Я вот все пытаюсь понять, почему ты меня так сильно ненавидишь?
— Это просто синдром Рида, — огрызнулся я. — Тебе нравится, когда тебя ненавидят, ведь ненависть вызывает уважение. Ты — бесповоротно чокнутый, на которого следует надеть смирительную рубашку, а потом утопить предпочтительно в самой глубокой точке Тихого океана и помянуть бурбоном со льдом.
Леонард приготовил напитки, вручил мне бокал, а затем направился к кушетке, накрытой леопардовой шкурой, и уселся на нее.
— От всех этих твоих злобных гадостей у меня появляется ужасная слабость, — пожаловался он. — В любую минуту я могу разразиться слезами.
— Икс-фактор, — сказал я. — Большой секрет, который ты хранишь. Вспомнил?
— Помню: вчера днем ты нес подобную ерунду, — согласился он. — Я по доброте душевной отнес ее за счет жары или повышенной влажности. Честное слово, старик, тебе нельзя нежиться на солнышке слишком долго. От этого у тебя растекаются мозги. Конечно, этому может быть чисто физиологическое объяснение: возможно, кости твоего черепа не толще листа бумаги.
— Сколько ты выложил Джордану наличными, когда он уходил отсюда? — пошел в наступление я.
— Что?! — Его глаза асфальтового цвета под набрякшими веками вдруг приняли настороженное выражение.
— Ты никак не мог забыть про Андерсона, — продолжал я, — и не хотел, чтобы Джордан распускал про тебя грязные сплетни, особенно в то время, когда решалось, будешь ты участвовать в этой библейской эпопее или нет. Поэтому ты заплатил ему, чтобы он держал рот на замке, и только потом понял, какую отмочил глупость. Откупившись от Клайва, ты подставил себя под шантаж. И именно по этой причине ты нанял меня.
Сказал, что желаешь, чтобы я заставил Джордана прекратить распускать не правдоподобные и гнусные сплетни, но в действительности надеялся, что я такого страху на него нагоню, что он не посмеет выставлять требования в дальнейшем. Правильно?
— Правильно. — Леонард издал слабый вздох. — Я понимаю, что гораздо умнее было бы рассказать тебе всю правду с самого начала, старик, особенно теперь, когда ты и так извлек ее наружу.
— Сколько ты ему дал?
— Пять тысяч.
— Наличными?
— Даже я не настолько глуп, чтобы выписать ему чек.
— Последние дни своей жизни Джордан размахивал пачкой денег перед носом у всех, кто хотел на нее взглянуть, — буркнул я. — Он оплатил наличными аренду самой дорогой квартиры и держал оставшиеся деньги при себе. Либо этот парень ничего не слышал о существовании банков, либо не доверял им. Тот, кто его убил, забрал пачку денег из его квартиры. — Я отхлебнул немного бурбона, который оказался самого что ни на есть лучшего качества и выдержки, и продолжал:
— Олтчек считает, что мотивом убийства было ограбление, но это никак не вяжется с котенком и твоей дружеской запиской, обвязанной вокруг его шеи. Может быть, убийца прихватил с собой деньги только для того, чтобы запутать следствие?
— Откуда мне знать? — с готовностью ответил Леонард. — Я целиком полагаюсь на тебя, Рик. Распутай это преступление и повесь его на Чарли Стерна, независимо от результатов расследования!
— Если Олтчек узнает, что ты дал Джордану пять кусков, он ни за что не поверит, что ты сделал это только по доброте сердечной, — поддел я его. — Он решит, что Джордан шантажировал тебя, а это чертовски подходящий мотив для убийства. Он также решит, что ты прихватил деньги с собой, пытаясь скрыть факт шантажа.
— А ты, случаем, не сказал ему, что именно я дал деньги Клайву?
— Нет, потому что я тогда еще не был в этом уверен, — утешил я Рида. — Теперь я знаю наверняка. Но если только лейтенанту станет известно, что я об этом знал, но ничего ему не сказал... — Я провел пальцем по горлу понятным каждому жестом. — Ты все больше и больше осложняешь мне жизнь, Леонард. В данный момент я не уверен, чем мне стоит пожертвовать: тобой или своей будущей карьерой.
