Потом он посмотрел на Алику, у которой глаза стали похожи на пятнадцатикаратовые бриллианты. - Кто пойдет в кабинет?
- Иди ты, - сказал Макс. - Я присмотрю за ними.
Спец не стал спорить и выскользнул за дверь. Евсеев сидел, скрючившись, в кресле, смотрел в пол. Он покачивал головой, продолжая беззвучно разговаривать сам с собой. Время от времени его челюсти сжимались, под обвисшими толстыми щеками проступала твердая кость.
Из оцепенения его вывела Алика.
- Ты баран! - заверещала вдруг она. - Идиот! Тупица!.. Миллиарды, подумать только!! И все молчком, мне ни слова! Да ведь я уже сейчас могла вместо того, чтобы сидеть в этой поганой дыре, скупить всех менеджеров на Бродвее, выступать, записываться, сниматься!!.. Скотина! Ты для них эти деньги берег, да?! - её рука стрелой вытянулась в сторону Макса. - Для них, я спрашиваю?.. Да если бы на твоем месте был нормальный здравомыслящий мужик, он бы с этими деньгами... Я бы... Весь мир был бы у наших ног!.. А ты!!..
Она вскочила с кровати и бросилась на Евсеева. Тот отшатнулся, попытался приподняться с кресла. Макс был начеку, он схватил Алику за предплечье и силой усадил на место. Лицо девушки покрылось красными пятнами, ругательства продолжали вылетать из её рта, полуобнаженное тело тряслось, как в припадке.
...Находясь в кабинете на третьем этаже, Спец слышал эти крики, но не обращал на них внимания. Он ощупал пальцами раму зеркала из небьющегося стекла, висевшего на стене. Нашел две скрытые кнопки по обе стороны рамы, одновременно надавил. В стене обозначился квадрат примерно метр на метр, зеркало уплыло куда-то вверх, открывая тускло поблескивающий сейф с двумя цилиндрическими шкалами на дверце.
Сверяясь по бумажке, он набрал код. Сейф издал еле слышный звук, какой издает стрелка настенных часов, перемещаясь на одно деление. Спец открыл дверцу и на миг замер. Его зрачки сузились, защищая душу от ослепительного блеска драгоценных камней.
* * *
Еще через пятнадцать минут они выходили с территории виллы господина Таубе. На этот раз через калитку, как подобает приличным людям. Камешки Спец и Макс рассовали по многочисленным карманам курток. Веретневу сказали, что все в порядке, но тому не терпелось узнать подробности операции.. До "фольксвагена" оставалось метров десять, контуры машины проступали в темноте сгустком ещё более глубокой тени, Веретнев уже представил, как мигнут коротким "привет" лампочки над дверцами, когда они сядут в салон, и он выдвинет встроенную пепельницу, и закурит сигарету, и это будет самая большая награда за весь мандраж и тревоги предыдущего часа. Настроение у всех было приподнятым, усталости не чувствовалось. Чистый прохладный воздух пах морем и расцветающей магнолией.
- Я же говорил: детская прогулка! - негромко сказал Спец, выдвигаясь вперед. И тут же, втянув носом воздух, страшным голосом крикнул прямо противоположное:
- К бою! Заса...
Из темноты вырвался узкий, острый, ослепительный, прожигающий плоть луч света. Он негативом высветил лицо Спеца: черное, с белым, оскаленным в крике ртом и черными зубами...
- Сиу-ттт! Сиу - ттт! - сдвоенно свистнул приглушенный выстрел.
Выматерившись, Спец провалился во тьму.
- Пц - крац! Пц - крац! - каркнул в ответ его "вальтер".
Макс и Веретнев шарахнулись в стороны. Еще несколько лучей вспороли ночь, нащупали их темные неброские куртки, нарисовав на них светлые круги мишеней.
- Сиу-ттт! Сиу-ттт!
Что-то свистнуло у самого лица, невидимый закройщик с хрустом поронул борт куртки и тут же будто молот врезался в грудь! Макс отшатнулся, на миг потеряв ориентировку во времени и пространстве, перехватило дыхание, сердце трепыхнулось и пропустило удар, казалось, сейчас оно оторвется и упадет вниз, на дно живота... Ничего не сознавая, не понимая даже ранен он или убит, он инстинктивно даванул спуск - раз, второй... Это был единственный сейчас жест выживания...
