имею возможности.
— Например? — спросил Олег, гладя на дорогу.
" — Не буду оригинальничать, — призналась Надежда, — меня очень интересует вся эта цепочка убийств, которая задела и вашего директора…
— Ах вот вы о чем… — помрачнел Олег.
— Именно об этом. Вы, конечно, посчитаете меня просто любопытной обывательницей, ищущей острых ощущений и с этой целью смотрящей все подряд криминальные новости, но это не совсем так. Так что сделайте мне одолжение, давайте побеседуем, пока едем, все равно вам деваться некуда.
Олег недовольно хмыкнул, но промолчал.
— Можете не выдавать мне никаких секретов, поговорим о том, что знают все, что сообщалось в средствах массовой информации.
Я хочу знать ваше мнение, как компетентного человека: считаете ли вы, что все убийства действительно связаны между собой?
— Может, и связаны, — неохотно согласился Олег, — но пусть о них о всех болит голова у милиции, а мне бы со своим убийством разобраться. Это Каморный пусть разводит там турусы на колесах, ох, извиняюсь, Каморный уже из игры выбыл.., так найдется у них еще кто-нибудь, чтобы ажиотаж поддерживать вокруг этих убийств!
— Ну хорошо, — примирительно заговорила Надежда, — давайте говорить только об одном убийстве — вашего директора Аркадия Бураго. Вы, я так понимаю, составили, так сказать, психологический портрет убийцы, этой учительницы?
— Составили, — угрюмо пробормотал Олег. — На вид нормальная женщина, одинокая только и довольно нелюдимая.
— Угу, на учете в психдиспансере не состояла, иначе бы ей детей не доверили, так ведь?
— Да, здоровая была.
— Но разве здоровый человек может вот просто так, за здорово живешь, расстрелять в упор свою жертву?
— Расстрелять-то он может, — протянул Олег, — да не в нашем случае, потому что там охрана стояла вооруженная и шансов уйти живой у нее не было никаких.
— Вот! — обрадовалась Надежда. — И я об этом же. То есть что делал в этом случае инстинкт самосохранения, который присущ каждому нормальному человеку? ;
— Крепко спал, — прямо высказался Олег.
— Можно пренебречь инстинктом самосохранения, допустим, если очень ненавидеть свою жертву. Но в нашем случае этого не было, потому что вы, я думаю, точно доказали, то Валерия Петровна не могла ненавидеть вашего директора, потому что никогда с ним не встречалась, то есть вообще никак не пересекалась.
— Да-да, конечно.
— Я вам больше скажу: я абсолютно уверена, что при вскрытии покойной Анищенко эксперты не нашли в ее организме ни малейшего следа наркотиков и вообще никаких лекарств!
— Точно, — в голосе Олега появились заинтересованные нотки.
— Ну так можете вы мне определенно сказать, что же с ней произошло? Зачем она это сделала?
— Черт ее знает, — честно ответил Олег.
— Ну тогда слушайте меня. Я нарочно начала издалека, чтобы подвести вас к одной мысли. Вы небось производили обыск в ее квартире на улице Братьев Васильевых?
— Как вам сказать.., официально обыск производила милиция.., но мы там тоже побывали, так сказать, по негласному соглашению с милицией нам разрешили.
— И когда вы беседовали с ее окружением, вам никто не рассказывал, что Валерия.
Петровна интересовалась.., ну, колдовством, белой магией и так далее? Дома у нее вы никаких материалов не нашли?
— Вы знаете, — оживился Олег, — что-то такое было. Дома мы нашли книжки по трансакциональному анализу, что-то про карму…
И сослуживцы ее говорили, что раньше она этим интересовалась, а в последнее время перестала упоминать. Она вообще в последнее время как-то от людей отдалилась, все одна да одна была. Там злые языки говорили, что это оттого, что она с директрисой интерната конфликтовала.
— Директриса, я думаю, тут ни при чем, — решительно высказалась Надежда. — Так вот, слушайте. Занятия в интернате заканчиваются часа в два, стало быть в три учителя уже свободны. У вас есть сведения, что Валерия Петровна делала с трех часов и до вечера? Когда она возвращалась домой, во сколько?
