Внезапно он хлопнул себя шляпой по ноге и усмехнулся:
– В жизни не слышал ничего более спортивного! Сэр, мы будем счастливы воспользоваться вашим гостеприимством. Позволим Фламанду действовать. Если он слышит меня, на что я надеюсь, то оценит, что я предлагаю честную игру.
– Невзирая на то, что это чревато большой опасностью для вас?
– К черту опасность! Я готов рискнуть – мне доводилось рисковать куда сильнее. – Кирпично-красное лицо Рэмсдена буквально сияло. – К тому же здесь присутствует кое-кто, способный испортить Фламанду игру гораздо больше, чем Гаске. Я имею в виду этого парня. – Он указал на Г. М. – Не знаю, откуда он взялся, но он здесь, так что великому Фламанду лучше быть поосторожнее. Кстати, позвольте представить. Это сэр Генри Мерривейл. И… ах да, леди. Это мисс Чейн, а это… – он повернулся к Эльзе, – мисс… миссис…
– Миддлтон, – подсказал ее спутник, гордо расправив плечи и улыбаясь Эльзе, которая улыбнулась в ответ. – Миссис Миддлтон – моя жена.
– И мистер Миддлтон, – продолжал Рэмсден, потом подтолкнул вперед толстяка. – Это мистер Эрнест Хейуорд. Мы разговорились в автобусе по пути к самолету. Он был в Вашингтоне одновременно со мной более двадцати лет тому назад – во время первой администрации Вильсона. Думаю, Кен тоже был там тогда. – Он посмотрел на меня: – И наконец, мой друг мистер Блейк, который выглядит так, словно ему не помешало бы умыться.
Д'Андрье поклонился.
– Больше пассажиров в самолете не было?
– Подойдут еще трое. Я не знаю никого из них. Хотя погодите! Кажется, высокий тощий парень представился мне как парижский корреспондент лондонской «Рекорд». А теперь, сэр, если вы попросите ваших слуг принести наш багаж… Между прочим, Г. М., где ваша машина?
Слово «багаж» напомнило мне кое о чем. К этому времени Драммонд и двое других мстителей (если Провидение не послало их в другом направлении) должны были добраться до наших увязших автомобилей. Я мог себе представить, что они сказали Марселю. Следующим их шагом будет посещение замка. Если не принять меры, все трое изгоев будут схвачены – включая Г. М. Как ему указали в Уайтхолле, у него не было никаких полномочий. Если он попадет в передрягу, Уайтхолл будет только злорадствовать.
При этой мысли моя душа ушла в пятки.
– Месье д'Андрье, – заговорил я, прежде чем Г. М. успел ответить, – наши машины находятся у реки возле пристани. Но прежде чем вы приютите нас, будет честно предупредить вас, что нас преследует полиция.
Последовала пауза.
– В какую респектабельную компанию мы попали! – проворчал Хейуорд. – И что же вы натворили, молодой человек?
– Напал на полицейских. Уверяю вас, это было недоразумение. Сэр Джордж может поручиться за нашу… респектабельность. Когда они попытались остановить нашу машину, мы подумали, что это грабители, поэтому я атаковал того, кто выглядел вожаком. А потом, когда мы поехали дальше, появился сэр Генри и тоже напал на них. У нас не было дурных намерений, но они, должно быть, уверены, что все мы опасные преступники…
Д'Андрье смотрел на меня с явным интересом.
– Я знаком с неукротимым духом британцев, мистер Блейк, – заверил он меня, сочувственно цокая языком, – и полностью к вашим услугам. Что я могу для вас сделать?
– Конечно, вы понимаете, сэр, – продолжал я, бросая наживку, которая должна была привлечь эту форель, – что мы не возражаем против ареста, так как легко можем все объяснить. Но наверняка, с вашей точки зрения, присутствие в доме полиции испортит охоту. Фламанд возражает против этого, а вы следуете его указаниям. Поэтому, если полицейские придут сюда, и вы скажете им, что не видели нас…
– Огюст! – резко окликнул наш хозяин.
Появился мажордом с пышными усами и по-военному отсалютовал д'Андрье, чья маленькая фигурка застыла, как на парадном плацу.
– Пожалуйста, опишите нам этого «вожака», мистер Блейк.