Дыхание вернулось, к тому же он двумя ногами стоял на земле и явно находился на этом свете, поэтому следующие выстрелы произвел уже прицельно, по ярким фонарям неизвестного противника.
Веретнев нащупал стволом прыгающий в темноте луч. Пц-крац! Мягко шлепнуло, луч погас, раздался утробный звук, словно воздух вышел из баллона. Тут же и его ударило молотком в бок, хрустнуло ребро, острая боль перекосила тело.
- Сиу-ттт! Сиу-ттт!
- Пц-крац! Пц-крац!
Тихая, спокойная, пахнущая морем ночь словно взбесилась. С одной стороны приглушенно шипели современные пистолеты, оснащенные современными глушителями, с другой - отрывисто клацало оружие диверсантов третьего рейха. Расставив ноги, Макс безостановочно палил в темноту, а кто-то из темноты с таким же упорством палил в него. Глушители отрезали вспышки, но прямо по оси стволов все же мелькали слабые оранжевые точки и он старался нащупать их пулями. Рядом, держа пистолет двумя руками, отстреливался Веретнев.
Иногда пули со свистом уносились в темноту, иногда звенели о стекло или металл, иногда шлепались во что-то мягкое и живое. Пахло сгоревшим порохом и горячей сталью. Сдавленные крики, стоны, придушенные выхлопы пороховых газов и лязг раскаленных затворов гасли в адском колпаке, не выходя за пределы пятидесятиметрового диаметра. Спящие на побережье люди не догадывались о том, что на их земле разверзся вход в преисподнюю куда одна за другой скатывались человеческие жизни...
- Пц-крац! Пц-крац!
Он чувствовал, что его пули находят цели. Два фонаря на той стороне погасли, да и шипение модернизированных глушителей стало заметно реже. У Макса кончились патроны. Пока он шарил по карманам в поисках запасного магазина, замолчал и пистолет Веретнева. Тот глухо чертыхался, дергая заевшую "молнию" на кармане.
Справа раздались быстрые тяжелый шаги, хрустнула ветка - уцелевший враг спешил воспользоваться минутой и добить оставшихся безоружными людей.
Наконец дрожащими руками Макс уцепил плоский, маслянисто-скользкий магазин, направил в окно рукоятки, со скользящим трущимся звуком тот стал на место. Шаги приближались. Лихорадочно рванул затвор, понимая, что опоздает на какую-то долю секунды... Неужели конец?.. Впереди на земле вспыхнул фонарь, осветив замершую в полуприседе крупную фигуру с направленным на Макса пистолетом.
- Пц-крац!
Пуля ударила неизвестного в плечо, чужой пистолет дрогнул. Макс вскинул свой и трижды нажал на спуск. Враг тяжело опрокинулся навзничь, фонарь тоже упал в траву, вновь наступила темнота. И полная тишина.
Макс настороженно выставил оружие перед собой, развернулся в одну сторону, в другую... Но все было тихо. Неужели ад закончился?
- Алексей Иваныч! Ты цел? - тихо позвал он.
- Зацепило слегка... - прокряхтел тот. - Что с Володькой?
- Прикрой, я посмотрю...
Макс достал фонарь, посветил прямо перед собой, нагнулся. Спец лежал, подвернув ноги в коленях, лицо казалось нарисованным - белое и неподвижное, ворот куртки набух от крови и влажно блестел. Держась за левый бок, подошел Веретнев.
- В шею, навылет, - глухо Макс и на всякий случай пощупал пульс. - Он мертвый стрелял...
Кое-как они втащили Спеца на заднее сиденье. Он был тяжел, как камень.
В стороне раздался стон. Приготовив пистолет, Макс двинулся на звук и в нескольких шагах наткнулся на скрюченное тело. На миг включил фонарь, повернул ногой перепачканное грязью лицо с носом, напоминающим свиной пятачок. "Работяга-докер" из лондонского магазина теле-видеотехники... Глаза закрыты, бормочет что-то в полузабытьи...
Спец учил не оставлять врагов в живых. Макс вытянул удлиненную пистолетом руку, прицелился в круглый приплюснутый нос... И опустил оружие.
Посветил по сторонам, осматривая поле боя. С болезненным любопытством подошел к застреленному им человеку. Световое пятно упало на запрокинутую бритую голову. Надо же! Перед ним лежал "браток" из самолета "Москва Лондон"!
