Жаркое по-мексикански сделало бы честь шеф-повару ресторана «Метрополь». Возможно, поэтому я с Олегом и развелась — на фоне его бесчисленных достоинств у меня начал развиваться комплекс неполноценности…
Олег ушел, провожаемый потоком благодарностей, и не успела я запереть за ним дверь, как явилась Луиза. Сегодня она была непривычно тихая и как-то странно крутила головой, как будто не могла избавиться от навязчивого воспоминания. Я же, радуясь, что это последняя наша с Луизой встреча, была сегодня достаточно любезна.
— Вот ваша статья, — я протянула Луизе три листочка, сколотых скрепкой.
— Да-да, конечно, — рассеянно поблагодарила она. — Но если у меня еще возникнут вопросы, я вам позвоню.
Мы постояли немного, помолчали, я рассматривала ее исподтишка. Сегодня на Луизе были серые брючки и желтые тапочки.
А пиджачок тот же самый, от костюма, пестренький, и в этаком прикиде очень она напоминала курочку Рябу. Я уже не скрывала, что жду, когда она уйдет. А Луиза вдруг оживилась, затараторила:
— Мне было так приятно сюда приходить, в этот кабинет, где мы так плодотворно работали с Валентином Сергеичем… С этой квартирой у меня связаны самые лучшие воспоминания.., и так далее.
Я нарочно зевнула и демонстративно поглядела на часы.
— Ой, какой дождь сильный пошел! — воскликнула Луиза, поглядев в кухонное окно. — Ну, раз сильный, то скоро пройдет, а то я зонтик забыла.
— Наоборот, он затяжной, теперь до утра, — возразила я, надеясь, что наглость Луизы все же имеет пределы, и она не попросит оставить ее ночевать. Луиза же, обежав на прощание, как она говорила, всю квартиру, нашла в дальней комнате Горация и опять принялась тискать его уши. У меня возникло сильнейшее желание, чтобы Гораций наконец озверел и покусал ее как следует, но я тут же подавила эту мысль, потому что представила, что после Гераниевой трепки Луиза прикинется нетрудоспособной, станет меня шантажировать и вообще никогда не уберется из моей квартиры.
Гораций с трудом высвободился и ретировался под диван. Луиза, внимая моему суровому взгляду, побрела в прихожую.
— Скажите, Лариса, — она посмотрела на меня осмысленным взглядом, — а вы никогда…
— Никогда! — заорала я, потеряв терпение. — Луиза Семеновна, мне надо работать!
С вашими поисками я угробила кучу времени… И теперь, получив требуемое, вы не уходите, а продолжаете рыскать по квартире. Что вам еще…
— Ох, простите, — Луиза не дала мне договорить, опять засуетилась и начала тараторить:
— Ну как же я в такой дождик, у вас не найдется плащика какого-нибудь старенького, в дождь все равно не видно… Вы с собачкой в чем гуляете? Ах, это, — и не успела я и слова вымолвить, как мерзкая тетка схватила мою оранжевую курточку с надписью на спине «Морская полиция Лос-Анджелеса» и напялила ее на себя.
— Вы не беспокойтесь, я завтра занесу.
Вы ведь дома работаете, так я уж без звонка, — донеслось уже с лестницы.
Я жутко разозлилась, не из-за куртки, а из-за того, что Луиза припрется завтра. Зачем она ко мне ходит? Что ей нужно? Ишь как засуетилась, когда я прямо обвинила ее в том, что она рыщет по квартире. Причина может быть только одна. Судя по всему, умом она не блещет. И монография, конечно, если она ее пишет, двигается с трудом. И нахальная тетка решила под предлогом поисков старой статейки пошарить в материалах Валентина Сергеича, надеясь, что я, не разбираясь в химии, оставлю ее одну и она сможет хапнуть, что плохо лежит. Только так можно объяснить Луизины набеги на нас с Горацием. Ладно, еще раз потерпеть, и все кончится.
Завтра я ее даже в прихожую не впущу, пускай куртку под дверь просовывает.
