Сэр Генри кашлянул.
— Ответ пришел?
— Нет. Пока нет.
— Надеюсь, они ничего не пропустят. Вернемся к убийству миссис Констебль. Даже Мастерс вынужден теперь согласиться, что это было убийство. Эта странная история в оранжерее, о которой рассказал нам Сандерс. Вы тщательно осмотрели дом и окрестности? Отпечатки пальцев, потерянные запонки от манжет и черт знает что еще?
— Да. Тщательно осмотрели.
— Нашли что-нибудь?
— Нет. Ничего. Мы осмотрели каждый уголок в комнате миссис Констебль, каждый закоулочек во всем доме и не нашли абсолютно ничего. Отпечатки пальцев? Ха, ха! Их масса. Все в то или иное время заходили в ее комнату.
Он наклонился вперед и постучал ножом о стол.
— Бедная женщина! Лежала на кровати в ночной рубашке, в том самом розовом халате, постель в беспорядке. Нет сомнения, что она пыталась бороться, изо всех сил бороться! Доктор может подтвердить…
— Минуточку! Вы говорите о какой-то драке?
Инспектор заколебался и взглянул на Сандерса.
— Я бы этого не сказал, — задумчиво проговорил доктор, и перед его глазами возник образ женщины, лежащей на кровати. — Во всяком случае, не было никаких следов драки или чего-либо подобного. Скорее, это было похоже на борьбу, которую ведет человек с каким-либо приступом. Помните, как она описывала поведение своего мужа в холле за несколько секунд до приступа? Вот что-то в этом роде.
В просторном зале внезапно повеяло холодом.
— Так, — констатировал Г.М., — но давайте подумаем над конкретными возможностями. Могло ли так случиться, что кто-то проник в ее комнату?
Сандерс задумался.
— Мы с инспектором разговаривали на эту тему. Существует какая-то минимальная возможность, но я лично в ней сомневаюсь. Последний раз я видел Мину Констебль живой в половине двенадцатого. Выходя из ее комнаты, я запер дверь в ванную, потом дверь, ведущую в спальню, и сунул ключ в карман. Потом в течение пятнадцати минут я сидел на лестнице. Без четверти двенадцать, когда я спустился вниз, стал звонить телефон. Я ответил на вопросы журналистов и через две-три минуты опять уже был наверху. Конечно, это была не «герметично закрытая комната». Замок в двери довольно старый, и почти любой легко мог с ним справиться. Например, в то время, когда я сидел на ступенях, кто-то мог войти внутрь через ванную. Потом убийца мог выйти назад тем же путем. На это существует много способов — ключ, находящийся внутри комнаты, повернуть снаружи. Я согласен. Но если ее смерть наступила в результате применения физической силы во время моего пятнадцатиминутного пребывания на лестнице, я совершенно убежден, что должен был что-то услышать.
— Хм-м-м-м. Ты сидел далеко от двери, сынок?
— Нет, примерно на расстоянии семи футов. И если она, как говорит Мастерс, боролась с кем-то, я должен был что-то услышать.
— Это разумно. Подождите, — буркнул Г.М. Мастерсу, который пытался что-то сказать. — Не было слышно ни малейшего шума?
— Нет. Ничего. Что означает, что нападение было совершено именно в течение тех двух-трех минут, когда я разговаривал по телефону. Я согласен с этим. В этом случае убийца должен был проникнуть через запертую дверь, после короткой борьбы убить миссис Констебль способом, не оставляющим следов, и исчезнуть из комнаты. Да, убийца мог это сделать. И даже, как я уже говорил, оставить за собой дверь, запертую на ключ. Но у него было бы исключительно мало времени на свои действия.
— Следовательно, она умерла в одиночестве… — задумчиво сказал Г.М., — как и ее муж.
Лицо Мастерса неожиданно стало мягким и добродушным. Удивленный этой неожиданной переменой, Г.М. недоверчиво и подозрительно смотрел на него.
— Минуточку, сэр, — сказал старший инспектор. — Вы сказали, что в воскресенье вечером только два человека были в Форвейзе: Миссис Констебль и доктор Сандерс. Вы уверены, что там не было кого-то третьего?
— Не уверен. Ведь мы еще не решили, не почтил ли Форвейз своим присутствием астральный призрак Пенника.
