— Кто занимался маршрутами?
— Мой второй пилот, естественно... Сал.
— Мой приказ для базы Патрик остается в силе. Садимся на СенМартен, майор.
Капитан Сальваторе Манчини, уже без формы, одетый в белую куртку, темные брюки и кожаные сандалии, вошел в ресторан «Веллингтон» на Коллинз-авеню в Майами. Протиснувшись сквозь толпу в баре, он обменялся взглядами с барменом, который незаметно для посетителей дважды кивнул ему головой.
Капитан прошел через бар в широкий коридор, который привел его в комнату отдыха, где стоял телефон-автомат. Он опустил монету, набрал вашингтонский номер, назвавшись оператору Веллингтоном.
— "Скорпион-9", — сказал Манчини, когда на другом конце взяли трубку. — Вы получили сообщение?
— Вы закончили свое дело, исчезайте оттуда, — ответил голос на другом конце провода.
— Вы, наверное, шутите!
— Поверьте, мы еще больше огорчены, чем вы. Берите напрокат автомобиль по третьим водительским правам и поезжайте в аэропорт УэстПалм. Там на имя, указанное в правах, заказан для вас билет на Багамы, рейс в четыре дня на Фрипорт. Там вас встретят, а дальше полетите туда, куда вам скажут.
— А кто же будет охранять старика на острове? Кто убирает нас оттуда?
— Это не ваша забота. Я перехватил приказ по нашей секретной линии с базы Патрик, «Скорпион-9». Это приказ о вашем аресте. Они вычислили вас.
— Кто... кто?
— Человек по фамилии Хоторн. Пять лет назад он служил в их команде.
— Пусть считает себя покойником!
— Вы не одиноки в своих намерениях.
Глава 7
Николо Монтави из итальянского городка Портичи сидел, прислонившись к стене, возле окна, выходившего на гостиничное кафе на острове СенБартельми. Сюда долетали приглушенные голоса, мягкое звяканье бокалов и тихий смех. Наступал вечер, местные жители и туристы уже начинали заниматься своими вечерними делами — кто развлекаться, кто зарабатывать деньги. Местное кафе почти ничем не отличалось от прибрежных кафе в Неаполе, может, было просто меньше, и тем не менее оно все же было больше таких же заведений в Портичи... Портичи? Увидит ли он когда-нибудь снова свой дом?
Он понимал, что в открытую явно не сможет сделать этого. В порту его прокляли, все рабочие считали Николо предателем. Он уже был бы мертв, если бы не эта загадочная богатая синьора, которая спасла юношу, когда его уже собирались сбросить с пирса с веревкой на шее. А потом несколько недель она прятала его, переезжая из города в город; она убедила Николо, что за ним постоянно следят, и боялась выпускать его на улицу даже по ночам. Особенно по ночам, когда по улицам бродили охотники с цепями, ножами и пистолетами — их оружием мести. Мести за преступление, которое он не совершал!
— Даже я не могу спасти тебя, — сказал ему старший брат во время одного из их тайных телефонных разговоров. — Если мы увидимся, то я сам буду вынужден убить тебя, или убьют меня вместе с нашей матерью и сестрами. За нашим домом все время следят, они ждут, когда ты вернешься. Бели бы наш отец, упокой его Господь, не был таким сильным и уважаемым человеком, мы уже все были бы мертвыми.
— Но я не убивал хозяина!
— А кто же это сделал, мой глупый братец? Ты видел его последним, и все знают, что ты угрожал ему.
— Но это были только слова. Он обкрадывал меня.
— Он всех обкрадывал, а главным образом грузовые трюмы кораблей, и его смерть обошлась нам всем в миллионы лир, потому что ему требовалась наша помощь и наше молчание.
— Что же мне теперь делать?
— Твоя синьора разговаривала с нашей мамой. Она сказала, что ты будешь в безопасности, уедешь из страны и она будет заботиться о тебе, как о сыне.
— Не совсем как о сыне...
— Уезжай с ней! Года через два-три, может быть, все изменится, кто знает?