* * *
Невысокая худенькая женщина в ярко-оранжевой куртке с надписью на спине «Морская полиция Лос-Анджелеса» закрыла за собой дверь подъезда и торопливо зашагала к автобусной остановке. Она выглядела настолько озабоченной, что не сразу заметила, как сильно идет дождь. Только ощутив на лбу холодные капли, она очнулась и накинула капюшон. На остановке никого не было, автобус только что ушел. Женщина расстроенно огляделась и заметила неподалеку телефонную будку. Она бросилась туда и, увидев исправный телефон-автомат, хоть и устаревшего образца, облегченно перевела дух. Она набрала номер по памяти, никаких записей, как ее учили.
— Это Луиза, — прошелестела она в трубку, не дожидаясь, пока там скажут «Алло». — Понимаете.., сегодня я столкнулась с чем-то странным… Что-то не так…
Она замолчала, слушая строгую отповедь, и не заметила, как дверь будки легко приоткрылась. Женщина краем глаза отметила какой-то блик на стекле, хотела повернуть голову, но из-за накинутого капюшона этот маневр не удалось сделать достаточно быстро. Рука в черной перчатке зажала ей рот, вторая рука натянула капюшон почти до подбородка. Трубка выпала из ослабевших пальцев и закачалась на шнуре. Свободной рукой убийца подхватил трубку, обернул металлический шнур вокруг худой шеи женщины и коротким резким движением затянул его. После этого он вытряхнул содержимое потертой сумки и переложил себе в карманы. Потом он послушал немного, как из трубки доносятся короткие тревожные гудки, усмехнулся и аккуратно надавил на рычаг.
* * *
Рано утром в мою дверь опять кто-то требовательно позвонил. Ну что же это такое, не квартира, а проходной двор. Помня наставления Олега, я глянула в глазок и сурово спросила:
— Кто там?
— Городская телефонная сеть, — не менее сурово ответил невысокого роста крепенький такой дядечка.
— Что — прямо-таки целая сеть? — осведомилась я. — И вся — в мою квартиру?
— Еремеев Юрий Павлович, — представился дядечка и сунул к глазку книжечку удостоверения.
Линза глазка исказила изображение, так что разобрать что-либо было невозможно, но уверенность и напор Еремеева производили впечатление.
— И что же вам, Юрий Павлович, нужно конкретно от меня?
— На вашем номере повышенная подсадка. Есть предположение, что у вас избыточное сопротивление. Нужно проверить телефонную проводку в квартире.
Я в таких вещах абсолютно не разбираюсь, он мог сказать мне совершеннейшую чушь, я бы и поверила. Но нельзя в конце концов до такой степени не доверять людям… Все же человек на работе. Помня об Олеге, я накинула цепочку и приоткрыла дверь.
— Покажите еще раз удостоверение.
Он послушно просунул удостоверение в щель, я прочитала:
— Еремеев Юрий Павлович.
Действительно, Юрий Павлович. А сверху странички напечатано: «Городская телефонная сеть».
— Хорошо, заходите.
Еремеев зашел в квартиру и огляделся.
— Где у вас телефон?
— В квартире два аппарата, один — в коридоре, второй в кабинете.
— В кабинете? — Мне показалось, что в глазах мастера зажегся излишний интерес. — Вот с кабинета я и начну.
В коридор, позевывая, вышел Гораций.
Мне сразу стало как-то спокойнее, однако этот мастер прореагировал на Горация совершенно не так, как все остальные посетители.
Обычно люди при виде здоровенного ротвейлера пятятся и спрашивают, не злая ли собака, или демонстрируют показное дружелюбие, чтобы скрыть внутренний страх. Еремеев же бросил на Горация оценивающий взгляд и как-то неприятно ухмыльнулся — мне показалось даже, что в этой ухмылке он чуть заметно обнажил клыки, как собака при виде противника… И Гораций, старый ленивый обжора, вздрогнул и попятился. Ах ты, несчастный трус! Защитник, называется! Не видать тебе мяса, как своих купированных ушей, переведу на овсянку!
— Хороший ротвейлер, — спокойно прокомментировал Еремеев, — крупный. Только перекормленный и стареет.
В его оценке мне послышалась скрытая угроза: «Стареет… Перекормленный… В общем, не защитник».
— Покажите, где у вас кабинет.
Я провела его в кабинет и встала, скрестив руки на груди.
— Вы занимайтесь своими делами, — бросил в мою сторону мастер, — я тут сам разберусь.