В отдалении неподвижно застыли ещё два тела, но подходить к ним Макс не стал.
- Едем! - торопил из машины Веретнев и он медленно побрел к изрешеченному пулями "фольксвагену". На удивление, машина завелась как всегда - с пол-оборота.
Только что пролился короткий дождь. Небо за простреленными окнами "фольксвагена" ещё не выжало из себя всю темноту и влагу, но на восточном его склоне уже расползалась капля синьки.
Скоро рассвет. Шоссе гудело под колесами. Макс сидел на заднем сиденье, глядя в прямой затылок Веретнева. По обе стороны от дороги тянулись голые виноградники и приземистые, коротконогие яблоневые сады.
Спец привалился к плечу Макса, перепачканные в земле седые волосы торчат в стороны, голова болтается на груди, подбородок уткнулся в пропитанный кровью тампон из бинта. Спец мертв. Мервые руки, мертвая щетина, обсыпавшая щеки - в день операции он не брился, но и соблюдение примет не помогло, - мертвые куртка и рубашка. Когда они приедут в Ниццу, он успеет закоченеть.
- Может, сядешь за руль? - спросил Веретнев, не отрывая взгляда от дороги.
- Нет, - разжал губы Макс.
Веретнев немного помолчал.
- Надо что-то делать, - сказал он.
Спец на повороте качнулся в сторону дверцы, Макс подхватил его.
- Ну что, значит - бросим? - глухо произнес Макс. - Прямо на обочине, как собаку?
Веретнев опять замолчал. Затылок его стал ещё прямее.
- Значит, бросим, - сказал он. Спокойно сказал. Спокойно встретил пустой взгляд Макса в зеркале заднего обзора.
В таких ситуациях не льют слез и не пускают слюни. Макс это хорошо знал. Дело не в бриллиантах. Деньги ничего не стоят, когда на весах раскачиваются жизнь и смерть. Дело в профессиональном поведении. Спец это понял бы. Да. Именно Спец, как никто другой.
Они свернули на узкую дорожку, выехали на пляж. "Фольксваген" зарычал, попав на рыхлый песок. Остановились в нескольких метрах от кромки воды, возле лежащей вверх килем рыбацкой лодки. Двигатель замолк. Тишина и волны. Синее пятно все дальше расползалось по черному небу.
Макс взял Спеца под мышки, потянул. Веретнев подхватил под ноги. Положили на холодный песок. Макс заметил, что один ботинок остался в машине. Он пошарил под сиденьем - нашел, поставил рядом с телом. Что еще?
Веретнев стоял, прямой, как столб, губы его шевелились. "Молится он, что ли?!" - поразился Макс.
- Давай это... Салют. Чтобы по правилам...
Оружие немецких диверсантов хрипло прокаркало в низкое чугунное небо. Потом пистолеты забросили в воду, тело накрыли перевернутой лодкой.
Веретнев попросил сделать сделать обезболивание - мучало сломанное ребро. Макс вкатил ему несколько кубиков новокаина.
- Это Владимир Петрович купил, - вспомнил он, закрывая аптечку.
- Он все предусмотрел, - кивнул Веретнев. - Если бы не жилеты, мы тоже были бы трупами!
- Точно! - у Макса все ещё ломила левая часть груди. Пуля попала в самую середину защитного сегмента, оставив в нем заметную вмятину.
- То фляга, то эта вставка... Ты везунчик! - повертев в руках, Веретнев забросил погнутую пластину далеко в море. - Это судьба...
Макс кивнул, потирая грудь.
- Давайте приведем себя в порядок.
Он открыл багажник, достал дорожные сумки с вещами. Они сняли провонявшую потом, порохом и смертью одежду, вымылись холодной морской водой и переоделись.
- Что будем делать с камнями?
- Давай разделим, чтобы не в одной корзине, - предложил Веретнев.
Макс выгреб на заднее сиденье содержимое карманов своей куртки, потом опустошил куртку Спеца.
- Ну и ну! - выдохнул Веретнев.
До этого момента деньги, состояние, богатство представлялись ему огромной кучей пахнущей типографской краской бумаги с портретами, цифрами, видами на Капитолий, личной подписью Главного казначея США и водяными знаками... Сейчас он увидел нечто другое. Груда тщательно отшлифованных алмазов, размером с крупную горошину, несколько штук почти с перепелиное яйцо. Чистый и острый, режущий свет. Уходящие в бесконечность лабиринты прозрачных граней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
- Иди ты, - сказал Макс. - Я присмотрю за ними.