К его бокалу с мартини с горящими глазами стала подкрадываться Мышка, поэтому он поставил его на коврик и некоторое время наблюдал, как котенок лакает спиртное.
— Не думаю, что чем-то смогу тебе помочь, старик, — сказал наконец Леонард. — Это твоя личная проблема, не так ли?
— Полагаю, так оно и есть, — резко ответил я. — Ты не будешь против, если я воспользуюсь твоим телефоном?
— Пользуйся. — Он с трудом сглотнул. — У меня будет время, чтобы собрать вещички до приезда лейтенанта?
Я повернулся к нему спиной, когда набирал номер, чтобы он как следует попотел.
— “Герберт Уолкер и компаньоны”, — сказал мне в ухо вкрадчивый голос с хрипотцой пару секунд спустя.
— Это Рик Холман, — сказал я. — У вас еще не все волосы поседели?
— Что?
— Я решил, что вы могли поседеть от беспокойства, поджидая моего звонка, — скромно пояснил я.
— Вчера вечером вы говорили со мной с таким энтузиазмом, что я забыла о вашем существовании, как только повесила трубку, — сказала Сара отстраненно.
— У меня в то время собралась компания поиграть в покер, — солгал я. — Сами понимаете, каково разговаривать, когда шесть любопытных ушей прислушиваются к каждому сказанному слову. Давайте начнем все сначала, Сара Кронин. Куда и в какое время мне заехать за вами?
— Трудно сказать. — Ее голос быстро оттаял. — Я снимаю квартиру с тремя другими девушками, а сегодня вечером они все будут дома. Если вы заедете за мной, наверняка они все втроем набросятся на вас, и мы никуда не уйдем, пока они не вытянут из вас всю биографию, вплоть до родимых пятен. Может, мне лучше приехать к вам домой?
— Звучит заманчиво, — заметил я и назвал ей свой адрес. — Увидимся около половины девятого.
Леонард одарил меня своей дьявольской улыбкой номер один.
(Крупный план: ответная реакция татарского хана, после того как он приговорил главного героя к смерти путем подвешивания его за ноги над ямой с изголодавшимися волками.) — Ну, ты меня заставил поволноваться, старик, — замурлыкал он. — Я уже чувствовал холодную сталь наручников на своих запястьях. Несомненно, у тебя извращенное чувство юмора.
— Несомненно, — согласился я. — Как ты считаешь, Айван Оллсоп задумал что-нибудь особенное для сегодняшней вечеринки в память Джордана?
— Кто знает, что происходит в фрейдистских джунглях его сознания? — пожал плечами Леонард. — Не сомневаюсь, Айван себе на уме, но подождем до вечера, тогда узнаем.
— Ты знал, что Джордан провел несколько месяцев в специальной лечебнице по поводу нервного срыва?
— Он мне говорил об этом.
— И про гиосцин тоже?
— Я предупреждал его, что играть с такими препаратами опасно и что ему следует обращаться к врачу всякий раз, как он почувствует к этому тягу. — Леонард покачал головой. — Временами Клайв становился упрямее главного режиссера. Говорил, что редко его принимает и что знает, как с ним обращаться. Когда у него действительно сдавали нервы, это — единственное средство, которое его успокаивало.
— А он принимал его, пока жил тут?
— Не думаю. Если и так, то я об этом не знал.
— А он взял его с собой, когда уезжал?
— Временами, старик, мне думается, что лучше разговаривать с лейтенантом Олтчеком, чем терпеть то, как ты копаешься в моем нижнем белье. Я полагаю, Клайв забрал с собой гиосцин, но я не обыскивал его багаж, чтобы в этом убедиться.
— Если ты предпочитаешь иметь дело с лейтенантом, — непринужденно сказал я, — я могу позвонить ему и сказать, что именно ты дал деньги Джордану.
— Рик, мне вдруг почему-то стали нравиться твои деликатные вопросы. — Леонард ласково погладил себя по голове. — Надеюсь, ты не забудешь сыграть сегодня вечером надлежащую роль.
— Что еще за роль? — удивленно спросил я.
— Специалиста по улаживанию неприятностей с шестизарядным револьвером у каждого бедра, с холодной улыбкой на губах, горящего желанием помочь своему выдающемуся клиенту, любвеобильному Леонарду Риду.