— Это трудно выяснить, потому что жила она одна, а соседи ведь не каждый день ее на лестнице встречали. По-разному она домой возвращалась, иногда в четыре часа дня, а иногда — в семь вечера. А где она бывала — никто не знает.
— Так я вам могу сказать, где она бывала по понедельникам и вторникам. Она ходила на занятия к тибетскому магу Ранбану Санмину в Центр культуры и отдыха, который находится недалеко от вашего дома у Московских ворот.
— Точно?
— Абсолютно точно. И знаете что, Олег, давайте-ка постоим немножко, чтобы вы не отвлекались на вождение, и я вам все вкратце объясню.
Олег беспрекословно согласился, он вообще поглядывал на Надежду с уважением. Он пристроил машину в небольшом тупичке, и Надежда коротко и сжато рассказала ему про трех типов, которых она видела в метро, про то, как подняла брошенный Валерией Петровной буклет и проследила ее до дома, а также про то, как она ходила узнавать насчет мага, и что буклет оказался оплаченным пропуском на специальные занятия к тибетскому магу Ранбану, как его там дальше, язык сломаешь…
— И что это доказывает? — недоверчиво щурился Олег.
— Пока это мало что доказывает, — признала Надежда. — Видела их в метро одна я, то есть только я заметила, что с этими людьми что-то не так и потом смогла связать их с убийствами. Теперь перехожу собственно к делу.
Девушка в Центре отдыха посылала меня к какой-то Белле Александровне, сказала, что у нее списки групп и вообще весь учет. Я, разумеется, к ней не пошла и не пойду, потому что там стали бы меня спрашивать, кто такая моя приятельница, как ее фамилия. А если бы я назвала фамилию Анищенко, то, надо думать, недолго бы после этого прожила.
— Вы так считаете?
— Да, потому что, в отличие от вас, убеждена, что я права и у тибетского мага занятия не простые, дело там нечисто. Понимаю, что мои утверждения кажутся вам пока голословными, но вот если бы каким-то образом поинтересоваться этими списками.., осторожненько так снять копии.., так, чтобы никто ничего не заподозрил. Есть у вас, наверное, такие специалисты?
— Есть. — Надежда не видела в темноте лица Олега, но почувствовала, что он улыбается.
— И вот если бы в списке группы, которая занимается по понедельникам и вторникам с четырех до шести обнаружились бы фамилии не только Анищенко, но и Локоткова, и Веретенникова, то вы бы согласились со мной, что дело нечисто?
— Да, пожалуй;
— Скажите, Олег, а что вы сами-то обо всем этот думаете?
— Откровенно говоря, не знаю, что и думать, — вздохнул Олег. — По городу ходят слухи, да и телевидение нагнетает обстановку — война в топливном бизнесе, передел рынка. То есть, грубо говоря, наша компания «Петройл» заказала Крутицкого, а те за это нам отомстили и заказали нашего Бураго. Но я вам вот что скажу: директор наш Бураго не был, конечно, кристально честным человеком, но политика компании была совсем не такой. Сами посудите, все было направлено на то, чтобы повысить популярность — благотворительность эта самая, а тут вдруг — заказать убийство конкурента! Ведь это весь так тщательно создаваемый имидж — псу под хвост! И потом: убийство произошло в «Голден-Холле». Да ни один уважающий себя киллер в таком большом закрытом помещении действовать не станет! После выстрела перекроют все выходы — и он пропал! Опять же, винтовку не протащить — смотрят на входе… Не-а, не наших это рук дело.
А когда нашего ухлопали.., кстати, вот там-то момент удобный был, чтобы киллеру действовать, как положено. И я предупреждал своего непосредственного начальника, что опасно там Бураго находиться, уж больно место открытое.
И вот, вместо того, чтобы стрелять издалека, из снайперской винтовки, выходит какая-то тетка и… — Олег даже плюнул в сердцах.
