратить дело. Меня освободили за отсутствием доказательств состава преступления. Даже не извинились, – криво улыбнулась Мария. – Представь, каково мне было? Тебе написать, – она поморщилась, – не то, чтобы не хотела. Просто не думала об этом. А с Лапой, с Лапиным, – поправилась Маркиза, – я месяца за два до ареста познакомилась. Врать не буду, нравился мне, – Гончарова, вздохнув, замолчала. Затем, взглянув на притихшую подругу, продолжила: – Егор освободил меня. И именно он дал то, что тогда было просто необходимо. Спокойствие, защиту, нежность, ласку, а главное – понимание. Но в то же время он взводил меня, как курок револьвера. Я это позже поняла. Тогда же для этого много не требовалось. Я готова была на что угодно. Я знала, что не была преступницей! Не воровала наркотики! – Голос Марии сорвался на громкий крик. – Не воровала! Не воровала, – еле слышно добавила она. – За что меня посадили? За что убили моего неродившегося ребенка? За что? Почему у меня отняли право быть матерью? Почему? – снова закричала Гончарова. Затем вдруг визгливо, неприятно рассмеялась. – Егор сделал меня Маркизой, – резко оборвав смех, сказала она. – И очень скоро я поняла: чтобы с тобой считались, уважали, нужны ум и сила! Ни в том, ни в другом недостатка я не испытывала. К тому же – злость, всепоглощающая ярость против тех, кто убил во мне мать! Убил моего не увидевшего свет ребенка! Именно поэтому очень скоро получилось так, что лидером стала я. А утвердила это очень просто, – лицо Марии приняло злое, жесткое выражение. Она усмехнулась и совершенно спокойно продолжила: – Я нашла и убила контролершу, которая ударила меня дубинкой тогда, в камере…
– Убила?! – поразилась Надежда.
– Да, – странная улыбка снова появилась на красивых губах Гончаровой. – Ее привезли сюда, и мы дрались. Она и я. Она знала, зачем ее привезли, и дралась яростно. Потому что защищала свою жизнь. Но я убила ее! Задушила вот этими руками, – Мария, подняв руки, пошевелила сильными пальцами, которые не раз помогали людям, а многим спасли жизнь. Именно это почувствовала Соколова.
– Ты врешь! – отчаянно выкрикнула она. – Я не верю тебе!
– Зачем мне врать? – спокойно спросила Мария. – Я говорю правду. И знаешь, – она внимательно посмотрела на взволнованную подругу, – я сразу успокоилась. Как после удачной операции, в благополучный исход которой никто не верил.
– Убила человека и успокоилась?! – широко распахнулись серые глаза Соколовой.
– Ты забыла Афган, – напомнила ей Мария. – Помнишь, как…
– Там была война! – закричала Надя. – А здесь…
– Не наша война! – резко перебила ее Маркиза. – Мы воевали в чужой стране! Нас никто туда не звал. Вспомни, как относились к нам те, за кого погибали наши ребята! А здесь, в этом бою со здоровенной надзирательницей, я мстила за убийство моего ребенка, которому она не дала появиться на свет! Неужели это трудно понять? А вот ты, – Мария изучающе вгляделась в лицо Соколовой. – Если что-то произойдет с Алешкой? Что…
– Нет! – прервал ее отчаянный крик. Подскочив, Надя ладонью закрыла рот Марии.
– Нет!
– Ты не ответила, – мягко отвела ее руку Мария.
– Я убью Андрея! – твердо заявила Соколова. – Убью любого, кто встанет между мной и сыном!
– И меня?
– Но ведь ты… Ты поможешь мне? – умоляя подругу и голосом и взглядом несмело спросила Надежда.
– Егор что-то знал. Но меня в это почему-то не посвятил. Здесь в мае из лагеря бежали трое заключенных. Солдаты их возле реки догнали. Одного убили, двое ушли. Да и вообще, здесь летом такое творится! В нашем районе, где мои люди золото моют, старателей никто не грабит, – засмеялась Маркиза. – Впрочем, тебе это неинтересно. Как говорится, это наши внутренние дела. А вот про чемодан этот не знает никто, и двух курьеров Любимова нет. Они договаривались с Егором о боевиках для сопровождения до Магадана, мало ли что может случиться. Но ни один из них на место встречи с боевиками не пришел. Директор клянется, что товар тем двоим отдали. А тут, как назло, человек, который относил чемодан, возвращаясь, попал под раненого медведя и сейчас в больнице. В очень тяжелом состоянии. Но чемодан этот где-то здесь, рядом! Я уверена в этом! – заявила Маркиза. – Это Колыма! Отсюда подобный груз так просто не вывезешь. Егор что-то знал про это, поэтому и поехал к Любимову. И именно из-за этого его и убили!