— Ты пропустил строчку о преданности правде и справедливости, — напомнил я ему. — Она шла как раз перед “любвеобильным Леонардом”.
Он недовольно надул свои полные губы.
— Временами, старик, я почти убежден, что ты горишь желанием доказать, будто это я убил беднягу Клайва.
Глава 10
Я вернулся домой около четырех часов и накормил котенка Леонарда, который, по видимости, устроился на постоянное место жительства у меня под кроватью. Потом я решил посвятить некоторое время медитации: когда тело находится в расслабленном состоянии, мозг получает возможность абсорбировать впечатления из подсознания и иногда приходит к очевидному и верному решению проблемы. Поэтому я растянулся на кровати в полной готовности к глубоким размышлениям и проснулся спустя три часа.
Стоя под душем, я с надеждой ждал, когда из подсознания появятся впечатления и помогут мне вычислить убийцу Джордана, но дождался лишь сильного позыва к спиртному, поэтому решил, что мое подсознание тоже, должно быть, заснуло. Я оделся как обычно, в надежде, что это будет приблизительно соответствовать определению Ливана Оллсопа “что-нибудь свободное”. Мой тридцать восьмой и поясная кобура лежали в верхнем ящике бюро, и я долго спорил сам с собой, прежде чем решить, что в них не будет необходимости. Даже если мерзкий громила Джон наставит на меня пушку, я решил, что Чарли Стерн будет держать его в ежовых рукавицах в чужом доме. Кроме того, присутствие совершенно незнакомого человека тоже будет сдерживающим фактором. Сара Кронин — интригующая блондинка, и все при ней, но я пригласил ее для собственной охраны и скрестил пальцы в надежде, что у нее не хватит мозгов об этом догадаться.
За две минуты до половины девятого раздался звонок в дверь, а десятью секундами позже я уже провожал Сару Кронин в гостиную, где с ее появлением почему-то стало светлее. Возможно, из-за того, что на девушке было надето ярко-розовое платье, которое любовно обволакивало каждый изгиб ее тела. Оно чувственно драпировало ее полные груди, не поддерживаемые лифчиком, и подчеркивало округлые бедра, слегка прилегая к ногам при каждом ее шаге. С ее мочек свисали огромные кольца из фальшивого золота.
— Как вы считаете, я нормально одета для вечеринки? — тихо спросила она.
— Просто потрясающе! — ответил я. — Не хотите ли присесть, пока я приготовлю нам что-нибудь выпить?
— Мне, пожалуйста, мартини.
Сара присела на кушетку и положила ногу на ногу. Подол ее платья задрался на пару дюймов, но не настолько сильно, чтобы у меня появился шанс разглядеть, какого цвета на ней трусики, если они вообще на ней имелись — их отсутствие меня нисколько бы не удивило. Мне пришлось напрячь всю силу воли, чтобы повернуться к ней спиной и пройти к бару. Там я приготовил два бокала и отнес снова к кушетке.
— А где именно состоится эта большая голливудская вечеринка? — поинтересовалась она.
— У Ливана Оллсопа.
— О! — У нее загорелись глаза. — Я считаю его великим актером! А кто еще там будет?
— Леонард Рид.
— Он тоже хороший артист. Когда я вижу его в кино, у меня всегда по спине мурашки бегают. У него такой пронзительный взгляд! Словно он любую женщину готов взять силой!
— Знакомство с ним может оказаться для вас большим сюрпризом, Сара, — сурово сказал я. — К тому же там будет еще некто по имени Чарли Стерн.
— Этот! — Она сморщила носик. — Я насмотрелась на него в конторе. У него ведь не все дома, верно?
— Что заставляет вас предполагать такое?
— В первый раз, когда я его увидела, он по пути к выходу остановился перед моим столом и спросил мое имя. Потом сказал, что ему нравится мой стиль, и предложил оставить работу и жить с ним. Сначала я подумала, что он шутит. Потом я заглянула в его маленькие гадкие глазки и увидела, что он совершенно серьезен. — Сара изящно передернулась. — Я инстинктивно почувствовала, что, если подниму его на смех, он прибегнет к физической силе. Поэтому я вежливо поблагодарила его и придумала парня по имени Джо — любовь всей моей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20