— А как быть с последним убийством Каморного? Тот идиот на коммерческом канале прямо орет, что убили, мол, Сашу, чтобы заткнуть рот…
— Кто убил — ГНК? То есть они, значит, его заказали? — фыркнул Олег. — Да бросьте вы, Надежда Николаевна, нужно больно было его заказывать! Припугнули бы на худой конец и заплатили… Он сволочь, деньги еще как брал, все знают!
— Ну надо же, — поразилась Надежда, — а с виду такой честный. Прямо хоть в пионеры принимай!
— Вот-вот, и потом, ну сами посудите, стали бы эти, из ГНК, для того чтобы Камерного прикончить, свою собственную бензоколонку взрывать? Ведь это три миллиона долларов!
— Да, такая цифра впечатляет. Кстати, не знаете ли вы, кто там орудовал? Идентифицировали ли того человека, который поджег бензоколонку и Камерного вместе с ней? Прошли сутки, а эти, в средствах массовой информации, ни гу-гу. Вот когда Каморный был, то, конечно, оперативно работал, все сразу узнавал и — в эфир.
— Я мало знаю — только то, что по некоторым признакам это оказался вовсе не работник бензоколонки, а посторонний человек.
— Что значит посторонний?
— То и значит. Обгорелый труп того самого дежурного, что должен был быть на месте, нашли в кладовке. То есть преступник оглушил его, взял спецодежду и начал действовать. А кто это был — пока неизвестно.
— Стало быть, у вас нет своей подходящей версии и выбора тогда нет, соглашайтесь на мое предложение — искать списки.
— Так-то оно так, но неужели вы думаете, что если действительно какой-то маг там злодействует, то он будет списки составлять?
— Понимаете, стоимость этих занятий довольно высокая. Двадцать долларов за сеанс, это за десять занятий получается двести долларов.
А раз берут деньги, то должен быть учет. Ведь это же коммерческое учреждение, стало быть, бухгалтерия должна быть. Ну, конечно, не все показывается, уклонение от налогов, это понятно, но какой-то учет обязательно там есть.
— Что ж, поверю вам, рассуждаете вы довольно логично.
— Вот и ладненько, а теперь везите меня быстрее домой, а то уже полпервого. ;
Всю дорогу Надежда отвлекала его пустой болтовней, чтобы он не успел спросить, за каким чертом ей-то, Надежде, сдалось все это расследование и зачем она влезла в это опасное дело.
* * *
На следующий день после убийства Каморного в кабинете директора канала ПТЦ сидели Алена Багун и сам Пал Палыч. Секретарше Катерине было ведено лечь у двери и никого не пускать, пусть хоть сам мэр города заявится — нет, и все! Судя по внешнему виду, происшедшие трагические события никак не сказались на Алене, только чуть резче выступили скулы, да чуть больше обычного запали глаза, но это можно было списать на усталость и недосып.
— Что делать будем, Пал Палыч.? — нарушила наконец Алена тягостное молчание.
— Сухари сушить, — грубо ответил он. — Потому что не знаю, как ты, а я точно с этого места скоро слечу. Одни старухи чего стоят.
Сегодня еле на работу проскочил.
Действительно, неистовые поклонники, точнее поклонницы знаменитого борца с мафией и всяческой несправедливостью журналиста Александра Камерного прямо с вечера, с того времени, как посмотрели злополучный прямой эфир, немедленно организовали пикеты возле здания студии ПТЦ". Ночью горели костры, собирались небольшие толпы, под утро настроение толпы стало более угрожающим.
На плакатах было написано: «Саша, мы отомстим за тебя!», «Долой руководителей ПТЦ — самого коррумпированного канала!» и даже чуть ли не «Вечно живой!». Участники самостийного несанкционированного митинга требовали немедленного расследования и наказания убийц их кумира — то есть они требовали немедленного разоблачения происков Городской Нефтяной Компании, и это было хуже всего. Следовало немедленно митинг прекратить, но милиция, приехавшая по сигналу о беспорядках, держалась пока в стороне и вела себя, по выражению известного писателя, весьма индифферентно. К тому же этот кретин с коммерческого канала продолжал повторять с экрана одно и то же — что Саше, дескать, заткнули рот, и что все знают, кто это сделал, только молчат, потому что боятся мафии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Например? — спросил Олег, гладя на дорогу.