Спец не стал спорить и выскользнул за дверь. Евсеев сидел, скрючившись, в кресле, смотрел в пол. Он покачивал головой, продолжая беззвучно разговаривать сам с собой. Время от времени его челюсти сжимались, под обвисшими толстыми щеками проступала твердая кость.
Из оцепенения его вывела Алика.
- Ты баран! - заверещала вдруг она. - Идиот! Тупица!.. Миллиарды, подумать только!! И все молчком, мне ни слова! Да ведь я уже сейчас могла вместо того, чтобы сидеть в этой поганой дыре, скупить всех менеджеров на Бродвее, выступать, записываться, сниматься!!.. Скотина! Ты для них эти деньги берег, да?! - её рука стрелой вытянулась в сторону Макса. - Для них, я спрашиваю?.. Да если бы на твоем месте был нормальный здравомыслящий мужик, он бы с этими деньгами... Я бы... Весь мир был бы у наших ног!.. А ты!!..
Она вскочила с кровати и бросилась на Евсеева. Тот отшатнулся, попытался приподняться с кресла. Макс был начеку, он схватил Алику за предплечье и силой усадил на место. Лицо девушки покрылось красными пятнами, ругательства продолжали вылетать из её рта, полуобнаженное тело тряслось, как в припадке.
...Находясь в кабинете на третьем этаже, Спец слышал эти крики, но не обращал на них внимания. Он ощупал пальцами раму зеркала из небьющегося стекла, висевшего на стене. Нашел две скрытые кнопки по обе стороны рамы, одновременно надавил. В стене обозначился квадрат примерно метр на метр, зеркало уплыло куда-то вверх, открывая тускло поблескивающий сейф с двумя цилиндрическими шкалами на дверце.
Сверяясь по бумажке, он набрал код. Сейф издал еле слышный звук, какой издает стрелка настенных часов, перемещаясь на одно деление. Спец открыл дверцу и на миг замер. Его зрачки сузились, защищая душу от ослепительного блеска драгоценных камней.
* * *
Еще через пятнадцать минут они выходили с территории виллы господина Таубе. На этот раз через калитку, как подобает приличным людям. Камешки Спец и Макс рассовали по многочисленным карманам курток. Веретневу сказали, что все в порядке, но тому не терпелось узнать подробности операции.. До "фольксвагена" оставалось метров десять, контуры машины проступали в темноте сгустком ещё более глубокой тени, Веретнев уже представил, как мигнут коротким "привет" лампочки над дверцами, когда они сядут в салон, и он выдвинет встроенную пепельницу, и закурит сигарету, и это будет самая большая награда за весь мандраж и тревоги предыдущего часа. Настроение у всех было приподнятым, усталости не чувствовалось. Чистый прохладный воздух пах морем и расцветающей магнолией.
- Я же говорил: детская прогулка! - негромко сказал Спец, выдвигаясь вперед. И тут же, втянув носом воздух, страшным голосом крикнул прямо противоположное:
- К бою! Заса...
Из темноты вырвался узкий, острый, ослепительный, прожигающий плоть луч света. Он негативом высветил лицо Спеца: черное, с белым, оскаленным в крике ртом и черными зубами...
- Сиу-ттт! Сиу - ттт! - сдвоенно свистнул приглушенный выстрел.
Выматерившись, Спец провалился во тьму.
- Пц - крац! Пц - крац! - каркнул в ответ его "вальтер".
Макс и Веретнев шарахнулись в стороны. Еще несколько лучей вспороли ночь, нащупали их темные неброские куртки, нарисовав на них светлые круги мишеней.
- Сиу-ттт! Сиу-ттт!
Что-то свистнуло у самого лица, невидимый закройщик с хрустом поронул борт куртки и тут же будто молот врезался в грудь! Макс отшатнулся, на миг потеряв ориентировку во времени и пространстве, перехватило дыхание, сердце трепыхнулось и пропустило удар, казалось, сейчас оно оторвется и упадет вниз, на дно живота... Ничего не сознавая, не понимая даже ранен он или убит, он инстинктивно даванул спуск - раз, второй... Это был единственный сейчас жест выживания...