Я описал агента разведки его величества, Харви Драммонда, сказав, что он детектив в штатском, сопровождаемый двумя полицейскими. Исподтишка поглядывая на Г. М., посасывающего пустую трубку, я увидел, как на его деревянном лице мелькнуло удовлетворение, и это выглядело ободряюще.
– Вы слышали, Огюст? – осведомился д'Андрье.
– Oui, mon colonel.
– Если этот человек придет сюда и попытается причинить неприятности, вы ничего не знаете. Если он будет настаивать, вероятно, лучше бросить его в реку.
Челюсть Хейуорда слегка отвисла. Моя, выражаясь фигурально, тоже.
– Вы великолепный хозяин, месье д'Андрье, – сказал я. – Но незачем заходить так далеко. Кроме того, должен предупредить вас, что этот человек весьма крут…
Маленький человечек в ермолке мечтательно возвел глаза к потолку:
– Когда много лет назад я имел честь служить республике в качестве полковника спаги, мне не раз приходилось сталкиваться с людьми, которых вы именуете «крутыми». Современная их разновидность меня не впечатляет. В наши дни появилась тенденция полагать, будто «крутость» в основном состоит из дурных манер. Думаю, это ошибка, и я отнюдь не уверен, что грубость лексикона прямо пропорциональна мужеству. Что касается Огюста, не беспокойтесь. Прежде чем стать моим ординарцем, а позднее слугой, он был чемпионом в тяжелом весе среди боксеров Французского иностранного легиона… Вы все поняли, Огюст?
– Да, мой полковник.
– Тогда, друзья мои, если вы проследуете к камину в библиотеке…
Послышался резкий стук дверного молотка, и мы повернулись. Огюст расправил плечи и пошел открывать. На пороге стоял чопорный француз, которого я принял за врача или юриста. У него были чисто выбритое лицо с резкими чертами и тяжелым подбородком и маленькие очки, сквозь которые он разглядывал нас из-под полей черной шляпы. Под мышкой он держал портфель, барабаня по нему другой рукой.
– Я принес плохие известия, месье, – обратился человек к Рэмсдену, говоря с типично средиземноморским акцентом. – Пилот сообщил мне, что наш самолет невозможно отремонтировать быстро и что этой ночью нам не удастся продолжить полет.
Глава 6
НЕВЕРОЯТНЫЙ ПАССАЖИР
Наш хозяин повел нас по коридору. Электрические лампы, прикрепленные к колоннам, только усиливали мрачность пустого помещения – тени в углах казались шевелящимися. Я нервно озирался, потом с усилием взял себя в руки. Д'Андрье открыл дверь слева, и мы очутились в просторной комнате с огромным камином, где весело потрескивал огонь. Это была гостиная, наполненная запахами кофе, портьер и политуры, которые присутствуют почти во всех французских гостиных, и обставленная белой с позолотой мебелью в стиле ампир. Но, по контрасту с аккуратным обликом хозяина, она выглядела неухоженной и почерневшей от сырости, как будто годами оставалась запертой. Очевидно, д'Андрье бывал здесь нечасто. Комнату освещали бра в стеклянных абажурах с хрустальными подвесками, а под окнами шумела река. Неуместным предметом казалась только голова суматранского леопарда над камином.
Огюст забрал промокшую верхнюю одежду у всех, кроме пришедшего последним, который чопорно стоял у камина, облаченный во все черное.
– Благодарю месье за любезный прием, – обратился он к нашему хозяину, – но ситуация просто невозможная. – Он говорил отрывистым голосом, постукивая пальцами по портфелю и расправляя плечи. – Пилот утверждает, что мы не сможем вылететь до завтра…
Вмешался Г. М. Зная его страсть к сленгу и крепким выражениям, я испытал облегчение, услышав сравнительно корректный французский.
– А радиотелефон? Как насчет его? У пилота должен быть радиотелефон. Пусть он сообщит о происшедшем в Париж, и за вами пришлют машину из Шартра или Орлеана.
– Он мог бы это сделать, месье, если бы какой-то негодяй не разбил радиотелефон. Я сам видел обломки.
Глаза д'Андрье блеснули вновь.
– Какая жалость! Но вы не должны меня оскорблять. А я буду глубоко оскорблен, друзья мои, если вы откажетесь провести ночь под моим кровом. Огюст! Вы знаете, что делать.