" — Не буду оригинальничать, — призналась Надежда, — меня очень интересует вся эта цепочка убийств, которая задела и вашего директора…
— Ах вот вы о чем… — помрачнел Олег.
— Именно об этом. Вы, конечно, посчитаете меня просто любопытной обывательницей, ищущей острых ощущений и с этой целью смотрящей все подряд криминальные новости, но это не совсем так. Так что сделайте мне одолжение, давайте побеседуем, пока едем, все равно вам деваться некуда.
Олег недовольно хмыкнул, но промолчал.
— Можете не выдавать мне никаких секретов, поговорим о том, что знают все, что сообщалось в средствах массовой информации.
Я хочу знать ваше мнение, как компетентного человека: считаете ли вы, что все убийства действительно связаны между собой?
— Может, и связаны, — неохотно согласился Олег, — но пусть о них о всех болит голова у милиции, а мне бы со своим убийством разобраться. Это Каморный пусть разводит там турусы на колесах, ох, извиняюсь, Каморный уже из игры выбыл.., так найдется у них еще кто-нибудь, чтобы ажиотаж поддерживать вокруг этих убийств!
— Ну хорошо, — примирительно заговорила Надежда, — давайте говорить только об одном убийстве — вашего директора Аркадия Бураго. Вы, я так понимаю, составили, так сказать, психологический портрет убийцы, этой учительницы?
— Составили, — угрюмо пробормотал Олег. — На вид нормальная женщина, одинокая только и довольно нелюдимая.
— Угу, на учете в психдиспансере не состояла, иначе бы ей детей не доверили, так ведь?
— Да, здоровая была.
— Но разве здоровый человек может вот просто так, за здорово живешь, расстрелять в упор свою жертву?
— Расстрелять-то он может, — протянул Олег, — да не в нашем случае, потому что там охрана стояла вооруженная и шансов уйти живой у нее не было никаких.
— Вот! — обрадовалась Надежда. — И я об этом же. То есть что делал в этом случае инстинкт самосохранения, который присущ каждому нормальному человеку? ;
— Крепко спал, — прямо высказался Олег.
— Можно пренебречь инстинктом самосохранения, допустим, если очень ненавидеть свою жертву. Но в нашем случае этого не было, потому что вы, я думаю, точно доказали, то Валерия Петровна не могла ненавидеть вашего директора, потому что никогда с ним не встречалась, то есть вообще никак не пересекалась.
— Да-да, конечно.
— Я вам больше скажу: я абсолютно уверена, что при вскрытии покойной Анищенко эксперты не нашли в ее организме ни малейшего следа наркотиков и вообще никаких лекарств!
— Точно, — в голосе Олега появились заинтересованные нотки.
— Ну так можете вы мне определенно сказать, что же с ней произошло? Зачем она это сделала?
— Черт ее знает, — честно ответил Олег.
— Ну тогда слушайте меня. Я нарочно начала издалека, чтобы подвести вас к одной мысли. Вы небось производили обыск в ее квартире на улице Братьев Васильевых?
— Как вам сказать.., официально обыск производила милиция.., но мы там тоже побывали, так сказать, по негласному соглашению с милицией нам разрешили.
— И когда вы беседовали с ее окружением, вам никто не рассказывал, что Валерия.
Петровна интересовалась.., ну, колдовством, белой магией и так далее? Дома у нее вы никаких материалов не нашли?
— Вы знаете, — оживился Олег, — что-то такое было. Дома мы нашли книжки по трансакциональному анализу, что-то про карму…
И сослуживцы ее говорили, что раньше она этим интересовалась, а в последнее время перестала упоминать. Она вообще в последнее время как-то от людей отдалилась, все одна да одна была. Там злые языки говорили, что это оттого, что она с директрисой интерната конфликтовала.
— Директриса, я думаю, тут ни при чем, — решительно высказалась Надежда. — Так вот, слушайте. Занятия в интернате заканчиваются часа в два, стало быть в три учителя уже свободны. У вас есть сведения, что Валерия Петровна делала с трех часов и до вечера? Когда она возвращалась домой, во сколько?