– Я слышала об этом, – тихо сказала Надежда. – Андрей поэтому и отправил меня сюда. А ребенка ты от Егора ждала? – спросила она и тут же пожалела о заданном вопросе. Мария порывисто отвернулась и снова всхлипнула.
– Маша, – обняла ее Соколова, – прости.
– Ничего, – сквозь слезы улыбнулась та и отрицательно покачала головой. – Нет. Ребенка я носила от другого. Которого я любила и который, я была уверена в этом, любил меня. А когда меня арестовали, он в общественные обвинители набивался.
– Гад! – высказала свое мнение о том человеке Надя.
– Ты, как всегда, права, – засмеялась Маркиза. Затем, посмотрев на подругу долгим, тепло-внимательным взглядом, серьезно проговорила:
– Этот чемодан разыскивают все, кто знает о его существовании. Я его тоже ищу. Но пока безуспешно. Не удается найти даже следов людей Любимова. А что касается тебя, – Мария вздохнула, – я дам тебе человека, который поможет во всем. Пока это все, что я смогу для тебя сделать.
– А если чемодан найдешь ты? – встревоженно спросила Соколова.
– Если он окажется у меня, я сделаю все, чтобы ты могла с ним уехать, – уклончиво ответила Гончарова.
Глава 71
– Вы куда собираетесь, юнкер? – развалившись в старом глубоком кресле перед не менее старым телевизором, поинтересовался Серов.
Дмитрий, расчесывая перед зеркалом жесткие волосы, заметно смутился.
– Да так, – неопределенно отозвался он.
– Да так, – смеясь, передразнил его Серов. – С полчаса оттирал джинсы, которые потом еще и утюжил. Теперь пытаешься пригладить свои космы. И все это «да так», – весело закончил он.
– Прошвырнусь по райцентру, – отложив расческу, Капрал повернулся к Серову.
– Интересно, где встреча? – негромко обратился Сергей сам к себе и, не раздумывая, ответил: – Разумеется, у кинотеатра. Ибо этот молодой человек ничего, кроме гостиницы и автовокзала, в райцентре Ягодное не знает. Назначать встречу у одного из названных мест прекрасной даме – просто верх неприличия. Так что, учитывая хорошее воспитание моего юного друга, ответ однозначен. Место свидания – кинотеатр.
– Вы про универмаг забыли, – улыбнувшись, подсказал парень.
– Кто же встречается у магазина, когда в двух шагах от него расположен кинотеатр? – расхохотался Серов. – Не заметить который ты просто не мог.
Отсмеявшись, уже серьезно, с ноткой мужского одобрения, заметил:
– Внешне она смотрится. Глаза хитрые, но красивые.
– Кто? – растерянно спросил Варанкин.
– Кто-кто, – по-стариковски проворчал Сергей. – Света, конечно! Если же ты предпочел кассира Нину, то, извините, молодой человек, это не свидание, а освоение профессии альфонса. Ибо Нина, как ни прекрасно она выглядит, старше тебя, по крайней мере, лет на десять.
– Вот это да! – восхищенно покрутил головой парень. – Живого Шерлока Холмса вижу!
Тогда, в универмаге, услышав объявление, он фазу спустился вниз. В отделе мужской одежды попытался подойти к кассе. Несколько женщин, только что занявших очередь за столь дефицитными теперь мужскими трусами, мгновенно объединившись, дружно набросились на молодого «нахала», коим, по общему мнению, являлся Дмитрий. Растерянный и чуточку напуганный столь дружным напором, он попытался объяснить, зачем ему нужно подойти к кассиру. Как ни странно, но это разъярило женщин еще больше. И когда вконец растерявшийся Варанкин начал отход, ему на помощь пришла длинноногая продавщица.
– А как познакомились? – спросил Сергей с неподдельным интересом.
– Сначала просто разговаривали. Потом я ей помог какие-то коробки таскать.
– Во дает! – весело возмутился Ковбой. – Я старушку на автовокзале сорок минут удерживал только благодаря популярньм для ее возраста разговором о спекуляции и быстро растущих ценах, а он в грузчики играл.
