Изнутри я не мог как следует разглядеть тот дальний угол, где укрылся противник, но это не означало, что он не видел, что делается в каюте.
Впервые в жизни мои рефлексы опередили сознание.
Пока мозг рассуждал, как поступить, я, выпрямившись в полный рост и вытянув правую руку, бросился вперед.
Я молниеносно пересек каюту. Мои голова и плечи оказались за дверью, и я неожиданно увидел согнутую фигуру прямо перед моим пистолетом. Когда я выстрелил два раза подряд, фигура бесследно исчезла, как это случается с тенью, когда солнце прячется за тучу. Я встал на четвереньки и только тогда сообразил, что фигура исчезла, потому что человек припал к полу и сейчас лежал ничком.
Я с трудом поднялся на ноги, немного подождал, затем подсунул носок ботинка под свою жертву и перевернул ее на спину. На мгновение я испытал шок, увидев уставившиеся на меня безжизненные глаза Фенвика. Значит, это он ругнулся, когда Луиза предостерегла его на палубе о моем приближении. Ну что ж, все правильно! Фенвик не сумел бы так быстро отреагировать на ее крик.
Я осторожно поднялся по трапу на палубу и с большими предосторожностями стал пробираться к рулевой кабине. Только когда я приблизился совсем близко, силуэт человека за рулем приобрел более или менее определенные очертания.
— Ты позаботился об этом ублюдке, Чак? — со смехом произнес Нелсон, поворачивая ко мне голову.
— Да, черт возьми! — ответил я, прижав дуло пистолета к его загривку. — Но зато вы хорошо позаботились о Луизе?
Он замер на несколько секунд, потом сказал:
— Я видел, как она рухнула, когда я сменил курс. — Он старался держать себя в руках. — А что случилось?
Она повредила ногу или еще чего-нибудь?
— Она сильно ударилась о заграждение и, не удержавшись, упала за борт.
— Какое несчастье! — Он тяжело вздохнул, не выпуская руль из рук. — Ну что же, очевидно, все проясняется. Вы, конечно, хотите, чтобы мы вернулись к причалу?
— Конечно. И если мы не доберемся туда за час, я прострелю вам башку и сам займусь изучением навигации!
— Мы доберемся туда, — проворчал он. — Но сначала скажите мне вот что. Любой может завопить от боли, но я готов поспорить, что всадил пулю в вашу голову. Уверен даже, что слышал глухой звук, с которым она вошла туда!
— Звук тот, голова не та.
— Не понял.
— Хэл великодушно пожертвовал собой, — объяснил я. — Впрочем, он никогда не узнает, кто его ухлопал, потому что был без сознания.
— Вы хитрый хладнокровный сукин сын!
Береговые огни вырисовывались все отчетливее. Вскоре я уже смог различить светящуюся рекламу и опознавательные знаки нужной нам пристани.
— А теперь расскажите мне кое-что, — обратился я к Нелсону. — Зачем вы застрелили Трейси Тенисон? Ведь сразу стало ясно, что ее убили. Вы даже не пытались, что бы это выглядело как несчастный случай.
— Полагаю, вы понимаете, что, избавившись от Трейси Тенисон, я устранил угрозу, нависшую над казино.
Поскольку всегда, когда совершено убийство, полиция начинает искать преступника, я заранее подготовил для нее подарок.
— Дейна?
— Кого же еще?
— Почему?
Огни стоянки были совсем близко, и Нелсон уменьшил газ.
— Он был не тот мужчина, что ей нужен, — ответил он после короткой паузы. — Я понял это с той самой минуты, как впервые увидел ее. Много ли таких, как она, зеленоглазых рыжеволосых красоток мужчина встречает в своей жизни?
Я не знал, что ему ответить, потому сосредоточился на том, чтобы вытащить свободной рукой сигарету из пачки и раскурить ее.
— И еще одно! — Его голос зазвучал неподдельно горестно. — Она должна была сказать мне, что ее боязнь воды вовсе не каприз!
— Она пыталась, — возразил ч.