– Я снова благодарю месье за любезность, но это невозможно, – отозвался мужчина в очках. – Мне нужно быть в Париже рано утром. Я доктор Эбер – полицейский врач департамента Буш-дю-Рон из Марселя. – Он произнес это несколько напыщенно. – Я еду в Париж по официальному делу, и задержка была бы весьма некстати. Но едва ли необходимо проводить здесь ночь. У вас есть телефон?
– К сожалению, нет. Я не люблю телефоны и не нуждаюсь в них. Кроме того, было бы нелегко протянуть кабель так далеко через…
– Но ведь у вас имеется электричество.
– Да, месье доктор. Я всего лишь сказал, что у нас нет телефона. – Голос д'Андрье звучал учтиво, но взгляд стал суровым. – Ток подает моя собственная динамо-машина в подвале.
– А автомобиль у вас имеется?
– Нет. Понимаете, я отшельник. Провизию мне доставляют дважды в неделю на телеге из Орлеана. В тех редких случаях, когда я покидаю дом, я езжу верхом. – Он задумался. – В моей конюшне на… на Большой земле есть несколько хороших лошадей. Вы наездник, месье? Я предпочел бы не выпускать Грома или Трефовую Даму при такой погоде, но если вы настаиваете…
– Я не езжу верхом, – прервал Эбер. Тем не менее он оживился, повернулся к нам и заговорил по-английски, иногда запинаясь: – Кто-нибудь из вас, джентльмены, умеет обращаться с лошадью? Пусть он отправится в ближайшую деревню и приведет автомобиль.
– Я умею, – признался Миддлтон, – но будь я проклят, если сделаю это. Существует ли реальная причина, доктор, для скачки в духе Пола Ривира? У нас чудесный хозяин и великолепный дом. К чему рыпаться? Кроме того, я хочу посмотреть, что произойдет. Верно, Эльза?
Даже Хейуорд одобрительно кивнул. Он сидел на стуле в углу, расставив колени, и, если бы не очки и короткий серебристый «помпадур» на голове, выглядел бы точь-в-точь как дворецкий из салонной комедии. При этом в нем ощущались достоинство и твердость. На нем были мешковатый костюм горчичного цвета, голубой галстук и такой же расцветки носки. Каждый раз, когда он улыбался, уголки его рта приподнимались, как края полумесяца, а глаза прищуривались.
– Я не верю в эту чушь, – заговорил он приятным голосом, разминая в пальцах сигару. – Повторяю, Рэмсден, кто-то вас разыгрывает. Я ожидаю встретить здесь этого мошенника не больше, чем… ну, скажем, единорога. Но, как сказал мистер Миддлтон, к чему рыпаться? У нас превосходный хозяин, веселая компания и «Рёдерер» 1921 года. Так что, друзья мои, я вполне удовлетворен. – Он вставил в рот сигару. – Почему, доктор Эбер, вы так стремитесь уехать?
– Я мог бы спросить, – вежливо отозвался Эбер, – почему вы так стремитесь остаться, но не стану этого делать. Zut! – неожиданно рявкнул он. – Вам известно, что знаменитый преступник угрожал лететь с нами в самолете. Вчера вечером об этом сообщили все марсельские газеты.
– Нам известно и побольше этого, – проворчал Рэмсден. – Покажите ему письмо, месье д'Андрье.
Доктор прочитал письмо, и его лицо пожелтело.
– И никто из вас ничего не предпринял? Вы что, с ума сошли? Неужели вы даже не вызвали полицию?
Хейуорд пошевелился на стуле.
– Не будем начинать все заново. Напротив, доктор, если кто-то из полицейских здесь появится, дворецкому приказано вышвырнуть его пинком пониже спины. Теперь все довольны?
Молодой Миддлтон, раскачиваясь на каблуках, что-то бормотал по-немецки озадаченной Эльзе и выглядел почти таким же довольным, как д'Андрье.
– Попробую выдвинуть несколько догадок, – сказал он. – Для начала заявляю, что мистер Хейуорд – это Гаске.
– Что? – воскликнул Рэмсден, повернувшись к нему. – Почему?
– Потому что я пишу детективы, – откровенно признался Миддлтон. – Они не слишком известны и, вероятно, не слишком хороши. Но я повторяю, что он должен быть Гаске.
Хейуорд усмехнулся, выглядев польщенным.