– Да я только минут через пятнадцать догадался кроссворд посмотреть, – виновато признался Дмитрий. – Читаю, а там:
«Жду на автовокзале». Я и рванул.
– Но свидание назначить не забыл, – поддел его Серов.
– А встречаемся мы возле кинотеатра, – весело признался парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Ты имеешь в виду этих красавиц? – презрительно фыркнула Мария, мотнув головой.
– Я говорю про тех, – сверкнула глазами Надежда, – кого твои люди грабят, обворовывают, убивают!
– А когда во мне убили способность дать жизнь ребенку? Стать матерью! Это как, по-твоему, называется?! – вспыльчиво спросила Гончарова.
– Что ты говоришь? – растерянно пролепетала Соколова.
– Я приехала домой после войны, после стонов, крови! А мать как жила в коммуналке, так и живет. Отец в тайге погиб. Он у нас геологом был.
– Помню, – кивнула Надежда. Она внимательно, с ожиданием чего-то ужасного смотрела на замолчавшую подругу.
– Ну так вот! – вскинула голову та. – Из армии я ушла. Не могла больше. Впрочем, ты через это сама прошла, – криво улыбнувшись, Мария взглянула на притихшую подругу. – Устроилась работать в областную больницу. Через три месяца меня назначили заведующей отделением. А там воруют все! Начиная с главврача и кончая санитарами. Я воевать с этим начала. Неплохо получалось. И что же? – Она резко и неприятно засмеялась. – Меня уличили в краже наркотиков! В сумке нашли морфий и промедол. А я уже беременная была, два месяца. И что ты думаешь, Соколова? – криво улыбнулась Мария. – Посадили меня! Стала я воровкой и торговцем наркотиков. Статья 224 Уголовного кодекса. Попала я в тюрьму! А там грязь, клопы. И даже вши. Но страшнее всего запах отчаяния. Ты знаешь, какой запах у отчаяния? А я знаю! У него тяжелый запах пота, мочи, табака и еще чего-то! Запах тюрьмы! – Гончарова порывисто встала. – Я следователю про настоящих преступников говорю, а он смеется! И глазами меня раздевает, сволочь! А тут драка в камере. Бабы народ скандальный, а в таких условиях особенно. Не помню, из-за чего скандал получился, да это сейчас и не важно. Дрались сильно, жестоко. Все дрались, и каждая за себя.
Со слезами на глазах Маркиза замолчала. С жалостью Надежда смотрела на подругу и тоже молчала. Не в силах, да и не зная, что сказать. По лицу подруги чувствовала: она сейчас там, на далеком и ужасном для нее дне.
– А тут в камеру надзиратели, их сейчас контролерами зовут, ворвались, – глухо продолжила Гончарова. – С дубинками! И давай всех подряд избивать. Успокаивать! Меня ударили по животу. Три раза. Больно было. Очень больно! А потом… – Недоговорив, Мария застонала.
– Маша! Милая! – бросилась к ней Надежда. – Прости меня! Слышишь, прости!
– Уже в больнице, после операции, – посмотрела на нее мокрыми глазами Гончарова, – мне сказали: жить будешь. Женщиной будешь. А матерью… – Обхватив громко плачущую подругу, Мария безутешно, по-бабьи, зарыдала. И сквозь громкий плач обеих, с болью, как безжалостный приговор, прозвучал ее голос: – Никогда!
– Найдите Серова и парня этого, Варанкина, где угодно! – не терпящим возражения тоном, отрывисто приказал Барон. – Зайдите к администраторше, Зинке. Может, она чего подскажет. Потрясите дежурных по этажу! Как выглядели, во что одеты. Может, кто из баб этого Серова у себя в постели греет.
– Если найдем, чего с ними делать-то? – перекатывая во рту жевательную резинку, лениво спросил мускулистый парень среднего роста.
– Найдете без если! – злобно рявкнул бородач. – Как возьмете, к Манекенщице на хату. Да хватит тебе чавкать! – заорал он на парня.