Николо подумал о том, что ничто не изменится. Он слегка отвернулся от окна, наклонив голову и делая вид, что продолжает смотреть во двор. Краешком глаза он заметил, что его прекрасная синьора сидит в другом конце комнаты перед туалетным столиком. Ее руки и пальцы двигались очень быстро, делая что-то странное с волосами. Николо посмотрел на нее и еще более удивился, увидев, что она обернула вокруг талии широкий, чем-то набитый корсет, натянула на него нижнее белье большого размера и встала, разглядывая себя в зеркало. Синьора несколько раз повернулась, продолжая следить за своим отражением в зеркале. Внезапно Николо изумился. Это была совсем другая женщина! Ее длинные темные волосы были стянуты в узел на затылке. А лицо! Бледное, какое-то серое, отталкивающее, с синяками под глазами... тело выглядело ужасно — толстая, плоскогрудая свинья без маллейшего намека на сексуальность.
Николо инстинктивно отвернулся к окну. Неизвестно почему, но ему казалось, что он не должен был видеть то, что увидел. Вскоре его предположение подтвердилось. Синьора Кабрини шумно задвигалась позади него и сказала:
— Дорогой, я сейчас приму душ, если только в этом забытом Богом месте вода доходит до третьего этажа.
— Конечно, Каби — произнес Николо, не отрывая глаз от окна.
— А когда я закончу, нам с тобой предстоит долгий разговор, тебе пора знать, какие приключения ожидают тебя в жизни. — Хорошо, синьора, — ответил Николо по-итальянски.
— Вот это, кстати, и будет одним из предметов нашего разговора, мой милый мальчик. Отныне ты будешь говорить только по-итальянски.
— Мой отец от этого встанет из могилы, Каби. Он учил всех своих детей английскому и говорил, что, только зная этот язык, можно добиться успеха, он бил нас за ужином, если мы говорили на итальянском.
— Это у него сохранилось со времен войны, Нико, когда он продавал вино и женщин американским солдатам. Сейчас совсем другие обстоятельства. Я вернусь через несколько минут.
— А сможем мы пойти в ресторан, когда закончим нашу беседу? Я очень голоден.
— Ты всегда голоден, Нико, но боюсь, что в ресторан мы не сможем пойти. Я договорилась с администрацией, ты можешь заказать в номер все из того, что есть в меню ресторана. Ты ведь любишь, когда тебе приносят еду прямо в номер, не так ли, дорогой?
— Хорошо, — снова согласился Николе и повернулся. Бажарат моментально отвернулась, ей не хотелось предстать перед ним в таком виде.
— Вот и отлично, — сказала Баж, направляясь в ванную. — Говорить только по-итальянски.
Николо сердито подумал, что она обращается с ним как с дурачком. Эта богатая сучка, которая так восхищается его телом — хотя Николо должен был признать, что я он от ее тела в восторге, — никогда не стала бы так долго возиться с ним и так о нем заботиться, если бы не имела какой-то определенной цели. У нее должна быть цель. Симпатичные портовые мальчишки зарабатывали тысячи лир, сначала поднося багаж любвеобильным туристкам, а потом, укладываясь с ними в постель. Но синьора Кабрини была не из таких. Она слишком много сделала для него, постоянно говорила с ним о его самом сокровенном желании — получить образование и покинуть причалы Портичи. Она даже положила на его имя деньги в «Банко да Наполи», чтобы он мог в дальнейшем устроить свою жизнь. И все это за его согласие сопровождать ее в поездке. А разве у него был выбор? Отказаться, чтобы попасть в руки убийц из порта? Она постоянно говорила ему, что он ей очень подходит... но для чего?
В Риме они вместе ходили в полицию, в какую-то специальную полицию. Это было ночью, и в какой-то темной комнате их встретили люди и взяли у него отпечатки пальцев для документов, которые он подписал, но которые остались у нее. Потом были еще два посольства, и снова ночью, в присутствии одного или двух чиновников... опять документы, бумаги, фотографии. Зачем? Он понимал, что скоро она должна все объяснить. «Тебе пора знать, какие приключения ожидают тебя в жизни». Что это могут быть за приключения? Впрочем, какими бы они ни были, у него по-прежнему не было другого выхода, кроме как принять все ее условия. В порту бытовала поговорка, которую он всегда помнил: «Целуй туристу ботинок до тех пор, пока не появится возможность украсть его». Только так и следовало вести себя с женщиной, которая, как он убедился, может запросто убить человека. Ока называет его своей игрушкой, и он будет игрушкой... пока не появится возможность украсть.