Короткий эпитет Мастерса превратил астральный призрак Пенника в нечто не вполне элегантное.
— …Я в состоянии доказать, да, доказать, что там был третий человек.
— Мы слушаем…
— Вы помните две зеленые свечи на комоде в комнате мистера Констебля?
— Я помню, — буркнул Г.М., глаза его сузились.
— Прежде чем покинуть Форвейз в воскресенье вечером, мы оба заглянули в комнату Пенника, но этот тип уже сбежал. Вы помните? Потом мы также заглянули в комнату мистера Констебля. Так? Тогда вы обратили мое внимание на две зеленые свечи и показали, что они сгорели примерно наполовину.
— Да? И что же?
Мастерс выпрямился на стуле.
— После смерти миссис Констебль эти самые свечи были сгоревшими больше, чем наполовину.
Глава четырнадцатая
— Я не очень понимаю, какое это может иметь отношение к нам, — продолжал Мастерс — Или к смерти обоих Констеблей? Это даже не какой-то конкретный след. — Он смущенно засмеялся. — Разумеется, я признаю, что у меня самого есть несколько идей. Сначала мне пришли в голову отравленные свечи. Я читал какой-то рассказ, где один тип был убит именно таким способом. Но доктор Сандерс клянется, что ни одна из жертв не была отравлена ядом в жидком, твердом или газообразном состоянии. Мне этого достаточно.
Он задумчиво потер лоб.
— Может быть, это не имеет никакого отношения к убийствам, но, по моему мнению, свидетельствует о том, что в воскресенье вечером в Форвейзе находился кто-то третий. Сэр Генри и я вышли из этого дома последними, и в то время свечи были в таком же состоянии, как после смерти мистера Констебля. Я думаю, вы не пользовались ими, доктор?
— Нет. Разумеется, нет.
— Та-ак, — старший инспектор ненадолго задумался. — Я не вижу причины, по которой миссис Констебль могла бы их зажигать. Сейчас. Я знаю, что вы хотите сказать. Она могла это сделать. Согласен. Но зачем? Мне не кажется это правдоподобным. Нет. Только в случае самоубийства. Но ведь свечи не отравлены, следовательно, не могли никого убить. О, клянусь Богом, скоро меня отправят в сумасшедший дом!
— Это конец, — наконец отозвался Г.М.
— Чей конец?
— Свечей. Я уверен, что, наконец, на правильном пути. Там были какие-либо отпечатки пальцев?
— Нет.
— И какие-либо новые пятна стеарина? Похожие на те, которые мы нашли в комнате Констебля?
— Ни пятнышка.
Сэр Генри недовольно проворчал:
— Да. Так я и предполагал. На сей раз, убийца был более осторожен.
— Более осторожен? — быстро подхватил Мастерс. — Значит, он был там в воскресенье вечером, не так ли? Вот это заявление, сэр! Если вы догадываетесь, каким образом было совершено убийство, или каким чудом этот проклятый Пенник мог одновременно быть в двух местах, или что значат эти чертовы свечи, прошу вас сказать об этом прямо, а не тянуть кота за хвост. У меня сегодня неподходящее настроение.
Сэр Генри громко кашлянул.
— Честно говоря, у меня соответственное настроение. Вам не знакомо такое чувство, инспектор, что вы находитесь на грани какого-то открытия, еще чуть-чуть, еще немножечко и… Почти! Это все. Похоже на то, когда кто-то пытается подробно вспомнить сон. Лучше скажите мне еще одну вещь, а потом я вам расскажу нечто любопытное. Вы нашли этот большой альбом с вырезками и заметками миссис Констебль?
— Нет.
— А искали тщательно?
— Вопрос! Искали ли мы тщательно? — повторил Мастерс с нескрываемым сарказмом. — Комиссар, его люди и я просмотрели каждую щель в этом проклятом доме! Каждую щель. И ничего не нашли. Но это меня нисколько не удивило. Под конец уик-энда все гости разъехались вместе с багажом. Таким образом и улетучился альбом в чемодане или дорожной сумке. Кто-то его увез.
— Вполне возможно. Да. У меня есть только одно принципиальное возражение: я в это просто не верю. Я уже говорил и повторяю еще раз: Мина Констебль спрятала этот альбом. Это было написано на ее лице, когда я ее спросил. И могу поспорить на кружку пива, что он по-прежнему находится в доме.