– Не знаю как, но именно Егору удалось прекратить дело. Меня освободили за отсутствием доказательств состава преступления. Даже не извинились, – криво улыбнулась Мария. – Представь, каково мне было? Тебе написать, – она поморщилась, – не то, чтобы не хотела. Просто не думала об этом. А с Лапой, с Лапиным, – поправилась Маркиза, – я месяца за два до ареста познакомилась. Врать не буду, нравился мне, – Гончарова, вздохнув, замолчала. Затем, взглянув на притихшую подругу, продолжила: – Егор освободил меня. И именно он дал то, что тогда было просто необходимо. Спокойствие, защиту, нежность, ласку, а главное – понимание. Но в то же время он взводил меня, как курок револьвера. Я это позже поняла. Тогда же для этого много не требовалось. Я готова была на что угодно. Я знала, что не была преступницей! Не воровала наркотики! – Голос Марии сорвался на громкий крик. – Не воровала! Не воровала, – еле слышно добавила она. – За что меня посадили? За что убили моего неродившегося ребенка? За что? Почему у меня отняли право быть матерью? Почему? – снова закричала Гончарова. Затем вдруг визгливо, неприятно рассмеялась. – Егор сделал меня Маркизой, – резко оборвав смех, сказала она. – И очень скоро я поняла: чтобы с тобой считались, уважали, нужны ум и сила! Ни в том, ни в другом недостатка я не испытывала. К тому же – злость, всепоглощающая ярость против тех, кто убил во мне мать! Убил моего не увидевшего свет ребенка! Именно поэтому очень скоро получилось так, что лидером стала я. А утвердила это очень просто, – лицо Марии приняло злое, жесткое выражение. Она усмехнулась и совершенно спокойно продолжила: – Я нашла и убила контролершу, которая ударила меня дубинкой тогда, в камере…
– Убила?! – поразилась Надежда.
– Да, – странная улыбка снова появилась на красивых губах Гончаровой. – Ее привезли сюда, и мы дрались. Она и я. Она знала, зачем ее привезли, и дралась яростно. Потому что защищала свою жизнь. Но я убила ее! Задушила вот этими руками, – Мария, подняв руки, пошевелила сильными пальцами, которые не раз помогали людям, а многим спасли жизнь. Именно это почувствовала Соколова.
– Ты врешь! – отчаянно выкрикнула она. – Я не верю тебе!
– Зачем мне врать? – спокойно спросила Мария. – Я говорю правду. И знаешь, – она внимательно посмотрела на взволнованную подругу, – я сразу успокоилась. Как после удачной операции, в благополучный исход которой никто не верил.
– Убила человека и успокоилась?! – широко распахнулись серые глаза Соколовой.
– Ты забыла Афган, – напомнила ей Мария. – Помнишь, как…
– Там была война! – закричала Надя. – А здесь…
– Не наша война! – резко перебила ее Маркиза. – Мы воевали в чужой стране! Нас никто туда не звал. Вспомни, как относились к нам те, за кого погибали наши ребята! А здесь, в этом бою со здоровенной надзирательницей, я мстила за убийство моего ребенка, которому она не дала появиться на свет! Неужели это трудно понять? А вот ты, – Мария изучающе вгляделась в лицо Соколовой. – Если что-то произойдет с Алешкой? Что…
– Нет! – прервал ее отчаянный крик. Подскочив, Надя ладонью закрыла рот Марии.
– Нет!
– Ты не ответила, – мягко отвела ее руку Мария.
– Я убью Андрея! – твердо заявила Соколова. – Убью любого, кто встанет между мной и сыном!
– И меня?
– Но ведь ты… Ты поможешь мне? – умоляя подругу и голосом и взглядом несмело спросила Надежда.
– Егор что-то знал. Но меня в это почему-то не посвятил. Здесь в мае из лагеря бежали трое заключенных. Солдаты их возле реки догнали. Одного убили, двое ушли. Да и вообще, здесь летом такое творится! В нашем районе, где мои люди золото моют, старателей никто не грабит, – засмеялась Маркиза. – Впрочем, тебе это неинтересно. Как говорится, это наши внутренние дела. А вот про чемодан этот не знает никто, и двух курьеров Любимова нет. Они договаривались с Егором о боевиках для сопровождения до Магадана, мало ли что может случиться. Но ни один из них на место встречи с боевиками не пришел. Директор клянется, что товар тем двоим отдали. А тут, как назло, человек, который относил чемодан, возвращаясь, попал под раненого медведя и сейчас в больнице. В очень тяжелом состоянии. Но чемодан этот где-то здесь, рядом! Я уверена в этом! – заявила Маркиза. – Это Колыма! Отсюда подобный груз так просто не вывезешь. Егор что-то знал про это, поэтому и поехал к Любимову. И именно из-за этого его и убили!