– Ну, я мог бы им быть, – согласился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– В жизни не слышал ничего более спортивного! Сэр, мы будем счастливы воспользоваться вашим гостеприимством. Позволим Фламанду действовать. Если он слышит меня, на что я надеюсь, то оценит, что я предлагаю честную игру.
– Невзирая на то, что это чревато большой опасностью для вас?
– К черту опасность! Я готов рискнуть – мне доводилось рисковать куда сильнее. – Кирпично-красное лицо Рэмсдена буквально сияло. – К тому же здесь присутствует кое-кто, способный испортить Фламанду игру гораздо больше, чем Гаске. Я имею в виду этого парня. – Он указал на Г. М. – Не знаю, откуда он взялся, но он здесь, так что великому Фламанду лучше быть поосторожнее. Кстати, позвольте представить. Это сэр Генри Мерривейл. И… ах да, леди. Это мисс Чейн, а это… – он повернулся к Эльзе, – мисс… миссис…
– Миддлтон, – подсказал ее спутник, гордо расправив плечи и улыбаясь Эльзе, которая улыбнулась в ответ. – Миссис Миддлтон – моя жена.
– И мистер Миддлтон, – продолжал Рэмсден, потом подтолкнул вперед толстяка. – Это мистер Эрнест Хейуорд. Мы разговорились в автобусе по пути к самолету. Он был в Вашингтоне одновременно со мной более двадцати лет тому назад – во время первой администрации Вильсона. Думаю, Кен тоже был там тогда. – Он посмотрел на меня: – И наконец, мой друг мистер Блейк, который выглядит так, словно ему не помешало бы умыться.
Д'Андрье поклонился.
– Больше пассажиров в самолете не было?
– Подойдут еще трое. Я не знаю никого из них. Хотя погодите! Кажется, высокий тощий парень представился мне как парижский корреспондент лондонской «Рекорд». А теперь, сэр, если вы попросите ваших слуг принести наш багаж… Между прочим, Г. М., где ваша машина?
Слово «багаж» напомнило мне кое о чем. К этому времени Драммонд и двое других мстителей (если Провидение не послало их в другом направлении) должны были добраться до наших увязших автомобилей. Я мог себе представить, что они сказали Марселю. Следующим их шагом будет посещение замка. Если не принять меры, все трое изгоев будут схвачены – включая Г. М. Как ему указали в Уайтхолле, у него не было никаких полномочий. Если он попадет в передрягу, Уайтхолл будет только злорадствовать.
При этой мысли моя душа ушла в пятки.
– Месье д'Андрье, – заговорил я, прежде чем Г. М. успел ответить, – наши машины находятся у реки возле пристани. Но прежде чем вы приютите нас, будет честно предупредить вас, что нас преследует полиция.
Последовала пауза.
– В какую респектабельную компанию мы попали! – проворчал Хейуорд. – И что же вы натворили, молодой человек?
– Напал на полицейских. Уверяю вас, это было недоразумение. Сэр Джордж может поручиться за нашу… респектабельность. Когда они попытались остановить нашу машину, мы подумали, что это грабители, поэтому я атаковал того, кто выглядел вожаком. А потом, когда мы поехали дальше, появился сэр Генри и тоже напал на них. У нас не было дурных намерений, но они, должно быть, уверены, что все мы опасные преступники…
Д'Андрье смотрел на меня с явным интересом.
– Я знаком с неукротимым духом британцев, мистер Блейк, – заверил он меня, сочувственно цокая языком, – и полностью к вашим услугам. Что я могу для вас сделать?
– Конечно, вы понимаете, сэр, – продолжал я, бросая наживку, которая должна была привлечь эту форель, – что мы не возражаем против ареста, так как легко можем все объяснить. Но наверняка, с вашей точки зрения, присутствие в доме полиции испортит охоту. Фламанд возражает против этого, а вы следуете его указаниям. Поэтому, если полицейские придут сюда, и вы скажете им, что не видели нас…
– Огюст! – резко окликнул наш хозяин.
Появился мажордом с пышными усами и по-военному отсалютовал д'Андрье, чья маленькая фигурка застыла, как на парадном плацу.
– Пожалуйста, опишите нам этого «вожака», мистер Блейк.