— Ничего, ничего, я посмотрю. Я люблю смотреть, как другие работают.
Он перевернул телефонный аппарат и глубокомысленно посмотрел на него снизу.
Потом подергал провод, прошел вдоль него до стены и потыкал пальцем в розетку. Покосился на меня, я всячески демонстрировала внимание — мол, все вижу, ничего не утаишь от моего взгляда.
Мастер вынул отвертку, снял крышку розетки, потыкал внутри отверткой и опять закрыл крышку. Снова покосился на меня:
— Вы мне водички не принесете попить?
В горле пересохло. Самой простой — из-под крана.
«Ага!» — подумала я.
Хочет меня из кабинета выпроводить.
Так вот фиг тебе!
— Зачем же из-под крана? Из-под крана вредно, там всяких примесей много — хлор, фтор, тяжелые металлы. Вот, возьмите минеральной.
Я открыла маленький бар тут же в кабинете и достала бутылку минеральной воды «Бонаква».
Еремеев сдержанно поблагодарил, отпил один глоток и поставил стакан на стол.
Потом снова взял в руки телефонный аппарат и начал разглядывать его с умным видом. Его действия мне нравились все меньше и меньше. Разумеется, я нисколько не разбираюсь в технике, но если он пришел, чтобы замерить сопротивление, то надо же приборами его замерять, а не пальцем и отверткой. Словно прочитав мои мысли, Еремеев открыл чемоданчик и вынул оттуда непонятно что. Но когда я подошла поближе и, вытянув шею, увидела этот предмет, то мне стало нехорошо, потому что Еремеев вынул из чемоданчика здоровенный гаечный ключ!
«Сейчас он меня огреет ключом по голове, и привет. Гораций, негодяй, куда-то запропастился, и вообще на него никакой надежды. Оглушит этот чертов мастер меня ключом и сделает все, что ему нужно. А что ему, собственно, нужно-то?»
Еремеев неторопливо шагнул в мою сторону И в это время снова зазвенел дверной звонок. Я бросилась к дверям, как леопард на охоте, одним прыжком и, ничего не спрашивая, мгновенно открыла. Мне было все равно, кто там пришел, хуже уже не будет…
На пороге стоял мой первый муж Артем, и я вздохнула с облегчением.
Артем вошел в квартиру, и его сразу стало много.
— Ну, привет! — Он сграбастал меня по-хозяйски, я еле высвободилась из его объятий.
— А чего дверь, не спрашивая отворяешь? Почувствовала, что я пришел?
— И ты туда же?
— Что значит — и я? А кто там у тебя?
Эй, мужик, ты кто такой?
— Телефонный мастер, — ответил появившийся Еремеев, — и уже ухожу. Никакого избыточного сопротивления я у вас не нашел. Так и говорите, если будут звонить из управления — Еремеев не нашел.
И он удалился быстрым шагом, а пока я переводила дух и прижимала руки к сердцу, Артем уверенно устремился на кухню.
— О-о! — издал он радостный вопль. — А у тебя, оказывается, здесь приличная жратва!
— Красную кастрюлю не трогай! — крикнула я слабым голосом. — Это для Горация И только я хотела было направиться в ванную, чтобы привести себя в порядок, потому что телефонный мастер поднял меня ни свет ни заря прямо с постели, как опять-таки раздался звонок в дверь. Сговорились они все, что ли!
— Кто еще гам? — гаркнула я, не удосужившись глянуть в глазок, все равно ни черта там не видно.
— Милиция, — вежливо ответили из-за двери. — Воробьева Лариса Павловна здесь проживает?
Этого еще не хватало, милиция зачем-то по мою душу. Из кухни доносился стук вилки о кастрюлю. И в тарелку ему лень положить, гак из кастрюли и жрет!
— Артем! — истошно завопила я. — Открой дверь, там милиция!
Явились Артем и Гораций, открыли дверь.
И вы можете представить себе мое возмущение, когда я увидела, как негодяй Гораций рычит, захлебывается от лая и просто-таки жаждет разорвать на кусочки двоих довольно симпатичных молодых людей. Значит, всяких сомнительных личностей вроде Луизы и телефонного мастера он запросто пускает в квартиру, а милицию почему-то сильно не любит.
Артем с трудом удерживал осатаневшего ротвейлера за ошейник.