– Я слышала об этом, – тихо сказала Надежда. – Андрей поэтому и отправил меня сюда. А ребенка ты от Егора ждала? – спросила она и тут же пожалела о заданном вопросе. Мария порывисто отвернулась и снова всхлипнула.
– Маша, – обняла ее Соколова, – прости.
– Ничего, – сквозь слезы улыбнулась та и отрицательно покачала головой. – Нет. Ребенка я носила от другого. Которого я любила и который, я была уверена в этом, любил меня. А когда меня арестовали, он в общественные обвинители набивался.
– Гад! – высказала свое мнение о том человеке Надя.
– Ты, как всегда, права, – засмеялась Маркиза. Затем, посмотрев на подругу долгим, тепло-внимательным взглядом, серьезно проговорила:
– Этот чемодан разыскивают все, кто знает о его существовании. Я его тоже ищу. Но пока безуспешно. Не удается найти даже следов людей Любимова. А что касается тебя, – Мария вздохнула, – я дам тебе человека, который поможет во всем. Пока это все, что я смогу для тебя сделать.
– А если чемодан найдешь ты? – встревоженно спросила Соколова.
– Если он окажется у меня, я сделаю все, чтобы ты могла с ним уехать, – уклончиво ответила Гончарова.
Глава 71
– Вы куда собираетесь, юнкер? – развалившись в старом глубоком кресле перед не менее старым телевизором, поинтересовался Серов.
Дмитрий, расчесывая перед зеркалом жесткие волосы, заметно смутился.
– Да так, – неопределенно отозвался он.
– Да так, – смеясь, передразнил его Серов. – С полчаса оттирал джинсы, которые потом еще и утюжил. Теперь пытаешься пригладить свои космы. И все это «да так», – весело закончил он.
– Прошвырнусь по райцентру, – отложив расческу, Капрал повернулся к Серову.
– Интересно, где встреча? – негромко обратился Сергей сам к себе и, не раздумывая, ответил: – Разумеется, у кинотеатра. Ибо этот молодой человек ничего, кроме гостиницы и автовокзала, в райцентре Ягодное не знает. Назначать встречу у одного из названных мест прекрасной даме – просто верх неприличия. Так что, учитывая хорошее воспитание моего юного друга, ответ однозначен. Место свидания – кинотеатр.
– Вы про универмаг забыли, – улыбнувшись, подсказал парень.
– Кто же встречается у магазина, когда в двух шагах от него расположен кинотеатр? – расхохотался Серов. – Не заметить который ты просто не мог.
Отсмеявшись, уже серьезно, с ноткой мужского одобрения, заметил:
– Внешне она смотрится. Глаза хитрые, но красивые.
– Кто? – растерянно спросил Варанкин.
– Кто-кто, – по-стариковски проворчал Сергей. – Света, конечно! Если же ты предпочел кассира Нину, то, извините, молодой человек, это не свидание, а освоение профессии альфонса. Ибо Нина, как ни прекрасно она выглядит, старше тебя, по крайней мере, лет на десять.
– Вот это да! – восхищенно покрутил головой парень. – Живого Шерлока Холмса вижу!
Тогда, в универмаге, услышав объявление, он фазу спустился вниз. В отделе мужской одежды попытался подойти к кассе. Несколько женщин, только что занявших очередь за столь дефицитными теперь мужскими трусами, мгновенно объединившись, дружно набросились на молодого «нахала», коим, по общему мнению, являлся Дмитрий. Растерянный и чуточку напуганный столь дружным напором, он попытался объяснить, зачем ему нужно подойти к кассиру. Как ни странно, но это разъярило женщин еще больше. И когда вконец растерявшийся Варанкин начал отход, ему на помощь пришла длинноногая продавщица.
– А как познакомились? – спросил Сергей с неподдельным интересом.
– Сначала просто разговаривали. Потом я ей помог какие-то коробки таскать.
– Во дает! – весело возмутился Ковбой. – Я старушку на автовокзале сорок минут удерживал только благодаря популярньм для ее возраста разговором о спекуляции и быстро растущих ценах, а он в грузчики играл.
– Да я только минут через пятнадцать догадался кроссворд посмотреть, – виновато признался Дмитрий. – Читаю, а там:
«Жду на автовокзале». Я и рванул.
– Но свидание назначить не забыл, – поддел его Серов.
– А встречаемся мы возле кинотеатра, – весело признался парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72