— Не слишком! Если бы она настаивала, я бы не взял ее на катер.
Нелсон включил задний ход, и мы медленно подошли к причалу.
— Странно, — пробормотал он, — но я никак не могу отделаться от одной мысли. Где она сейчас?
— Дрейфует… в холодную зеленую бездну.
— Что это значит?
— Ничего. — Я снял указательный палец со спускового крючка, а потом отвел пистолет от его шеи. — Эти слова произнес один человек, с которым я был недолго знаком некоторое время назад.
Совещание с Лейверсом продолжалось пять часов, но я не помню, как оно закончилось и что там говорилось.
Я даже не понял, остался ли я на работе. К восьми утра я вернулся домой и свалился на кровать. А около шести вечера меня разбудил какой-то психованный репортер.
Он просил, чтобы я осветил ему всю историю убийства с новой точки зрения. Его интересовало, действительно ли я прошлой ночью, будучи безоружным, прикончил двух бандитов и скольких бы я мог поубивать, будь я вооружен. Я сообщил ему, что шериф вернул мне пистолет, я готов начать все сызнова и его имя возглавит список.
Затем я принял душ и оделся. Пара пропущенных мною стаканчиков оказались такими мерзкими, будто предупреждали, что пора вообще бросить пить. И даже мой проигрыватель не успокоил меня. А было уже около восьми, и я вынужден был признать, что медленно, но верно схожу с ума. Что-то такое грызло меня изнутри, но вот что?
Через полчаса раздался звонок в дверь. По пути в прихожую я решил, что если это опять псих-репортер со своей новой точкой зрения на случившееся, то я прибью его на месте и в оправдание скажу, что это была самооборона.
Я широко распахнул дверь и в изумлении уставился на Сэм Конви в очках с толстой оправой и в подпоясанном желтом плаще.
— Вы знаменитость! — объявила Сэм Конви невыразительно. — Ваша фотография помещена на первой странице вечерней газеты. В передовице сказано, что вы — герой, а какой-то там специальный местный корреспондент уверяет на пятой странице, что вы приверженец суда Линча и вас следует привлечь к суду. Но большинство людей все же читают передовицы, а потому вы — известный герой.
Ну и куда мне пройти поздравить вас?
— Сюда! — воскликнул я и повел ее в гостиную.
Она остановилась на пороге комнаты и внимательно все осмотрела, словно была новым судебным приставом и нуждалась в практике.
— Уютно, — наконец изрекла она. — Глядя на эту кушетку, готова поспорить, что ее пружины могли бы поведать немало пикантных подробностей из вашей сексуальной жизни.
— Почему вы не снимаете плащ? У меня в квартире идет дождь? — спросил я.
— Немного погодя, — сказала она. — Я не уверена, что задержусь у вас надолго, только на столько, чтобы хотя бы оправдать физические усилия, затраченные на поездку. Вы ничего не замечаете?
— Что? — пробурчал я.
— Я рассердилась на вас за то, что вы были так грубы со мной на обратном пути из Вегаса, — произнесла она. — Но вы правы! Поэтому я и приехала поблагодарить вас за то, что вы изменили мою жизнь. Так вы действительно ничего не замечаете?
— Ну что? — Я уже начал раздражаться.
— Ваше имя — Эл Уилер, вы — лейтенант полиции, — быстро заговорила она. — Вы обожаете скотч со льдом и небольшим количеством содовой и — о да! — вы чертовски хороший трахальщик.
— Сэм! — Какое-то мгновение я смотрел на нее во все глаза, потом медленно нагнулся к ее губам и, принюхавшись, завопил:
— Вы же трезвы!
— И я даже помню Эла Счастливчика, — хихикнула она торжествующе, — которого не узнала в то утро, проснувшись в мотеле.
— Эй, — восхитился я, — как вам это удалось?
— Все, как вы и говорили, трезвой я была чопорной, жеманной, неуравновешенной, вспыльчивой, в общем, совершенно невыносимой! И только при помощи алкоголя я могла избавиться от самой себя и превратиться в ту, которой хотела бы и могла бы быть. — Она говорила все тише.