Николо еще раз бросил взгляд на оживленную толпу внизу и почувствовал себя узником. Точно так он чувствовал себя в последние недели пребывания в Италии. В те сумасшедшие дни его не покидало чувство, что он заключенный, — где бы они ни находились, будь то номер гостиницы, или яхта знакомых Синьоры Кабрини, или даже домик на колесах, который она взяла напрокат, чтобы можно было быстро передвигаться с места на место. Она объясняла, что все эти меры просто необходимы, потому что им надо находиться в районе Неаполитанского залива, куда должно прийти судно и доставить для нее посылку. И на самом деле, в четверг вечером в газетах было напечатано о прибытии ожидаемого судна. Ночью синьора Кабрини ушла из гостиницы, а когда утром вернулась, никакой посылки у нее не было.
— В полдень мы улетаем в Марсель, мой прекрасный юный любовник, — объявила она. — Начинается наше путешествие.
— Куда мы отправляемся, Каби? — Она предложила называть ее этим уменьшительным именем из-за уважения к религиозным чувствам Николо, хотя, по правде говоря, святой здесь был ни при чем: Кабрини — это просто название богатого поместья в окрестностях Портофино.
— Доверься мне, Нико. Думай о тех деньгах, которые я положила на твое имя, чтобы обеспечить тебе будущее, и доверься мне.
— Ты вернулась без посылки.
— Я получила ее. — Синьора открыла сумочку и достала из нее толстый белый конверт. — Это подтверждение нашего маршрута, дорогой.
— И это привезли тебе на пароходе?
— Да, Нико, некоторые вещи надо передавать только в руки... Ладно, хватит вопросов, надо собирать вещи. Как можно меньше, только то, что сможем нести в руках.
Портовый мальчишка отошел от окна, размышляя о том, что этот разговор состоялся меньше недели назад. Но что это была за неделя! Они чуть не погибли во время шторма, смерть подстерегала их и на этом странном острове, владельцем которого был загадочный старик. А сегодня утром, когда гидроплан запаздывал из-за плохой погоды, падроне очень злился и кричал, что им нужно покинуть его замок. Здесь, на этом цивилизованном острове.
Каби ходила из магазина в магазин, накупив так много вещей, что они заполнили две сумки. Среди покупок был и дешевый костюм для него, который не подошел по размеру.
— Потом мы его выбросим, — сказала Каби.
Бесцельно блуждая по комнате, Николо подошел к туалетному столику синьоры, уставленному различными кремами, коробками с пудрой и маленькими бутылочками. Вид косметики напомнил ему трех его сестер, оставшихся в Портичи. Они увлекались парфюмерией, за что отец постоянно ругал их, и даже умирая, он отругал сестер, когда они подошли к нему попрощаться.
— Что ты там делаешь, Нико? — Бажарат вышла из ванной, закутанная в полотенце. Ее неожиданное появление застало врасплох Николо.
— Ничего, Каби, просто думал о своих сестрах, глядя на всю эту косметику на твоем столике.
— Ты же знаешь, что женщины любят такие вещи.
— Но тебе совсем не обязательно пользоваться этим.
— Ты просто прелесть, — оборвала его Баж, отодвинула в сторону и уселась за столик. — В одной из сумок, которые стоят на столе перед диваном, есть бутылка приличного вина. Открой ее и налей нам. Себе поменьше, потому что у тебя будет длинная ночь, тебе надо будет кое-что выучить.
— Что?
— Можешь считать это частью образования, которое ты мечтаешь получить, чтобы покинуть причалы Портичи.
— Что?
— Принеси нам вина, дорогой.
Они держали в руках бокалы с вином, Бажарат протянула Николо белый конверт, который получила на пароходе в Неаполе. Она велела ему сесть на диван и открыть конверт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94