— Да идите вы обратно на кухню! — крикнула я.
Старший из прибывших показал мне удостоверение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Олег ушел, провожаемый потоком благодарностей, и не успела я запереть за ним дверь, как явилась Луиза. Сегодня она была непривычно тихая и как-то странно крутила головой, как будто не могла избавиться от навязчивого воспоминания. Я же, радуясь, что это последняя наша с Луизой встреча, была сегодня достаточно любезна.
— Вот ваша статья, — я протянула Луизе три листочка, сколотых скрепкой.
— Да-да, конечно, — рассеянно поблагодарила она. — Но если у меня еще возникнут вопросы, я вам позвоню.
Мы постояли немного, помолчали, я рассматривала ее исподтишка. Сегодня на Луизе были серые брючки и желтые тапочки.
А пиджачок тот же самый, от костюма, пестренький, и в этаком прикиде очень она напоминала курочку Рябу. Я уже не скрывала, что жду, когда она уйдет. А Луиза вдруг оживилась, затараторила:
— Мне было так приятно сюда приходить, в этот кабинет, где мы так плодотворно работали с Валентином Сергеичем… С этой квартирой у меня связаны самые лучшие воспоминания.., и так далее.
Я нарочно зевнула и демонстративно поглядела на часы.
— Ой, какой дождь сильный пошел! — воскликнула Луиза, поглядев в кухонное окно. — Ну, раз сильный, то скоро пройдет, а то я зонтик забыла.
— Наоборот, он затяжной, теперь до утра, — возразила я, надеясь, что наглость Луизы все же имеет пределы, и она не попросит оставить ее ночевать. Луиза же, обежав на прощание, как она говорила, всю квартиру, нашла в дальней комнате Горация и опять принялась тискать его уши. У меня возникло сильнейшее желание, чтобы Гораций наконец озверел и покусал ее как следует, но я тут же подавила эту мысль, потому что представила, что после Гераниевой трепки Луиза прикинется нетрудоспособной, станет меня шантажировать и вообще никогда не уберется из моей квартиры.
Гораций с трудом высвободился и ретировался под диван. Луиза, внимая моему суровому взгляду, побрела в прихожую.
— Скажите, Лариса, — она посмотрела на меня осмысленным взглядом, — а вы никогда…
— Никогда! — заорала я, потеряв терпение. — Луиза Семеновна, мне надо работать!
С вашими поисками я угробила кучу времени… И теперь, получив требуемое, вы не уходите, а продолжаете рыскать по квартире. Что вам еще…
— Ох, простите, — Луиза не дала мне договорить, опять засуетилась и начала тараторить:
— Ну как же я в такой дождик, у вас не найдется плащика какого-нибудь старенького, в дождь все равно не видно… Вы с собачкой в чем гуляете? Ах, это, — и не успела я и слова вымолвить, как мерзкая тетка схватила мою оранжевую курточку с надписью на спине «Морская полиция Лос-Анджелеса» и напялила ее на себя.
— Вы не беспокойтесь, я завтра занесу.
Вы ведь дома работаете, так я уж без звонка, — донеслось уже с лестницы.
Я жутко разозлилась, не из-за куртки, а из-за того, что Луиза припрется завтра. Зачем она ко мне ходит? Что ей нужно? Ишь как засуетилась, когда я прямо обвинила ее в том, что она рыщет по квартире. Причина может быть только одна. Судя по всему, умом она не блещет. И монография, конечно, если она ее пишет, двигается с трудом. И нахальная тетка решила под предлогом поисков старой статейки пошарить в материалах Валентина Сергеича, надеясь, что я, не разбираясь в химии, оставлю ее одну и она сможет хапнуть, что плохо лежит. Только так можно объяснить Луизины набеги на нас с Горацием. Ладно, еще раз потерпеть, и все кончится.
Завтра я ее даже в прихожую не впущу, пускай куртку под дверь просовывает.
* * *
Невысокая худенькая женщина в ярко-оранжевой куртке с надписью на спине «Морская полиция Лос-Анджелеса» закрыла за собой дверь подъезда и торопливо зашагала к автобусной остановке. Она выглядела настолько озабоченной, что не сразу заметила, как сильно идет дождь. Только ощутив на лбу холодные капли, она очнулась и накинула капюшон. На остановке никого не было, автобус только что ушел. Женщина расстроенно огляделась и заметила неподалеку телефонную будку. Она бросилась туда и, увидев исправный телефон-автомат, хоть и устаревшего образца, облегченно перевела дух. Она набрала номер по памяти, никаких записей, как ее учили.