Я описал агента разведки его величества, Харви Драммонда, сказав, что он детектив в штатском, сопровождаемый двумя полицейскими. Исподтишка поглядывая на Г. М., посасывающего пустую трубку, я увидел, как на его деревянном лице мелькнуло удовлетворение, и это выглядело ободряюще.
– Вы слышали, Огюст? – осведомился д'Андрье.
– Oui, mon colonel.
– Если этот человек придет сюда и попытается причинить неприятности, вы ничего не знаете. Если он будет настаивать, вероятно, лучше бросить его в реку.
Челюсть Хейуорда слегка отвисла. Моя, выражаясь фигурально, тоже.
– Вы великолепный хозяин, месье д'Андрье, – сказал я. – Но незачем заходить так далеко. Кроме того, должен предупредить вас, что этот человек весьма крут…
Маленький человечек в ермолке мечтательно возвел глаза к потолку:
– Когда много лет назад я имел честь служить республике в качестве полковника спаги, мне не раз приходилось сталкиваться с людьми, которых вы именуете «крутыми». Современная их разновидность меня не впечатляет. В наши дни появилась тенденция полагать, будто «крутость» в основном состоит из дурных манер. Думаю, это ошибка, и я отнюдь не уверен, что грубость лексикона прямо пропорциональна мужеству. Что касается Огюста, не беспокойтесь. Прежде чем стать моим ординарцем, а позднее слугой, он был чемпионом в тяжелом весе среди боксеров Французского иностранного легиона… Вы все поняли, Огюст?
– Да, мой полковник.
– Тогда, друзья мои, если вы проследуете к камину в библиотеке…
Послышался резкий стук дверного молотка, и мы повернулись. Огюст расправил плечи и пошел открывать. На пороге стоял чопорный француз, которого я принял за врача или юриста. У него были чисто выбритое лицо с резкими чертами и тяжелым подбородком и маленькие очки, сквозь которые он разглядывал нас из-под полей черной шляпы. Под мышкой он держал портфель, барабаня по нему другой рукой.
– Я принес плохие известия, месье, – обратился человек к Рэмсдену, говоря с типично средиземноморским акцентом. – Пилот сообщил мне, что наш самолет невозможно отремонтировать быстро и что этой ночью нам не удастся продолжить полет.
Глава 6
НЕВЕРОЯТНЫЙ ПАССАЖИР
Наш хозяин повел нас по коридору. Электрические лампы, прикрепленные к колоннам, только усиливали мрачность пустого помещения – тени в углах казались шевелящимися. Я нервно озирался, потом с усилием взял себя в руки. Д'Андрье открыл дверь слева, и мы очутились в просторной комнате с огромным камином, где весело потрескивал огонь. Это была гостиная, наполненная запахами кофе, портьер и политуры, которые присутствуют почти во всех французских гостиных, и обставленная белой с позолотой мебелью в стиле ампир. Но, по контрасту с аккуратным обликом хозяина, она выглядела неухоженной и почерневшей от сырости, как будто годами оставалась запертой. Очевидно, д'Андрье бывал здесь нечасто. Комнату освещали бра в стеклянных абажурах с хрустальными подвесками, а под окнами шумела река. Неуместным предметом казалась только голова суматранского леопарда над камином.
Огюст забрал промокшую верхнюю одежду у всех, кроме пришедшего последним, который чопорно стоял у камина, облаченный во все черное.
– Благодарю месье за любезный прием, – обратился он к нашему хозяину, – но ситуация просто невозможная. – Он говорил отрывистым голосом, постукивая пальцами по портфелю и расправляя плечи. – Пилот утверждает, что мы не сможем вылететь до завтра…
Вмешался Г. М. Зная его страсть к сленгу и крепким выражениям, я испытал облегчение, услышав сравнительно корректный французский.
– А радиотелефон? Как насчет его? У пилота должен быть радиотелефон. Пусть он сообщит о происшедшем в Париж, и за вами пришлют машину из Шартра или Орлеана.
– Он мог бы это сделать, месье, если бы какой-то негодяй не разбил радиотелефон. Я сам видел обломки.
Глаза д'Андрье блеснули вновь.
– Какая жалость! Но вы не должны меня оскорблять. А я буду глубоко оскорблен, друзья мои, если вы откажетесь провести ночь под моим кровом. Огюст! Вы знаете, что делать.