— Проклятие, Эл Уилер! — воскликнула она печально. — Я поняла все это только после встречи с вами.
— Ну и как насчет выпивки? — спросил я небрежно.
— Иногда, — вздернула она подбородок, — я могу выпить просто для настроения. Но в данный момент мне не нужна выпивка!
— Какое совпадение! Я проспал весь день, следовательно, должен бы чувствовать себя прекрасно. Но это было не так. Тогда опрокинул для бодрости пару стаканчиков, но они оказались настоящей отравой. О еде вообще думать противно. И даже мой великолепный проигрыватель и любимые пластинки не в состоянии вернуть меня к жизни. Меня что-то грызет изнутри, я чего-то ожидаю, но чего? Не имею понятия. Как вы думаете, я заболеваю?
— Нет, — легонько покачала она головой. — На самом деле… это вполне приятный комплекс героя. И я приехала сюда, чтобы позаботиться о вас.
Я недоверчиво уставился на нее:
— Вы, случаем, не получили ученую степень по психиатрии после нашего возвращения из Вегаса?
— Эл! — Она улыбнулась снисходительно. — Поверьте мне, пожалуйста! Я точно знаю, что вас тревожит, и я смогу действительно быстро с этим справиться — или медленно, как вы пожелаете.
— Быстро! — бросил я с вызовом.
— Хорошо. Только сначала я сниму плащ. Эта дверь — спальня?
— Почти, спальня за этой дверью на самом деле, — мило улыбнулся я ей. — Мне бы не хотелось, чтобы вы всю ночь блуждали вокруг двери!
— Это часть другого классического синдрома, — пробормотала она, направляясь в спальню. — Жалкое заблуждение, ничтожный сарказм вдруг превратился в блестящее остроумие.
Дверь с силой захлопнулась за ней.
Я выключил проигрыватель, потому что отвратительная какофония звуков, производимая им, грозила мне глухотой. От одного взгляда на бутылку виски на кухонном столе меня затошнило. Я вернулся в гостиную и уставился в окно, прикидывая, как лучше из него выброситься, чтобы добиться положительного результата.
— Эл? — проворковала сзади Сэм.
Я с усилием обернулся. Высокомерная усмешка на моем лице сразу же потухла. Сэм стояла возле кушетки с доверчивым выражением на лице. В спальне она сняла с себя не только плащ. Я изумленно уставился на нее. Я с жадностью смотрел на ее крепкую грудь, плоский живот, пушистый треугольник между ног. На сто процентов это была Сэм.
— Какова реакция вашей глубокой печали? — спросила Сэм, скользнув в мои объятия и с силой прижимаясь ко мне маленькими круглыми грудками.
— Удивительно приятное теплое чувство сейчас прогонит ее. Эй, а вы не простудитесь в этом… уж не знаю, как его назвать… наряде?
— Разве вы не собираетесь согреть меня?
Разумный вопрос. Мой пробуждающийся член с силой уперся в нее.
— Вы можете в любое время принимать со мною душ! — заметил я.
Она болезненно укусила меня за ухо.
— По-моему, вы выбрали быстрый способ исцеления.
— Правильно. Но могу я изменить его на медленный, но продолжительный?
— Конечно, дорогой. — Она застенчиво взглянула на меня.
Таким путем мы и пошли. Когда первый приступ страсти был удовлетворен, мы просто лежали рядом, отдыхая и лениво играя друг с другом, пробуждая себя к новой страсти…
Позже, когда мы лежали без движения, Сэм вдруг зарылась лицом у меня в паху. Ее губы, язык и пальцы потихоньку ускоряли движение. Я не смог больше сдерживаться, перекатил ее на живот, достаточно грубо схватил за соски и потянул к себе…
Так продолжалось всю ночь.
Рассвет уже прокрался в комнату, когда мы, изнуренные ночью любви, собрались наконец спать. Но прежде Сэм еще раз удобно устроилась у меня в паху.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17