— Это Луиза, — прошелестела она в трубку, не дожидаясь, пока там скажут «Алло». — Понимаете.., сегодня я столкнулась с чем-то странным… Что-то не так…
Она замолчала, слушая строгую отповедь, и не заметила, как дверь будки легко приоткрылась. Женщина краем глаза отметила какой-то блик на стекле, хотела повернуть голову, но из-за накинутого капюшона этот маневр не удалось сделать достаточно быстро. Рука в черной перчатке зажала ей рот, вторая рука натянула капюшон почти до подбородка. Трубка выпала из ослабевших пальцев и закачалась на шнуре. Свободной рукой убийца подхватил трубку, обернул металлический шнур вокруг худой шеи женщины и коротким резким движением затянул его. После этого он вытряхнул содержимое потертой сумки и переложил себе в карманы. Потом он послушал немного, как из трубки доносятся короткие тревожные гудки, усмехнулся и аккуратно надавил на рычаг.
* * *
Рано утром в мою дверь опять кто-то требовательно позвонил. Ну что же это такое, не квартира, а проходной двор. Помня наставления Олега, я глянула в глазок и сурово спросила:
— Кто там?
— Городская телефонная сеть, — не менее сурово ответил невысокого роста крепенький такой дядечка.
— Что — прямо-таки целая сеть? — осведомилась я. — И вся — в мою квартиру?
— Еремеев Юрий Павлович, — представился дядечка и сунул к глазку книжечку удостоверения.
Линза глазка исказила изображение, так что разобрать что-либо было невозможно, но уверенность и напор Еремеева производили впечатление.
— И что же вам, Юрий Павлович, нужно конкретно от меня?
— На вашем номере повышенная подсадка. Есть предположение, что у вас избыточное сопротивление. Нужно проверить телефонную проводку в квартире.
Я в таких вещах абсолютно не разбираюсь, он мог сказать мне совершеннейшую чушь, я бы и поверила. Но нельзя в конце концов до такой степени не доверять людям… Все же человек на работе. Помня об Олеге, я накинула цепочку и приоткрыла дверь.
— Покажите еще раз удостоверение.
Он послушно просунул удостоверение в щель, я прочитала:
— Еремеев Юрий Павлович.
Действительно, Юрий Павлович. А сверху странички напечатано: «Городская телефонная сеть».
— Хорошо, заходите.
Еремеев зашел в квартиру и огляделся.
— Где у вас телефон?
— В квартире два аппарата, один — в коридоре, второй в кабинете.
— В кабинете? — Мне показалось, что в глазах мастера зажегся излишний интерес. — Вот с кабинета я и начну.
В коридор, позевывая, вышел Гораций.
Мне сразу стало как-то спокойнее, однако этот мастер прореагировал на Горация совершенно не так, как все остальные посетители.
Обычно люди при виде здоровенного ротвейлера пятятся и спрашивают, не злая ли собака, или демонстрируют показное дружелюбие, чтобы скрыть внутренний страх. Еремеев же бросил на Горация оценивающий взгляд и как-то неприятно ухмыльнулся — мне показалось даже, что в этой ухмылке он чуть заметно обнажил клыки, как собака при виде противника… И Гораций, старый ленивый обжора, вздрогнул и попятился. Ах ты, несчастный трус! Защитник, называется! Не видать тебе мяса, как своих купированных ушей, переведу на овсянку!
— Хороший ротвейлер, — спокойно прокомментировал Еремеев, — крупный. Только перекормленный и стареет.
В его оценке мне послышалась скрытая угроза: «Стареет… Перекормленный… В общем, не защитник».
— Покажите, где у вас кабинет.
Я провела его в кабинет и встала, скрестив руки на груди.
— Вы занимайтесь своими делами, — бросил в мою сторону мастер, — я тут сам разберусь.
— Ничего, ничего, я посмотрю. Я люблю смотреть, как другие работают.
Он перевернул телефонный аппарат и глубокомысленно посмотрел на него снизу.