— Это трудно выяснить, потому что жила она одна, а соседи ведь не каждый день ее на лестнице встречали. По-разному она домой возвращалась, иногда в четыре часа дня, а иногда — в семь вечера. А где она бывала — никто не знает.
— Так я вам могу сказать, где она бывала по понедельникам и вторникам. Она ходила на занятия к тибетскому магу Ранбану Санмину в Центр культуры и отдыха, который находится недалеко от вашего дома у Московских ворот.
— Точно?
— Абсолютно точно. И знаете что, Олег, давайте-ка постоим немножко, чтобы вы не отвлекались на вождение, и я вам все вкратце объясню.
Олег беспрекословно согласился, он вообще поглядывал на Надежду с уважением. Он пристроил машину в небольшом тупичке, и Надежда коротко и сжато рассказала ему про трех типов, которых она видела в метро, про то, как подняла брошенный Валерией Петровной буклет и проследила ее до дома, а также про то, как она ходила узнавать насчет мага, и что буклет оказался оплаченным пропуском на специальные занятия к тибетскому магу Ранбану, как его там дальше, язык сломаешь…
— И что это доказывает? — недоверчиво щурился Олег.
— Пока это мало что доказывает, — признала Надежда. — Видела их в метро одна я, то есть только я заметила, что с этими людьми что-то не так и потом смогла связать их с убийствами. Теперь перехожу собственно к делу.
Девушка в Центре отдыха посылала меня к какой-то Белле Александровне, сказала, что у нее списки групп и вообще весь учет. Я, разумеется, к ней не пошла и не пойду, потому что там стали бы меня спрашивать, кто такая моя приятельница, как ее фамилия. А если бы я назвала фамилию Анищенко, то, надо думать, недолго бы после этого прожила.
— Вы так считаете?
— Да, потому что, в отличие от вас, убеждена, что я права и у тибетского мага занятия не простые, дело там нечисто. Понимаю, что мои утверждения кажутся вам пока голословными, но вот если бы каким-то образом поинтересоваться этими списками.., осторожненько так снять копии.., так, чтобы никто ничего не заподозрил. Есть у вас, наверное, такие специалисты?
— Есть. — Надежда не видела в темноте лица Олега, но почувствовала, что он улыбается.
— И вот если бы в списке группы, которая занимается по понедельникам и вторникам с четырех до шести обнаружились бы фамилии не только Анищенко, но и Локоткова, и Веретенникова, то вы бы согласились со мной, что дело нечисто?
— Да, пожалуй;
— Скажите, Олег, а что вы сами-то обо всем этот думаете?
— Откровенно говоря, не знаю, что и думать, — вздохнул Олег. — По городу ходят слухи, да и телевидение нагнетает обстановку — война в топливном бизнесе, передел рынка. То есть, грубо говоря, наша компания «Петройл» заказала Крутицкого, а те за это нам отомстили и заказали нашего Бураго. Но я вам вот что скажу: директор наш Бураго не был, конечно, кристально честным человеком, но политика компании была совсем не такой. Сами посудите, все было направлено на то, чтобы повысить популярность — благотворительность эта самая, а тут вдруг — заказать убийство конкурента! Ведь это весь так тщательно создаваемый имидж — псу под хвост! И потом: убийство произошло в «Голден-Холле». Да ни один уважающий себя киллер в таком большом закрытом помещении действовать не станет! После выстрела перекроют все выходы — и он пропал! Опять же, винтовку не протащить — смотрят на входе… Не-а, не наших это рук дело.
А когда нашего ухлопали.., кстати, вот там-то момент удобный был, чтобы киллеру действовать, как положено. И я предупреждал своего непосредственного начальника, что опасно там Бураго находиться, уж больно место открытое.
И вот, вместо того, чтобы стрелять издалека, из снайперской винтовки, выходит какая-то тетка и… — Олег даже плюнул в сердцах.