– Я снова благодарю месье за любезность, но это невозможно, – отозвался мужчина в очках. – Мне нужно быть в Париже рано утром. Я доктор Эбер – полицейский врач департамента Буш-дю-Рон из Марселя. – Он произнес это несколько напыщенно. – Я еду в Париж по официальному делу, и задержка была бы весьма некстати. Но едва ли необходимо проводить здесь ночь. У вас есть телефон?
– К сожалению, нет. Я не люблю телефоны и не нуждаюсь в них. Кроме того, было бы нелегко протянуть кабель так далеко через…
– Но ведь у вас имеется электричество.
– Да, месье доктор. Я всего лишь сказал, что у нас нет телефона. – Голос д'Андрье звучал учтиво, но взгляд стал суровым. – Ток подает моя собственная динамо-машина в подвале.
– А автомобиль у вас имеется?
– Нет. Понимаете, я отшельник. Провизию мне доставляют дважды в неделю на телеге из Орлеана. В тех редких случаях, когда я покидаю дом, я езжу верхом. – Он задумался. – В моей конюшне на… на Большой земле есть несколько хороших лошадей. Вы наездник, месье? Я предпочел бы не выпускать Грома или Трефовую Даму при такой погоде, но если вы настаиваете…
– Я не езжу верхом, – прервал Эбер. Тем не менее он оживился, повернулся к нам и заговорил по-английски, иногда запинаясь: – Кто-нибудь из вас, джентльмены, умеет обращаться с лошадью? Пусть он отправится в ближайшую деревню и приведет автомобиль.
– Я умею, – признался Миддлтон, – но будь я проклят, если сделаю это. Существует ли реальная причина, доктор, для скачки в духе Пола Ривира? У нас чудесный хозяин и великолепный дом. К чему рыпаться? Кроме того, я хочу посмотреть, что произойдет. Верно, Эльза?
Даже Хейуорд одобрительно кивнул. Он сидел на стуле в углу, расставив колени, и, если бы не очки и короткий серебристый «помпадур» на голове, выглядел бы точь-в-точь как дворецкий из салонной комедии. При этом в нем ощущались достоинство и твердость. На нем были мешковатый костюм горчичного цвета, голубой галстук и такой же расцветки носки. Каждый раз, когда он улыбался, уголки его рта приподнимались, как края полумесяца, а глаза прищуривались.
– Я не верю в эту чушь, – заговорил он приятным голосом, разминая в пальцах сигару. – Повторяю, Рэмсден, кто-то вас разыгрывает. Я ожидаю встретить здесь этого мошенника не больше, чем… ну, скажем, единорога. Но, как сказал мистер Миддлтон, к чему рыпаться? У нас превосходный хозяин, веселая компания и «Рёдерер» 1921 года. Так что, друзья мои, я вполне удовлетворен. – Он вставил в рот сигару. – Почему, доктор Эбер, вы так стремитесь уехать?
– Я мог бы спросить, – вежливо отозвался Эбер, – почему вы так стремитесь остаться, но не стану этого делать. Zut! – неожиданно рявкнул он. – Вам известно, что знаменитый преступник угрожал лететь с нами в самолете. Вчера вечером об этом сообщили все марсельские газеты.
– Нам известно и побольше этого, – проворчал Рэмсден. – Покажите ему письмо, месье д'Андрье.
Доктор прочитал письмо, и его лицо пожелтело.
– И никто из вас ничего не предпринял? Вы что, с ума сошли? Неужели вы даже не вызвали полицию?
Хейуорд пошевелился на стуле.
– Не будем начинать все заново. Напротив, доктор, если кто-то из полицейских здесь появится, дворецкому приказано вышвырнуть его пинком пониже спины. Теперь все довольны?
Молодой Миддлтон, раскачиваясь на каблуках, что-то бормотал по-немецки озадаченной Эльзе и выглядел почти таким же довольным, как д'Андрье.
– Попробую выдвинуть несколько догадок, – сказал он. – Для начала заявляю, что мистер Хейуорд – это Гаске.
– Что? – воскликнул Рэмсден, повернувшись к нему. – Почему?
– Потому что я пишу детективы, – откровенно признался Миддлтон. – Они не слишком известны и, вероятно, не слишком хороши. Но я повторяю, что он должен быть Гаске.
Хейуорд усмехнулся, выглядев польщенным.
– Ну, я мог бы им быть, – согласился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30