Потом подергал провод, прошел вдоль него до стены и потыкал пальцем в розетку. Покосился на меня, я всячески демонстрировала внимание — мол, все вижу, ничего не утаишь от моего взгляда.
Мастер вынул отвертку, снял крышку розетки, потыкал внутри отверткой и опять закрыл крышку. Снова покосился на меня:
— Вы мне водички не принесете попить?
В горле пересохло. Самой простой — из-под крана.
«Ага!» — подумала я.
Хочет меня из кабинета выпроводить.
Так вот фиг тебе!
— Зачем же из-под крана? Из-под крана вредно, там всяких примесей много — хлор, фтор, тяжелые металлы. Вот, возьмите минеральной.
Я открыла маленький бар тут же в кабинете и достала бутылку минеральной воды «Бонаква».
Еремеев сдержанно поблагодарил, отпил один глоток и поставил стакан на стол.
Потом снова взял в руки телефонный аппарат и начал разглядывать его с умным видом. Его действия мне нравились все меньше и меньше. Разумеется, я нисколько не разбираюсь в технике, но если он пришел, чтобы замерить сопротивление, то надо же приборами его замерять, а не пальцем и отверткой. Словно прочитав мои мысли, Еремеев открыл чемоданчик и вынул оттуда непонятно что. Но когда я подошла поближе и, вытянув шею, увидела этот предмет, то мне стало нехорошо, потому что Еремеев вынул из чемоданчика здоровенный гаечный ключ!
«Сейчас он меня огреет ключом по голове, и привет. Гораций, негодяй, куда-то запропастился, и вообще на него никакой надежды. Оглушит этот чертов мастер меня ключом и сделает все, что ему нужно. А что ему, собственно, нужно-то?»
Еремеев неторопливо шагнул в мою сторону И в это время снова зазвенел дверной звонок. Я бросилась к дверям, как леопард на охоте, одним прыжком и, ничего не спрашивая, мгновенно открыла. Мне было все равно, кто там пришел, хуже уже не будет…
На пороге стоял мой первый муж Артем, и я вздохнула с облегчением.
Артем вошел в квартиру, и его сразу стало много.
— Ну, привет! — Он сграбастал меня по-хозяйски, я еле высвободилась из его объятий.
— А чего дверь, не спрашивая отворяешь? Почувствовала, что я пришел?
— И ты туда же?
— Что значит — и я? А кто там у тебя?
Эй, мужик, ты кто такой?
— Телефонный мастер, — ответил появившийся Еремеев, — и уже ухожу. Никакого избыточного сопротивления я у вас не нашел. Так и говорите, если будут звонить из управления — Еремеев не нашел.
И он удалился быстрым шагом, а пока я переводила дух и прижимала руки к сердцу, Артем уверенно устремился на кухню.
— О-о! — издал он радостный вопль. — А у тебя, оказывается, здесь приличная жратва!
— Красную кастрюлю не трогай! — крикнула я слабым голосом. — Это для Горация И только я хотела было направиться в ванную, чтобы привести себя в порядок, потому что телефонный мастер поднял меня ни свет ни заря прямо с постели, как опять-таки раздался звонок в дверь. Сговорились они все, что ли!
— Кто еще гам? — гаркнула я, не удосужившись глянуть в глазок, все равно ни черта там не видно.
— Милиция, — вежливо ответили из-за двери. — Воробьева Лариса Павловна здесь проживает?
Этого еще не хватало, милиция зачем-то по мою душу. Из кухни доносился стук вилки о кастрюлю. И в тарелку ему лень положить, гак из кастрюли и жрет!
— Артем! — истошно завопила я. — Открой дверь, там милиция!
Явились Артем и Гораций, открыли дверь.
И вы можете представить себе мое возмущение, когда я увидела, как негодяй Гораций рычит, захлебывается от лая и просто-таки жаждет разорвать на кусочки двоих довольно симпатичных молодых людей. Значит, всяких сомнительных личностей вроде Луизы и телефонного мастера он запросто пускает в квартиру, а милицию почему-то сильно не любит.
Артем с трудом удерживал осатаневшего ротвейлера за ошейник.
— Да идите вы обратно на кухню! — крикнула я.
Старший из прибывших показал мне удостоверение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35