Дыхание вернулось, к тому же он двумя ногами стоял на земле и явно находился на этом свете, поэтому следующие выстрелы произвел уже прицельно, по ярким фонарям неизвестного противника.
Веретнев нащупал стволом прыгающий в темноте луч. Пц-крац! Мягко шлепнуло, луч погас, раздался утробный звук, словно воздух вышел из баллона. Тут же и его ударило молотком в бок, хрустнуло ребро, острая боль перекосила тело.
- Сиу-ттт! Сиу-ттт!
- Пц-крац! Пц-крац!
Тихая, спокойная, пахнущая морем ночь словно взбесилась. С одной стороны приглушенно шипели современные пистолеты, оснащенные современными глушителями, с другой - отрывисто клацало оружие диверсантов третьего рейха. Расставив ноги, Макс безостановочно палил в темноту, а кто-то из темноты с таким же упорством палил в него. Глушители отрезали вспышки, но прямо по оси стволов все же мелькали слабые оранжевые точки и он старался нащупать их пулями. Рядом, держа пистолет двумя руками, отстреливался Веретнев.
Иногда пули со свистом уносились в темноту, иногда звенели о стекло или металл, иногда шлепались во что-то мягкое и живое. Пахло сгоревшим порохом и горячей сталью. Сдавленные крики, стоны, придушенные выхлопы пороховых газов и лязг раскаленных затворов гасли в адском колпаке, не выходя за пределы пятидесятиметрового диаметра. Спящие на побережье люди не догадывались о том, что на их земле разверзся вход в преисподнюю куда одна за другой скатывались человеческие жизни...
- Пц-крац! Пц-крац!
Он чувствовал, что его пули находят цели. Два фонаря на той стороне погасли, да и шипение модернизированных глушителей стало заметно реже. У Макса кончились патроны. Пока он шарил по карманам в поисках запасного магазина, замолчал и пистолет Веретнева. Тот глухо чертыхался, дергая заевшую "молнию" на кармане.
Справа раздались быстрые тяжелый шаги, хрустнула ветка - уцелевший враг спешил воспользоваться минутой и добить оставшихся безоружными людей.
Наконец дрожащими руками Макс уцепил плоский, маслянисто-скользкий магазин, направил в окно рукоятки, со скользящим трущимся звуком тот стал на место. Шаги приближались. Лихорадочно рванул затвор, понимая, что опоздает на какую-то долю секунды... Неужели конец?.. Впереди на земле вспыхнул фонарь, осветив замершую в полуприседе крупную фигуру с направленным на Макса пистолетом.
- Пц-крац!
Пуля ударила неизвестного в плечо, чужой пистолет дрогнул. Макс вскинул свой и трижды нажал на спуск. Враг тяжело опрокинулся навзничь, фонарь тоже упал в траву, вновь наступила темнота. И полная тишина.
Макс настороженно выставил оружие перед собой, развернулся в одну сторону, в другую... Но все было тихо. Неужели ад закончился?
- Алексей Иваныч! Ты цел? - тихо позвал он.
- Зацепило слегка... - прокряхтел тот. - Что с Володькой?
- Прикрой, я посмотрю...
Макс достал фонарь, посветил прямо перед собой, нагнулся. Спец лежал, подвернув ноги в коленях, лицо казалось нарисованным - белое и неподвижное, ворот куртки набух от крови и влажно блестел. Держась за левый бок, подошел Веретнев.
- В шею, навылет, - глухо Макс и на всякий случай пощупал пульс. - Он мертвый стрелял...
Кое-как они втащили Спеца на заднее сиденье. Он был тяжел, как камень.
В стороне раздался стон. Приготовив пистолет, Макс двинулся на звук и в нескольких шагах наткнулся на скрюченное тело. На миг включил фонарь, повернул ногой перепачканное грязью лицо с носом, напоминающим свиной пятачок. "Работяга-докер" из лондонского магазина теле-видеотехники... Глаза закрыты, бормочет что-то в полузабытьи...
Спец учил не оставлять врагов в живых. Макс вытянул удлиненную пистолетом руку, прицелился в круглый приплюснутый нос... И опустил оружие.
Посветил по сторонам, осматривая поле боя. С болезненным любопытством подошел к застреленному им человеку. Световое пятно упало на запрокинутую бритую голову. Надо же! Перед ним лежал "браток" из самолета "Москва Лондон"!
В отдалении неподвижно застыли ещё два тела, но подходить к ним Макс не стал.