Старший инспектор с усилием сдержал готовый вырваться гнев, вызванный неверием в его профессиональную скрупулезность.
— Доктор! — возвысил он голос. — Только вы видели этот альбом. Каких он размеров?
Сандерс задумался.
— Примерно восемнадцать дюймов высоты, дюйм толщины и около двадцати дюймов ширины.
— Восемнадцать дюймов… — Мастерс поднял руку на соответствующую высоту, — и около двадцати ширины. Это колосс, а не альбом. Он просто бросается в глаза. К тому же, в массивном переплете под кожу. Да, правильно, она не могла его сжечь или уничтожить. Кроме того, миссис Констебль вообще не покидала дом. Сэр Генри, а где, по-вашему, спрятан этот альбом?
— Не знаю, сынок. Просто я старый упрямец.
— Это для меня не новость. Вы думаете, что из этого альбома вы могли бы узнать, как был устроен весь этот фокус-покус?
— Да, приблизительно.
— Если так, то такую вещь следует закупить в интересах народа и поместить в Британский Музей! Во-первых, она содержит описание чего-то, что абсолютно невидимо. Во-вторых, объясняет тайну, почему две зеленых свечи каждый раз выгорают на полдюйма, когда кто-то умирает. В-третьих, мы узнаем из него, как Пенник может одновременно находиться в двух местах сразу: в баре деревенской гостиницы и в оранжерее дома, лежащего на расстоянии четырех миль оттуда…
— Хм-м. Вы совершенно правы. Пенник задал нам задачу. Впрочем, может быть, гораздо менее сложную, чем нам кажется. Я немного наблюдал за ним и…
— Немного наблюдал за ним? — повторил, как эхо, Мастерс — Но ведь вы его еще не видели! Когда мы приехали в «Черный Лебедь», этот чертов Пенник спрятался от нас. До сих пор вы ни разу его не видели.
— В том-то и дело, что видел, — спокойно заявил сэр Генри.
Он снял очки, что сразу сделало его глаза скрытыми и далекими, а лицо стало совершенно чужим. Он поднес стекла к свету, осмотрел их и снова надел очки. Однако на одну минуту как Сандерс, так и Мастерс увидели истинное лицо Старика.
— В том-то и дело, что я видел его, — повторил он. — Так же, как и Чейз, в некой интересной, впрочем, ситуации, я не встречался с ним, но его видел.
— Когда, где?
— Вчера ночью в Золотом Зале отеля «Коринтиан». Это такой фешенебельный ресторан. Вот как хорошо ко мне относятся дома! У меня две дочери, которым доставляет огромное удовольствие, если они не дают мне выспаться. Каждый мой бессонный час — для них выигрыш. Вытащили меня после театра ужинать. И кого же мы увидели за столиком? Германа Пенника во всем своем великолепии, любезничающего с барышней на выданье. Он ужинал в обществе Вики Кин.
Старший инспектор протяжно свистнул.
Сандерс подумал, существует ли на свете хоть один человек, достойный доверия. Он взглянул на Г.М., но выражение его лица было еще более непроницаемо, чем обычно.
— Ну и что из того? — небрежно пожал он плечами. Однако почувствовал в сердце острый укол ревности. — Кто может запретить ей делать это? Сегодня вечером и я иду с ней ужинать. Правда, такие рестораны, как «Коринтиан», не по моему карману.
— А может быть, — взволнованно вмешался старший инспектор, — эта молодая дама в сговоре с Пенником и…
Но Г.М. взмахом руки отверг его идею.
— Ерунда! Пенник ни с кем не в сговоре, это одинокий волк. Вы не видите, к чему я веду? В фешенебельном ресторане сидела Виктория. Элегантная, красивая, глаз не оторвать. И атмосфера соответствующая, не правда ли? Однако она была панически напугана. И все время исподтишка наблюдала за Пенником, даже когда он подзывал, официанта.
Он замолчал.
— А если вести речь о Пеннике, то было видно, что его тоже что-то мучает. Хотя ресторан оборудован роскошно — позолота, плюш и Бог знает что еще, но помещение он занимает небольшое. Когда там много посетителей, и нормальному человеку трудно выдержать, не говоря уж о Пеннике. Ведь он сам вам говорил, что не переносит закрытых помещений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37