— А как быть с последним убийством Каморного? Тот идиот на коммерческом канале прямо орет, что убили, мол, Сашу, чтобы заткнуть рот…
— Кто убил — ГНК? То есть они, значит, его заказали? — фыркнул Олег. — Да бросьте вы, Надежда Николаевна, нужно больно было его заказывать! Припугнули бы на худой конец и заплатили… Он сволочь, деньги еще как брал, все знают!
— Ну надо же, — поразилась Надежда, — а с виду такой честный. Прямо хоть в пионеры принимай!
— Вот-вот, и потом, ну сами посудите, стали бы эти, из ГНК, для того чтобы Камерного прикончить, свою собственную бензоколонку взрывать? Ведь это три миллиона долларов!
— Да, такая цифра впечатляет. Кстати, не знаете ли вы, кто там орудовал? Идентифицировали ли того человека, который поджег бензоколонку и Камерного вместе с ней? Прошли сутки, а эти, в средствах массовой информации, ни гу-гу. Вот когда Каморный был, то, конечно, оперативно работал, все сразу узнавал и — в эфир.
— Я мало знаю — только то, что по некоторым признакам это оказался вовсе не работник бензоколонки, а посторонний человек.
— Что значит посторонний?
— То и значит. Обгорелый труп того самого дежурного, что должен был быть на месте, нашли в кладовке. То есть преступник оглушил его, взял спецодежду и начал действовать. А кто это был — пока неизвестно.
— Стало быть, у вас нет своей подходящей версии и выбора тогда нет, соглашайтесь на мое предложение — искать списки.
— Так-то оно так, но неужели вы думаете, что если действительно какой-то маг там злодействует, то он будет списки составлять?
— Понимаете, стоимость этих занятий довольно высокая. Двадцать долларов за сеанс, это за десять занятий получается двести долларов.
А раз берут деньги, то должен быть учет. Ведь это же коммерческое учреждение, стало быть, бухгалтерия должна быть. Ну, конечно, не все показывается, уклонение от налогов, это понятно, но какой-то учет обязательно там есть.
— Что ж, поверю вам, рассуждаете вы довольно логично.
— Вот и ладненько, а теперь везите меня быстрее домой, а то уже полпервого. ;
Всю дорогу Надежда отвлекала его пустой болтовней, чтобы он не успел спросить, за каким чертом ей-то, Надежде, сдалось все это расследование и зачем она влезла в это опасное дело.
* * *
На следующий день после убийства Каморного в кабинете директора канала ПТЦ сидели Алена Багун и сам Пал Палыч. Секретарше Катерине было ведено лечь у двери и никого не пускать, пусть хоть сам мэр города заявится — нет, и все! Судя по внешнему виду, происшедшие трагические события никак не сказались на Алене, только чуть резче выступили скулы, да чуть больше обычного запали глаза, но это можно было списать на усталость и недосып.
— Что делать будем, Пал Палыч.? — нарушила наконец Алена тягостное молчание.
— Сухари сушить, — грубо ответил он. — Потому что не знаю, как ты, а я точно с этого места скоро слечу. Одни старухи чего стоят.
Сегодня еле на работу проскочил.
Действительно, неистовые поклонники, точнее поклонницы знаменитого борца с мафией и всяческой несправедливостью журналиста Александра Камерного прямо с вечера, с того времени, как посмотрели злополучный прямой эфир, немедленно организовали пикеты возле здания студии ПТЦ". Ночью горели костры, собирались небольшие толпы, под утро настроение толпы стало более угрожающим.
На плакатах было написано: «Саша, мы отомстим за тебя!», «Долой руководителей ПТЦ — самого коррумпированного канала!» и даже чуть ли не «Вечно живой!». Участники самостийного несанкционированного митинга требовали немедленного расследования и наказания убийц их кумира — то есть они требовали немедленного разоблачения происков Городской Нефтяной Компании, и это было хуже всего. Следовало немедленно митинг прекратить, но милиция, приехавшая по сигналу о беспорядках, держалась пока в стороне и вела себя, по выражению известного писателя, весьма индифферентно. К тому же этот кретин с коммерческого канала продолжал повторять с экрана одно и то же — что Саше, дескать, заткнули рот, и что все знают, кто это сделал, только молчат, потому что боятся мафии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36