- Едем! - торопил из машины Веретнев и он медленно побрел к изрешеченному пулями "фольксвагену". На удивление, машина завелась как всегда - с пол-оборота.
Только что пролился короткий дождь. Небо за простреленными окнами "фольксвагена" ещё не выжало из себя всю темноту и влагу, но на восточном его склоне уже расползалась капля синьки.
Скоро рассвет. Шоссе гудело под колесами. Макс сидел на заднем сиденье, глядя в прямой затылок Веретнева. По обе стороны от дороги тянулись голые виноградники и приземистые, коротконогие яблоневые сады.
Спец привалился к плечу Макса, перепачканные в земле седые волосы торчат в стороны, голова болтается на груди, подбородок уткнулся в пропитанный кровью тампон из бинта. Спец мертв. Мервые руки, мертвая щетина, обсыпавшая щеки - в день операции он не брился, но и соблюдение примет не помогло, - мертвые куртка и рубашка. Когда они приедут в Ниццу, он успеет закоченеть.
- Может, сядешь за руль? - спросил Веретнев, не отрывая взгляда от дороги.
- Нет, - разжал губы Макс.
Веретнев немного помолчал.
- Надо что-то делать, - сказал он.
Спец на повороте качнулся в сторону дверцы, Макс подхватил его.
- Ну что, значит - бросим? - глухо произнес Макс. - Прямо на обочине, как собаку?
Веретнев опять замолчал. Затылок его стал ещё прямее.
- Значит, бросим, - сказал он. Спокойно сказал. Спокойно встретил пустой взгляд Макса в зеркале заднего обзора.
В таких ситуациях не льют слез и не пускают слюни. Макс это хорошо знал. Дело не в бриллиантах. Деньги ничего не стоят, когда на весах раскачиваются жизнь и смерть. Дело в профессиональном поведении. Спец это понял бы. Да. Именно Спец, как никто другой.
Они свернули на узкую дорожку, выехали на пляж. "Фольксваген" зарычал, попав на рыхлый песок. Остановились в нескольких метрах от кромки воды, возле лежащей вверх килем рыбацкой лодки. Двигатель замолк. Тишина и волны. Синее пятно все дальше расползалось по черному небу.
Макс взял Спеца под мышки, потянул. Веретнев подхватил под ноги. Положили на холодный песок. Макс заметил, что один ботинок остался в машине. Он пошарил под сиденьем - нашел, поставил рядом с телом. Что еще?
Веретнев стоял, прямой, как столб, губы его шевелились. "Молится он, что ли?!" - поразился Макс.
- Давай это... Салют. Чтобы по правилам...
Оружие немецких диверсантов хрипло прокаркало в низкое чугунное небо. Потом пистолеты забросили в воду, тело накрыли перевернутой лодкой.
Веретнев попросил сделать сделать обезболивание - мучало сломанное ребро. Макс вкатил ему несколько кубиков новокаина.
- Это Владимир Петрович купил, - вспомнил он, закрывая аптечку.
- Он все предусмотрел, - кивнул Веретнев. - Если бы не жилеты, мы тоже были бы трупами!
- Точно! - у Макса все ещё ломила левая часть груди. Пуля попала в самую середину защитного сегмента, оставив в нем заметную вмятину.
- То фляга, то эта вставка... Ты везунчик! - повертев в руках, Веретнев забросил погнутую пластину далеко в море. - Это судьба...
Макс кивнул, потирая грудь.
- Давайте приведем себя в порядок.
Он открыл багажник, достал дорожные сумки с вещами. Они сняли провонявшую потом, порохом и смертью одежду, вымылись холодной морской водой и переоделись.
- Что будем делать с камнями?
- Давай разделим, чтобы не в одной корзине, - предложил Веретнев.
Макс выгреб на заднее сиденье содержимое карманов своей куртки, потом опустошил куртку Спеца.
- Ну и ну! - выдохнул Веретнев.
До этого момента деньги, состояние, богатство представлялись ему огромной кучей пахнущей типографской краской бумаги с портретами, цифрами, видами на Капитолий, личной подписью Главного казначея США и водяными знаками... Сейчас он увидел нечто другое. Груда тщательно отшлифованных алмазов, размером с крупную горошину, несколько штук почти с перепелиное яйцо. Чистый и острый, режущий свет. Уходящие в бесконечность лабиринты прозрачных граней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64